***
Куренай вернулся минут через десять. В руках у него было две большие кружки, полные кофе. И не мудрено, Луи чувствовал, что без хотя бы половины литра кофеина Шу завалится спать. К счастью, кофе для них не проблема. Но стоило поскорей разобраться с документами и отпустить несчастного Куреная домой. Собственно, из-за своей попытки не отвлекаться и поскорей разобраться с делом, Ширасаги как-то упустил момент, когда Шу оказался достаточно близко. И это была его роковая ошибка. Потому что нет ничего хуже, чем невнимательный от недостатка сна сотрудник. Конечно же, стоило догадаться, что кофе, тем более едва ли не через край, очень легко прольётся. Вот только на пол или на Луи — это уже другой вопрос. Умудрившись запнуться о ковёр, Куренай успешно обдал своего начальника кипяточком. Ещё и цветным. На что Ширасаги спохватился лишь тогда, когда его шестое чувство забило тревогу. Но было поздно, кофе уже летело на него. И при всём умении уворачиваться Ширасаги умудрился словить своей идеально белой рубашкой с половину жидкости. — Твою!.. налево… — даже не задумываясь, Луи шустро снял с себя рубашку, хотя и понимал, что ожога уже не избежать. Хорошо хоть «удавку» снял, а то бы и с ней муздыкался. — Извините! — Шу тоже не сразу спохватился, ставя кружки на частично залитый напитком стол, после чего судорожно начал искать в кармане бумажные салфетки. Единственное, что отделяло Луи от гневного: «Еби-ка ты домой, Куренай» — это растерянные красные глаза, и совершенно неаккуратные движения Шу, что даже вынув салфетки, чуть не уронил их на пол, забавно ухватывая упаковку в воздухе, немного наклонившись. «Ещё убьётся по дороге. Не-не, он мне ещё живой нужен…» — остановил себя Луи, только глубоко вздохнув. Потерев лицо руками, Ширасаги принял решение отвезти нерадивого подчинённого до самого дома. Или этот обалдуй самоубъётся о столб или разобьёт голову, споткнувшись о камушек… — Сядь и не отсвечивай, — порекомендовал Ширасаги, в тайне надеясь, что Шу уснёт и он, как истинный принц на белом Фольксвагене, донесёт своего любимого до машины, а после отвезёт к себе, чтобы только поглазеть на полные негодования глаза Куреная, когда он, прекрасный с голым торсом, войдёт в комнату к Шу с самолично приготовленным завтраком. Да это же завтрак в постель! Даже если они не переспят… завтрак в постель! Не сказать, что Луи романтик. Но пропустить такую возможность? Да у Шу глаза на лоб полезут! И челюсть отвиснет! В худшем случае всё можно будет свести к очень хорошей шутке… в лучшем Куренай, возможно, взглянет на Ширасаги под другим углом. Хотя это маловероятно. Точнее что-то из рода фантастики. Но кто не рискует, тот не пьёт шампанского. И всё бы ничего. Луи умел сосредотачиваться на работе. Даже с голым торсом и лишними ушками в помещении. Однако помимо ушек оказались и глаза. Красные. Очень настырные. И не то чтобы в этот раз они просто проходили сквозь него, натыкаясь на тёмные шторы. Нет. Это был конкретно разглядывающий и долгий взгляд. Достаточно долгий, чтобы к концу бланка у Луи чуть глаз не задёргался. Вот же наглость! Смотрит, не отрываясь! Вот тебе и «невинный» цветочек… и как это стоит воспринимать? Если подаст знак, что всё видит, Шу сразу же сбежит? Или бессонные ночи дадут о себе знать? В такой ситуации Ширасаги становится даже немного забавно. Иногда азарт заставляет людей идти на рисковые поступки. И Луи не исключение. Возможно, это немного отпугнёт альбиноса. Но почему бы не воспользоваться случаем, если Шу сам напросился? Недолгие размышления перешли к действиям. Луи не делал резких движений. Встал со своего места, совершенно неспешно подходя к Куренаю с одним единственным вопросом в голове: «Когда осознает?». Но вот, он уже достаточно близко, остаётся только руку протянуть, а альбинос продолжает заторможено пялиться, словно и не замечая того, что прекрасные накаченные бицепсы, не менее шикарная грудная клетка и восемь кубиков пресса приблизились настолько, что на них не только пялиться можно. Ширасаги решает, что это уже даже не смешно, нависает над Куренаем, неожиданно устраивая свою руку на грядушку. Уж это проигнорировать Шу просто не сможет. — Что ты?.. — наконец, в алых глазах появляется хоть какая-то осмысленность, и Шу немного отстраняется, вжимаясь в диван. Но убегать ему особо некуда. Особенно, когда Ширасаги нагло опёрся своим коленом о диван как раз аккурат между ног Куреная. — Куренай, ты нарываешься, — честно предупредил Луи. Ведь для него это было едва ли не зелёным светом для домогательств. Он лучше всех знал, как много у Шу поклонников. И насколько сильно у Куреная к ним отвращение. Потому что все они смотрят только на его лицо. Альбиносы редкость. Альбиносы-японцы в Америке ещё большая редкость. Альбиносы-японцы-мафиозники с собственной квартирой в центре города и хорошей зарплатой — это просто клад. Дай волю, и его буквально зацелуют и затрахают до смерти, стоит только щёлкнуть пальцами. И Луи, несмотря на всю искренность своих чувств, вряд ли так легко сможет выйти из разряда: «Он просто хочет моё тело». Тем более, Ширасаги не то чтобы очень умелый ухажёр. Любые его попытки подкатить к Шу в подростковом возрасте заканчивались достаточно… плачевно. После их первой драки Куренай, и так мало доверяющий людям, не доверял Ширасаги не в квадрате. Он не доверял ему в кубе. При попытке извиниться Луи дарил шоколад. Который Шу демонстративно выкинул в окно с аргументом: «Вдруг там яд». Плюшевую игрушку скинул в мусоропровод сразу после возвращения домой. Потому что в ней могла быть камера. Открытку! Невинную открытку! И ту сжёг. В то время Шу ещё надеялся, что мафия обойдёт его стороной. Наивный. А после за Шу начали бегать поклонники. И Луи осознал, что его чувства отвергнут. И перекроют любые попытки в адекватное общение. И вот так Куренай стал чем-то очень-очень желаемым, но недосягаемым. До скрипа в зубах и праведного гнева на такую несправедливость. Хотя вся жизнь Луи состояла из сложностей. Поэтому не удивительно, что даже его первая любовь — это просто одна большая проблема, у которой долгое время даже не было решения. И вот сейчас. Когда Шу пялится на него. Когда Шу хоть как-то проявляет свой интерес, Ширасаги просто срывает крышу. Альбинос же не разделяет этих ярких чувств, тупо хлопая глазами, словно впервые в жизни видит Ширасаги. У него словно какая-то картинка в голове не сложилась, и он сломался на долгие секунды, длившиеся вечность. — Извини, — кивнул Шу. И, казалось бы, на