(Не)подарок под елкой

      Давненько Дима так не напивался, чтобы наутро с трудом вспоминалось, в чьей он постели и что конкретно делал. Лет десять точно — как универ окончил, так и отпустило. После пятилетнего стажа в довольно известной международной конторе костюм топ-менеджерский надел, превратился в серьезного человека, стало не до раздолбайства. Потом была Маринка… А теперь вот, проснувшись, Дима вспоминал жаркий сон и даже поймал какое-то застарелое чувство дежавю, словно в новом году стал не старше, а моложе: вот он как будто лежит среди вороха тел, перемешанных в постельный винегрет, а потом кто-то очень настойчиво трется об него и губами, и всем остальным телом. Спустя пару минут дошло, что лежал Дима все-таки у себя, в кровати спальни на втором этаже, еще не совсем достроенном, но уже вполне жилом — один туалет с ванной оставалось отделать. Официальное новоселье совпало аккурат с новогодней вечеринкой, и друзей, ноющих, что он совсем отстал от жизни с этими своими сметами и ремонтами, решено было собрать в своем новом логове. Герман снова взялся за любимое сводничество, наобещав Диме табун женщин, как будто женщины эти, по его представлению, являлись кем-то вроде породистых лошадей. Герман вполне успешно занимался бизнесом по грузоперевозкам вот уже года четыре, быстро вышел в плюс, но отнюдь не в тираж, и это накладывало специфический отпечаток на все остальные сферы его жизни.       — Я тебе девчонок подгоню таких, что потом неделю стоять будет! — заверял по телефону Герман, а Дима снисходительно вздыхал.       Друзья уже не первый год пытались его свести то с одной, то с другой, то с двумя сразу. Дима вежливо знакомился, а потом, после пары свиданий, все сходило на нет, и парни, отчаявшись, стали приглашать девушек уже прямо на редкие совместные тусовки. Но в конце этих гулянок уходил Дима все равно стабильно один. После тяжелого расставания с Маринкой ни с кем надолго не складывалось, а пробовать заново пока не хотелось, и, честно говоря, с каждым таким разом — все больше. На какое-то время Дима окунулся по самую макушку в работу и обустройство дома, купленного у армянского семейства: те искали жилище побольше, а Диме аккуратного двухэтажного коттеджа хватило бы с лихвой. Всегда хотелось жить отдельно ото всех, в том числе чтобы исключить любопытных бабок по соседству и одиноких молодых женщин с детьми. Не то чтобы он детей не любил, даже наоборот, но вот мамам этих детей, как правило, требовалось повышенное внимание, которым Дима разбрасываться не мог. Его бы самого кто пожалел, погладил. Но в голове все крутились отцовские слова, прочно засевшие с детства: «Ты ж мужик, а мужик не плачет. Мужик берет и делает. Поднимай жопу, бери и делай». Поэтому Дима, следуя завету отца, брал и делал, и вроде бы все получалось, результаты работы радовали, достойная зэ-пэ, коттедж и новая тачка заглушали ноющее в груди чувство, но на чужие слезы и капризы смотреть было тошно, а уж возиться с кем-то — тем более. И все девушки, которых Герман приводил, шли мимо — по той же причине. Это Герман сюсюкать любил и в папика играть. Поэтому на организационном созвоне накануне праздника Дима ответил:       — Ну приводи уж, ладно. Но только в последний раз. Если в новогоднюю ночь ничего не сложится, значит, точно не судьба.       — Тогда приведу сразу табун, — засмеялся Герман. — У тебя ж теперь места полно!       Табун он все-таки привел, пять человек: Машу, Иру, Таню, Лику и Сашу. Не считая их, праздновать новый год к Диме приехали еще двое бывших одноклассников со своими женами и неженатые Олег и Павло, ожидаемо без сопровождения — Герман же наобещал табун не только Диме — и теперь присматривались к девушкам, поначалу осторожно флиртуя со всеми сразу. Маша и Ира — две подружки Германа из тиндера, Таня — какая-то знакомая из фитнес-клуба, куда он ходил, Лика — младшая сестра Тани, а Саша… В общем, Саша пацаном оказался, в комплекте с Ликой, однокурсники вроде бы. Дима сначала недоумевал, зачем та пришла со своим парнем, но в середине новогодней ночи дошло, что Саша ей не парень, а просто друг, когда Лика с Германом закружились в медляке под «Дым сигарет с ментолом» и тут же засосались. Дима с любопытством глянул на Сашу, в этот момент тянувшего коктейль через трубочку, но пацан только фыркнул и продолжил залипать в телефон. В целом он никому не мешал, даже разок поднял тост за здоровье хозяина «шикардосной хаты», то есть за Диму, и это было мило и приятно. Потом после боя курантов еще и в игры поиграли, расслабились. Девчонки уже не казались такими незнакомыми и далекими, Саша после победы в «твистер» вообще разогрелся и стал пить со всеми на брудершафт, даже с Димой разок рюмку махнул, смеялся, танцевал и шутил. И в целом весь вечер и ночь прошли на удивление хорошо, без блевотины по углам и случайно увиденного секса на стиралке в ванной. С одной стороны. А с другой, Дима почувствовал неясную тоску, потому что вдруг понял, что постарел. Вот так раз — и резко пришло осознание, что их бурные гулянки вместо веселых визгов после баньки в снегу под утро звучат как усталый храп за столом среди полупустых бутылок. Поэтому вспоминать сегодняшнее яркое эротическое приключение во сне, отбросившее его лет на десять назад, было по кайфу. Но, придя в чувства, Дима обнаружил в кровати только себя и почему-то даже обрадовался, что в этот раз не будет никакой глупой неловкости. Если он и засыпал не один, то теперь единственной неловкостью было выяснить, с кем. Желательно при этом не выдав собственного замешательства.       