Дождь в отражении изумруда

      Нарцисса Малфой выскочила из Малфой-Мэнора как пробка из бутылки, впервые за последние несколько месяцев. Осенний ветер остервенело хлестал по лицу, будто пытаясь образумить женщину. Причина очень странная, до безобразия ничтожная. Драко назвал фамилию, которую женщина не слышала последние семнадцать лет. Сэнтери. Первая мысль — сын просто не так услышал или что-то перепутал… Пальцы дрожали от перенапряжения, когда Нарцисса писала сыну ответ. Этого не может быть, это просто невозможно. Пальто нараспашку, и женщина мчится по улицам как школьница, собирая удивлённые взгляды прохожих. Один поворот, второй, третий. Сердце грохочет где-то на внутреннем конце языка, кажется, ещё пара минут, и оно попросту вылетит из физической оболочки. Малфой замедляется, замечая вдалеке величественный особняк. Прямо как в ту ночь… По телу проносится дрожь, а ногти больно впиваются в бледные ладони. Нарцисса делает неуверенный шаг к дому. Двухэтажное строение из красного кирпича с большой верандой и вечно тёмными, будто мёртвыми окнами. От здания веет магией, и невозможно понять, какой именно: тёмной или светлой, или и той, и той одновременно. Лопатки сводит от напряжения. Женщина делает шаг на крыльцо дома, лёгкий стук каблуков бьёт по вискам похоронным колоколом. Челюсть сводит от нервного напряжения, женщина гулко выдыхает, собираясь с мыслями. Малфой коротко стучит в дубовую дверь. Тук-тук-тук… И не до конца понятно: это её собственное сердце или стук в дверь. Лёгкие сводит от страха и волнения. Проходит минута, и волнение начинает отступать. Ещё минута, и женщина разворачивается, собираясь уйти, на губах расцветает облегчение… Шаг вниз, и сердце улетает в космос или наоборот падает в самое жерло. Тихий звук поворота ключа в замочной скважине. Нарцисса оборачивается и замирает. Дверь распахнута, а на пороге стоит высокая женщина средних лет с карамельными глазами. Крик застревает в горле. Острые ключицы, гордо вздёрнутый подбородок, прохладные карие глаза, безупречный официальный костюм и кулон в форме птицы с буквой "С" на груди. "Это не она. Не может быть она… Я точно помню…" — Параклея?..      Голос дрожит, звучит неуверенно и чересчур тихо. Пульс проваливается куда-то в желудок, удерживая хозяйку на этой земле. Нарцисса поворачивается полностью и понимает по глазам собеседницы, что она её узнала. Едва заметный кивок заставляет землю начать медленно уплывать из-под ног, а сердце бить по рёбрам как в последний раз… — Нарцисса…        Женщина складывает руки на груди и холодно улыбается. Прямо как в ту ночь… Малфой делает шаг к Сэнтери, ещё один, поднимает руку и едва-едва касается плеча Параклеи, будто не веря, что она жива. Кареглазая усмехается, смотрит чуть свысока. Нарциссу что-то с силой толкает в омут воспоминаний. Все слова вылетают из головы, как и воздух из лёгких, — будто их выбили кувалдой. — Как?..      Тихий, едва различимый шепот, такой несвойственный для Малфоев. Пальцы нервно дрожат, сердце заходится будто в конвульсии. Параклея скрещивает руки на груди и коротко отвечает, до жути спокойно, как-то… отчаянно… — Из любой ситуация есть выход… Цисси, — холодная улыбка венчает красивые губы женщины. — А Министерство умеет находить этот выход… — Так это правда?.. Ты теперь работаешь в министерстве магии… — Нарцисса вцепилась голубыми глазами в шоколадные, отчаянно пытаясь вытащить хоть какую-то эмоцию. — Очевидно, да, — Параклея пожала плечами, будто речь шла о погоде на завтра, и выскользнула из дома. — Твоя дочь… — начала было Малфой, но осеклась под испепеляющим взглядом… — Она не знает, — перебила брюнетка, закрывая дверь за собой, — и не узнает, — первый живой взгляд Сэнтери пронзил разум не хуже остроконечной стрелы.       Параклея уверенно обходит гостью и спускается с крыльца, берёт в руки метлу. Все движения — уверенные, чёткие, идеально продуманные. Сэнтери поправила волосы и села на метлу, а в следующую минуту Малфой осталась одна на веранде. "И не узнает…" — слова звучали в голове снова и снова, как сломанная пластинка. Нарцисса запустила дрожащие пальцы в светлые волосы и сползла по двери на деревянный пол. Закрыла ладонью рот и судорожно затряслась, как в судорогах, сдерживая отчаянный крик, рвущийся из глотки… Облегчение и страх наполнили сердце примерно в равных пропорциях. Она жива…       Ночной Лондон. Цирцея стоит на крыше многоэтажки и вздрагивает от очередного порыва холодного ветра. Вены сводит от холода. Кожа до боли обледенела, а во рту стойкий вкус крови. "Мерлин, почему же так холодно?" Сердце пульсирует как ненормальное, а ноги подгибаются, так и норовят уронить хозяйку на парапет. Девушка впивается в собственную губу, чтобы сохранить хоть каплю воли и не завопить в голос. Холод становится сильнее, ярче… ближе… Больнее. Стенки сосудов трутся друг о друга как наждачная бумага. Чья-то холодная рука обхватывает шею, медленно отнимая такой необходимый для жизни кислород. По подбородку что-то стекает. Сэнтери касается подушечками пальцев собственного лица и понимает, что это кровь, и течет она из её рта. Но это не пугает — пугает невидимая рука, которая сжимает сердце и будто стремится его раздавить. Как же холодно. Колени подгибаются, и брюнетка падает на ледяной парапет. Луна — единственный молчаливый наблюдатель. Волосы больно бьют по щекам, гонимые очередным порывом ледяного ветра… Девушка вскрикивает и пугается собственного голоса. Такой громкий, отчаянный, болезненный. Руки коченеют, а по лицу стекает густая кровь, капает на парапет, сливается в небольшую лужицу. Вдруг сердце дёргает чья-то рука. Дёргает, но не вырывает… И от этого так невыносимо больно и жутко, ведь мозг не отключается… Спина неестественно прогибается, голова откидывается, а руки впиваются в собственную грудь, стараясь удержать кровавый орган внутри. Страх съедает изнутри, а сердце кто-то упорно стремится вырвать из кокона рёбер. Кровь стекает в глотку, скатывается по пищеводу в желудок. Очередной порыв ветра хлёстко бьёт в лёгкие, и это отрезвляет. Цирцея собирает последние силы в кулак и встаёт на ноги, изумруды глаз опускаются на грудь и с ужасом замечают, что на рубашке действительно проступает бордовое пятно. На негнущихся ногах Сэнтери летит вниз по лестнице, холод отдаляется, будто давая фору, а потом начинает мчаться за добычей. Как