этом можно и закончить. Но Куренай снова застревает где-то на грудной клетке Луи. И Ширасаги приходится вдохнуть поглубже, чтобы не выпустить своих внутренних чертей. — Шу. Что ты, по-твоему, сейчас делаешь? — спрашивает глава мафии, разглядывая сухие, немного потрескавшиеся губы Куреная. Вот бы к ним прикоснуться… пройтись языком, смочить своей слюной, проскользнуть в тёплый и сладкий ротик и изучить каждый миллиметр внутри Шу. Но ответа так и не последовало. Предположительно, потому что тело у Ширасаги просто шедевральное. Такое только на холсте рисовать. Или фотографировать. Поэтому Луи приходится приподнять Куреная за подбородок, чтобы тот смотрел ровно ему в глаза. Только тогда альбинос снова моргает, словно только что очнулся от сна. — Что. Ты. Делаешь? — повторил вопрос Ширасаги более вкрадчиво. — Смотрю? — спустя несколько секунд размышлений всё-таки ответил Шу. Хотя до него, наконец, начало доходить, что за чушь он только что вымолвил. Но вернуть слова обратно уже не мог, поэтому просто смирился с этим. Нужно признать должное, несколько дней без сна сделали из него какой-то овощ. Овощ, которому, в принципе, нравилось созерцать прекрасное перед тем, как прилечь поспать. — И как оно? Нравится? — Ширасаги спрашивает с улыбкой, понимая, что мозг Шу сейчас действует так, как если бы альбинос выпил бутылку коньяка в одно лицо. И от этого становится смешно. Смешно и одновременно грустно. Потому что стоит Куренаю «протрезветь» и он пошлёт Луи куда подальше. На вопрос Ширасаги альбинос немного растерянно кивает, словно не совсем его понял. А после пялится уже на лицо босса. Луи точно помнил, что последний раз смущался в лет десять. Когда он спрашивал у матери, как правильно ухаживать за парнями. Вряд ли бы его отец запрыгал после такого вопроса от радости. А вот на маму Голубой Дракон понадеялся. Впрочем, зря. Мало того, что мать очень громко умилялась и радовалась, что у её сынишки случилась первая любовь, ещё и дельного совета так и не дала. Точнее… она сказала признаться. Но на тот момент даже признание от Луи звучало бы… как какое-то измывательство. Просто нового уровня. Но когда на тебя так внимательно смотрят… Ширасаги почувствовал, как кровь без его ведома и разрешения начинает приливать к лицу. И до ужаса хочется потянуть работника на себя, чтобы целовать пока есть такая возможность. Пока этот чёртов альбинос не очнулся и не начал рыпаться, словно его не целуют, а пытаются очень жестоко и без смазки изнасиловать за каким-то мусорным баком у грязной, склизкой стены. Ещё и насильник не привлекательный и сексуальный Луи Ширасаги, о котором, между прочим, тоже много кто грезил, а не какой-то бомж Валера, который не мылся с неделю, и воняет от него так, что в глазах режет. И это всё не преувеличение. Шу действительно шарахается от личной жизни и влюблённых в него, как от прокажённых. Вот и остаётся только нервно вдыхать запах шампуня. Вот же умелый чёрт. Спать не успевал, а душ где-то таки нашёл. Скажите после этого, что парни — свиньи. Вот он, чистейший цветочек среди мафиози. Гигиена на первом месте. Хотя чего ещё ожидать от человека, который вместо того, чтобы по-тихому убить и спрятать труп посреди леса, потащил Боа в полицию?.. В битве гляделок Шу явно побеждал. От того Луи просто пошёл надевать свою грязную, но уже хотя бы просохшую, рубашку. Всё равно переодеваться пока не во что. Последнюю рубашку на рабочем месте вчера умудрился заляпать чистейшей кровушкой. Зато больше репортёры в дом Шу лезть не решатся. В отличие от своего друга, Вальта Аоя, Шу накатать заяву на репортёров не мог. Никто из мафии не станет пользоваться услугами полиции. Мафия всегда разбиралась с неугодными своими способами. Конкретно в этом Луи решил использовать угрозу. Кое-кого пришлось замочить собственноручно. Но журналюги поутихли. На рожон больше не полезут. Куренай в полной безопасности. И всё же Луи кажется, что этого полуобморочного лучше не оставлять одного. — Пошли. Подвезу тебя до дома, — застёгивая рубашку, произнёс Ширасаги. Пятно было ещё немного мокрым, но терпимо. — Нет! — неожиданно выдал Шу, заставив Луи приподнять одну бровь. — Я хочу в бар. — Какой, нахуй, бар?.. Иди спать, придурок… — Ширасаги чуть в осадок не выпал от такого заявления. Ночь. На улице куча каких-то конченных и нариков. А этот симпатичный молодой человек собирается в самый эпицентр. Ещё и набухаться. — Ты мне не мамочка! — логично утверждает Куренай. Словно бы его и вовсе не пугала перспектива, если не оказаться в кровати с тем, кто решит воспользоваться его сонливостью, то уж точно проснуться утром без кошелька. Дай Бог вообще проснуться. Ещё страшнее какая-нибудь шайка, завидев, как тот пьёт совершенно один, не подкатит и не пустят его по кругу. После чего Шу сразу же перейдёт в статус опущенных, и Луи останется только по-тихому каким-то чудом выпроводить своего работника, чтобы никто к нему больше не лез… Сделав глубокий вдох, Ширасаги сделал очень. Очень. Большую скидку на невменяемость Шу. С уверенностью, что утром Куренаю будет непременно стыдно за своё поведение. А пока стоило хоть как-то остановить этого в край офигевшего сотрудника. Он бы мог вообще запереть Куреная в комнате. Но что-то подсказывало, что благодарны за это ему вовсе не будут. Обзовут тираном и снова эта пропасть. Может, стоило пойти другим путём? Именно этот вопрос привёл Ширасаги к более-менее адекватному решению. Если Шу собрался пить, то пусть это будет хотя бы дома. И под присмотром Луи. Ибо всё возможно в этом мире. И будет очень обидно, если придурок-Куренай захлебнётся в собственной рвоте или уснёт в ванной. Самое страшное, что на памяти Луи такие люди действительно были. — Ладно. Куплю тебе нормальный коньяк. И поедем домой, — сначала Шу даже кивнул. Но потом нахмурился и снова надолго застрял где-то в размышлениях. — Я не поеду к тебе домой, — твёрдо сказал Куренай. Как будто Ширасаги на это рассчитывал. Однако Луи только приподнял одну бровь, накидывая на себя ещё и пиджак, что отлично закрывал пятно. Негоже главе мафии ходить непонятно в чём перед подчинёнными. — Не поедешь, — подтвердил Луи, совершенно спокойно, понимая, что после разглядываний его прекрасного торса вряд ли Шу ещё каким-то макаром удивит его. — Мы поедем к тебе. Выпьем, и ты ляжешь спать. — Только я? — задал контрольный-похоронный вопрос Шу. От чего у Ширасаги снова задёргался глаз. Если бы он хотел так воспользоваться подчинённым, он бы давно это сделал. Да за кого Куренай его принимает?! — Только ты. У меня свой дом, Шу. И в нём моя кровать, — словно бы не поняв намёка, разъяснил Луи. На что услышал многозначительное «О». Именно с таким странным настроем они отправились к машине Ширасаги. К счастью, у главы мафии достаточно денег, чтобы к машине шёл ещё и личный водитель. И это было очень удобно в такой ситуации. Ведь после выпитого Луи ещё как-то должен был вернуться домой. Или не вернуться…***
