Неполадки

      — Я тебе сейчас подберу чистую одежду. У нас примерно один размер, поэтому с этим проблем не будет, — сказала Миранда, заводя Николь в ванную комнату. — Ты сама справишься?       — Д-да. Простите, — испуганно сказала Николь, сильно покраснев.       — Ники, — ласково сказала она, — бедная ты девочка. Не бойся ничего, здесь тебя никто никогда не обидит. Прими ванну, у меня есть аромасвечи и масло в виде лепестков роз. Ты очень измучена. Полежи немного в ванне, отдохни.       Оставшись в одиночестве в ванной комнате, женщина разделась и встала под горячие капли воды. Они успокаивали. Постояв под душем несколько секунд, она встала на коврик и взяла полотенце. Увидела на стиральной машинке чистую одежду и переоделась. Было как-то неудобно и стыдно.       В ванную комнату вошла Миранда, предварительно постучавшись. Николь вздрогнула и смущенно посмотрела на женщину. Миссис Вонка окинула ее задумчивым взглядом и подошла к ней поближе и обняла бедную девочку. Николь была ровесницей этой истерички, которая сейчас намывала полы в коридоре, и женщина тоже относилась к ней как к ребёнку. Даже те разы, что Николь приходила к ней в качестве почтальона, Миранда видела в этой девочке нежность, искренность и скромность. Она была очень скромной девочкой, интеллигентной, тихой и доброй.       — Сейчас тебе надо привести себя в порядок и попить куриного бульона. Он поспособствует выведению токсиновиз организма, — сказала женщина, отстранив от себя расплакавшуюся девочку.       Решив больше не смущать ее, вышла из ванной комнаты. Николь повесила полотенце на крючок, а коврик на бортик ванны, и вышла из комнаты. Спустилась вниз и увидела сидящего на корточках Вилли Вонку, который мыл полы тряпкой. Миранда поманила ее за стол, и Николь подошла к ней.       — Как ты себя чувствуешь? — Спросила женщина, ставя перед ней пиалу с бульоном. — Голова не болит?       — Немного. Я… простите, я вела себя неадекватно… мне очень стыдно.       — Ничего страшного, девочка. Всё уже в прошлом. Сейчас тебе надо больше отдыхать и получать положительные эмоции.       — Спасибо вам, вы… — Николь сглотнула комок слёз, — очень добрая.       Миранда начала есть куриный бульон с гренками, и Николь последовала ее примеру. Есть особо не хотелось, было страшно, что это все вернётся, но желудок не реагировал. С каждой ложкой приходило какое-то насыщение, но оно было очень приятное.       Миранда поставила перед ней кружку с ароматным зелёным чаем и посмотрела на сына, который подошёл к ним. Николь вздрогнула.       — Я всё убрал. Можно мне поесть? — Спросил Вилли.       — Нет. Нельзя. Пока ты не научишься себя вести, то ничего есть не будешь. Иди думай о своем поведении.       — Хорошо. Я был неправ. Хорошо, я завтра скажу им, что больше не буду урезать жалование, — Вилли выглядел как нашкодивший ребёнок.       — И что еще?       — А что? Я не знаю, что. Я не буду больше никому мешать, — Вилли сжал руку в кулак и посмотрел на Николь, которая быстро отвела взгляд и покраснела. — Что ты хочешь от меня?! Я помыл тебе полы, я остановил миссис Крейг от того шага. Я… Что мне еще надо сделать?!       — Успокоиться, — холодно произнесла Миранда. Николь вздрогнула. — Ведёшь себя как ребёнок!       — Я не понимаю, что тебе надо от меня! Унизить?! Давай, унижай! — Крикнул мужчина. — Ты всегда их ненавидела. Ты ненавидела всех, кого я любил! Да мне все это надоело.       — Успокойся, истеричка! Иди подыши воздухом, — сказала Миранда и встала со стула. — Я не хочу тебя видеть! Делай всё, что ты хочешь.       — Я пойду и брошусь под машину, — зло бросил Вилли, посмотрев на Николь. Она испуганно побледнела.       Удаляющиеся шаги, хлопнула входная дверь. Вилли прошел по тропинке несколько шагов и остановился. Опустил голову и вздохнул.       — Истеричка. Господи, эта истеричка еще более упёртая чем Уилбур. Улилбур тоже не понимал, что он делает не так и не мог признать свтю неправоту. А Вилли… он всегда был эмоциональным мальчиком.       В голосе женщины была печаль. Николь не знала, что ей делать, но понимала, что оставлять всё так нельзя. Ей хотелось поговорить с ним, и она тихонько вышла из дома, захватив с вешалки пальто мужчины. Подошла к нему. Он стоял с низко опущенной головой, и его плечи вздрагивали. Она осторожно накинула на его плечи пальто. Он вздрогнул.       — Не надо меня жалеть, — буркнул он.       — Я не буду вас жалеть. Я… спасибо вам, что вы… мне… я тогда не думала, что делаю. Мне очень больно и страшно. Я боюсь представить, какой будет моя жизнь дальше. Я нигде не работаю, у меня нет ни дома, ни семьи. Я… устала…       По ее щекам стекли слёзы. Вилли пальцем нежно стёр слезы и, обернувшись на дом, столкнулся со взглядом матери.       — Пойдёмте, — сказал он и зашагал к своей машине. — Идемте.       Николь направилась за ним и села на заднее сиденье. Вилли сел рядом и назвал водителю адрес, который ничего не сказал женщине.       Ехали недолго. Машина остановилась, и Вилли вышел из нее. Николь вышла со своей стороны и осмотрелась. Перед ними был небольшой холм, на который им предстояло забраться. Он был голый, в некоторых местах лежал снег. Вилли кивнул и направился вверх, Николь пошла за ним, дрожа от сильного холода и ветра. Они забрались на холм. Отсюда открывался удивительный вид на городок. Дом мамы Вилли находился совсем недалеко от холма, чуть дальше было придорожное кафе, в стороне стояла каменная церквушка с кладбищем, а совсем далеко призраком возвышался силуэт самой огромной шоколадной фабрики. Где-то за ней была плотина, а слева от нее, в нескольких километрах, стоял домик, в котором жил Джон. Николь всхлипнула. Дом не было видно, он был скрыт многоэтажками, но Николь прекрасно знала, что там дом, в котором она чувствовала себя когда-то счастливой.       — З-зачем мы здесь, мистер Вонка? — Спросила она и посмотрела на его лицо. В нём было много злости, но в то же время была печаль.       — Здесь она мне сказала, что ждёт ребенка. Она ждала ребёнка, но не я был отцом. Она обманула меня. Я был счастлив, когда она мне сказала о своей беременности. Я рассказал об этом матери, но она холодно приняла это известие. Ей не нравилась Хлоя. Я помню, что она была рада, когда Хлоя ушла. Она была на последних месяцах беременности и была связана с моими конкурентами. Она… — Вилли всхлипнул, — хотела с помощью ребёнка отнять у меня всё. Почему я ей поверил?! Почему я поверил в то, что девочка, которую я любил, может меня полюбить?! — Крикнул Вилли. Посмотрел на испуганную Николь. От его какого-то безумного и страшного взгляда стало страшно. Ога сглотнула. — Я любил ее! Я хотел ребёнка от нее! Что было бы, если бы она не ушла? Почему она ушла?!       Николь не заметила, как Вилли положил руки на ее плечи, больно сжал их и начал ее трясти. Выглядел Вилли безумным и потерянно-несчастным. Николь не ожидала этого, сильно закружилась голова, зарябило в глазах, начало подташнивать. Желудок водило судорогой. Ладони стали холодными и покрылись испариной, она же выступила на лбу.       — Почему вы?! Почему вы появились в моей жизни?! Почему у вас есть маленькая дочь?! Что вам от меня надо?! Вы хотите отнять у меня все, что мне дорого?!       — Я…       — Я любил Оливию. Я мечтал, что она станет моей женой, подарит мне ребенка. Я хотел жить нормальной жизнью и перестать слушать нотации матери, что это не моя женщина, что сын ее подруги уже женился и растит трёх детей. Лив меня бросила! Мне было плохо, а она сказала «позвони мне, когда у тебя появятся деньги». Тогда мать мне прочитала очередную нотацию, что я не тех выбираю, что обёртка ничего не значит. Но я не хочу, чтобы дальше со мной, таким красивым и идеальным, было какое-то чучело…       Николь слушала его исповедь и не говорила ничего. Ей было очень жаль этого человека, он был очень одинок и несчастен. Ему хотелось спокойствия и счастья, но она не могла ему всё это дать. Она боялась, что всё вернётся. И вот он снова называет ее «чучелом». А может не ее. Но есть разве кто-то другой с такой же тяжёлой судьбой? Почему он снова проехался по ее внешности?       Она отвернулась от него и закрыла руками лицо. Из груди вырывались рыдания, по лицу потекли слёзы. Вилли понял, что в очередной раз ляпнул лишнего, и просто стоял позади Николь, не зная, что делать. Почему женщины так остро на всё реагируют? Ведь ничего же не случилось. Он вообще не имел ее в виду. Он обобщённо говорил про чучело.       — Я бы всё на свете отдала, чтобы еще хоть раз услышать нотации мамы или своей опекунши, Милагрос Крам. Я бы всё на свете отдала, чтобы снова обнять Джона или даже Мию. Я любила ее. Я носила ее на руках, растила ее. Милагрос не было дела до какой-то русской девочки, она не знала, зачем Виктор предложил удочерить меня. — Сказала Николь, прерываясь на всхлипы. — Я никогда не смогу понять, как это ссориться со своей мамой. Мне никогда не понять, что такое забота мамы.       Вилли сжал руку в кулак, потом разжал. Подошёл к Николь и обнял ее за плечи. Почувствовал, как она дрожит под холодным мартовским ветром, и только сейчас понял, что на ней был только вязаный джемпер. Ей было холодно. Вилли снял своё пальто и накинул его на плечи Николь. Она взлрогнула. Он развернул ее к себе и крепко обнял. Когда-то белая рубашка намокла от ее слез.       — Я боюсь обжечься. Сейчас, когда ты чуть не бросилась под машину, я испугался… Я испугался, что… я не хочу тебя потерять.       — Помирись с мамой, пожалуйста. Она тебя очень любит. Она не желает тебе зла, — Николь оторвалась от его груди и заплаканными глазами посмотрела на него.       — Николь, — сказал вдруг Вилли, — давай покричим. Говорят, это помогает. Говорят, молчать больнее, чем кричать. Я… не могу забыть Хлою, я не могу забыть ее предательство, но… мне больно… больно видеть твои слёзы. Пожалуйста, позволь мне дать тебе немного счастья.       Николь ничего не ответила.       — Я начну, хорошо? — Спросил Вилли и тюотстранился от женщины. Подошёл к самому обрыву и, осмотрев окресности, крикнул. В этом крике была вся боль этого мужчины. К нему подошла Николь и тоже закричала.       Они кричали недолго, они вспоминали всех, кто им был дорог, кого они потеряли. Они висели мёртвым и тяжелым грузом на сердце и душе, и, по окончании крика стало легче. Николь закашлялась и поморщилась от сильной головной боли. Через некоторое время ее снова стошнило, и она заплакала. Вилли осторожно платком протёр ее рот, а потом обнял и повёл вниз.       День клонился к закату, и уже были сумерки, когда машина остановилась около дома. Вилли помог выйти Николь, и они вместе дошли до дома. Женщину укачало в машине, у нее сильно болела и кружилась голова.       Их встретила Миранда, которая с какой-то нежной любовью посмотрела на Николь, а на сына, наоборот, строго. Вилли подошёл к маме.       — Мама, прости меня. Я… вёл себя как баран. Ты… простишь меня? — И снова Вилли стал похож на маленького нашкодившего ребенка.       — Что же мне с тобой делать, Вильям Уилбур Вонка, — женщина обняла своего сына и увидела улыбку Николь. — На столе куриный бульон с гренками. Ники, пойдём, я тебе приготовила постель.       Вилли отстранился от мамы и поцеловал ее в щёку. Неужели всё закончилось?       Или, наоборот, все только началось? Время покажет…