***
Проходя мимо комнат своей новой команды, Баки задумался, что бы он делал, если бы не вся эта внезапная ситуация. Если бы не Виктория со своей новой программой по подчинению людей? Мимо её комнаты он задержал дыхание и прислушался ничего ли там не происходит. Не старается ли она сбежать. А может она уже сбежала, но врываться в чужие комнаты запрещают правила на базе. Девушка может просто спокойно спит, а Баки сейчас разбудит её или чего хуже - напугает. Этого он не хотел. Точнее, он не хочет нарушать правила и вообще ему это не нужно. Раз сбежала - значит сбежала. Это проблемы Елены, но точно не его. Вечером Викторию переселили в жилой комплекс, где обитает вся команда, ведь решили, что она вполне адекватна и спокойна. Елена постаралась на славу, Баки в этом уверен. Она, однажды, просто заходила к Виктории посидеть, поужинать, да поболтать как девчонка с девчонкой и вообще она чаще любого из всей команды говорила с девушкой один на один. Блондинка пыталась её отвлекать, старалась внести свой вклад в её посттравматическое состояние и похоже у неё это вышло. И Барнс это поддерживал. Он даже желал помочь Виктории сам, ведь видел в ней своё отражение отчасти, но как всегда что-то мешало ему довериться очередному человеку. Смотря на неё он видел Романову и её хитрые трюки и ему казалось, что Виктория выбросит что-то такое прямо сейчас. Хотя… он уверен, что это не так и девушка полностью воспринимает происходящее вокруг и хочет того же, что и они. Ей нужно это. Баки не видел в ней угрозы ни команде, ни себе уж наверняка, но он слишком часто задумывался об этой рыжей персоне с такой похожей судьбой, что сам ненароком поразился. Он не замечал за собой глубокие рассуждения о судьбе кого-то, тем более какой-то там девушки. Но ведь она не простая девушка, её жизнь слишком похожа на жизнь Барнса и он считает, что именно это его заставляет так часто думать о бедняге. Когда Джеймс наконец отпускает этот поток внезапных рассуждений в своей голове, то без задней мысли направляется на кухню. Он ослабляет свои привычки и замашки при входе. Однако, полностью выключить их невозможно. Поэтому когда он нажимает на кнопку выключателя и кухню обдает светом, он успевает выставить свою левую руку прямо перед тем, как его лицо проткнет острое лезвие кухонного ножа.***
Барнс профессионально ловит нож за секунду до прямого столкновения острого конца со своим лицом. Он быстро отводит его подальше и бросает взгляд на фигуру у столовых шкафчиков, готовый нападать в ответ. Однако, это была Виктория. И она выглядела изумленной и одновременно ошеломительно привлекательной, как смел заметить Баки. И от одной только мысли ему пришлось внезапно и слишком решительно отбросить нож в сторону. Виктория стояла немного пригнувшись у холодильника, но, заметив Барнса, она поднялась и виновато улыбнулась. — Про-ости, но лучше так больше не подкрадывайся. – тихонько сказала девушка и еще несколько мгновений глядела с виноватым взглядом, а посла развернулась и снова что-то начала искать в столовом ящике. Ящике с приборами, где скорее всего она нашла тот нож. — Что ты здесь забыла? – слишком сосредоточенно даже для себя спросил Баки. Виктория обернулась и недоуменно приподняла бровь. — Я проголодалась... – она снова развернулась и достала из шкафчика ложку. Джеймс немного расслабился и решил подойти, опершись бедром на столешницу. – Решила прийти сюда в поисках пищи. О! Смотри, тут есть йогурт! – пылко воскликнула она и достала баночку. После Виктория аккуратно уселась на стул и принялась открывать свой йогурт. Это выглядело так обыденно, но так завораживающе, что Баки даже не заметил как засмотрелся на эту девушку с огненными волосами, красиво спадающими с плеч. Но в один миг она резко развернулась и нахмурила свои брови. В этот же момент Барнс понял свой прокол и, тоже резко развернувшись, увидел графин с водой. Он достал стакан и налил себе воды, а потом обошел стол с другой стороны и уселся напротив Виктории. Она лишь немного пожала плечами и принялась за йогурт, пока Баки пытался прийти в себя. Он не ожидал от себя чего-то такого. Барнс как всегда слишком глубоко погрузился в собственные мысли и поэтому снова сосредоточил взгляд лишь на одной точке. В этот раз эту увлекательную роль сыграл стакан с водой, к которому он так и не прикоснулся. — Хей? – Виктория внезапно наклонила голову, пытаясь словить его взгляд. И похоже её голос вернул Баки в реальность, в которой он присутствовал. Мужчина поднял взгляд. Виктория не выглядела разочарованной или озадаченной, но в её зеленых глазах отражалось понимание такой степени, которое Барнс не замечал ни у кого ранее. – Тебе до сих пор снятся кошмары? — Раньше было часто. Сейчас они немного… приутихли. – она быстро кивнула и прикусила нижнюю губу, притупив глаза, что снова овладело вниманием Баки. Её рыжие косы распластались по плечам и некоторые пряди упали на лицо, закрывая обзор на темно-зеленые глаза, что отражали небольшой спектр её эмоций. — Я просто… не скажу, что у меня был кошмар. Нет. Просто какие-то размытые картинки и голоса. Это ведь воспоминания, правда? – спросила Виктория и Баки медленно кивнул, но решил добавить: — Скорее всего. Что ты