Дом, милый дом.

Мрак. Всеобъемлющая мгла, поглощающая любое постороннее вмешательство будь то складная песня южной пташки, голос близкого человека или образ любимой. В этой пустоте теряются все краски и звуки. Это пустошь его сознания, место, в которое он как и раньше сбегает отдохнуть. Раньше сон был способом спасения собственного «я» от невзгод и тягостей реальности. Не то чтобы только ему было трудно, нет, он не настолько эгоист. Просто своё всегда болит сильнее. Помнится, еще будучи в первом классе его главной проблемой был привязавшийся по его душу мальчишка постарше. Он жил выше по улице и каждый раз, пересекаясь с младшеклассником после уроков – это обычно происходило по вторникам и четвергам, когда ему следовало еще заскочить за кормом для Варфи, его хомяка – считал необходимым выхватить у того игрушку, портфель или шапку. А затем убегал. Смотря на это сейчас со стороны Вирт бы только посмеялся, но тогда ему было жуть как обидно, что взрослые пропускают мимо такое вопиющее поведение. Действительно, ведь эта проблема куда важнее рассыпающейся на куски семьи. Ну а тот парень на деле был неплохим малым и часто ему помогал, но обиды, как известно, запоминаются лучше. Да уж, времени много прошло. Сколько ему тогда было? Кажется, лет шесть или семь. Право дело, совсем ведь карапуз был. Черт, холодно. Он что, уснул на улице? Естественно, ему ведь только заболеть не хватало! Юноша поерзал на подстилке из жухлых листьев и нехотя открыл глаза. О, ну да, конечно. Снова Неизведанное. Как же он устал! Это дрянное место, начисто лишенное логики и полное ужасных если не внешностью, то душой чудовищ – как же это его достало! Вирт пыхтит и растирает подмерзшие руки. Рядом, под покрывалом из сухих листьев, каких-то веточек и пушистого инея подрагивает Грегори. На сей раз он не спешит убегать и, кажется, наконец понимает всю серьезность ситуации. Подросток морщится. После раскрытия ужасной личины их подруги и эмоционального всплеска юноши мальчишка на время присмирел. Признаться, парню даже немного стыдно. Где-то там на затворках души совесть поёт ему знакомую песню о необходимости ценить такого доброго младшего брата, ведь это единственный его родной человек, который будет рядом даже после смерти родителей. А быть может это просто свист начинающейся вьюги? Да, похоже это более вероятно, ведь ветер пробирает с каждой минутой всё сильнее. Молодой парень кривится и нехотя распрямляет конечности. Так еще холоднее, но нужно двигаться вперед. Он и так дотянул, не хватало им с Грегом еще заболеть. Всего секунд десять и мурашки отходят на второй план. Вирт кашляет, трет ладони и садится поудобнее, осматривая обстановку. Лес как лес. Ни одного здания или хотя бы намека на крепкое теплое укрытие. Однако это не повод сидеть тут и отмораживать последнее. Может он просто не видит что-то из-за плотной метели? Скорее всего так и есть, он много раз слышал о подобных историях из книг и фильмов. - Грегори, эй. Грег, вставай, – старший нетерпеливо топорщит за плечо брата, постепенно теряя терпение. Младший просыпается после раздраженного полу крика - Грегори!... - Что такое? – со сна спрашивает малыш, всё еще немного тормозя из-за не сошедшей до конца дремы. Он не спешит чудить, борьба с холодом забрала у него много энергии. Разве что смеется над красивыми снежинками, на что его брат искренне старается не огрызнуться. Пока выходит неплохо. Юные путники поднимаются и продолжают свой путь в надежде найти хоть какой-нибудь кров. Пока ночь не наступила и заходящее солнце все еще освещает белый от снега лес, их надежда не спешит угасать. Трудно сказать, сколько они бредут, как часто спотыкаются, сморчат и отряхиваются от вездесущего холода. Но Вирт точно помнит, что золотистое светило являет свои последние лучи, когда вдалеке виднеются покосившиеся домики. - Смотри, Грегори! Я же говорил, что мы выберемся! Я знал! – юноша искренне смеется и оглядывается на брата. Тот едва стоит на своих двоих, но тоже смеется вместе с