***
Их жизнь была игрой или просто в нее превратилась, только вот Арсений давно перестал понимать правила, а Антон неожиданно вошёл в азарт. Нет, это не те игры, где вы лепите друг другу бумажки с смешными прозвищами или пародируете Киркорова с пивом в руке. Это не шахматы, где нужны точные расчеты и не монополия, где вы готовы продать родную мать. Это игра за существование, до кулаков и первой крови, до разборок и родительских собраний. А всё началось с дружбы. С обыкновенной детской, немного наивной. Они играли в песочнице, обменивались значками, воровали абрикосы, драли коленки, уча друг друга ездить на велосипеде «без рук». Они писали мелом на асфальте маты, строили из палок халабуды и кормили бездомных котов хлебом. И это могла бы быть чудесная, а может и не очень, история, где они перестали общаться или просто разъехались по разным городам, дорожа прожитым и храня воспоминания. Но их дружба невольно, но очень быстро перетекла в игру, это была и не дружба вовсе, а её остатки, которые съедал монстр войны и разрушал её стенки изнутри. Всё началось с младшей школы. Первый звонок, первые подаренные цветы учительнице, первый урок. Антон и Арсений одеты в одинаковые выглаженные костюмы — у них впереди столько всего интересного! Арсений первый учит весь алфавит наизусть и умеет считать до 20, а ещё у него самая быстрая скорость чтения в классе — Антон сидит в углу и хмурит брови; ему хочется быть на месте друга. Арсений записывается на кружок рисования, ходит в библиотеку и учится на пятерки. Он уделяет почти всё время книгам и рисункам, и выходит во двор только по выходным. Не знаю, но может с этого и начинается взросление, но Антон кисло кривит губы на это и всё часто посматривает на горящий свет окна на пятом этаже. Двор стал неинтересным для Антона. Больше не хочется красть яблоки или взбираться на старые строительные блоки, которые были оставлены тут ещё 20 лет назад. Стены, обрисованные цитатами из песен, померкли и обгорели. Больше не хотелось оставить там колкую надпись про Серёгу с четвертого подъезда или про Алинку с длинной черной косой. На турниках облезла краска, а детство стало куда-то утекать. Теперь Арсений почти не выходит гулять — он ходит с мамой в театр и водит младшую сестру в музыкальную школу. Нет, они конечно общаются — в школе, сидя за одной партой, но темы для разговоров убывают в геометрической прогрессии, и Антон всё чаще ловит себя на мысли, что где-то в своей жизни он свернул не туда. Они ходят вместе в школу, топчат сугробы и рвут первые цветы с деревьев. И Антон правда счастлив в такие моменты: ему кажется, что вот-вот они дойдут до их дома и Арсений пригласит его к себе в гости, где они будут есть пельмени и смотреть друзей, а потом они пойдут во двор и оставят новую надпись на выцветшей стене. Но чуда не происходит. Он остаётся один под пожелтевшей многоэтажкой, прожигая дыру в старой обшарпаной подъездной двери. Он опять один. Арсений записывается в театральный кружок и, потерпев тягость второстепенных ролей, он наконец-то играет главную. Вся школа приходит посмотреть на представление, и Антон в том числе. Он смотрит глазами-сердечками, и ему даже в какой-то момент кажется, что Арсений смотрит только на него, он подмигивает ему между реплик и оставляет теплый взгляд — только ему. Он правда негодует с совсем не актёрской игры Алёны, которая отыгрывает в разы хуже Арса. Он правда хочет очутиться на её месте; он хочет, чтобы Арс обращался только к нему, чтобы он прикасался только к нему. Это новое чувство — не зависть или дружеская ревность. Это чувство заставляет сердце биться чаще, а руки потеть, и Антон сам боится последствий, но смело шагает в эту прекрасную неизвестность. Но пока не слышит где-то из стороны: — Какой же пидор. Он поворачивает голову как в замедленной съёмке, пялясь на Макара. Тот, видимо увидев неподдельный интерес из-за своих слов, шепчет ещё яростнее: — Ну разве нет, Тох? Походка у него пидорская и голос пидорский и какой вообще нормальный пацан будет идти в театральный кружок? Согласен? Антону хочется сказать обратное или ещё лучше встать и ударить тому в лицо, но у него в душе что-то кажется рухнуло, что-то вроде прояснилось — как это бывает после грозы, когда небо затягивается серыми тучами. И всё, что он может сделать это выдавить хриплое «да». Арс с самого начала замечает Антона и это ему придает необычной уверенности в себе: он ловит себя на мысли, что хочет удивить Антона. Но когда он