охотник за зайцем. Девушка выскакивает на улицу и бежит прямо, не оглядываясь. Запах тёмной магии наполняет сосуды, заставляя надрывно выть. Это вновь вцепляется в тело, и Цея падает на землю, сглатывая кровь. Но на этот раз есть что-то ещё. Вторая пара рук хватает за плечи. И эти руки — тёплые, живые, такие желающие добра. Цирцею встряхивают как тряпичную куклу, и изображение расплывается перед её глазами… сплывается в неясное чёрно-белое пятно…        Цирцея подскакивает на кровати, а из горла вырывается короткий крик. Пальцы судорожно сжимают ткань ночной рубашки. Очумелые зелёные глаза сталкиваются с взволнованными голубыми. На краю кровати сидит Дафна, а её пальцы всё ещё сжимают плечи Сэнтери. Девушка прикрывает глаза и пытается восстановить сбитое дыхание. Сердце, глупый орган, стучит так остервенело, будто хочет пробить дыру в диафрагме. Гринграсс вглядывается в лицо соседки и украдкой выдыхает. Цирцея коротко улыбается и наконец отпускает сорочку. Солнце уже пробивается в комнату, и достаточно уверенно. Это лишь очередной ночной кошмар. Дафна медленно убирает руки и складывает их на коленях. Небесные глаза смотрят с сочувствием, но явно требуют объяснений. Цирцея подняла руку и потёрла веки двумя пальцами. Липкий страх медленно таял, но вены всё ещё сводило от холода, будто она спала не в тёплой кровати, а на улице, в снегу, в минут тридцать. Сэнтери скосила глаза на часы и поняла, что они второй день не появляются на завтраке. Четырнадцать сорок. Блондинка нервно поправляет волосы и перебирается на свою кровать, по-детски обнимает подушку. Цея улыбнулась уголком губ, в который раз умиляясь жестам соседки. — Всё хорошо? — тихо спросила блондинка. — Да, просто… Просто ночной кошмар, — брюнетка откинула волосы назад, а голос вновь обрёл сдержанность и холод, — я сейчас.          Слизеринка кивнула, а Цирцея вскочила с кровати и слишком быстро покинула спальню. К счастью, коридор был пуст, и никто не заметил брюнетку, несущуюся в ванную комнату так, будто от этого зависела чья-то судьба, не меньше. Сэнтери крепко закрыла дверь и склонилась над раковиной. Кончики пальцев ещё слегка сводит от страха. Девушка открывает кран и подставляет руки под воду. Натыкается на собственное отражение в зеркале и проводит рукой по нижней губе. "Надо же… Действительно прокусила…" Нервы медленно приходили в норму. Вода стекала по предплечьям, унося с собой дрожь и липкий обездвиживающий ужас. Цирцея снимает с запястья резинку и стягивает тёмные волосы, которые сегодня отдают молочным оттенком, в высокий хвост на затылке. Пульс успокоился, как и лёгкие, дыхание пришло в норму. Девушка выключила воду и вышла из ванной с привычной безупречной осанкой. Изумрудные глаза на мгновение выцепили платиновые волосы Малфоя где-то в стороне мужского крыла. Вернувшись в комнату, Цея получила любопытный взгляд соседки прямо в лоб. — Всё хорошо? — осторожно спросила Гринграсс. — Ага, — Цирцея кивнула и прикрылась дверцей шкафа, медленно стягивая ночную сорочку. — Точно? — Даф недоверчиво прищурилась. — Да. Не волнуйся, Даф. Это всего лишь кошмар.         Девушка улыбнулась внезапной заботе и задумчиво провела пальцами по одежде. Идти особенно далеко смысла не было, разве что на ужин. Брюнетка задумчиво закусила нижнюю губу, выбор пал на тёмно-синие джинсы и чёрную кофту с длинными рукавами. — А что снилось-то? — заметно успокоилась блондинка. — Малфой и Паркинсон прямо в центре Большого Зала.         Цея чуть отклонилась назад, показывая голову из-за створки шкафа и скривилась. Гринграсс заливисто рассмеялась и нарочито серьёзно кивнула. — Я б тоже испугалась, — продолжала смеяться слизеринка.        Вдруг раздался громкий стук в дверь. Гринграсс повернулась на звук и вскинула брови, Цея глупо хлопнула ресницами, неуклюже натягивая брюки и кофту. Это явно был не Забини — мулат никогда не ждал ответа на стук. И не Малфой. Брюнетка вообще сомневалась, что он стал бы стучать, прежде чем войти. Только вот с какого счастья ему сюда заходить? Сэнтери накинула кофту и подскочила к двери, крикнув: "Входите". На пороге возникла довольная физиономия Теодора с пластырем на носу — этот гад явно знал пароль. Цея скрестила руки на груди и мысленно сделала пометку узнать у Гринграсс, кто ещё знает пароль от их комнаты, и неплохо было бы набросать список возможных "гостей". Тео шагнул внутрь, и дверь за ним закрылась с тихим щелчком. Слизеринец взял Сэнтери за плечи и развернул спиной к себе. Слизеринки синхронно удивлённо вскинули брови и возмущенно раскрыли рты. Теодор по-родительски подцепил хвост длинных тёмных волос пальцем и вытащил из-под кофты, а потом повернул Цирцею в исходное положение. Лёгкие приятно обволокло запахом корицы и молока. — Так лучше, уж поверь мне, — Нотт скрестил руки на груди и опёрся на шкаф, скрещивая и ноги. — Конечно, маменька, — с милейшей улыбкой съязвила Сэнтери, но Тео великодушно проигнорировал сарказм в прохладном голосе, а Дафна коротко хихикнула в подушку. — Я так понимаю, вы принципиально не ходите в Большой зал по утрам? — парень ухмыльнулся и тыкнул пальцем в блондинку, — А тебя Блейз искал.        Блондинка отрешённо кивнула, всё ещё обнимая подушку. Цирцея залезла на кровать и закинула ногу на ногу. Сэнтери привычно откинула хвост за спину и подпёрла лицо руками. — Я поговорю с ним вечером, — смиренно выдала Дафна. — Не то чтобы я прям так сильно волновался за личную жизнь Забини, но хорошо, — Теодор беззастенчиво подвинул Цирцею и развалился на кровати, залезая носом в лежащий недалеко учебник, — фе-е-е, зелья… — Что у тебя с носом, Тео? — Цея закатила глаза, но подвинулась чуть влево, освобождая место. — Кстати, да, — наконец вернулась на грешную землю Гринграсс. — Да фигня, — Теодор махнул рукой и закинул руки за голову, — квиддич. Натыкали скамеек блин.      Сэнтери резко подалась вперёд и отодрала пластырь с носа неудавшейся звезды спорта, который был налеплен непростительно криво. Нотт скривился с тихим обиженным "ау". Действительно, всего-навсего царапина на полноса. Пф-ф. Брюнетка прилепила пластырь обратно, но теперь идеально ровно, высунув кончик языка от усердия. Внутренний перфекционист в ней ликовал. — Так лучше, уж поверь мне, — заверила Сэнтери — Конечно, маменька, — вернул ей её же фразу брюнет, играя тёмными бровями. — Отлично, милый, — ехидно покосилась Цирцея, кривляясь. — Как дети малые, о, Мерлин! — Дафна закатила глаза и направилась к шкафу. — Ты как всегда права, бабуль! — Парировал Тео.      