***
Парень стоял на улице в одних лишь чёрных джинсах, такого же цвета кроссовках и футболке. В губах тлела сигарета, а в груди чувствовалось тепло от дыма сигарет. Родители даже и не знают о его «второй» жизни: сигареты, ночные одиночные прогулки, алкоголь и самокопания. Он не был человеком, ищущим смерти. Антон просто с тараканами в голове. Светловолосый всё шёл куда-то, сам не зная куда. Он прошёл свою школу, парк и уже подошёл к мосту. Вид был прекрасный. Шастун сел на бетонную плиту, на которой стояли поручни, и свесил ноги с моста. Было прохладно, но до ужаса трепетно. В наушниках играла песня «Жить в твоей голове»*, а в голове творился сущий кошмар. Одинокая слеза покатилась из глаз Антона. Он просто хотел свободы. После расставания его родителей, у него почти ничего не осталось от отца, кроме маленького плюшевого мишки. Ни адреса, ни номера. Ничего… А так хотелось уйти от семьи, от этих постоянных укоров и упрёков к отцу, хотя Антон понимал, что он не нужен даже отцу. У него, скорее всего, есть новая семья и новые дети — ему будет просто не до Антона. Шло время. Глаза предательски щипало от солёных слёз горечи и обиды. Время на наручных часах парня показывало 3:12. Завтра нужно было идти на занятия, а на сон оставалось всего пара часов. Хотя светловолосый решил для себя не ложиться спать вообще. Парень засобирался домой. Он прошёл те же места, которые прошёл по пути к мосту. Спустя некоторое время пути, он уже видел окно своей комнаты. Оставалось только незаметно пробраться в квартиру.***
И вот Шастун стоит около двери собственной квартиры и чего-то выжидает. Ему страшно. Он не в первый раз так уходит, и за всё это время его никто ни разу не поймал, но сейчас другой случай. Страх пробирал до мозга и костей. Страх быть пойманным.... Антон отпирает дверь квартиры. Его встречает гробовая тишина и темнота. «Вроде все спят», — подумал парень и тихо запер за собой дверь. Недолго думая, он почти беззвучно прошёл к своей спальне. Дверь была закрыта, как и перед его уходом. Светловолосый отворил дверь, и его встретили две пары злых, раздосадованных и недовольных глаз. Опекуны сидели на его кровати. Молчание убивало и нагоняло ещё больший страх. Шастун всё так же стоял в дверях, боясь пошевелиться. Первым начал говорить отчим: — Ну, привет, дорогой пасынок. Где был? — Нигде, вас это не должно волновать, — без какой-либо задней мысли ответил Антон и только потом до него дошло, что он сказал отчиму. — Так значит разговариваем, неблагодарный. Мы тут всё для него делаем, а он нам хрен да с маслом. Далее пошла словесная бойня старшего поколения с сыном. Кончилось всё это домашним арестом и занятием по французскому с новым репетитором с завтрашнего дня. Французский…. В голове парня пронеслось море мыслей, и насколько упоротый у него будет репетитор. Он до ужаса не хотел, чтобы ему дали в репетиторы мужчину. Лучше уж женщина. Плевать он хотел на неё. Наверное, тогда он бы всяческими способами выпроводил её из дома, только бы уж она никогда больше не возвращалась. А вот с мужчинами будет труднее. Конечно, он может сделать также, но какой ценой это всё ему повернётся…. Шастун младший лежал на кровати в темноте, и только одинокая полная луна освещала комнату парня. После всей этой перепалки дико хотелось курить. Но он не мог выйти. Конечно, выход есть — окно, но как-никак тринадцатый этаж, а так рано умирать ох как не хотелось. Выходить из комнаты тоже не вариант. Оставалось всё так же лежать и тихо ждать своей участи. Спать совсем не хотелось, а делать совершенно нечего. Парню пришло в голову разбудить своего лучшего друга, который, скорее всего, уже давно спал. Антон включил экран телефона и зажмурился от слишком резкого и яркого света экрана. Ему пришлось для начала убавить яркость. Выполнив мало сложные действия, он взглянул на время. На часах высвечивались красивые цифры «5:55». Светловолосый открыл вкладку «звонки» и набрал номер лучшего друга. Поступили гудки. Через некоторое время с другого конца послышался злой сонный голос друга: — Ёб твою мать, Шастун, ты вообще страх потерял?! Ты на кой чёрт меня в такое время то будишь? — И тебе доброе утро, Димочка. Мне скучно. Давай поговорим? — не скрывая ехидной улыбки, говорил Антон. — Даже поспать нормально не дают, ужас. Говори, раз так хочется, — так же раздосадованно, но уже менее зло, говорил Позов. — В следующей жизни точно выспишься. Меня на домашний арест посадили. И репетитора мне по французскому будут искать и нанимать. А ещё меня спалили за ночными гуляниями… — и только Шастун хотел продолжить гнать свою балладу, как его перебил друг: — Так, слишком много информации, давай помедленнее. Антон рассказал всё в подробностях, иногда прерываясь и отвечая на вопросы Димы. В свою же очередь, Позов