Алкоголь был куплен по дороге к дому. И Луи не соврал, когда говорил про дорогой коньяк. Потому что Шу бы себе такой ни за что не позволил, хоть деньги и были. Куренай просто ещё не настолько стар, чтобы думать о действительно качественном алкоголе. А вот Луи с детства был приучен не экономить на своём здоровье. Да и в принципе не душнить с экономией. К счастью, деньги всегда были. И было их достаточно, чтобы не считать копейки перед кассой. И не сомневаться в принципе, что у него есть такая сумма. В этом они с Шу были диаметрально противоположны. Потому что Куренай каждый раз, как истинная домохозяйка, собирал информацию об акциях. Знал, где дешевле взять хлеб или сахар. Да и готовил он хорошо. Когда живёшь один, хочешь ты или нет, готовить научишься. И Шу справился с этим заданием на ура. В общем, Куреная можно было описать, как идеальную жёнушку. Собственно, Луи уже не раз шутил на эту тему в своей голове. Но, к сожалению, эта домохозяюшка действительно непреступна, как какой-то замок посреди скал. Есть только один единственный вход. И тот перекрыт. Вот и остаётся только смотреть издалека на всю эту красоту. Честно говоря, Луи впервые оказывался в квартире Шу. Очевидно, это потому что они не были друзьями. Они были достаточно далеки даже для знакомых. Странно, что не враги. Но сложно враждовать с тем, на кого ты работаешь… Квартирка небольшая. Всего три комнаты, одна из которых достаточно просторная — это гостиная. В ней проходы в две другие комнаты и на кухню. Большой и мягкий диван, но не кожаный. Да и, скорее всего, покупал Шу его не сам. Возможно, вся квартира досталась ему от отца. И вещи в ней уже были. Это подтверждает плазма, которой около двух лет. Как раз примерный возраст, когда Куренай полноценно стал мафиози. Да и по документам ранее Куренай жил в другом месте… Перед диваном стоял небольшой столик. Собственно, на него и был поставлен коньяк. Шу же сразу отправился на кухню, где закопошился, явно делая закуски из того, что есть дома. А это будет сложной задачкой, ведь его не было почти трое суток. Часть продуктов могла и протухнуть. Но, как оказывается, копчёная колбаска у Шу в припасах есть. Как сыр и хлеб. Была ещё пара фруктов, но на них Луи посмотрел настолько скептически, что Куренай закатил глаза и отнёс их обратно на кухню. Как оказалось, много пить и не пришлось. Собственно, Ширасаги ожидал, что Шу надолго не хватит. Бессонные несколько суток должны были быстро вырубить Куреная. Возможно, прямо на этом самом диване. Но чего Луи предвидеть не мог, так это очень странного поведения альбиноса. Буквально полчаса и шесть рюмок. Ровно столько потребовалось Шу, чтобы нагло присесть слишком близко к своему начальнику, и снова начать на него пялиться. Правда, на этот раз на его лицо. Ответить на это Ширасаги было нечего. Да и не понимал он, что вообще происходит. И как на это реагировать? Стоило ли отсесть? Или лучше не трогать, а то рванёт? Но рванул Куренай и без помощи Луи. Когда наглость переросла все границы, и альбинос повернул голову Луи к себе обеими руками. После чего произошло то, что могло привидится Ширасаги только во сне. Очень счастливом и прекрасном сне. Потому что Шу полез целоваться. Делал он это, конечно, неумело. Но и сам Ширасаги не то чтобы профи. Теорию он изучил от и до. А вот целоваться, уж тем более, заниматься сексом с теми, кто ему не интересны, Луи не хотел. Возможно, прозвучит смешно. Но у него, главы мафии, никого не было. Потому что единственный человек, который ему нравился, успешно избегал не то что поцелуев, даже прикосновений с ним. А тут Шу выдаёт такие кульбиты, что кружит голову. И слишком трудно сдержать себя и не накинуться на этого в стельку опьяневшего парня, которому мозги отбило ещё до принятия спиртного. Лишь осознание того, что Шу явно не в себе, позволило Луи удержать себя в узде. А ведь это было очень сложной задачкой. Особенно, когда Куренай стянул с себя галстук. А после ещё и начал растягивать свою блядскую розовую рубашку. — Куренай, — предостерегающе понизил голос Луи, ухватив альбиноса за руки, дабы тот прекратил. Но Шу недовольно нахмурился, очевидно, сделав снова какие-то неправильные выводы. И начал снимать пиджак уже с Ширасаги. И вот это было достаточно резко, чтобы Луи впал в ступор. — Куренай! Зов к хоть какой-то рациональности был успешно проигнорирован. Потому что сразу после этого Шу принялся расстёгивать пуговицы уже на рубашке Луи. Поэтому Ширасаги снова пришлось останавливать альбиноса. — И что ты делаешь?.. — не понимал глава мафии. Точнее, отказывался понимать. Не планировал он пользоваться своими подчинёнными в такие моменты жизни. Вот совершенно не планировал. И действия Шу. Всегда рационального. Умного. Стойкого Шу. Вызывали очень много вопросов. — Хочешь меня? — вопрос был с таким тоном, словно Шу уже знал ответ. Просто Луи зачем-то упирался, когда явно желал трахнуть Куреная. По крайней мере, подсознание альбиноса прекрасно осознавало это. И как бы Шу ни отрицал, как бы ни утверждал, что его босс просто с ним играется, он прекрасно видел, как порой похотливо глазеет на него Луи. Это было похоже на то, как иногда на него смотрели неудавшиеся любовники. Так же как прекрасно понимал, что тот отсос не был какой-то попыткой унизить. У Ширасаги не встал бы, не желай он Шу хотя бы физически. Было глупо отрицать, что Куренай привлекателен внешне. И даже такой невозмутимый парень, как Луи, вряд ли бы устоял перед ним. Так почему бы Шу не воспользоваться этим желанием, пусть оно и всего лишь физическое? Вальт говорил, что у Шу бы тоже не встал, если бы ему не понравилось. Возможно, что-то было либо в Луи, либо в конкретно том моменте. И Шу даже не знал, что хуже, что ему нравится Луи, или что ему нравится, когда немного БДСМ. Когда заставляют стоять на коленях и делать что-то против воли. С иной стороны, Аой немного успокоил, когда сказал, что всё может быть чисто на физическом уровне. Сексуален ли Луи? Определённо. Хорошее ли у него тело? Чем больше Шу смотрел, тем больше понимал, что