ним. Очередной табун мурашек отрезвляет и радость сходит. Им стоит поторопиться, иначе замерзнут раньше, чем дойдут до своего спасения. – Давай, пошли, а то вдруг это мираж, – торопит он брата. На сей раз голос Вирта звучит немного взволнованно и с какой-то хрипотцой. Как же хочется надеяться, что это не простуда. Шаги ускоряются, они почти бегут. Деревенька медленно приближается к ним. - А что такое мираж? И откуда ему взяться в лесу? Может ему тоже холодно или он хочет поиграть с нами? – на голову подростка сыпется множество вопросов, но он стойко держится, пыхтя и отвечая на вопросы: «Мираж – это такое ведение в пустом месте, которое ты видишь, хотя на самом деле его тут и нет. Не думаю, что ему холодно, а вот поиграть с нами он вполне себе может». Вблизи деревня выглядит мрачнее. Будь они в другой ситуации, Вирт бы предпочел не соваться вот так в чужое жилье, однако сейчас они не в том положении чтобы привередничать. Сейчас им лучше переночевать в теплом доме, чем… Чем что? Чем торопиться домой, дорогу куда они даже примерно не знают? Они не смогли найти путь даже когда было относительно тепло, что же говорить теперь, когда вьюга заволакивает так, что не видишь дальше собственного носа. Ну уж нет, они обязательно найдут способ вернуться домой, но не в такую погоду. Может быть завтра, может… - Эй, вы, двое! Вы что забыли на огороде? Ух я вас сейчас! – раздался неподалеку суровый мужской бас, прерывающий мысли Вирта. Юноша поежился, осматриваясь. Они были на дороге посреди домов и вроде как не топтались по чужому огороду. Тут даже ничего не росло! Хотя он не удивится, если в этом странном местечке дорога – это огород, свиньи – гуси, а окна – двери. Совсем близко раздаются шаги и возмущенные крики двух мальчишек вперемешку с грозными причитаниями первого, взрослого голоса. - Ишь, что удумали! – ругающийся бас приблизился и вскоре совершенно неприметная створка на добротном деревянном заборе отворилась, а на снег рядом с братьями вылетели двое оборванцев. Рыжий постарше и светловолосый помладше. Оба курносые и веснушчатые, алые от распирающего возмущения. Вслед за ними высунулся крепкий мужичок лет тридцати-сорока с черной как смоль бородой и маленькими глазками. Единственным, что выдавало местную необычную природу была разница в росте. Мужичок был чуть ниже Вирта, в то время как мальчишки были выше подростка на голову или даже на две. Не будь Вирт в Неизведанном уже как месяц, то удивился бы. - Простите пожалуйста, – робко и осторожно начал темноволосый юноша, тут же замолкнув. На них с братом тут же обратили внимание три пары глаз, а речи он заранее не заготовил. Он прочистил горло и, запинаясь, изрек – Мы с братом заблудились. Тут очень холодно, хотя вы и так знаете, сами же здесь стоите… В общем, не могли бы вы нас впустить переночевать? У нас нет денег, но мы… Так и не закончив мысль он замолк. Просто не знал, что еще сказать, чтобы не показаться большим идиотом, чем уже. Но этого и не потребовалось. Мужичок добро улыбнулся и кивнул. - Да, конечно. На одну ночь немного сместимся с этими двумя обалдуями, не в первый раз. Заходите, заходите. Денег я с вас брать не буду, если что поможете по хозяйству, на том и разойдемся. Оба путника встрепенулись, весело переглядываясь и благодаря хозяина. Их пропустили вперед, а за ними зашли насупившиеся юноши, которые, судя по всему, жили тут. Чуть позже, уже отогревшись у печки и поев с этой семейкой какой-то каши с квашенными овощами, братья узнают и имена, и истории всех живущих в этом доме. А что рассказать у этой компашки было. Грод, тот самый мужчина с темной бородой, окажется отцом семейства и местным ремесленником. Еще одной деталью, удивившей мальчишек, станет короткая рыжая шевелюра, скрывающаяся под теплой шерстяной шапкой. От чего же волосистость на лице была темной, они решили не уточнять. Руди и Прим оказались его сыновьями и вместе с тем учениками. Руди, старший, был пониже и как оказалось был на три года младше самого Вирта. Про возраст