Цирцея откровенно засмеялась вместе со слизеринцем, а Дафна возмущённо приоткрыла рот и нахмурила светлые брови. — Ах ты… — блондинка пульнула в однокурсника какой-то футболкой, — а ну кыш отсюда, с… паразит! — слизеринка по-детски топнула ногой, и парень с нарочито разочарованным вздохом поднялся с кровати. — Эх, ладно. Увидимся за ужином, если вы не соизволите проспать, — упрекнул Нотт и скрылся за дверью.       Девушки синхронно засмеялись. Всё-таки слизерин ничем не хуже гриффиндора… Время до ужина пролетело незаметно, девушки разговаривали, активно подкалывая друг друга по поводу предстоящей вечеринки. Уроки на завтра были завершены, а совесть кристально чиста. Пока что чиста… Настроение портил лишь приезд Паркинсон, и то незначительно. Ужин тоже прошёл спокойно, но в глазах учеников сверкало предвкушение. Все, а слизеринцы особенно, настолько явно надеялись оторваться по полной, что на месте Минервы можно было сразу сделать выговор за слишком наглое предвкушение. За столом Пэнси не отлипала от руки Малфоя. Цирцею почему-то это вывело из себя, она так и не поняла точной причины. Ведь Драко даже не реагировал на Сэнтери. Ну, то есть совершенно. Будто она шарфик. Есть он, нет его — всё равно. А ещё девушка невольно обратила внимание, что Паркинсон никогда не касается оголённых участков его кожи… Это было как минимум странно и глупо, а как максимум наводило на смутные опасения. Природное любопытство поставило заметку в голове выяснить причину. "Неужели он запрещает?.. Как можно спать с кем-то и избегать касаний?.. Волшебный дебилизм…" Солнце медленно закатилось за горизонт, уступая место в зените белёсому диску луны, а небосвод заволокло тучами, всё-таки осень есть осень, и от неё  не спрячешься под махровым одеялом, не убежишь и не закроешься в приятной тишине комнаты…         Часы пробили десять вечера. Гринграсс сидит на кровати и подводит глаза, высунув кончик языка от усердия. Блондинка надела небесно-голубое платье выше колена с глубоким v-образным вырезом. Типичная дорогая простота. Одежда выгодно подчёркивала плюсы фигуры и оттеняла цвет радужки. И даже в таком откровенном наряде Дафна умудрилась выглядеть необычайно мило. Цирцея в очередной раз окинула взглядом разнообразную одежду, разложенную на кровати, и нахмурилась. Тут было всё: от брючного костюма до латексной юбки с чулками. Брюнетка задумчиво откинула волосы за спину и пробежала подушечками пальцев по мягкой прохладной ткани тёмного платья с длинными рукавами и юбкой-карандаш. Она искренне не помнила, откуда оно вообще взялось в её гардеробе. Девушка никогда не пылала страстью к монашеской одежде классического покроя. Даф икнула на соседней кровати и отложила карандаш для глаз в сторону. Один глаз был красиво подведён, а второй — только на половину. Верхнее веко осталось нетронутым, Сэнтери невольно усмехнулась, а соседка уставилась на чёрное платье. — А ну-ка брось бяку! Ты идёшь на вечеринку, а не в монастырь! — Я и не собиралась, — пожала плечами Сэнтери. — Вот и выкинь это!        Блондинка коротким взмахом палочки откинула тканевое изделие под кровать и отрицательно покачала головой. Цирцея усмехнулась уголками губ и зацепилась глазами за чёрную мини-юбку и чулки с зелёной полоской. Подцепила пальцами чулки и отложила их в сторону. Вдруг прохладный взгляд наткнулся на короткое чёрное платье с изумрудными вставками. Брюнетка взяла в руку платье и окинула придирчивым взглядом. Цирцея в который раз откинула длинный хвост за спину и стянула кофту. Гринграсс, которая вновь взялась за карандаш для глаз, заинтересованно скосилась. Сэнтери скинула брюки и легко втиснулась в предполагаемый наряд. Шёлковая ткань приятно холодила тело. Верх белья пришлось снять, но этого не было заметно. Цирцея прищурилась, смотря на себя в зеркало. Изделие село идеально. Будто шили именно на неё. Длина юбки — прилично выше колена — не выглядела вызывающе, наоборот —утончённо что-ли. На талии платье поддерживал зелёный пояс с нитью серебра. От конца юбки до начала тазовой кости — узкий, едва заметный вырез. Платье держится на плечах тонкими лямками, на боках материя скреплена серебристыми цепочками. Простой вырез на груди оставлял острые ключицы открытыми. На спине широкий, но не слишком глубокий вырез. По боку идёт длинная изумрудная полоска шелковистой бархатной ткани. Брюнетка повернулась вокруг своей оси и удовлетворённо кивнула отражению. Платье выгодно подчёркивало длинные ноги, величественную осанку и острую линию шеи. Где-то слева положительно ахнула блондинка. — Оно? — спросила Цирцея, всё ещё придирчиво оглядывая собственную фигуру через зеркало. — Сто процентов! — Дафна восхищённо вздохнула и по-детски захлопала в ладоши, — чего-то не хватает… — блондинка задумалась, а Цирцея лишь вопросительно приподняла тёмную бровь.        Гринграсс кивнула на полупрозрачные высокие чулки, висящие на спинке кровати. Сэнтери пожала плечами и надела "то, чего не хватало". Дафна оказалась права: чулки выделили безупречную линию бёдер. Цирцея удовлетворённо кивнула и в один взмах палочки задвинула зеркало за шкаф. Даф улыбнулась и облизнула пурпурные губы. Сэнтери подошла к соседке и коснулась светлых волос кончиком палочки. Локоны чуть закрутились и стали объёмнее. Слизеринка улыбнулась и соскочила с кровати. Краситься Сэнтери не хотела абсолютно, поэтому ограничилась лёгким тинтом тёплого бардового оттенка. Вдруг Гринграсс прищурилась и подошла к Цирцее со спины. Расправленные плечи, идеально прямая спина и чуть вздёрнутый подбородок, такой абсолютный и совершенно безупречный контроль над собственными эмоциями. Сэнтери обдало запахом ягод и уюта, когда Дафна аккуратно сняла с чёрных волос резинку, встав на носочки. Непослушные волосы мигом расползлись по спине пышной копной. Блондинка что-то шепнула и с помощью палочки перекинула тёмные волосы на правую сторону, создавая небрежный пробор левее, чем нужно. Волосы коснулись локтя, они вообще почти доставали до ягодиц. Цирцея пожала плечами и надела чёрные туфли на шпильке с зелёной подошвой и серебристого цвета каблуком. — Пошли? — спросила Дафна, надевая белые туфли на широком каблуке. — Ага. Веди меня, мой верный рыцарь, — хохотнула брюнетка, выскальзывая в коридор.        