Мелькают дни

— Ты обманул меня Один, — голос Хель звенел холодным ледяным металлом, хоть внешне она казалась абсолютно спокойной и невозмутимой. — Хёд уже больше двадцати зим принадлежит мне, но ты попытался обмануть меня.       На несколько тяжёлых долгих мгновений в доме повисло молчание. Все присутствующие, как бы каламбурно это ни выглядело, настороженно переглядывались друг с другом, и только Один и Хель тяжёлыми мрачными взглядами смотрели друг другу прямо в глаза.       Первым сдался Всеотец, нехотя прикрыв единственный глаз и слегка отвернувшись от Хель. На бескровных губах той мелькнула торжествующая ликующая усмешка, и Смерть повернулась к Уллю, бесстрастным взглядом одарив спящего на его руках сына. — Этого дитя не должно существовать, — от голоса её повеяло холодом, и Лив передёрнула плечами, напрягшись всем телом. — Мёртвые не могут давать жизнь. Баланс нарушен — я заберу его с собой, — Хель протянула в сторону младенца костлявую мёртвую руку, и прежде чем Лив успела как-либо отреагировать, спокойный хриплый голос уверенно разбил морозную тишину: — Нет.       Хель в ледяной бесстрастности выгнула бровь. Улль, всё ещё уставший и обессиленный после родов, скованный рунами, которые Один не снял с него, медленно поднялся на ноги. Одной рукой он удобно перехватил новорожденного сына, прижимая его к своей груди, а второй, не глядя, схватился за стену за своей спиной, опираясь на неё. С громким хлюпом горячая кровь из открытой раны его хлынула на пол, стекая ручьями по ногам, но Улль, казалось, вовсе не обращал на это внимания. Лив против воли, впившись в отца встревоженным взглядом, подалась вперёд, однако тот выпрямился сам, оттолкнувшись рукой от стены и расправив плечи. Бесстрашно и бесстрастно он смотрел прямо в лицо Хель, а из раны его вновь потекла кровь, обжигая ноги и обагряя деревянные половицы. — Если хочешь взять чью-то жизнь в обмен обмана Одина, — всё также спокойно и сдержано произнёс Улль, и от выдержки его и самоконтроля даже на лице скептично настроенного Магни мелькнула тень уважения. — Возьми мою. Не трогай сына — бери меня. — Уверен, лучник? — Хель остро прищурилась. — Было бы справедливо, если бы ты отдал мне дитя. Сам останешься с дочерью, а возлюбленный твой будет заботиться о сыне. Жизнь — жизни, смерть — смерти — всё честно. — Да вот только не вырастет никогда сын наш, владычица, — Улль усмехнулся горько и едва заметно поморщился: от слабости в теле и боли дрожали ноги, а руны не давали остановиться кровотечению, исторгающему изнутри всё больше и больше крови. — Вечным напоминанием скорби он будет, печаль и без того несчастного отца. Уж лучше забери меня, госпожа, но подари шанс ребёнку вырасти и сохранить память о тех, кто дал ему жизнь. — Да будет так! — долго уговаривать Хель не пришлось, и приговор её громом прозвучал под потолком светлицы.       И без того бледный Улль побледнел ещё сильнее. Вмиг ослабели его руки, и выпустил он ребёнка, что прижимал к себе. Лив, напряжённая, словно оттянутая тетива, среагировала молниеносно, подавшись в сторону отца и поймав падающего брата. В то время как лучник пошатнулся, и глаза его закрылись. — Папа! — сердце Лив пропустило несколько ударов — ушедшего брата подхватил, что удивительно, Магни, и Улль безвольно уронил голову на его плечо, открывая безмятежное расслабленное лицо. — Нет! — Лив подалась вперёд, неосознанно прижимая к себе новорожденного мальчика, и тут же метнула полный безумного отчаяния взгляд на бесстрастную Хель. — Нет! Прошу! Возьми лучше меня! Не забирай его! — Я — Смерть! — грозно произнесла Хель, и её живой глаз блеснул опасным огнём, заставив Лив