да. Оно ему нравится. Нравятся аметистовые глаза. Нравятся похожие на огонь волосы. Нравятся накаченные руки и кубики пресса. Это выглядит красиво. Хотя и немного внушает. Сколько же босс тренировался ради таких мышц? Всё это время Шу размышлял. А если и правда? Правда нравится такой тип парней? И Луи Шу тоже нравится. То почему бы и нет? Почему бы не заняться тем, от чего Шу открещивался? Может, в этом что-то есть? Вальт сказал, что нет ничего постыдного или странного в желании заняться с кем-то сексом. Возможно, стоило попробовать? Всё ли так страшно и странно, как представлял себе Куренай? — Ты явно перепил… — вздохнул Луи, агрессивно вбивая себе в голову мысль, что Шу определённо в зюзю. Он от недостатка сна уже вёл себя странно. Ничего удивительного, что сейчас стал ещё странней. — Хочешь? — повторил вопрос Шу, на этот раз кладя руку Луи на свою грудную клетку. Ведь он уже расстегнул достаточно пуговиц, чтобы оголить эту часть тела. Особенно сложно казалось пересилить себя, когда это наглое недоразумение с совершенно не соображающими красными глазами и растрёпанными седыми волосами облизнуло губы. Вот и как после этого сказать, что не хочешь? Да у Ширасаги рука, что касалась оголённой кожи, едва ли не горела, как если бы он прикоснулся к раскалённому чайнику. Только вот кипел сейчас вовсе не Шу, а Луи. — Хочу. Трезвого тебя. И, возможно, ещё пару рюмок, — нашёл в себе силы Ширасаги. Хотя его терпение очень быстро сдавало свои позиции. Уж слишком долго он мечтал о Куренае. Альбинос был бы не таким уверенным в более трезвом состоянии. Возможно, он бы смущался. А, может, недовольничал, что Луи слишком сух на ласки. Он бы мог краснеть до самых ушек. Начать заикаться от смущения. Сейчас же Шу был слишком уверен. Причём уверен в том, о чём определённо пожалеет. Ширасаги не предсказатель, но прекрасно знает, как на него посмотрят и как назовут, если он поддастся. — Если откажешь, трезвым тебе никогда не дам, — обиделся пьяный, а оттого наглый донельзя Куренай. От шока Луи едва не подавился тем глотком алкоголя, что успел в себя залить за этот недолгий срок. «Это что ещё за ультиматум?..» — Луи не верилось в то, что он услышал. Возможно, он ударился где-то головой и его вырубило? Может, всё от начала и до сего момента просто сон? Потому что происходящее больше напоминало какое-то очень хорошее сновидение. К сожалению или счастью, оно было реально. Поэтому Ширасаги догадался достать телефон, направляя камеру на Шу. — Повтори-ка для отчётности, — понимая, что Куренай ему просто напросто не поверит утром, Луи решил сделать на всякий пожарный запись. Да и… как можно не поделиться такой эпичной угрозой с Валькирией? — Издеваешься? — пьяный Шу, как произведение искусства. Прекрасен и смешён одновременно. Хорошо, что Ширасаги не лишён чувства юмора и может сбежать хотя бы в него, не думая лишний раз о том, что с одного плеча Шу уже начала съезжать рубашка и вот-вот Луи сможет увидеть сосочек своего недолюбовника. Ещё хуже будет укладывать этого горе-алкоголика, снимая с него верхнюю одежду, пока этот альбинос невинно спит и видит пятый сон. — А вдруг ты потом скажешь, что я насильник? Как я оправдываться буду?.. — интересуется Ширасаги, а сам сдерживает смех, как только может. Если рассмеётся, Шу точно не повторит. А нужно. Это самый невероятный кадр в жизни Луи. Да и Шу, скорее всего, тоже. Куренай ненадолго задумался, кивнул сам себе и, наконец, повернулся к камере. — Если Луи Ширасаги не переспит со мной прямо сейчас, я никогда ему не дам! — улыбка не могла сойти с лица, а смех сдерживать становилось всё труднее и труднее. Ещё немного и глава мафии просто укатится под столик в припадке смеха. Даже из голоса убрать весёлые нотки уже не в состоянии. Но всё равно уточняет, словно ему этого мало. — Никогда-никогда? — Никогда-никогда! — подтверждает гордый собой Шу. И именно на этом Луи заканчивает свою съемку, начиная хохотать не столько от самих слов, сколько от этой гордой моськи Куреная в конце. — Не смешно! Я серьёзно! Куренай хмурится. Но было уже поздно. Смех Луи не остановить. И две минуты он не мог остановиться. Пока не начали болеть мышцы лица. Не так часто он смеётся дольше минуты. Да дольше тридцати секунд — это уже что-то с чем-то. Но Шу умудрился сделать Луи просто всю последующую неделю парой слов. А, может, и не неделю, а месяц. По итогу Шу демонстративно отвернулся, покраснев от смущения даже будучи пьяным. Уж слишком живой смех у Ширасаги. Словно случилось что-то из ряда вон. — Извини. Мне просто не каждый день такое предлагают… — постарался «оправдаться» Ширасаги. Всё равно Куренай пьян и вряд ли станет придираться к словам. Главное, чтобы не устроил истерику. А то мало ли, Луи не так часто видит пьяного Шу. Точнее, видит вообще впервые. Ранее альбинос всегда был как стёклышко. Да и корпоративов у мафиози нет. Поэтому и проверить случая не представлялось. — Шутишь? — интересуется Шу, совершенно не веря Луи. Глава мафии. На редкость харизматичный. Мускулистый. С необычными чертами лица и в целом внешностью. Да за ним должны быть толпы, как за Шу. И уж Ширасаги точно решит трахнуть пару-тройку своих поклонников. Причём за неделю, будет менять их, как перчатки. И ни разу не повторится. — Неа. Писать такие предложения мафиози опасно. Вдруг я соглашусь? — снова посмеялся Луи. Не планировал он соглашаться ни с кем, кроме Шу. Кроме трезвого Шу. Потому что только в таком случае он сможет позволить себе действовать. — Ещё скажи, что ни с кем не спал, — пробурчал Куренай, словно был уверен в обратном. Пусть он рядом с Ширасаги никого и не видел, это не значило, что никого и не было. Может, поэтому домой к Луи они и не поехали? Там кто-то другой?.. — А ты? С кем-то спал? — перекидывает вопрос Луи. На что альбинос недовольно морщится, но отрицательно качает головой. Как будто ему подобное интересно. — Так ты это исправишь? — неожиданная настойчивость Шу заставляла уже нервничать. Ширасаги всегда был уверен, что воспользуется случаем. И этот раз вполне подходил под «случай». Куренай сам выпрашивал. И далеко не один раз. Даже для пьяного альбиноса это был бы явный перебор. Отличное оправдание своим действиям. Особенно, если Шу зайдёт, и он прекрасно будет это помнить. Но Луи смотрит в эти рубиновые глаза и… нет. Не так это должно быть. Не по пьяни, ещё и без подготовки. Не с такими мешками под глазами от двух суток без сна и отдыха. Не в какой-то спешке и суматохе, словно у подростков в какой-нибудь