замечает пустое кресло почти под конец акта у него холодеет внутри. Он быстро находит Антона — тот стоит возле подоконника с Макаром и Саней, немного зажат в угол крепкими телами парней. Он неловко прерывает их разговор. — Антон поговорим? И Антон правда дёргается в сторону Попова, но его вдруг останавливает крепкая рука Макара. — Отвали от него. Ты не видишь, мы говорим? — выплёвывает тот, прожигая дыру в Арсе. Арсения никогда не удивляла грубость его одноклассников, он просто клал хуй на этот факт, поэтому он вопросительно смотрит на Антона встречаясь с пустотой в глазах. Он больше не видит того Антона — наивного и веселого, только безразличие. Наверное тогда началась эта игра. Только их игра, только их правила. Антон носит кольца и браслеты, слушает рок и русский рэп, играет в футбол лучше Арсения, смеясь над каждым проигрышем, кидая колкое «пидор» в спину. Это была его аргуметальная палка, которой он мог пиздить до посинения. Может потому, что она была его любимой или может потому, что ничего другого он придумать не мог. Но всё, что оставалось Арсению это тяжело вздохнуть и тихо идти домой. В любом случае, завтра его ждёт ещё один такой день и ещё одна игра, в которой он уже заведомо проиграл.***
Утреннее солнце слепит глаза, а июньский ветер продувает тонкую футболку, забираясь под ткань, щекоча ребра, и Арсений невольно ёжится. Он честно любит лагерь. Любит театральный кружок, ежедневные концерты и дискотеки, любит рисовать с девочками плакаты и придумывать новые движения для танцев. Но то, что происходит сейчас ему не нравится. Он быстрым взглядом проходится по полю, где собрались пацаны с 10-Б и кучки просто заинтересованных лиц в шумихе. Арс ещё раз ёжится от прохладного ветра и поднимается с лавки, чтобы окончательно не примерзнуть к месту: лето только-только пустило свои корни в их холодный городок, и может даже растопило пару влюбленных сердец, но на погоду влияние нулевое. Тем более сейчас Антон будет делать перекличку и у него найдется ещё один повод всучить Попову своё едкое «быстрее, пидор». А Арсу потому отряхивать от себя эту грязь — нет уж. Игра идёт не так уж плохо. Арс даже отыгрывает пару отличных подач — в волейболе он честно нуб и то, как у него совсем неожиданно получается играть его будоражит и даже ему льстит. Он ловит на себе взгляды Антона и ему кажется, что они почти восхищённые. Но Арс знает, что это ненадолго. Стоит ему хоть на секунду отвлечься, как Антон найдет повод искусно его обозвать. Солнце уже почти в зените — оно пускает раскалённые лучи, и Арсу кажется, что земля под ним вот-вот начнёт гореть. Футболка неприятно липнет к спине, а в голове появляется невесомое помутнение. Только не сейчас: он не может проявить слабость. Только не при Антоне. Проходит ещё несколько мучительных минут — игра кажется бесконечно долгой. Время тянется липкой пузырчатой жвачкой. Земля колыхается под ногами, но Арсений стряхивает с себя эту негу. Он видит мяч перед собой — сейчас он сливается с солнцем; даже форма та же, тот же огненный шар, и Арсению кажется, что он точно отобьёт, но руки, как на зло, не слушаются, и мяч со свистом пролетает мимо него. Это конец. Арс смотрит на Антона и встречается с холодным, полным злости, взглядом. Кажется, радужка почти поглотила зрачок; теперь я знаю что видит жертва в глазах кобры. Люди расходятся, 10-Б одержал победу, а Арсений опять проиграл. Ему надоело это соревнование, ему осточертело драться с самим собой. Он поспешно покидает поле, закидает в себя таблетки и пару литров воды — должно помочь. Арс тупо пялит в стену — не так он себе представлял безмятежное лето. Арс пропускает обед, ссылаясь на плохое самочувствие. Ему вобще кайфово сейчас одному в комнате, тем более что он выбил себе почти что самую лучшую кровать — она шире димкиной и илюхиной, а ещё ближе всего к окну. Прохладный июньский ветер невесомо ерошит его волосы и Арс невольно подставляется под эти ласки — ему приятно. Он душит пустоту в голове книгой на коленях — «Превращение» Кафки. И когда он доходит к моменту, когда уже можно начинать сочувствовать главному герою , которого оставили одного в темной грязной комнате, отказавшись от его подобия, как к нему заявляется Антон. — Что, от стыда решил и на обед не приходить, пидор? — выплёвывает едкое в его сторону, остановившись у двери. Арсений кидает быстрый взгляд и опять втупляется в книгу, показывая свою незаинтересованность в данном разговоре. Если ему нужно выговориться — пускай. Арс может и потерпеть. — Ты, блять, отвечай, когда с тобой говорят, — повышает тот голос, останавливаясь у изголовья кровати. Арсений поднимает взгляд — полный спокойствия и напущеного безразличия, и отставляет книгу. Он научился это делать за долгие трудные годы — нужно просто не подавать виду, что тебе больно. — Продолжай. — Ты играешь хуже девченки, ты в курсе? — Антон сжимает металлический ободок кровати, а другой рукой перебирает браслеты. — Да вот, блять, проблема — у нас мужская команда и брать баб к нам хуевая затея, а то ещё очки не засчитают. Арсений пристально смотрит в собеседника — он прожёг в нем не то, что дыру — Марианскую впадину. — Что-то ещё? — монотонно спрашивает тот. Антон, кажется, сейчас закипит. Удивительно, но если к нему сейчас дотронуться, то можно получить ожог. — Слыш, пидор. Ты вобще видел как играют профессионалы? Ты вобще видел как я играл? Ты... — Да, — перебивает его словесный поток Арс. — Да, Антон. Я видел как ты играл. Ты хорошо играл. Антон опешил от такого напора. Арсений первый раз его такого видит — растерянного и с толку сбитого. — Если тебе нужно моё одобрение, то я могу и дальше присутствовать на играх, но в качестве зрителя, — Арсений по-лисьи улыбается, осознав, что задел за живое. — В следующий раз не бери меня в команду, я пойму. — Да пошел ты нахуй, пидор, — звереет Антон хлопая дверьми за собой. Арсений хмыкает себе под нос. Один один.***
Арс ведёт очередное мероприятие в качестве ведущего. Он уверен в себе. Он знает, что он неотразимый, он знает как звучит его голос, как он перекатывается по углам импровизированной сцены, отдавая приятным звоном в ушах, он знает, что на него смотрит много восхищённых женских глаз и это не может не радовать. Арсению нравится внимание, порой излишнее, но это, пожалуй, единственное, что заставляет его поверить в то, что всё что он делает не напрасно. После мероприятия начинается дискотека — пацаны уходят на пляж пить пиво, Димка с Катей гулять в парк, а Серёга и Саня кадрить девок с соседнего отряда. Арсений решает не испытывать судьбу — за день и так много чего произошло, поэтому он молча удаляется в корпус: тот сейчас пустынный и одинокий, без привычного шума и смеха. Только слышны песни сверчков и звуки хлюпаящего крана.В комнате ещё стоит запах мужских духов и спрея от комаров. Дискотека только началась — у Арсения есть минимум полтора часа на себя. Он может спокойно дочитать книгу, а потом неспешно принять душ. Он долго смотрит на себя в зеркало, но в отражении точно не он. Арс не узнает себя. То ли он играл против себя настолько долго, что и сам превратился во что-то —не в жука, конечно, но что-то в нём поменялось. Арсений надевает свободную футболку и шорты и заваливается не кровать. В голове совсем пусто-пусто и даже рука не дрогает к книге. Кто-то бесцеремонно открывает дверь и вваливается в комнату, и этот кто-то сейчас смотрит нетрезво на него. — Чё, пиво кончилось? — вопросительно поднимает бровь Арс, — если ты ко мне пришел за ним, то его у меня нет точно. Так и передай пацанам. — Они на пляже остались, — хрипло тянет тот и Арсений даже опешивает от покладистости Антона. Он даже не назвал его пидором в ответ. — И чё, они тебя послали к своей груши для битья, не пойму? — продолжает сыпать вопросами Арс. Он точно бесстрашный. — Ты почему ушел с дискотеки? — игнорирует вопрос Антон, опасно надвигаясь к арсовой кровати. — Милый, я же говорил, если тебе нужно моё одобрение, то вот он я тут, мне не обязательно ходить за тобой по пятям, — улыбается глазами Арс, немного смелея от того факта, что Антон молчит в ответ, — тем более мне там нечего делать. — Пошел нахуй, — бросает Антон и Арс наконец-то выдыхает — метафорически конечно, но волнение уходит. — Я сказал, что пошел с Алинкой за гаражи, — продолжает он так, будто это в порядке вещей променять пиздатый секс на вот это. — А, — только и может сказать Арсений, и отодвигается к стене. — Садись, — говорит он, указывая взглядом на кровать. И Антон повинуется: не орёт, не протестует, а просто садится рядом. Арсу кажется, что пропасть, образовавшаяся между ними за эти долгие годы, сократились за минуту в несколько километров. И это будоражит, вызывая неподдельный страх. От Антона пахнет духами, а ещё алкоголем — слышно, что он пил, но, видимо, не в больших количествах, что вызывает ещё больше знаков вопросов в голове Арса. Попов отсчитывает секунды и ему они кажутся вечностью. Кажется, что Антон