отшатнуться назад. — Я не торговка на базаре, чтобы со мной торговаться! — Прости, госпожа, — девушка в смирении склонила голову, но голос её был полон отчаяния. — Я не хотела оскорбить тебя. Я просто… Мой бедный отец и без того испил до дна горькую чашу страданий. Я лишь хочу для него немного покоя. Чтоб он остался со своими детьми, отдавая им свою заботу и любовь. Он будет несчастен, и второй отец, вечный гость твоего чертога, будет несчастен из-за того, что мы остались здесь в одиночестве. И за меня вина поглотит его, и за новорожденного брата моего, что не познает ласки и любви родителя, кроме первых мгновений жизни, когда отец взял его на руки, — она подняла взгляд, бесстрашно и спокойно глядя в лицо Хель, пусть внутри всё сжималось от невыносимой тоски, боли и несправедливости.       Владычица долгим пристальным взглядом смотрела в лицо Лив. Словно её слова смогли поколебать её, и Хель задумалась над ними и своим решением. В конце концов взгляд её скользнул на тихого сонного младенца, которого сестра держала у своей груди, и Смерть хмыкнула, и горечью вспыхнул её живой блестящий глаз. — Ты нравишься мне, Лив, дочь Хёда, — в конце концов произнесла Хель. — Твой отец близок мне, и я могу назвать его своим другом. Мой милый брат привязан к тебе, и в конце концов, я помню наше знакомство и то, какую роль ты сыграла в пленении моего родителя. Обман Одина и гордыня Фригг, — она мазнула взглядом по великой чете, — многим обошлись дорогой чашей страданий. Но я Смерть, девочка, я не могу отдать то, что принадлежит мне… без соизмеримой компенсации. — О чём ты? — Лив вскинула брови, и Хель бесстрастно ответила: — Две жизни за две жизни. Из-за обмана Одина Хёд не принадлежит мне полностью; Улль тоже ещё не ушёл безвозвратно. Однако и верхним мирам живых они не принадлежат также. Я не могу отпустить их, но если ты найдёшь две души, что добровольно захотят уйти ко мне раньше срока, я отпущу твоих отцов, и баланс не будет нарушен.       Робкая надежда вспыхнула в сердце Лив, но девушка тут же прикусила щёку: где же она найдёт кого-то, кто добровольно захочет умереть и уйти в мрачный Хельхейм, из которого нет возврата? На это понадобится целая вечность — и словно читая её мысли, Хель добавила: — Но учти, Лив, дочь Хёда, — она бесстрастно посмотрела в растерянные, но наполняющиеся решимостью глаза Лив. — Есть у тебя лишь месяц на решение. Коль не успеешь, заберу я окончательно отцов твоих, и станешь собственному брату своему и матерью, и сестрой. Но ежели найдёшь подходящие души, отпущу я и Улля, и Хёда, и не скоро почту своим визитом ваш дом. Пока же, впрочем, станет Улль гостем моего чертога, как залог и плата, — на этих словах Хель исчезла, удалившись обратно в Хельхейм, оставив живых наедине со всем произошедшим только что.       Тяжёлую гнетущую мимолётную тишину прорезало детское хныканье, перерастающее в горький плач, и Лив опустила взгляд на проснувшегося брата в своих руках. Мальчик, словно чувствуя беду, приключившуюся с родителем, хныкал и кряхтел, и старшая сестра его в отчаянии крепко прижала к себе, целуя в тёплый лобик и жмуря глаза, стараясь унять боль в сжавшемся сердце. — Не плачь, хороший мой, — лихорадочно прошептала она. — Я сделаю всё, чтобы отец наш вернулся к нам.       Отстранившись от плачущего младенца, Лив с болью посмотрела на отца. Его всё ещё держал растерянный Магни, который даже если и не питал к сводному брату братских чувств, всё же не желал ему смерти и чего дурного. Теперь же обмякшее тело его было в руках сына Тора, и потерянный взгляд скользил по умиротворённому бледному лицу, на котором не осталось и тени от каких-либо эмоций.