Гринграсс вышла следом и коротко хмыкнула, ловя на себе ожидающий взгляд соседки. Блондинка взяла Цею за руку и потянула к лестнице из подземелий. По плечам пробежалась толпа мурашек: всё-таки в подземельях действительно прохладно. Дафна запрыгнула на проезжающую ступеньку и затянула брюнетку за собой. Сэнтери прикрыла глаза и вздохнула, представляя, как обрадуется Минерва, заметив учеников завтра настолько свежими. Нужно быть абсолютно безмозглым, чтобы надеяться, что студенты будут счастливы лечь в шесть утра, а встать в семь. Восьмой этаж Хогвартса встретил слизеринок звенящей тишиной, разрушаемой лишь цоканьем каблуков. Даф свернула к какой-то совершенно неприметной двери. Цирцея запросто бы прошла мимо, но Гринграсс замерла, будто что-то вспоминая. "Красно-синяя кровь" — донёсся до сознания едва различимый шепот слизеринки. Дверца распахнулась, и в грудь тут же пахнуло запахом огневиски и прочего алкоголя немаленькой крепости. Как только девушки переступили порог выручай-комнаты, дверь за их спинами захлопнулась с тихим скрипом. Комната оказалась достаточно просторной. Несколько диванов, бильярдный стол левее от камина. В дальнем углу расположен бар, явно слепленный на скорую руку, за барной стойкой сияет самодовольное лицо Забини. Дафна смущённо улыбнулась и упорхнула к барной стойке. Сэнтери скользнула глазами по толпе и с каким-то облегчение вздохнула, заметив Уизли, Грейнджер и Поттера. Парни были одеты в тёмные брюки обычные футболки, а на гриффиндорках красовались платья красных оттенков. Грейнджер была в юбке до колена. Видела бы это Даф. Видит Мерлин, её бы хватил удар! Народа уже достаточно много. Полумрак приятно падает на плечи, невольно выпуская внутреннюю жажду свободы наружу. Изумрудные глаза почти сразу натыкаются на платиновую макушку. Малфой развалился в кресле, закинув ногу на ногу, а на подлокотнике сидит Паркинсон и трётся об него как кошка о столб в середине весны. Где-то там же мелькает Монтегю, Крэбб и ещё несколько слизеринцев. Цирцея безразлично отводит взгляд и делает шаг по направлению к Поттеру. Вдруг лёгких невесомо коснулся запах корицы. Сэнтери повернула голову и столкнулась с оценивающим взглядом Теодора. Парень прошёлся зелёными глазами по фигуре слизеринки и уважительно кивнул. Девушка самодовольно скрестила руки на груди и отставила ногу правее. — Прекрасно выглядишь, Сэнтери, — Тео ухмыляется и протягивает ей бокал на длинной ножке, — выпьешь? — Это что?         Девушка подцепила сосуд двумя пальцами и принюхалась. Носоглотку обожгло запахом вина, огневиски и чего-то ещё приторно сладкого. Тёплая ладошка Нотта легла поверх её собственной и чуть приподняла, заставляя пару капель упасть на губы. Язык обожгло, но Цея не поморщилась, прислушиваясь к послевкусию. На кончик языка капнуло что-то сладкое с привкусом малины и одновременно не хилое по градусу. По венам тут же пробежался тёплый ток. — О, Салазар! Да не боись. Мне пока не выгодно тебя травить, — закатил глаза Тео. — Пока? — саркастично усмехнулась Цирцея, на что получила лишь короткий смешок слизеринца…         Дождливо-серые глаза уткнулись в новенькую, которая только что зашла в тёмный зал. В полумраке она выглядела очень недурно… Лёгкие наполнял приторный запах духов Паркинсон, который сейчас казался до безумия лишним. Брюнетка сидела на подлокотнике в до предела короткой юбке и, не переставая, ёрзала, будто постоянно соскальзывая. Малфой невольно отметил, что Сэнтери совершенно не выглядит как девушка лёгкого поведения и не самых высоких моральных принципов, в отличие от той же Паркинсон. Хотя Цирцея отнюдь не была одета как послушница божия. Длинные волосы спадали на плечи, красиво отблёскивая в полумраке. Драко резко опрокинул шот и отвёл взгляд. Скучающе скользнул глазами по Пэнси. Большой бюст, широкие бёдра, пухлые губы. Но это так… надоело… Он знал, чего от неё ждать, и это уже не привлекало так, как раньше. Голубоватые глаза вновь холодно метнулись к Сэнтери. Вот Теодор впихивает что-то в тонкие пальцы и почти заставляет выпить. Цирцея даже не морщится, проглатывая отнюдь не воду из-под крана, Малфой кривится и вновь смотрит на Пэнси. До отвращения мило. — А новенькая-то ничего, — хрипло хохотнул Гойл, стоящий позади в обнимку с бутылкой огневиски. — Ага, ножки какие!.. Они бы неплохо смотрелись на плечах, — облизнулся Монтегю. — Ага… Вы гляньте, как одета, — вставил свои пять копеек Крэбб, тыкая пальцем в слизеринку. — А ну заткнулись! Поговорите об этом, когда я уйду, мне противно! — скривилась Пэнси.        Драко невольно метнулся глазами к Цирцее. Он ни за что не сказал бы этого вслух, но она действительно была чертовски хороша. Короткая юбка с разрезом до острой тазовой кости действительно открывала очень красивую, истинно аристократичную линию бёдер… Длинные ноги в полупрозрачных тёмных чулках казались отвратительно идеальными. Сейчас девушка сидела на диване рядом с Теодором, закинув ногу на ногу, сложив руки на груди, и ритмично качала ступнёй, будто что-то считая. Прохладная полуулыбка и вечно разумные глаза казались какими-то нелогичными, учитывая, что брюнетка уже выпила пару бокалов усилиями Нотта. Тонкие лодыжки и ступни тоже были не хуже. Красивый, невообразимо плавный сгиб ноги в туфлях на шпильке приятно очищал голову. Её поза, чуть вздёрнутый подбородок — всё говорило о том, что она всё контролирует, и это… бесило. Вдруг Забини постучал чем-то металлическим по бокалу, привлекая всеобщее внимание, и Малфой отвёл взгляд. Блейз залез на какой-то не очень устойчивый стул, с той же стороны послышалось возмущённо-взволнованное бурчание младшей Гринграсс. — Итак, дорогие старшекурсники, — мулат пошатнулся, и его поправили тонкие руки Дафны, — сегодня мы празднуем начало учебного года! Пейте, сколько влезет, ведь до следующего праздника минимум полтора месяца!       