Соучастник

Иван Сегодня я проснулся в охуительном настроении. И это несмотря на то, что синяки на роже болели, и сбитые кулаки тоже. Но всё это фигня! Вчера я был дома у лучшего парня на свете. И теперь я знаю не только Твой адрес, но и как Тебя зовут — Кирилл! Самое классное имя на свете! Не обнаружив мать дома и обрадовавшись, что сегодня суббота, я решаю забить на школу. После подтягиваний и холодного душа во дворе окончательно просыпаюсь, но мысли о Твоих волосах не дают успокоиться, и я обхватываю свой член. Раньше, до того, как я позапрошлым летом побывал в части у дяди Вовы, я комплексовал сильно из-за размера. Ну а чё? Тогда мне было пятнадцать, а член в длину всего десять, но потом… Тут же перед глазами всплыли два лица, такие весёлые и прикольные. В то лето я перестал заморачиваться над размером. Как сказал тогда Жбан: — Главное не длина волшебной палочки, а мастерство волшебника! Хотя ему стесняться было нечего. От этих воспоминаний член крепнет ещё сильнее и требует внимания. Интересно, а Ты захотел бы со мной? Я бы с тобой очень даже бы хотел! С улицы доносится какой-то шум, но калитка в воротах не скрипит - значит это не к нам. На «мыло» приходит письмо, и я нехотя тянусь к ноуту. Он — подарок отца за то, что на отлично закончил пятый класс. Письмо от какого-то ноунейма, и я даже не открываю — спам скорее всего. Листаю свой плей-лист и ищу гантели — надо позаниматься. Не одеваясь, прямо так, в одних трусах, начинаю разминку. Разогревшись, отжимаюсь и приседаю, делаю комплекс Купера* без всяких поблажек для себя, так, что потею будто пробежал трёшку на время. Но сосредоточиться всё равно трудно. Перед глазами Ты и твои волосы. И моё развратное воображение уже рисует нас с тобой и без одежды. Решаю найти тебя в соцсетях, но палец сам кликает на папку «123». — Интересно! — раздаётся за спиной так неожиданно, что я роняю гантели на пол. У двери стоит наша инспекторша по делам малолеток. Наталья Борисовна Измайлова. Холодными серыми глазами она просканировал мою тушку и, тряхнув копной медно-рыжих волос, майорша бесцеремонно прошла прямо в сапогах в центр зала и, скинув мои треники, уселась в кресло. Взглядом страшного Каа она обвела давно облупившийся потолок, старые вылинявшие обои, мой шкаф с покосившейся дверцей, диван с разворошенным бельём и уставилась на меня. — Ну, здравствуй Иван Валерьевич. Что-то ты притих в последнее время, не видно, не слышно. Вот и решила сама в гости прийти, так что давай рассказывай! — Чё рассказывать? — потянулся я за штанами. — Чем занимаешься в свободное от учёбы время? Кто из твоих знакомых барыжит или скупает краденное? Где был в ночь со второго на третье? Откуда синяки? Чем сейчас занимается Снегирёв? — Я вам ничем не могу помочь! — стараюсь, чтобы голос мой не дрожал, и залезаю в штаны. Эта тварь столько крови попила мне, что вспоминать страшно. Сколько я часов провёл на допросах у них в мусарне. Они мне там спать не давали, а эта сука ещё и орала, как резаная, прямо на ухо, брызжа слюной. Убить её хотел, чудом сдержался, иначе точно впаяли бы срок. Хотя в какой-то мере понять её можно. — Да? А Павлик мой даже не говорит, полгода почти прошло. — Я не виноват! Меня там и близко не было, — цежу я сквозь зубы. — Врёшь! — она хлопнула пухлой ладонью по папке. — Я знаю это ты был! И сейчас тоже делаешь что-то незаконное! Ну и глаза у неё — вылитая змея, хотя, наверное, точнее жаба. — Я знаю, почему Паша к тебе приставал, да знаю! Дурак, конечно! Но ты ведь не такой, как все! Хотя это подростковое. Вы иногда сами не можете себе признаться, кто больше нравится… А давай проверим? — она вдруг резко стартанула с кресла и прижала меня к стене, по пути задев ноут. Цепкие руки схватили