чувствовала в тот момент? – решил еще поинтересоваться, ведь от эмоций во снах зависит многое. — Боль. Досада. Безысходность. Как всегда в общем-то. — В этом случае могу сказать лишь то, что этот сон не самый светлый момент из твоего прошлого. — А в нём хоть были светлые? – с сарказмом прошипела Виктория, имея в виду, что она слабо может припомнить что-то уровня выше «ужаснее ужасного». — Это уже решать тебе самой. – тихо предложил Барнс и посмотрел в глаза девушки напротив, стараясь там выделить хоть какую-то эмоцию для себя. – Ты же специально попалась на камеру под тем домом в Будапеште, я ведь прав? – профессионально перевел тему Джеймс и расслабленно оставил руку на столе. — О-ох, ну естественно! – улыбнулась Виктория и подскочила на стуле, от чего её рыжие пряди еще сильнее упали на лицо. Она быстро убрала их за уши, но Баки успел насладиться этим мгновением. – После того как я зашла в тупик, я поняла, что только Вы, ребятки, можете помочь. И скорее это даже ваши чуйки, которые выработала у тебя ГИДРа или у Елены дядя Дрейков. Нас же буквально тянет к чему-то такому неправильному и я посчитала, что сумасшедшие могут пригодиться друг другу. Баки только широко улыбнулся после её рассуждений и принялся вещать свою точку зрения, но в менее шутливой форме. У него это получалось не так идеально, как восемьдесят лет назад, но Джеймс всё же сумел заинтересовать Викторию своими мыслями. Эта тема плавно перетекла в другие темы для их разговора и Баки с Викторией начали обсуждать новые отстраненные и незамысловатые вещи. Они не лезли в свое гнусное прошлое и тем более не обсуждали возможные варианты развития будущего. Даже без слов, им стало понятно, что это обычный ночной и крайне дружеский разговор. Пока Баки весело вещал о своем последнем походе в магазин, Виктория доедала йогурт, пока он вовсе не закончился. А темы для разговора всё не прекращались и в один момент Баки осознал, что горло от такого невероятного количества слов, вылетевших из его уст за этот вечер, пересохло. Он был благодарен себе любимому, что оставил перед собой не тронутый стакан с водой. Поэтому подняв наконец левую руку из под стола, он сделал несколько глотков. Что привлекло внимание Виктории. Теперь она пялилась только на руку. — Не хочу показаться беспардонной, но я думала твоя рука была серой. И у тебя есть звезда? Ну знаешь, красная такая. – она начала показывать своей ладонью на то место, где предполагала, что должна находиться та самая знаменитая звезда. — О, нет-нет. Та рука давно в прошлом. Её мне оторвали, а в Ваканде подарили новую. – девушка странно сморщилась и наклонила голову, продолжая разглядывать новую руку. — Она хоть железная? — Вибраниум. – Баки приподнял кисть и повертел ею, но похоже это вызвало еще больше интереса со стороны Виктории. – Если хочешь поближе рассмотреть, можешь подойти. Я не кусаюсь. – а вот зачем он добавил последнюю фразу, совсем не понял. Виктория лишь прихмыкнула и невероятно легко подскочила с места, как невесомая балерина. Она обошла стол и присела рядом с Джеймсом со стороны его левой руки. — Я, честно, без понятия, что это такое твой вибраниум, но звучит… солидно? – Баки положил кисть на стол и приподнял рукав кофты, когда Виктория аккуратно прикоснулась к концам его пальцев и медленно провела своими своими по крепким черным пластинам. — Вибраниум – это, - Баки глухо сглотнул от странных ощущений, - самый крепкий метал на Земле. Его нельзя пробить пулями и вообще он супер прочный. – начал нести непонятно-что, смотря как увлеченно и мягко она поглаживает его руку. Нужно скорее пресечь эти новоявленные эмоции во избежание неловких ситуаций. — То есть ты можешь использовать её как щит и ничего не будет? – Баки прикусил губу и уверенно кивнул. Она сидела так близко, что он мог чувствовать аромат её волос, а именно местного шампуня этой базы, который выдали всему составу. Она еще несколько мгновений рассматривала руку, а потом выпрямилась и посмотрела в глаза Джеймса. – На базе, где меня растили, мне показывали твои фото. В том холодильнике. Ты был там с длинными волосами. Захотел поменять имидж? Знаешь, тебе идет. – беззастенчиво улыбнулась рыжая, от чего Баки успел заметить небольшие ямочки на её щеках. Однако, легче ему не стало. Наоборот от её слов он напрягся как струна, что сильно его озадачило. Он смотрел ей в глаза, боясь отвести взгляд и сдерживал свои неловко нахлынувшие эмоции, что бы она ничего не заметила. И этот миг длился бы вечность, если бы со стороны не послышались глухие ленивые шаги. На кухню наведалось тело Елены. На ней была розовая пижама, пушистые тапочки, которые шаркали по полу и милая маска для сна тоже розового цвета, которую блондинка даже не соизволила снять. На мгновение Баки показалось, что она лунатит и гуляет во сне. Виктория тоже развернулась, наблюдая за этой картиной и старалась из-за всех сил не прыснуть со смеху. Елена подошла к холодильнику и выставила руки в надежде найти его ручку. И спустя несколько неудачных попыток у неё все же это получилось. И именно в этот момент Виктория решила пошутить, выкрикнув имя Беловой, а после громко залиться смехом. Таким смехом, который ненароком заставил Баки перестать дышать.