пыльной кладовке. Луи не хочет, чтобы всё перешло в какую-то клоунаду, о которой даже вспомнить утром будет смешно. Если не страшно. Приходится сделать глубокий вдох и вспомнить все возможные варианты максимально безобидных ласк. — А смазка у тебя хоть есть? — спрашивает Ширасаги, осознавая, что даже для простой дрочки желательны хоть какие-то средства увлажнения. И Луи хотел уже выдохнуть с облегчением. Ну откуда у Шу такие вещи? А если их нет, то и любой вид секса отметается. Но Луи ждал великий облом. Ведь Куренай неуверенно кивнул. Встал. И отправился в свою комнату. Откуда принёс целый тюбик лубриката. Шу поставил его на стол. А Ширасаги мог только смотреть. Долго и пристально. Словно увидел нечто нечеловеческое. И взвешивал в голове, стоит ли вообще к этому прикасаться. — Откуда?.. — только и смог выдавить из себя Луи, очень надеясь, что это какой-то розыгрыш. И вот прямо сейчас из-за двери выйдут их с Шу знакомые, взорвут хлопушки и дружно над ним поржут. Но ничего их этого не происходит. — Мой друг очень неудачно шутит, — очень недовольно произнёс Куренай, словно бы до сих пор помнил, как ему всучили данный подарочек в руки. То было ещё зимой. Рождество. Все дарили друг другу милые подарочки. Шу отыскал для друга новый шарф, а то его прошлый был больше похож на дырявое нечто. Ведь его ободрала одна милейшая кошка, которую семья Аоев взяла на время у уехавших в отпуск соседей. А в ответ ему досталось вот это. Вальт сказал тогда: «Не обессудь. Но тебе в новом году понадобится». И ведь не соврал! Ванга! Точно Ванга! — Это что за друг такой? — подумал вслух Ширасаги. Хотя в голове сразу же появилась парочка мыслей на этот счёт. По крайней мере, газеты последние пару дней трубили о неком друге Куреная. Хорошо, что журналюги уже успели обыскать дом Шу. Плохо то, что теперь они ошиваются у особняка Ширасаги. Собственно, это одна из причин, по которой Луи не горел желанием возвращаться в свой собственный дом. — Вальт нормальный. В смысле… журналисты много врут. Я даже читать не могу тот бред, что пишут… — Шу поморщился, но сразу же решил сменить тему, не желая вспоминать всю ту грязь, что поднимала пресса. И чего они так ополчились на Аоя? Главными действующими лицами были полиция и мафия. А тумаки, в конченом итоге, полетели на самое слабое звено в этой истории. — Как мне лучше лечь? Луи удивлённо моргнул с очень быстрой расстановки акцентов. Дружба дружбой, а секс по расписанию?.. от одной мысли Ширасаги чуть не усмехнулся вновь. Но заваливать и трахать Шу Ширасаги всё равно не планировал. Оставалось только надеяться, что альбинос не начнёт вредничать посреди процесса. Несмотря на недостаток опыта, в теории глава мафии был прошарен не хуже того самого Аоя. Не зря же столько ролил, читал и смотрел на эту тему. Более того, он не сомневался в том, что всё получится. По крайней мере, у него было много терпения. И много возможностей проверить это терпение на прочность. Пока оно не подводило, а, значит, и сомневаться бессмысленно. Правда, из-за своей резкой сосредоточенности Луи успешно пропустил вопрос Шу мимо ушей. Когда Ширасаги становился серьёзным, он прекращал ходить вокруг да около. Как и говорить пустые слова. Всё можно было сделать проще. Достаточно показать. Вероятно, Луи даже не подозревал, как некоторых пугает в такие моменты. А некоторые не могут отвести от такого сосредоточенного Ширасаги взгляда. И Шу уже знает этот взгляд и резкую молчаливость. Обычно, после этого происходило что-то из ряда вон. А Куренаю оставалось только глазеть на своего босса, не понимая, то ли этот трепет от страха, то ли от благоговения. Особенно ярко эмоции проявлялись в такой момент. Момент, когда Ширасаги был так близко, что можно было разглядеть любую деталь. От внимательных аметистовых глаз до абсолютно уверенных действий без лишних движений и суматохи. Словно Ширасаги мог предвидеть всё наперёд, легко расправляясь сначала с остатками пуговиц на рубашке Шу. А после пошёл ремень, пуговица на штанах и молния. Так быстро и чётко, что Куренай даже моргнул с мыслью: «Интересно, а скольких он раздевал так же?». Не то чтобы Шу чувствовал себя лишь единицей среди точно таких же. Но было действительно интересно, почему Луи уклонился от своего ответа. Даже плохо соображающий Шу всё равно заметил это. И не упускал из головы. Но то, что Ширасаги сразу же нанёс смазку себе на руку, хотя штаны всё ещё оставались на Куренае, уже смутило. Что-то явно шло не так, но альбинос не мог до конца понять, что именно. — Разве не надо?.. — хотел было уточнить Шу, однако Луи с раздражением заглянул ему в глаза, заставив сразу же снизить тональность едва ли не до шёпота, а после и вовсе перебил. — Помолчи, — именно с этим словом Ширасаги впился в так давно желанные губы. Как давно он мечтал о том, что поцелует Шу? О том, что это будет совершенно необычно, возможно, безумно. Где-то в пылу сражения. Или если его подстрелят. И притворится, что будет умирать. Разве не было бы забавно увидеть в такой момент удивлённое и напуганное лицо Шу? Или они закончат сражение, и Куренай сам кинется целовать его, потому что они оба выжили в этом Аду из свинцовых пуль. И это будет чертовски страстно и непременно с последующим продолжением. Но он не ожидал, что его первые поцелуи окажутся с привкусом дорогого коньяка. Это будет в тихой квартире. И Шу от удивления прикусит ему губу, после чего зажмурится, напряжённо ожидая ответного укуса. Но его не следует. Потому что Луи больше интересует, как принести Куренаю удовольствие от процесса, а не как замстить за неаккуратность. К тому же, оставлять следы на коже или, упаси Боже, лице своего подчинённого, вокруг которого просто рой неприличных слухов — верх либо глупости, либо откровенного пофигизма к этому подчинённому. А, может, даже ненависти… в любом случае, ничего хорошего. Рука ловко проходит через последнюю преграду в виде нижнего белья, скользя по пока ещё невозбуждённой плоти. Но это дело времени. По крайней мере, если Шу действительно заинтересован в Луи, то эта проблема решится очень быстро. И это поставит все точки над «и». Ведь если не встанет… Но Ширасаги даже думать об этом не стоило. Потому как Шу-младший явно только этого и ждал, достаточно быстро твердея за считанные мгновения. Явно отличный признак. И явный ответ на большинство вопросов Луи. Не сказать, что в поцелуях Ширасаги профи. Но он быстро смекал, как лучше применять свои знания на практике. Но решил начать с чего-то простого, прихватывая