меня за промежность, и женщина, дыша никотиновой жвачкой, полезла к моему рту. Стало очень противно, так, будто я упал в бассейн с отходами и ещё чуть-чуть, и я блевану. Поэтому схватив её пальцы на своём стояке, я выкрутил их и оттолкнул её. — Ч-что вы делаете? — Да ладно, всего лишь проверка. А то про тебя сам знаешь, какие слухи ходят! — Какие ещё, нах, слухи? Чё вам надо тут?! Убирайтесь вон! — закричал я. — Устроили тут допрос! Я несовершеннолетний и свои права знаю! — Права?! Была бы моя воля, я бы тебя сгноила и… Бу-ум! Бамс! Страшный грохот раздался снаружи. Мы оба уставились в окно. Белая «Киа» вскользь задела соседский УАЗик и на полной скорости протаранила ментовскую «десятку», припаркованную около нашего дома, а потом, кое-как вырулив, водила вновь ударил по газам. Майорша с криком вылетела вон, а я поспешил одеться и закрыть дверь. На экране ноута мускулистый парнишка уже демонстрировал товарищу свою задницу. Не знаю, что заставило меня быстро одеться и выйти дворами, наверное, всё же интерес. ДТП у нас тут в последний раз случались никогда. Ну, по крайней мере, как я себя помню. Да и белая «Киа» уж очень была знакомой. И вот, пробравшись задами и огородами, я добрался до нашего местного оврага. Здесь рядом был съезд, но если ты не местный, то ехать нужно аккуратно, иначе свалишься в этот самый овраг. Водила в «Киа» был неместный. Спускаюсь к перевёрнутой машине и вижу, как от неё отползает… Никита. Наш сосед. Чёрные волосы растрепались, лицо бледное, сам трясётся и на ногах еле стоит. Быстро подскакиваю, хватаю его и подставляю плечо. — Ты как, Ник? Давай обопрись! Он почти виснет на мне, и я включаю третью космическую, тащу его тем же маршрутом, что пришёл, попутно моля всех на небе, чтобы нас никто не видел. У дома соседей он машет головой, как лошадь, отгоняющая мух, и шепчет, что Толян в ярости будет. И я поворачиваю к себе. В комнате я усаживаю парня на своё кресло и разуваю. Выглядит он довольно хреново. Быстро мотаюсь за аптечкой и сую ему под нос вату с нашатырём и перекисью. Пацан ойкает и смотрит на меня удивлённо своими завораживающе тёмно-карими глазами. — Ч-что ты делаешь? — Раны твои обрабатываю! И давай рассказывай, чё за «Форсаж» ты тут устроил? — Это долгая история, — он смотрит на мои сбитые кулаки и покоцанную физиономию. — А ты? Решил своим фейсом тормознуть грузовик? — Почти! — улыбаюсь я. — В гости ходил. — Ну вот и я тоже. — Угон так-то — тяжкая статья! — Не самая, есть потяжелее. Похищение там, изнасилование или… или убийство. Я с удивлением смотрю на этого черноволосого красавчика. Зрачки у него сейчас просто огромные, такие, что холодок проходит у меня по спине. Минут десять я обвожу перекисью его ссадины и царапины. Он внимательно провожает взглядом мои телодвижения. Внезапно в его глазах вспыхивает огонёк, и пацан облизывает губы. — Вань, а ты?.. У тебя есть кто-нибудь? — В смысле? — не понимаю и резко дергаю рукой, задевая ноут на столе, и там вновь появляется изображение голых парней. Вижу удивлённый взгляд парня и тут же захлопываю лэптоп. В это время из кармана вываливается кастет. Подарок Снегиря, на первое сентября, когда бухали в его гараже. Решил таскать его теперь постоянно, а то опять нарвусь на тех уёбков. — Ты делаешь что-то незаконное?! — звучит не с осуждением, а скорее с любопытством. — А-а, нет, это просто, м-м-м… — мысли вихрем проносятся в голове, чтобы придумать правдоподобную отмазку. Но тут жилистые руки хватают меня, и лицо черноволосого оказывается совсем рядом. — Ты так и не ответил: есть у тебя кто или нет? Дыхание у него горячее, и сам он симпатичный. Чувствую прилив крови и то, что встаёт так не по-детски. Освобождаюсь от его хватки и внезапно охрипшим голосом