внимательно слушал друга. Сон как рукой сняло. Их диалог длился ещё долгое время, пока один из друзей не посмотрел на время и ужаснулся. Прошло полтора часа с момента начала их общения по телефону. — Шаст, пора в школу. Осталось полчаса до начала уроков… — сказал Дима, попутно вставая из тёплой кровати. — Ага, надо собираться. Ладно, увидимся в школе — Покеда. Их разговор закончился, и Шастун младший в темпе вальса** начал собираться в школу. Он абсолютно не хотел пересекаться с родителями в коридоре, поэтому он просто оделся и, взяв рюкзак, помчался к выходу из квартиры. Быстро, как Флеш***, он надел те же кроссовки, в которых гулял сегодня ночью и вышел из квартиры под очередные крики возмущения отчима. Сегодняшний день обещал быть насыщенным. Уже стоя в лифте, парень посмотрел на время и отчаянно вздохнул. Часы на его руке оповещали владельца о том, что до урока осталось всего ничего десять минут. Звуковое уведомление говорило, что лифт прибыл к точке назначения — первый этаж. Вылетев из лифта, парень быстро побежал к новой точке назначения — школа. Присутствовать на занятиях не хотелось, но и без того бедственное положение Антона говорило само за себя. Выбора у него всё равно не было. Да и Дима его убил, если бы Шастун не явился на занятия. Поэтому приходилось бежать что есть силы. Удивительно, но Антон успел добежать до звонка и вовремя зайти в класс, пока не было учителя. Первым была литература — один из любимых предметов в школе. В свободное время, коего было предостаточно, парень писал стихи. Об этом абсолютно никто не знал, да и сам парень не хотел об этом распространяться. Его стихи оставались на оборванных бумагах в его письменном столе. Он никому не позволял лезть в его стол и шариться в его комнате. Шастун уселся за свою парту. Зазвенел звонок. Учителя ещё не было, а Позов — сосед по парте ухмылялся и что-то говорил себе под нос. До ушей Антона долетали только оборванные словосочетания типа: «Идиот. Сам разбудил меня рано и сам же опоздал», и что-то наподобие этого. — Сам идиот. Я всё слышу вообще-то, — ответил на сказанное Димой Антон. — Наш великий глухой резко прозрел и теперь у него сверх слух. Офигеть, — с сарказмом ответил лучший друг. — Пошел ты. — Только после вас. В этот момент в класс заходит Александр Сергеевич и останавливается посреди класса, смотря на учеников. — Здравствуйте, ребята, можете присаживаться.***
Весь остальной учебный день прошел более-менее гладко, кроме драки одноклассниц в школьном туалете. Антон шел домой. Дима остался в школе и ждал свою девушку, Катерину из параллельного им класса. Он опять шел мимо того злосчастного моста. Через него проезжало немало машин, и проходило большое количество людей. Антон встал, оперевшись на поручни, оберегающие от падения в воду. Парень достал из почти полной пачки сигарету, зажигалку и закурил. Он надел наушники и включил «Bohemian Rhapsody»****.«Mama, just killed a man, put a gun against his head, pulled my trigger, now he's dead. Mama, life had just begun, But now I've gone and thrown it all away.»*****
Голос Фредди Меркьюри доносился из наушников. Парень вслушивался в эти строчки, и он вспоминал все былые дни. Грусть накатывала волной, и почти истлевшая сигарета обжигала губы светловолосого. Он потушил сигарету и выкинул бычок в мусорку, находившуюся неподалёку. Ему хотелось уйти от всех обязательств, покинуть постоянную суету и прекратить все ссоры и недопонимания. Тишина и покой. Ещё немного, и, ему казалось, он сопьётся или сторчится в какой-нибудь подворотне. Идти домой совершенно не хотелось, но приходится простирать всё тот же путь. Мост, парк, множество детских площадок и дворов. Ноги уносили Антона всё ближе и ближе к дому. И вновь он возвращался под окна своей квартиры, не желая туда возвращаться, но снова приходилось это делать. Снова отчим будет попрекать его своими «потерянными в пустую» средствами, которые он вложил в «этого мелкого негодяя, который не знает цену деньгам». Делать было нечего и приходилось всё-таки заходить. Дверь в подъезд отворилась с ужасным скрипом. Снова лифт, снова он стоит у двери и думает: «А надо ли вообще идти домой?». Но здравый смысл побеждает, и Антон входит в квартиру. Его встречает привычный ему интерьер и родные стены бежевого цвета. Он снимает обувь и, спеша, идёт в свою комнату, но его окликают, и он идёт к предмету, который позвал его. Обладатель мужского грубого голоса находился на просторной кухне, но он был не один. Рядом мило разговаривали мать Антона и какой-то мужчина, по виду старше его на 6-10 лет. — Познакомься, это твой новый репетитор французского языка — Арсений Сергеевич Попов. — Здравствуй, Антон, — обратился к светловолосому его новоиспеченный голубоглазый репетитор французского языка.