Забини нарочито показушно поклонился и спрыгнул с неустойчивой конструкции. Разноцветная толпа задорно зааплодировала, половина из них уже не хило так приняла "на грудь". Малфой выпивает ещё и откидывает голову на спинку кресла. Глотку приятно жжёт, а по крови разливается тепло. Паркинсон сползает ему на колени, когда музыка вновь становится громче…          Цирцея осталась сидеть на диване одна, когда Тео направился к игральному столу в углу комнаты. Брюнетка прикрыла глаза и лишь намочила губы жидкостью из бокала. Изумрудные глаза скакнули на Драко. Сегодня он не выглядел неживой восковой куклой. Неровно лежащие платиновые волосы добавляли образу человечности. И всё те же жестокие, жгучие и смотрящие прямо в душу дождливо-серые глаза с голубым отблеском на самом дне радужки. Ей было интересно, а ещё она не боялась Малфоя… Его злость чаще вызывала смех, нежели хотя бы тень или отблеск чего-то, похожего на страх. Несмотря на повышенный градус алкоголя в крови, мозг ещё работал идеально чётко, и это не могло не радовать. Музыка колотила по ушам, но это не вызывало желания уйти, это позволяло хотя бы на мгновение почувствовать запах свободы… Многие танцевали в центре зала, и лишь единицы просто сидели, Малфой на удивление был в их числе. На его коленях во всю ползает Паркинсон, и им явно не интересны какие-то там танцы. Вдруг, над игральным столом загорается лампочка, и Тео в предвкушении потирает руки. Сэнтери заинтересованно приподнимает бровь, ритмично качая ступнёй в воздухе. Девушка залпом опустошает бокал и отправляет сосуд куда-то под стол. Теодор что-то уточняет у Блейза, и в глазах мулата мелькает огонёк азарта и интереса. Это настораживает, но любопытство сильнее. Нотт громко хлопнул в ладоши и обратился к ученикам. — Кто осмелится испытать силы против нашего короля азартных игр, принца слизерина?! — возопил слизеринец как заправский тамода. — Сэнтери. — выдал вдруг хвалёный принц слизерина, глядя на неё с прищуром светлых глаз.         Девушка поправила волосы и ненадолго задумалась. Толпа облизнула Цирцею глазами, будто она была самым вкусным пирожным на свете. Малфой сидел в другом конце зала и был совершенно спокоен. Из взвешивания решений Сэнтери вырвал пьяный смех Монтегю. — Да она испугалась! У неё мозги только на уроках работают! — пошатнулся слизеринец, хохоча как припадочный. — Захлопни пасть, Монтегю! — коротко рявкнул Теодор.        Малфой встал со своего кресла с таким видом, будто сделал всем великое одолжение. Острые скулы, расслабленные руки и плечи. В его напускном спокойствии, в каждом движении чувствовалась скрытая сила и что-то ещё. Платиновые волосы блестели горстями алмазов в свете ламп. Слизеринец подошёл к столу и опёрся на него бедром, скрещивая руки на груди. Дождливо-серые глаза плавно перешли на изумрудные, с небольшим прищуром. Будто он раздумывал, прикидывал, на что она способна. В глазах парня светилось безразличие и лишь самую малость — интерес. Цирцея буквально кожей ощутила, насколько его спокойствие отличается от её. Сэнтери была совершенно хладнокровна. А он смотрел на всех с какой-то отчаянной злобой и обидой вселенского масштаба. Девушка ухмыльнулась, расслабленно откидываясь на спинку дивана. Взгляды окружающих изменились сразу же, с редких на жадные, обжигающие. Почему-то они все восприняли этот жест как согласие. Девушка мысленно хохотнула. — Играешь, ничтожество? — усмехнулся Драко, скользя по ней взглядом. — Ничтожество сидело у тебя на коленях пару минут назад, — парировала Цирцея, медленно вставая с дивана, — играю.       Зелёные изумруды вперились в дождливо-серые радужки. Толпа зашлась возбуждённым гулом, когда Сэнтери подходила к столу. Девушка опёрлась ладонями на стол и перевела глаза на Нотта. — Во что играем? — уточнил Теодор. — Пусть выбирает… Какая разница, во что проигрывать, — съязвил Малфой, играя бровями. — Покер, Малфой. В бильярд я тебя разотру за три минуты, а в картах у тебя будет шанс… — Ты играть-то умеешь, Сэнтери? — усмехнулся Забини, что-то смешивая в шейкере. — Умею, не сомневайся, — подмигнула брюнетка.       Цирцея нарочно невинно улыбнулась, чем вызвала рёв подвыпившей толпы, жаждущей зрелищ. Теодор взмахнул палочкой и игральный стол медленно превратился в карточный. Нотт, очевидно, собирался выступать в роли дилера. Девушка коротко махнула пальцами, призывая стул и шот. Опустилась на стул, закинула ногу на ногу и залпом опустошила содержимое бокала. Малфой развалился напротив от неё с напускной скукой на лице. Девушка отметила, как напряжены острые скулы. Было слишком очевидно, что бильярд Малфою ближе. Раньше брюнетка не понимала этого азарта карточных игр. В глубоком детстве, субботними вечерами к ним всегда приезжал дядя Грин, и они с Параклеей садились играть в покер. Цирцею это совершенно не волновало… Пока не предложили попробовать. Математический склад ума помог быстро понять суть и запомнить основные комбинации. Она не соврала. В бильярд она действительно играла лучше, но покер — интереснее. Да и в конце концов не на жизнь же играют. Цирцея опёрлась на стол локтями и слизнула остатки шота. Малфой пристально проследил за этим жестом и перевёл взгляд на лицо девушки. — На что играем? — лениво растягивая слова выдал Драко. — На пять галлеонов? — предложил Тео, тасуя карты. — Она за всю жизнь с ним не расплатится, — вякнула Паркинсон откуда-то со стороны бара. — На желание, — уверенно выдала Сэнтери, откидываясь на стуле и ритмично стуча ногтями по лакированной поверхности стола.      Видит Мерлин, она правда не знала, откуда это нарисовалось в сознании. Малфой удивлённо вскинул бровь и качнулся на стуле ближе к столу. Азартный, заинтересованный прищур коротко задержался на глазах, губах Цирцеи, но Драко кивнул. Не было печали, купила баба порося!  Ты только что сама накинула удавку на собственную шею, Цирцея! Но она по-прежнему не боялась слизеринца — был скупой интерес. А насколько далеко он может зайти?.. Почему не позволяет касаться собственной кожи?.. В чём причина такой явной острой хладности?.. — Идёт, — спокойно ответил Малфой, скалясь.        Девушка усмехнулась, ритмично отстукивая ноготками по игральному столу. — Принято, — сказал Нотт, привычными жестами раздавая карты. Вероятно, он не первый раз имеет дело с покером.  — Палочки, — Блейз отставил шейкер в сторону.        