говорю: — Мать сейчас может вернуть… И тут как по команде слышится грохот в прихожей и крик: — Ванька! Ты дома? Помоги матери разуться, а то я устала на работе! Банкомат у промтоварного магазина присмотрели заранее. Он со стороны двора, а не с улицы, да еще в таком тёмном закутке, типа крыльца под навесом. «Промтовары» закрываются в восемь, и химчистка, и строймаркет… Здесь всё вымирает после восьми. А продуктовый за углом работает до одиннадцати вечера. Там еще два банкомата есть, но, когда собирается очередь, кто-нибудь (самый умный) перебегает сюда. Казалось бы, всё просто. Но и здесь, как выразился Пухлый, «должны звезды сойтись». Они не сходились очень долго: то на лавочке кто-то сидит, то мужики квадратные косяком идут, то парочки, то… Да просто задрало уже торчать просто так! И вдруг все получилось. Случайно. Просто шли на магаз: Снегирь хотел пива взять нормального, баночного, а не разливного пойла, но «поздно опомнился» — без четверти десять, темно, тихо, и Пухлый говорит: — Гля, пацантрэ! — и пальцами в темень тычет. Точно. Одинокая фигура сгорбилась перед банкоматом, тычет пальцами в экран так, что я сначала подумал, он мордой собирается туда влезть. Снегирь сразу сообразил: — Старый мудак, не видит ни хера. Или бухой. Так еще лучше… Ну чё? Поможем лошаре «капусту» откачать? — А справимся? — сомневается Гвоздь. Пухлый пошёл вперед, осмотрелся, кивнул: можно. Я, Гвоздь и Снегирь быстрым шагом идём к банкомату. Только успеваю заметить жирный затылок… и складку поперёк, как улыбка на странном безглазом лице. Удар. Голова мужика глухо тюкнулась о металл, Снегирь ловко поймал её локтевым захватом, точно мяч, перекрыл терпиле глаза и рот, развернул его к нам. — Ну! Мы с Гвоздём опешили. Но Юрок опомнился быстрее. Два удара в солнечное. Хватило бы и одного, но остановиться трудно. Тело судорожно напряглось, ногами засучило, а потом обмякло и поползло вниз. — Хватай! Я не успел. Мужик сложился вниз, словно мастер спорта по скоростному складыванию, рухнул, опять тюкнулся башкой обо что-то. Бля, хоть бы не сломал себе ничего лишнего. Снегирь полез по карманам, я протиснулся вперёд и двумя руками выгреб деньги из лотка банкомата, не глядя сунул в карманы толстовки. — Двинули?! — Ща… Треснула ткань, пацан яростно вырвал из кармана огромный «лопатник», на асфальт со звоном полетела мелочь. Оглушенный мужик внизу заворочался и застонал. Из темноты показался Пухлый. — Валим! Валим, нах! Идут! — взвизгнул он не своим голосом и, не притормаживая, улетел во двор. Мы тут же рванули в разные стороны, как учил Снегирь, и уже через десять минут сидели в сквере за домом Пухлого — подсчитывали улов. Девять с половиной тысячи банкоматовских, хрустящих, и шестьсот с мелочью рублей из кошелька. Здорово! — Твою ма-а-а! Магазин-то — тю-тю-у-у!.. Закры-ы-ы! А могли бы отметить… как полага-а-ается! — вдруг заныл Пухлый. — В магаз всё равно лучше не соваться пока, — говорит Снегирь. — Есть другое место. Двинули. Только быстро. Через дворы мы вышли в проулок, там недавно открылся бар, пока ещё без названия. На квадратной вывеске написано просто: «Бар 24 часа». И вот у самого крыльца я замешкался. — Чё ты? — спросил меня Снегирь. — Мне ж шестнадцать пока, вдруг не продадут и… — Да не ссы! — звонко шлёпнул он меня по спине и проскользнул внутрь, Пухлый и Гвоздь за ним. Я подумал о том, что если сегодня бухать, то с утра будет болеть голова и вообще могу на треню забить и… Невнятный шум, я поворачиваю голову и замечаю, как далеко, в конце улицы, девчушку в красной куртке буквально силой затаскивают в серый УАЗ-буханку. Куртка и растрепанные волосы очень знакомые, но из-за адреналина всё ещё гуляющего в крови я не могу вспомнить, кто это. Секунда и