вот-вот что-то скажет, но в другую секунду кажется, что он и вовсе сейчас расплачется. Антон тянется к рюкзаку и оттуда достает литровую бутылку пива. Он первый припадает к горлу, делая несколько жадных глотков и протягивает Арсу. В любой другой ситуации Арсений бы скривился и отказался от дешевого пойла, но сейчас он покорно принимает бутылку и делает несколько медленных глотков: жидкость неприятно отдает в горло и Арсений морщится. Он не знает почему, но Антон на него всегда влияет удивительным образом — и от этого никуда не деться. Антон отставляет бытылку на прикроватную тумбу, и она, возле стопки книг и рядов различных кремов, смотрится очень комично. Антон смотрит на Арсения длиной в вечность и Арс перестает кажется дышать — настолько у него всё внутри сковано. В ту же секунду Антон впивается в губы — грубо и уверено; Арсению даже жаль его бывших девушек. Но после стольких годов унижений ожидать от Антона какой-то ласки было тем ещё разочарованием. Арсений не знает куда себя деть в материальном смысле тоже. Его нутро отдаёт холодным отказом, но тело остро реагирует на ласки. Вот Антон сжимает бока, подвигая ближе, а потом и вовсе одним рывком перемещает парня к себе на колени. Арс удивляется откуда в таком худом теле столько силы. Поцелуи становятся немного спокойнее и Антон опускается покрасневшими губами на шею. Арс млеет под его прикосновениями. Сказал бы кто ему, что он будет ерзать на коленях у Шастуна, сдерживая порывистые стоны, он бы громко рассмеялся. Арс лезет под чужую футболку, горячими пальцами пересчитывая рёбра и невесомо царапая кожу возле сосков. Антон стонет куда-то под скулу, посылая вибрации, и Арсений готов кончить кажется даже и от этого. Шаст стягивает футболку Арса, нависая над ним и пьяно дыша куда-то в ключицу. Он смотрит на него помутневшим взглядом: в нем читается доверие и даже некий страх. Вот он перед ним как открытая книга — сладкая конфета без фантика. — Блять, — только и шепчет он бессильно, откидываясь на вторую половину кровати. Арс расценивает это замедление как возможность. Он переворачивается на бок лицом к Антону, который тупо пялит в потолок. Арсений тянется к чужой коленке, невесомо поглаживая, ведёт подушечками пальцев и поднимается выше, проследив за реакцией. Тело Антона отвечает мурашками на прикосновения и Арс улыбается своим мыслям. Он останавливается возле ткани шорт и переходит пальцами под края футболки, оглаживает бока, поднимаясь к разгорячённой коже возле сосков. Он видит метания Антона: тот часто дышит, облизывает губы, жмурится от удовольствия и кажется готов замурчать как настоящий кот. Арсений осознает всю абсурдность ситуации — у них обоих стоит и они оба об этом знают. Арсений стягивает футболку и осторожно оглаживая низ живота в опасной близости возле паха. Он на пробу проводит языком по скуле, переходит на мочку уха и оставляет мокрые поцелуи на шее, и Антон наконец-то не сдерживается и порывисто стонет в ответ на эту ласку и Арсений опять улыбается своим мыслям. Он приспускает шорты вместе с трусами, пальцем оглаживая только головку, задевая одними подушечками пальцев, будто дразня. Ему физически сложно успевать смотреть сразу на член и на лицо парня, потому что хочется уловить всё до последних деталей и отпечатать у себя в памяти. У самого член стоит почти болезненно, но Арс пытается сосредоточиться на чужих ощущениях. Арсений слышит второй протяжный стон и одобрительно хмыкает. «Хороший мальчик», — думает он, но сказать вслух не решается. Арс надрачивает неспешно, тягуче, и Антон уже не стесняется и стонет открыто, но правда пытается заглушить стоны ладонью. Для Арсения они, как рай для ушей, и он готов спустить позорно в штаны только бы Антон не прекращал это делать. Антон сам припадает к чужим губам, как будто под гипнозом. Он тянется к нему, как к спасательному кругу и Арсу нравится он, такой невинный и немного беспомощный: он ему напоминает старого Антона. Арсений не верит в совпадения, но то что именно сейчас они оказались в одной кровати в опасной близости друг от друга — это правильно. Антон стонет в поцелуй, посылая вибрации и кончает, подкидывая бедра. Арсений ложится на спину возле него — он теперь знает значение фразы «кончить без рук». Комната встречает их тишиной, лишь сверчки время от времени наполняют помещение звуками. Ночь обняла сонный город и на небе уже виднеются первые звёзды; Арсений не знает скоро ли взойдет луна. Знает он лишь одно — они оба проиграли.