Мулат сначала подошёл к Малфою, тот лишь закатил глаза, но палочку отдал без пререканий. Забини протянул Цирцее ладонь, ухмыляясь карими глазами. Девушка закатила глаза и вложила родное древко в руку слизеринца. Коснулась подушечками пальцев карт и повернула лицевой стороной к себе. Драко поставил локти на стол и ссутулился, немного хмурясь. Цирцея буквально кожей чувствовала жадные подвыпившие взгляды на себе. Взглядом она пробежалась по картам, продумывая возможные комбинации… Надежда на лёгкую победу разбилась о бетонную стену карточного невезения. Оставалось полагаться лишь на опыт и гибкость ума. Ну в конце концов ничего страшного не случится в любом случае… Вдруг Цея поймала на своих плечах обеспокоенный взгляд Поттера и Гринграсс. Гарри поджал губы, напряжённо вдумываясь в ход игры. Дафна сосредоточенно закусила кончик собственного пальца, быстро бегая от Малфоя до Сэнтери голубыми глазами. Первая карта, вторая, шестая, восьмая. От вечной смены масти рябит в глазах. Алкоголь пульсирует в крови, разносится сердцем по капиллярам, а мозг, к счастью, соображает достаточно быстро… Череда карт… вздохов… запахов… всё сливается и замирает в комбинации карт чёрной масти в тонких пальцах. Девушка плавно следит за картами: здесь нельзя спешить… Пять, шесть, семь, восемь, девять… Стрит флэш — вторая по силе комбинация в покере. Шанс проиграть равен примерно один к десяти. "Но он есть." — противно вякнула паранойя. Это почти самая сильная комбинация… Ну не может же он сейчас сидеть с флэш роялем на руках… — Вскрываемся, — коротко, спокойно Цирцея кидает комбинацию на стол.        Драко откидывает голову назад и смеётся. И от этого смеха становится почти физически холодно. Интересно, как он это делает?.. Слизеринец кидает карты прямо поверх комбинации… О, Мерлин, роял-флэш. Цирцея вздохнула и сложила руки на груди. Брюнетка чуть приподняла подбородок, поправила лямку платья. Надо же. И так, оказывается, бывает… — Ты проиграла, Сэнтери, — Драко улыбнулся; первый раз за вечер это была улыбка, а не ухмылка. — Я знаю, что это значит, — Цея кивнула на карты, — валяй своё желание. Всё честно.        Брюнетка лишь сильнее расправила плечи под громкое улюлюканье толпы. Теодор ободряюще улыбнулся ей, а вот Поттер смотрел так, будто жизнь прошла напрасно. — Я желаю правду… — Малфой откинулся на спинку стула, — когда захочу, я задам тебе вопрос, и ты ответишь мне правду, какой бы она ни была.        Блондин прищурился, а в груди что-то щёлкнуло. Магические азартные игры гораздо хуже магловских игр просто на деньги. Магию невозможно обойти. Толпа стала вновь возвращаться, каждый к своим занятиям. Могло быть хуже… Это всего лишь правда… Девушка встала из-за стола и отошла к бару. Цирцея забрала палочку, резким взмахом руки затыкая Забини. Мулат пожал плечами и продолжил что-то активно смешивать. В который раз за вечер Сэнтери нашли зелёные глаза Гарри. Поттер кивнул куда-то в сторону, и девушка пошла следом. Как-то неосознанно, просто она почему-то поняла, что он не станет говорить колкостей. С ним всегда было просто. Он никогда не вызывал на словесную дуэль, заставляя мозг придумывать, а слова — кусать побольнее. Перед ними открылась вторая комната, красно-золотая. Здесь было значительно меньше народа, всего человек пять, музыка тоже звучала тише. Ребята, почти все гриффиндорцы, просто разговаривали. Поттер остановился и облокотился на стену позади. Парень смотрел с сочувствием… и от этого стало как-то паскудно. Гарри ободряюще коснулся её плеча и вздохнул, протирая пальцем стёкла очков. Цирцея усмехнулась, а спина, кажется, тихо хрустнула. — Гарри… Прекрати смотреть на меня так, будто я котёнок, и только что попала в руки живодёра, — тихо усмехнулась Цея. — Ну, фактически, так и есть, — слишком серьёзно ответил гриффиндорец. — Послушай, — девушка легонько прикоснулась к его запястью, — мне нечего скрывать. Ничего страшного не случилось.         Вдруг брюнетку потыкали наманикюренным красным ногтем в плечо. Цея заметила миловидную рыжую девушку с жёлтым галстуком. Она была почти на две головы ниже слизеринки. Девушка что-то спросила и Цирцея кивнула, до конца не поняв, что у неё спросили. В предложении фигурировало слово "котелки", и Сэнтери отмахнулась, решив, что волшебница нюхнула чего-то не того. Рыжеволосая тут же упорхнула в разноцветное скопище, а брюнетка вновь вернулась к Поттеру. — Хорошо? Серьёзно, это всего лишь Малфой. Что он мне сделает? Спросит, целовалась ли я? — девушка усмехнулась и погладила брюнета по плечу. — Наверное ты права… — Поттер вдруг отвлёкся, — извини, мне надо… — он замялся, краснея. — Иди, — великодушно кивнула Цирцея и направилась обратно в какофонию звуков…       Девушка заметила столпотворение у камина и подошла к Теодору, который сидел с самым уверенным видом прямо на полу у дивана. Брюнетка пробежала пальцами по плечу слизеринца и села рядом. Ворс ковра пустил мимолётный ток по бледной коже. Это чем-то было похоже на лагерную секту. Однокурсники с разных факультетов распластались по комнате вокруг какого-то странного вида котелка… котелков… Та самая рыжая пуффендуйка что-то писала на бумаге и кидала внутрь сосудов. — Что происходит? — тихо спросила Сэнтери, ловя глаза Тео. — Ага, то есть ты согласилась играть, даже не зная, во что? — вклинился, а точнее нагло влез Блейз. Почти сразу послышался короткий звук подзатыльника, и Забини затих. — Играем в "котелки" — сильно разъяснил Нотт. — Ну я поняла, что не в баночки, — съязвила брюнетка, откидывая волосы за спину. — Вай, не злись, Цея… Кто ж знал, что вы, французы, не играете в такое? — парировал брюнет. — Я англичанка, осёл, — фыркнула Цирцея, улыбаясь. — Ой, ладно. — парень хохотнул и показал пальцем на котелки, — там имена. Выскакивают два имени: мужское и женское. Пара встаёт и идёт во-о-он в ту комнату, — Нотт указал на невзрачную дверь в углу, — там им вылетает задание, и они не могут выйти, пока не выполнят его. — парень с ухмылкой перевёл внимательный взгляд на лицо Сэнтери, которое претерпевало небольшие изменения в связи с удивлением.       