машина, выдав облако выхлопных газов, умчался прочь. И вот что-то мне показалось тут странным, может быть поцарапанное крыло машины? Прямо как у наших новых соседей. — Ты где пропал-то? — вылезает из дверей Снегирь и тащит меня за собой. Народу человек двадцать, но продохнуть негде — барчик крохотный совсем. Мы стояли у стойки, ожидая, когда бармен обслужит другую компанию. Пухлый суетился, шипел через зубы: «Суки… да я его ногами загашу… сколько можно… щас раскидаю, бля» Снегирь то хмурил брови и цыкал на него, чтоб не лез, то вдруг начинал ржать. Наконец бармен освободился. — Очередь у вас, как в СССР за водкой! — Снегирь вдруг улыбнулся ему и посмотрел на часы. — Уже пятнадцать минут тут стоим! Потом он подмигнул мне. — Какие пятнадцать?! Все двадцать! Молорик Снегирь! А ведь это наше алиби на случай какого-нибудь прокола. В смысле, мы не у магазина тёрлись, где мужика обули, мы в баре зажигали. — Чего шумим, молодые люди? — бармен поднял глаза. Прищурился, навел резкость. — Так… Во времена СССР ваши родители ещё в пионерах ходили… Восемнадцать есть? Паспорта с собой? — О! Конечно! — Снегирь с воодушевлением похлопал себя по карману. Бармен хмыкнул. — Тогда лучше стойте молча и не грузите. Что пьём? Во сне мне снился Ты. Твои белые волосы красиво колышутся на ветру, хотя мы с Тобой почему-то на моем диване. Ты улыбаешься мне, а я Тебе. У Тебя красивые губы, и зубы белые-белые, и сам Ты очень красивый. И имя у Тебя красивое. И вообще Ты — самый лучший на свете. Я чувствую, как у меня всё стоит и хочу уже почувствовать член парня, но тут… Звенящий шум бьющейся посуды и голос раздражённый и громкий: — …от блядь! Наставил тут! Что?.. Нет, Машунь, это не тебе. Ванька мой, говорю, никогда чашку на место не ставит. Чего?.. Да, весь в отца. Сволочная порода… Ты пропадаешь, как облако, и перед глазами наш зал, мой диван и член, торчащий из трусов. На кухне гремит мать. Дрочить сейчас уже нет смысла, и я нехотя встаю, начинаю шарить по подушке в поисках телефона и никак не могу его найти. Но тут он вибрирует совсем рядом, и на экране высвечивается незнакомый номер. Сбрасываю автоматически и, найдя спортивки, одеваюсь и иду умываться. С кухни доносится уже громче: — …а я что? Он, сука такая, грозился тест ДээНКа сделать. Подонок!.. Да не знаю я! У Вардана была, не, в суд пока не вызывали… Ванька-то? А, тоже не мужик! Вон сколько девчонок ходит, а он… всё со своими гопниками ходит. Уж лучше бы на подработку устроился, лось здоровый! Всяко мне легче было бы. Да, Машунь, да… Дальше я не слушаю и иду во двор: стандартно делаю разминку, потом запрыгиваю на перекладину, подтягиваюсь, но, едва сделав первый раз, чуть не падаю вниз. В соседском дворе стоит УАЗ-буханка с поцарапанным крылом. Я вспоминаю вчерашний день и Никиту у себя дома, то, как он протаранил машину нашей ПДНщицы, как я обрабатывал его ссадины, и как он спалил мою порнуху, и то, как он… Отгоняю всякие мысли и продолжаю заниматься. А потом умывшись иду в дом. — …ага, ага. Да, та самая Настька Данилова. Хорошая девчонка. Я её с Ванькой свести хотела. Вчера, Машунь, представляешь, пошла гулять, дочку матери оставила и пропала! Да не могла она загулять — Дианке два годика всего, в садик ещё не ходит. Настя её любит очень. Вот всё папу ей ищет. Не знаю, Машунь, не знаю… И тут у меня буквально щёлкнуло в голове. Настя Данилова! Живёт недалеко от школы, на два года старше меня. Этим летом всё ходила с дочкой, смотрела, как я на стадионе круги нарезаю или на спортплощадке треню. Она родила ещё в десятом классе, по слухам от Хомы, кореша Снегиря, которому дали шесть лет. Она хвасталась красной курткой, которую купил ей тот же Хома. Это она вчера была там. Её в машину затолкали. Её!