нижнюю губу всё ещё напряжённого Куреная, готового к укусам и сражению даже в поцелуе. Однако вместо зубов лишь чужие губы. И вряд ли эти лукавые «ам» одними губами или прикосновение языком к пересохшим устам Шу можно назвать чем-то страшным. Скорее удивительным для такого серьёзного и всегда чрезмерно горделивого Луи. От удивления Куренай даже приоткрывает рот. Что очень зря, потому что Ширасаги пользуется моментом. Ему интересно изучить всего Шу. До мельчайших подробностей. В первый раз Луи не успел распробовать эти губы. Да и было всё как-то скомкано и сдержанно. Теперь же он без зазрения совести мог сплестись с Шу языками, начиная в это время двигать рукой верх и вниз по члену. Когда же Ширасаги окончательно валит Шу на кровать, он очень предусмотрительно разрывает поцелуй, чтобы не получить ещё пару неаккуратных укусов. Мало ли, как отреагирует Куренай на столь резкие движения. Свободной рукой Ширасаги упёрся в диван, целуя вцепившегося в него Куреная снова и снова. Нужно признать, хватка у альбиноса что надо. Шу не стеснялся хвататься за так и не снятую рубашку, сминая её, от чего она даже начала сползать в некоторых местах. А наглый Куренай, словно только этого и ждал, царапаясь не хуже уличной кошки, а порой и ухватываясь за волосы Ширасаги. Вот кто уж точно за своими руками в страстном порыве не следил. Но, в каком-то плане Луи это даже возбуждало. Словно и в такой момент у них незримая и маленькая битва. Вот только воюют в разные стороны. Шу, вероятно, совершенно бессознательно, пытается оставить на боссе просто уйму следов, словно мстил за свой шрам и прочие не самые удачные встречи. А Луи не мог насытиться одной возможностью прикоснуться к Шу, более того, целовать его, прижиматься своей грудной клеткой к его, надрачивать в каком-то сбитом ритме. Всё больше напоминало какую-то лихорадку. Куренай был его лихорадкой. Горячей и дурманящей. Даже с привкусом коньяка, сладкий. Даже если царапается, хочется только утробно рычать, словно какому-то мазохисту, хотя таковым Луи себя никогда не считал. Альбинос явно сводил его с ума. И Ширасаги подозревал об этом ещё с первых встреч. Жаркая и душная комната неожиданно стала слишком мелкой. Словно для этой бури чувству нужно было нечто грандиознее, чем эта трёхкомнатная коморка, чем глупая гостиная с жёстким диваном и слишком соблазнительным Шу. А Куренай добивает своими стонами, что убивают любые адекватные мысли на корню. Дышит так горячо, так часто. И сам же толкается в руку Луи, как назло изгибаясь под ним, как будто не замечая стояк Ширасаги. А, может, и замечая, специально елозя в непосредственной близости к нему. Чёртов искуситель. Возможно, он даже не догадывался, насколько просто в такой момент мог довести своего босса до границы невозврата. Уж больно нарывался сегодня на пару ласковых, а может, и не очень, раз за ночь. Но вот, Ширасаги едва надавливает на уздечку, ласково переходя большим пальцем к головке и немного сжимая её. И всё. Финал. Шу немного выгнулся в спине, прижимаясь к Луи ещё ближе, ещё сильнее, так, чтобы можно было почувствовать, как быстро бьётся его сердце. Тихо, но чарующе стонет, снова жмурясь. А после тяжело-тяжело дышит, медленно ослабляя хватку. Луи хватает ненадолго. Он чуть не вырвался из ослабевшей хватки, когда нервы стали напряжены буквально до предела. И Ширасаги почувствовал, что ещё чуть-чуть и ничем хорошим это не закончится. Поэтому заперся в туалете, совмещённом с душевой. Всё тело горело, а в голове грёбаный Куренай, стонущий ему прямо на ухо. «Что ж, сегодня день дрочки» — с иронией думает Ширасаги, позволяя и своему члену, наконец, освободиться от раздражающей ткани и уделяя ему долгожданное внимание. К счастью или сожалению, воспоминания о страстном и отзывчивом Шу были так свежи, что буквально прыгали перед глазами. От покрасневшего лица до белоснежной кожи на грудной клетке и животе Куреная. Даже сейчас всего одна дверь отделяет Луи от растрёпанного и, скорее всего, заспанного Шу. Если, конечно, тот не офигел от слишком резкого отхода Луи. В чём Ширасаги сомневался. Слишком уж нетрезвым был взгляд альбиноса. И эти задурманенные глаза… Ширасаги просто не мог остановиться, его рука двигалась сама, ускоряясь и сбиваясь с ритма, стоило только переключить это воспоминание на розоватые соски, которые успели показаться из расстёгнутой рубашки… Финальным штрихом было окончание всего этого. Шу жался к нему, такой горячий, такой близкий… иногда, в дни, когда всё шло из рук вон плохо, у Луи проскальзывала мысль, что Шу даже обнять себя не даст. А сейчас… сейчас Луи сползал по двери туалета, выдыхая горячий воздух из перегретого тела. Как же он, чёрт возьми, счастлив. И как же он устал… От поклонников Шу. От того, что свои чувства надо постоянно скрывать. От вечного сдерживания себя в узде. И даже с этой минутной эйфорией он осознавал, что выдавливает из себя слишком много. Бесспорно, Шу того стоил, но… может, пора заканчивать этот спектакль одного актёра? Это, скорее всего, вспугнёт Куреная. Но какая уже разница? Скрывать свои чувства и дальше? Не имеет смысла. И Луи совершенно не хочет начинать с секса без обязательств. Потому что знает. Будет слишком требовательным для просто «без обязательств». Да он же на пушечный выстрел никого к Шу не подпустит. Это будет, как минимум, странно… а странностей у Луи и так выше крыши. Особенно в глазах Шу. — Пиздец ты сложный, Куренай… — жалуется Луи, наконец, поднимаясь с кафеля. Он смотрит на себя, растрёпанного, не менее красного, чем сам Шу. Да у него получше разве что с синяками под глазами. И то не на много. И Ширасаги фыркает, отмывая руку от всех жидкостей, что на неё свалились. Ещё с несколько минут приводит себя в порядок. И выходит, чтобы ухватить влажные салфетки с кухни, стирая улики от произошедшего, заодно удивляясь столь безмятежному и крепкому сну Куреная. Настолько крепкому, что Ширасаги даже смог перенести альбиноса в комнату и уложить в нормальной кровати. После чего ещё с пять минут пялился на спящее лицо своего недолюбовника. И ещё столько же думая, насколько стрёмно бы смотрелся со стороны. Прямо как сталкер какой. Но всё это становится не важным, когда он заваливается на тот самый диван, где у них с Шу было что-то с чем-то. Утыкается в подушку, от которой пахнет альбиносом. И засыпает. Вот с чем — с чем, а со сном у Луи никогда проблем не было. Если он лёг, значит, будет спать. Пусть и не так долго, как Шу…***