Брюнетка глубоко вдохнула и выдохнула. "Когда это я согласилась?.." Память услужливо подсунула эпизод, в который к Сэнтери подходила пуффендуйка, и заставила мысленно проклясть собственную невнимательность. Девушка усмехнулась, призывая шот в руку. Конечно они играли в подобное в Шармбатоне. Только там называлось по-другому. Бутылочка, что-ли?.. Да, это было весело, но ровно до тех пор, пока не начинали разбивать на чёткие пары по половым признакам. Вот с того момента пора было линять оттуда как можно дальше. Французы только с виду скромные и приличные. Девушка слишком отчётливо помнила, как её однокурсница вылетела из такой вот комнаты с опухшими и потрескавшимися губами и подрагивающими пальцами. Вот из котелков вылетели первые два имени. "Пэнси Паркинсон" и "Курт Миллер". Слизеринка так посмотрела на бедного когтевранца, будто он был виноват во всех её бедах. Первая пара, вторая, третья, пятая. Цирцея начала успокаиваться и залпом опрокинула алкоголь в горло. Девушка откинула волосы за спину и положила голову на колени сидящей на диване сзади Гринграсс, а рукой небрежно поправила пластырь на носу Тео. Будто по привычке. Пальцы Дафны приятно скользили в волосах, позволяя позволить спокойствию хотя бы немного наполнить вены. Малфой сидел где-то на кресле справа и сверлил её холодным взглядом дождливо-серых глаз, она это чувствовала. Блейз протянул ей бокал вина, смешанного с чем-то сладким, и она благодарно кивнула. Брюнетка сделала глоток, положив локоть Нотту на плечо. Гортань обожгло приятным горьковатым теплом. — Драко Малфой и-и-и… — рыжеволосая пуффендуйка явно пыталась придать голосу интриги, — Цирцея Сэнтери!        Одному Мерлину известно, как брюнетка умудрилась не поперхнуться и не захлебнуться. А ещё девушка в очередной раз мысленно поклонилась маме в пояс за такой безупречно воспитанный в ней самоконтроль. Девушка внутренне взвыла. Справа засмеялся Теодор, а слизеринка лишь приподняла бровь в лёгком удивлении. "Мне сегодня так несказанно везёт! Прямо как утопленнику!" Второй раз за вечер Вселенная явно издевается. Малфой тихо нецензурно выразился и опустошил бокал огневиски, сжимая челюсти. Брюнетка допила вино. Но злобный завистливый взгляд Паркинсон абсолютно точно стоил пяти минут в одном помещении с Драко. Цирцея поднялась с пола и поправила платье. Девушка отдала пустой бокал Теодору и пошла к той самой невзрачной двери, ещё больше напрягая уставшие мышцы спины. Драко очень нелестно выразился в адрес невиновной пуффендуйки и влетел сразу за Цеей. Это было тесное помещение с подсвеченным столиком посередине, на котором стоял ещё один котелок. Дверь за их спинами противно лязгнула, закрываясь. Драко даже не посмотрел в её сторону, просто подошёл к котелку. Из чугунного сосуда вылетела бумажка прямо в руки блондина. Дождливо-серые глаза сначала округлились, а потом метнули молнию в Цирцею. Если бы взглядом можно было бы сжечь, она бы уже лежала на полу кучкой пепла. Малфой протянул ей бумажку, кривя губы. Тонкие прохладные пальцы распрямили кусок пергамента. "Поцелуй" — гласила записка.          Брюнетка моргнула и спокойно вздохнула, кидая листочек обратно в котелок. — Довольна, ничтожество? — ещё больше скривился слизеринец, скрещивая руки на груди. — Заткнись, Малфой. Я не горю желанием касаться тебя хотя бы пальцем, — не осталась в долгу Цея, разве что её голос остался холодным и разумным. — Тогда какого чёрта ты полезла играть вообще? — парень запрокинул голову, почти рыча. — Почему из-за тебя я должна отказывать себе в удовольствии лицезреть грустную мину твоей подстилки?        Цирцея откинула тёмные пряди за спину и сделала шаг к нему. Она смотрела прямо, спокойно, не таясь. Ещё шаг и они совсем близко. Лёгких касается запах грозы, льда и черники или голубики. Блондин непроизвольно отшатывается, всё ещё кривится, но молчит. — Сэнтери, что ты?.. — начал слизеринец, но она уже поднялась на носочки. — Заткнись, Малфой… Просто заткнись… — шепчет на выдохе и касается губами его щеки.         Губы слегка покалывает лёгкая щетина, теперь она чувствует запах его одеколона. Она ощущает, как напряжены его скулы, как подрагивают ресницы. Надежда на такое простое решение со всего маху врезается в запертую дверь и раскалывается на сотни мелких кусочков. Драко отшатывается от неё и заливается холодным и истерическим, почти конвульсивным смехом, а Цирцея всё также спокойно опускается на всю ступню. — Ты совсем тупая, Сэнтери? — Малфой запускает пальцы в платину волос, не в силах остановить собственный смех, — о, Мерлин ты такая дура!.. — Цирцея сжимает челюсть: начинает действительно злиться. — Ещё вопрос, кто из нас больший дурак, Малфой. Тот, кто ржёт как больной на голову, или тот, кто попробовал пусть глупое, но простое и логичное решение, — брюнетка ехидно улыбается, скрещивая руки на груди. — О Салазар, ничтожество! Тебе тринадцать лет, что ты целуешься, блять, в щёчку? — Малфой хмыкнул и с силой ударил кулаком по ближайшей стене. — Прекрати… — девушка прикрыла глаза, сжимая челюсть почти до хруста. — А то что? — блондин вдруг прекратил смеяться и сделал шаг к ней, — ещё раз сразишь своей глупостью наповал?..         Цирцея глубоко вздохнула и открыла глаза. Он действительно казался слишком взволнованным и взбешённым. Но это не пугало: глупое любопытство и наивный интерес упорно заталкивали трезвый голос разума как можно дальше. Драко сделал ещё шаг к ней и грубо схватил за запястье. Сжал пальцами пульсирующую синеватую вену на внутренней стороне предплечья. Сэнтери сделала шаг назад и дёрнула руку на себя. Нет, она не почувствовала ни капли боли. Это было слишком незначительное касание, чтобы сделать больно, а вот возмущение ушатом кипятка вылилось на голову, моментально превращаясь в кипучую злость. Малфой вновь впился пальцами в запястье, заставляя прижаться лопатками к холодной стене. Чуть шершавые тёплые подушечки пальцев касались грубо и осторожно одновременно. Это… путало. В лёгкие снова спустился запах мороза, черничного виски и дождя. Но ярость сильнее, жарче, ближе. Сэнтери резко дёргает руку вверх. Запястья выскальзывает из его пальцев и тут же взлетает в воздух вновь. Брюнетка с силой впечатывает ладонь в щёку принца слизерина. Руку покалывает, но его обалделый взгляд того стоит. Девушка надсадно дышит и прикрывает глаза. — Отпусти меня, Малфой.          И вот, голос вновь спокоен, а взгляд покрыт такой привычной, здоровой плёнкой спокойного инея. Изумрудные глаза с упрёком переползают на второе запястье, которое он всё ещё сжимает рукой. Блондин смотрит с такой яростью, будто сейчас ударит в ответ. Ударит наотмашь, так, что она отлетит в стену и будет падать, пока кровь не впитается в половицы. Но он лишь тихо выдыхает, поднимая руки. Цирцея скрещивает руки на груди и опирается спиной на холодную стену, сгибает ногу в колене и тоже прислоняет её ступнёй к стене. Повисла звенящая тишина, которая грубо давила на мозги, подстёгиваемые алкоголем. Но стоять с ним вот так, молча, не ругаясь, было вполне сносно, почти приятно. Малфой отвернулся и запустил руки в волосы. Он злился, она это поняла каким-то шестым чувством. Напряжённые плечи, громкий вздох. Что это? Неужели внимательность проклюнулась?.. Цирцея хмыкнула и дёрнула ручку, не то чтобы действительно веря, что она открыта, но всё же. Слизеринец резко повернулся к ней и вновь подошёл слишком близко. — Она не откроется, пока действие не будет выполнено, тупица, — нарочито размеренно, как маленькому ребёнку выдал Драко. — Знаю, — огрызнулась слизеринка, откидывая голову на стену.        