Когда он спустился в гостиную, Маша с Ирой, уже одетые и даже как будто накрашенные, собирали со стола грязную посуду под бодрые шутки из «камеди» по телику, Герман с Ликой варили ароматный кофе, а Таня затерялась с кем-то из друзей в комнате для гостей. Судя по вышедшему из душа Олегу, — с Павло. Семейные и частично непьющие, как помнил Дима, уехали еще под утро. Голова еле соображала, поэтому он благодарно принял от Лики порцию свежего кофе и залпом влил в себя сразу полчашки.       — Хороший у тебя дом, дизайн классный. Вчера все хотела сказать и забыла, — улыбнулась Лика.       — Спасибо, — отозвался Дима. Получать комплименты было приятно, ведь никто его ремонт еще особо не хвалил. — Тут все было в сосновом сайдинге, пахло как в бане. Его я сам снимал, потом сам стены выравнивал. Проводку только заказал поменять, а штукатурку… — стал он объяснять, но по скучающему взгляду девушки понял, что в ее комплименте содержалось больше вежливости, чем живого интереса к хозяйским дизайнерским потугам. Герман же уже сто раз слушал эти Димины рассказы о том, как не хватило дорогущих шведских обоев на одну стену и с декоративной штукатуркой он провозился дольше, чем с поклейкой. Балки на потолке в скандинавском стиле Дима тоже сам придумал и прикрутил, и вообще… Да впрочем, кому это интересно, кроме разве что маме? Хорошо, что полчашки кофе удачно скрасили эту недосказанную историю ремонта.       Застряв у калитки, Герман недвусмысленно кивнул то ли на Машу, то ли на Иру, но Дима не нашел в их взглядах подтверждения того, чем они, возможно, занимались ночью, и в итоге все-таки попрощался со всеми, поблагодарив за классную вечеринку. Вернувшись в дом, заставил себя принять душ и переодеться в свежее. Душ взбодрил, думать стало легче. Дима наконец набрал родителям, пообещал приехать на рождество, а затем принялся за уборку. Спасибо девчонкам, оставалось разве что мешки с пустыми бутылками сложить, подмести конфетти от хлопушек и расставить фужеры в серванте. И хотя оттого, что праздник закончился, Дима чувствовал легкую тоску где-то в глубине души, одиночество и тишина в доме его приятно грели. Моя берлога, — думал Дима и улыбался под нос сам себе, носясь по «берлоге» туда-сюда и раскладывая вещи после пьянки по их законным местам.       Герман позвонил спустя примерно час, когда за окном уже почти стемнело.       — Диман, тут такое дело. Мы, кажется, Сашу у тебя забыли.       — Пацана, что ли? Я его не видел, — нахмурился Дима. — Он точно не уехал раньше?       — Точно, — отозвался Герман. — Они с Ликой приехали на Таниной тойоте, а такси, сам знаешь, утром первого хрен вызовешь. У тебя он, дрыхнет где-то.       — Ну так возвращайтесь за ним сами.       — Мы не можем, мы с Ликой уже шампусика выпили. Пусть сам едет. Что говоришь?.. — Герман отвлекся, забубнил куда-то мимо динамика.       Воспользовавшись паузой, Дима пошел искать пацана. Маленький уютный коттедж внезапно превратился в огромный полигон для пряток. В спальнях Саши не оказалось, в туалетах и ванной — тоже. Дима даже под столом посмотрел и в шкаф заглянул на всякий случай. А когда, задев возле дивана забытую пустую бутылку шампанского, укатившуюся куда-то в угол, полез за ней под елку, стоявшую у окна за диваном, в том же углу нащупал пятку. И пятка принадлежала тому живому, но все еще сладко сопевшему человеку, о котором они почему-то забыли.        — …Короче, Дим, пацан под твою ответственность, — ожила трубка с голосом Германа. — Ты только, это самое, будь с ним помягче, ладно? А не как ты обычно с людьми, я же знаю. Он вроде нормальный, Лика говорит.       Ну раз Лика говорит… А что, собственно, рядом с тобой до сих пор делает Лика, хотелось спросить у Германа, но Дима тактично промолчал. Попрощавшись с другом еще раз, завершил вызов и ткнул спящего в коленку. Хмыкнул, потому что пацан под елкой показался ему забавным.       — Саш, может, в кровать? Саш? Саша?       Разбудить это тело оказалось миссией невыполнимой. Настолько, что Дима за ноги вытянул Сашу из-под елки и перетащил на диван. Саша что-то недовольно буркнул сквозь сон, перевернулся носом к спинке из мягких подушек и сложился в аккуратный комочек, поджав свои длиннющие ноги так, что стал занимать ровно половину вместо целого дивана.       — Ладно, хрен с тобой, спи, — вздохнул Дима, достал икеевский клетчатый плед из-под журнального столика и укрыл им пацана, а сам, не зная, чем себя занять, плюхнулся рядом и включил любимый канал на ютьюбе — как раз остановился на моменте, где американская девчонка вытачивала у себя в гараже ящички для самодельного комода. Елка сбоку медленно переливалась огоньками, которые так никто и не подумал выключить, с кухни горела подсветка, за окном кружились снежинки, а сбоку тихо посапывал гость, и Диме вдруг сделалось очень уютно. После подобного отдыха тело требовало другой отдых, торопиться было некуда. В конце концов, не тиран же он — будить пацана и выгонять на мороз спросонья. Саша вчера так гнулся в твистере и скакал под «Коко Джамбо», что наверняка перетрудился. Пусть спит.