Лучи солнца заставляют Шу разлепить глаза. Он в своей комнате. В своей кровати. Под тёплым-тёплым одеялом. В одежде. Последнее его смущает. Особенно расстёгнутая рубашка. Он сначала ворочается, не понимая, что именно мешает. А после поднимается и с непониманием смотрит на мятую, как из задницы, одежду. Но всё это уходит на второй план, когда в дверях Куренай замечает своего босса и чуть не подпрыгивает от удивления на своей кровати. — Наконец. А я-то подумал, что ты теперь спящая красавица. И ушёл на сто лет в спячку, — Луи говорил без недовольства в голосе. Вполне спокойно и адекватно. Вот только стоял он с кружкой кофе. И голым торсом. С голым. Накаченным. Торсом. — Мы же не?.. — первое, что додумался спросить Шу, но его голова сразу же стрельнула нужными воспоминаниями. Вот он сам лезет к Ширасаги целоваться, сам пристаёт, сам же провоцирует. И Луи поддаётся на его провокацию… однако тело у Куреная не болит. Наоборот. Ему вполне легко и комфортно. Когда именно он вырубился? В процессе? Сразу после? Что вообще происходило? На красноречивый взгляд Шу, Ширасаги только отпил из кружки, явно не собираясь отвечать на его вопросы. По крайней мере, о том, что между ними вчера произошло. Или… босс хотел услышать от него что-то другое? — Где твоя рубашка? — наконец, находит иную тему Шу. Хотя краска уже приливала к лицу от осознания, с какой низкой стороны он показал себя начальству. — Сушится, — ответил сразу же Луи, продолжая смотреть на Куреная, почти не моргая. Куренаю даже показалось, что его пытаются загипнотизировать. Ширасаги действительно чего-то ожидал, и это уже заставляло напрячься. — Ну что?! — не выдерживает Куренай и смотрит на Луи своими уже серьёзно обеспокоенными алыми глазами. Он откровенно не понимал своего босса. Чего тот ждал? Чего хотел? Продолжить начатое? Снова начать домогаться? Или заставить Шу извиняться за произошедшее, ползая на коленях, как дворняжку? — Завтрак готовить? — от вопроса Луи у Шу мурашки по коже пошли. Чтобы в его доме хозяйничал какой-то Ширасаги? И откуда у них продукты? Вчера должны были колбасу доесть, да и хлеба оставалось мало… — Я купил продукты. Словно прочитав его мысли, босс дал понять, что еда есть. Правда, что там за еда непонятно. Чем питается этот Ширасаги? Чёрной икрой? Деньгами? Бутербродом из мяса, посреди колбасы? — Давай ты ещё полежишь лучше. Тормозишь дико, — и с этими словами Луи просто выходит из комнаты. А у Шу чуть челюсть не отвисла. Это что за новый вид издевательства? Может, ему ещё из комнаты не выходить? И вообще не рыпаться? В приступе смущения и гнева Куренай просто напросто хватает телефон, что так же удачно оказывается прямо рядом с ним. Да нет. Не мог он его сам сюда положить. Луи? Луи трогал его телефон? Одна догадка заставила передёрнуться. С иной стороны… Ширасаги был не из тех, кто интересовался личной жизнью сотрудников. Точнее, он не особенно лез в их дела. Но контролировал. Потому что потерять контроль значит потерять своё место. И, скорее всего, свою жизнь. Однако он бы не стал лазить по телефону Шу. Почему-то Куренай был в этом уверен. Завалив Аоя просто кучей сообщений, Куренай действительно свалился на кровать, смотря в потолок. Было сегодня с Ширасаги что-то не так. Не так, чтобы прямо подменили. Всё такой же прохладный прямолинейный мудак. Но взгляд, эти расхаживания с голым торсом по чужой квартире, то, что не стал будить радикальными методами… в этом определённо что-то было. На изложенную во всех красках историю о вчерашнем дне, наконец, пришёл ответ. И он заставил Шу застопориться. «А твой босс действительно тебя ценит XD Ты такой незаменимый кадр или он влюблён в тебя по уши?» — Куренай долго смотрит на сообщение, не понимая, как друг мог его так подставлять? Какая глупость! Луи? Его? Да ни в жизнь. Шу уверен на все сто! «Не шути так. Этот айсберг не растопит даже экваториальное солнце», — но, кажется, Вальт его совсем не слушал. Или не хотел слушать. Потому что после этого ответил следующее: «Будем честны, даже айсберг бы тебя трахнул. Какой извращенец в здравом уме и трезвой памяти подрочит пьяному тебе и просто свалит? Ты серьёзно, блин?». И, как ни странно, это было логично. Просто Шу не хотел признавать этой логики. Какой резон для Луи дрочить Куренаю? А после неудовлетворённо сваливать куда-то. Даже если Ширасаги дрочил на уже спящего Шу — это не меняет того факта, что альбинос проснулся нетронутым, девственно чистым и заботливо завёрнутым в одеялко. Какой босс станет так переживать о своём подчинённом? «Он странный», — и это всё, что смог выдавить из себя Куренай после долгих размышлений. Но после услышал чайник и всё-таки встал с кровати. Время позавтракать. По хорошему, уже обед. Но не суть. «Ты, блин, странный, а не он! Бедный твой босс. Довёз тебя до дома. Угостил выпивкой. Подрочил тебе и уложил спать. Вот это, блять, терпение. Я бы сказал «мне б такого парня», но у меня уже есть свой…» — Шу застопорился на последней фразе. Все причитания Вальта он и сам понимал, пусть и не хотел этого. Но вот узнать, что друг каким-то образом отрыл себе парня, когда вокруг него такая шумиха, а сам он за тридевять земель в додзё Шакуэнджи… Аой настолько умелый, что это даже пугало. «В смысле свой?» — не смог удержать себя от вопроса Куренай, выходя из своей комнаты. Однако ответом был только подмигивающий смайлик. В духе Вальта. Никогда и ничего не рассказывать, чтобы сохранить эффект неожиданности. Шу заинтересован. Однако стоит ему войти в кухню, как в голове всплывает и первая часть сообщения. Аой буквально на пальцах ему объяснил, что Луи уж слишком старается ради того, кого хотел бы просто трахнуть. В это было сложно поверить. Ведь они с Луи не ладили с самой первой встречи. И всё же… На столе уже стоит тарелка с бутербродами. Четыре с колбаской, четыре с маслом и сыром. Всё ещё полуголый Луи достаёт кружку с верхней полки. Пусть в росте у них с Шу и не великая разница, но с высотой создатель квартиры явно перебрал. Поэтому сам Шу часто замечал, что встаёт на носочки. А Ширасаги и вовсе чудом достал нужную вещь. Хотя Куренай до последнего был уверен, что не получится, даже шагнул в сторону босса, чтобы помочь. И сам с себя офигел, когда понял, что именно пытался сделать. С каких пор он по собственному желанию хочет помогать этому чрезмерно прямолинейному и грубому человеку? — Чай или кофе? — Ширасаги даже не оборачивается, хотя прекрасно знает, что Шу на него снова пялится. Точнее на накаченные руки и спину. Куренаю пару раз приходилось