Он сделал маленький шаг ближе, ещё ближе. Цирцея вскинула бровь, предупреждающе поднимая руку. — Малфой, что ты?..- холодные изумрудные глаза встречаются с дождливыми. — Заткнись, Сэнтери… Просто замолчи…        Его пальцы вновь обвивают тонкие запястья, но теперь медленнее, осторожнее, но всё так же грубо. Какой восхитительно отвратительный контраст. Девушка открывает рот, чтобы возразить, но Драко быстрее. Слизеринец резко припечатывает её к холодной стенке и накрывает губы слизеринки своими. Цирцея замолкает, дёргает рукой. Как бы неприятно ни было, но он сильнее. Его язык коротко, безэмоционально мазнул по нижней губе девушки. В рот попал вкус виски, вина и черники. Такой насыщенный, приятный терпкий вкус до одури ошеломляюще чувствуется на языке. Но он контролирует её, строит под себя, ведёт себя наглее, чем она. Видит Мерлин, от чувства контроля свело скулы, а в вены влетел чистый адреналин. Сэнтери не терпела контроля над собой. "Если противник сильнее, будь умнее…" Вдруг Цирцея закатывает зелёные глаза и пронзительно, чувственно стонет ему в губы, подгибая колени. Тело ожидаемо скользит по стене вниз и он отпускает одну её руку. Обвивает тёплой ладонью тонкую талию, поддерживает. Цирцея резко выпрямляет ноги и кладёт освобождённую руку ему на шею. Под пальцами тут же напрягаются мышцы парня, точечно и до странного резко, будто она коснулась Малфоя не мягкими подушечками пальцев, а заточенным лезвием ножа. Он дёргается, пытаясь скинуть запястье брюнетки. Но Цирцея не была бы собой, если бы позволила выбить себя из колеи два раза подряд. Брюнетка подаётся вперёд и резко, отнюдь не нежно сжимает нижнюю губу Драко зубами. Малфой дёргает её за талию выше, как-то слишком нервно, будто злясь, сдерживая рык недовольства. Тонкие пальцы Сэнтери скользят в платиновые волосы, погружаются в приятную, дурманящую мягкость и чуть сжимают. Он грубо раскрывает языком её губы, скользит по небу, кажется, стремясь добраться по корня языка. Цирцея коротко втягивает язык парня в рот и чуть прикусывает. Кажется, это длится вечность… Его тёплые ладони на запястьях уже не вызывают такого дикого бешенства. Запас кислорода в лёгких, к сожалению, не вечный, и слизеринцы отрываются друг от друга, синхронно судорожно втягивая воздух, отходя друг от друга. Малфой тут же кривится и поправляет волосы. Цирцея облизывает припухшие губы и откидывает волосы за спину. Его глаза смотрят с такой ненавистью, будто она только что с треском разнесла все его жизненные принципы и перевернула многовековую иерархию в голове. Драко брезгливо вытирается рукавом и сплёвывает. До слуха доносится короткий лязг замка. Слизеринец скалится и облизывает собственные губы. — Ничтожество, — буквально плюёт в лицо, делая шаг к двери. Цирцея встаёт перед ним и смотрит свысока. С привычной уверенностью, с чувством полного контроля в глазах и до боли прямой спиной. — Можешь отрицать сколько влезет, Малфой, — самодовольная улыбка, и девушка отбрасывает чёрные волосы за спину, — но тебе понравилось, и ты это знаешь… — не дожидаясь ответа, Сэнтери покинула комнату с гордо поднятой головой.         Малфой вылетел следом с такой фальшиво непроницаемой миной, что захотелось засмеяться. На лице непроизвольно расползлась улыбка — это действительно показалось смешным. Теодор встретил брюнетку странным взглядом, взволнованным и любопытным. Гринграсс прищурилась и поджала губы, быстро бегая по подруге глазами, оценивая масштаб бедствия. Если Нотт ничего особенно не заметил или забудет на утро, то от Дафны так просто не отвяжешься. Цирцея мысленно выдохнула и опёрлась на подлокотник. Брюнетка призвала шот и опрокинула в горло, даже не морщась… Сэнтери отмахнулась от Тео и, пожелав спокойной ночи, отправилась в подземелья.        Девушка шла босиком, чувствуя себя нашкодившей первокурсницей. Плечи противно морозит, и она невольно ускоряется. Цирцея ступает на неровный край ступени и морщится от ощущения влаги под ногами. Сэнтери придерживает волосы, которые так и норовят закрыть глаза и вынудить её распластаться на холодном полу в позе морской звезды. Волшебница бесшумно идёт к гостиной. Портреты по дороге сонно морщатся и возмущаются, но это заботит в последнюю очередь. В крови пульсирует алкоголь, а усталость тяжелит вены. — Чистая кровь, — еле разлепляя губы, произнесла Цея.        Гостиная Слизерина встретила полной тишиной, а темно, хоть глаз выколи. Палочка слишком глубоко в кармане. И лезть сейчас за ней равно уронить туфли и создать шума на год вперёд. Брюнетка на ощупь шагает в темноту. Тишина приятно ласкает слух, а мрак соблазнительно шепчет лечь прямо в гостиной, плюнуть на всех и отправиться в царство Морфея. Боже, а завтра ведь на учёбу. Цирцея опёрлась рукой на стену и по ней же пошла дальше. "Вот небольшой подъём. Значит, иду правильно… Наверное…" Цея прикрывает рот ладошкой, сдерживая истеричный смешок. Вот голые стены сменяются на шершавость обоев. Сэнтери отсчитывает двери. Мозг работает медленно, но достаточно трезво. Первая… Вторая… Третья… Поворот… Ещё две и… Вот! Цирцея шепчет пароль, и портрет отъезжает в сторону. Темноволосая заходит внутрь и выдыхает, только когда сзади закрывается дверь. Туфли падают куда-то в угол, платье летит на спинку стула. Цирцея еле-еле заставляет себя занырнуть в ткань ночной сорочки. Сэнтери заползает в приятную прохладу постели и кидает быстрый взгляд на часы, едва освещаемые лунным светом. Три часа тринадцать минут ночи. Сил хватает, чтобы накинуть на дверь заглушку, больше по привычке, чем от острой необходимости, и отложить палочку на подоконник. Девушка запускает руки в смоль волос, расползшихся по подушке, и прикрывает изумрудные глаза; сознание медленно тухнет, как тухнет последняя свечка на магловском торте, а Цирцея засыпает, просто отключается… Со вкусом черники на языке…