посещать занятия полицейских. Спасибо Вальту за такие интересные возможности, как поглазеть на кучу накаченных парней. Но ему всегда было скучно и непонятно, какого чёрта они вообще там делают? Смотрят на то, как Шака и пара отстающих от него по весовой категории бедолаг делает какие-то отжимания? Но теперь он, кажется, начал осознавать С КАКОЙ ИМЕННО целью Вальт туда ходил. Потому что тоже застревал на теле Луи. И ведь действительно красивое. А как выглядит Луи, когда тренируется? Когда подтягивается или качает пресс, как он выглядит? — Планета вызывает Шу. Как слышно? — наконец, Ширасаги не выдерживает молчаливого разглядывания прекрасного себя, оборачиваясь и смотря своими пронзительными аметистовыми глазами. Луи словно всё прекрасно понимал, но вовсе не торопил Шу. И одна мысль об этом заставила Куреная почувствовать себя каким-то дураком или ребёнком, который просто не дорос. Или действительно не дорос? Как долго Ширасаги проявляет к нему-то самое недюжинное терпение, части которого не удостаивался пока даже сам заместитель Луи? На этот вопрос было слишком сложно найти ответ. — Я тебе нравлюсь? — Шу, как и вчера вечером, совершенно спонтанный. И, если ранее Ширасаги понимал, что творится в его светлой голове, то теперь это сделать было чуточку сложнее. Хотя он ожидал чего-то такого после долгого залипания Шу на его мышцы. — Чай или кофе, Куренай? — умело сделав вид, что ничего не заметил, Ширасаги повторил свой изначальный вопрос. Вот ещё. Он вокруг Шу вчерашний вечер отскакал, как идиот. Сдерживался, как только умел вообще. И на утро получает в благодарность: «Признайся мне»? А пососать не завернуть? — Чай, — сдаётся Шу, понимая, что было глупо спрашивать напрямую. Возможно, было глупо даже думать об этом. Но Ширасаги не сказал «нет», а это уже настораживало. Луи может быть грубым. Может обидеть словом. Порой и делом. Но он всегда был прямолинейным. До чёртиков прямолинейным. Но сейчас упрямо молчал. Вот и пойми этого странного босса. Когда же все приготовления к завтраку были готовы, и можно было садиться за стол, Куренай таки решил проверить, что там понакупил Ширасаги. Открыл холодильник и прифигел. Колбаса варёная, колбаса копчёная, сосиски, какое-то мясо, две полноценных курицы, три разных сыра, рыба. Красная рыба. Засоленная. Откуда, чёрт возьми? Кто её успел засолить? Какого хрена холодильник Шу переполнен? Как раз с коробочкой засаленной рыбы Шу и застывает, с шоком переводя свой взор на Луи. А в глазах так и читается: «Что за хуйня, Ширасаги?». — Красная рыба. На бутерброды. Через пару часов готова будет, — абсолютно спокойно отвечает Луи, словно только это волновало Куреная. — Я в курсе, что это! Нахера это, Луи?! Ты ёбнулся?! — откровенно не понимал Шу. Он-то, дурак, думал, что всё только чёрной икрой обойдётся. Большую часть которой Луи и сам прекрасно съест. Но ведь все эти продукты останутся у Куреная. Зачем ему столько? И куда? — У тебя в холодильнике мышь повесилась. Я в прямом смысле, ты зачем там мышь от компа оставил? Может, тебе в отпуск сходить? Я реально ахуел, когда увидел, — Луи не мог не вспомнить, как в первый раз открыл холодильник Шу. И закрыл. Чтобы снова открыть, в надежде, что показалось. Но нет. Действительно. Лежит мышь от компа. Просто посреди пустой полки. Ширасаги знал, что Куренай не высыпается. Но не ожидал, что всё так плохо. — Не нужен мне отпуск! Я спрашиваю, какого хуя ты забил мой холодильник! Сколько, по-твоему, я ем?! — казалось, что замечание насчёт мыши Шу совершенно не смутило. Да и, честно говоря, он сам подозревал, что его бессонница за последние месяцы скажется на бытовой жизни. Сказалась. Куренай искал эту мышь около месяца назад. Нашлась. Но негодование явно перевешивало его маленькую радость. — Ну, если не справишься, я могу помочь, — усмехнулся Ширасаги, намекая на парочку совместных обедов. А, может, и ужинов. У Шу аж глаз задёргался от такой наглости. — Себе помоги, — фыркнул Куренай, хлопая дверцей холодильника, а после не менее сердито усаживаясь на своё место и начиная поедать завтрак с остервенением оголодавшего хомячка. Который и после того, как наестся, под щёчки затолкает кучку-другую еды. Только смотря на своего подчинённого, Луи посмеивался. Нужно признать, не во всё горло, как обычно. Но Шу всё равно заметил, оттого и зыркал весь оставшийся завтрак очень-очень недовольно. Что Ширасаги, честно говоря, совершенно не смущало. Он успел за это недолгое время полюбоваться на разозлённого Шу, позалипать в телефоне, переписываясь с Валькирией, и сходить за своей рубашкой. На этот раз кофе он на всякий пожарный убрал заранее. И помыл после себя кружку, что б уж наверняка. Подошёл к Куренаю Луи только после того, как тот уже закончил свою трапезу, всё ещё немного нервно вытирая губы салфеткой. В своей наглой манере Ширасаги повернул голову Шу к себе за подбородок, вынуждая удивиться от такой резкости. И удивиться после этого ещё больше, слишком близкому приближению к губам, от чего Куренай зажмурился, уверенный, что вот-вот его поцелуют. Ширасаги же лишь улыбнулся такому Шу. Знает же, что может произойти, а не сопротивляется. Скорее всего, это хороший знак. Можно сказать, лучший из всех возможных, после произошедшего. Именно по этой причине Луи только шёпотом отвечает на проигнорированный ранее вопрос: «Очень-очень нравишься, Шу Куренай». Не став дожидаться хоть какой-то реакции, Ширасаги достаточно шустро уходит. Не бегом, не так, как если бы пытался скрыться. Просто на самом деле он никакой не айсберг. И тоже умеет волноваться. Пусть он в этом и ни за что не признается. По крайней мере, Куренаю. Да и Шу не то чтобы быстро сообразил, что вообще случилось. Просто в шоке застыл, продолжая сжимать салфетку в руке. На губах так и не свершившийся поцелуй. На щеках столько краски, что Шу окончательно не понимает себя. И Луи. И этот грёбаный мир, что подкинул ему столь сложную задачку. Потому что он никогда в жизни не влюблялся. Тем более в таких странных парней, как Луи. Или Вальт прав, и на самом деле странный тут как раз Шу?.. Дух перехватило и вот, Куренай сам не понимает, какого чёрта стоит у окна, провожая Ширасаги глазами и всё ещё растерянно хватая ртом воздух. Ему хочется что-то сказать или прокричать удаляющейся спине босса. Но рука останавливается у самой ручки. Луи обернулся. Легко нашёл глазами нужное окно, встречаясь с Шу взглядом. И усмехнулся. В своей обычной манере. Так почему сердце Куреная на этот раз пропустило удар?