Прима речи как-то не зашло, он вообще был жуть каким молчаливым. Только сидел и пилил Грегори взглядом как дитя малое. Хотя он, вероятно и был ребенком. От этой странной компании неудавшийся хэллоуинский волшебник узнал о местных весьма странных традициях, в который раз поражаясь странностям этого места. Мало того, что тут взрослели вниз, так еще и дети тут и прям росли на грядках, в определенном типе растений. Именно поэтому Грод так и ругал сыновей. Оказывается, те не очень-то хотели кого-либо еще в свою семью и надеялись избавиться от зреющей сестренки. К счастью, всё обошлось. - А где же ваша мама? – все еще недоумевая поинтересовался Грегори – Вот меня моя мама нашла капусте, а потом забрала к папе и брату. Рыжий, тот, кто был повыше и, очевидно, помладше, расхохотался, будто услышав бредни деревенского дурачка. Хотя, вероятно, таковым Грегори ему и показался. Когда хохот стих, его брат тихо пояснил – У нас есть папа. Ни у кого тут нет и мамы, и папы в одно время. - Как же? – поинтересовался уже Вирт. Нет, конечно и в нормальном мире были родители-одиночки, но такие семьи не считались образцовыми. Тут же все иначе… - Ну нет и все. А зачем нам какая-то мамка? Нам бы и от сестры... – договорить рыжему не дал суровый подзатыльник от отца. - Я вам устрою!.. – гаркнул Грод, сурово глянув на парочку своих детишек. Посмотрев с немым извинением на юных путешественников, он смягчился – Ну же, ребятки, кушайте. А этих идиотов не слушайте, они ничего не смыслят в жизни, зеленые еще совсем. Что ж касается матери их... Ну так принято у нас. Каждый сам себе растит, коли посчитает нужным. Так и детям лучше живется, и родителям. С детства у них правда одна и выросши знают, что правда такая же и у других. - О, я понял, – Вирт ободряюще улыбнулся и толкнул в бок Грегори, уже норовившего выдать целый ряд вопросов. На несколько минут повисла уютная тишина, нарушаемая лишь глухим стуком деревянной посуды. За столом во время еды никто не болтал, каждый был занят собственным ужином. Разве что Грег мотал ногами и о чем-то редко и весело перешептывался с братом, что его брат умело игнорировал. Они слишком устали, чтобы разбираться со всем этим. После ужина Руди вызвался проводить братьев до сеней. Совсем недавно они неплохо утеплили их соломой, вместе с тем обложив холодные углы старым и почти негодным тряпьем. Теперь тут было даже теплее, чем на кухне. Спать разве что приходилось на соломе. - Спасибо, – чуть устало отозвался Вирт. Ни о каком душе или нормальной кровати он и думать забыл, разве что поинтересовался нет ли в доме туалета и запасной одежды. Увы, но им придется морозить зад на улице, если прижмет. Одежду же блондин выдал. Хотя та и разнилась немного в размерах, подросток был невероятно благодарен возможности сменить дурно пахнущий костюм на другое одеяние. Уже устроившись на сене под каким-то дряхлым пледом, он погрузился в свои мысли. С одной стороны им очень повезло, ведь им не только удалось найти кров, но и пищу с одеждой. С другой стороны доверия эти почти-люди не вызывали. Особенно те два братца, что готовы были убить собственную нерожденную сестрицу. Всё это волновало его. Мало ли они с Грегом попали в лапы опасных убийц и теперь их ждет смерть? А вдруг это рабство? Ну уж нет, это даже хуже чем смерть! Что если… Вирт мотнул головой. Стоп, хватит с него мыслей. Неизведанное кое-чему научило его: «не доверяй собственным опасениям, но проверяй своё доверие». Он уже пару раз попался на этом и не собирался выставлять себя в очередной раз идиотом. Если все сложится нормально и местные жители действительно нормальные – по крайней мере по близким к здешним меркам - то им несказанно повезло. Быть может им даже удастся тут перезимовать, а уже по весне продолжить поиск дороги домой. Да, именно так будет лучше всего. «Молодец, Вирт. Ты обязательно справишься со всем этим» - пронеслась в голове последняя осознанная мысль, прежде чем юноша погрузился в дремоту. Солнце давно уже скрылось за горизонтом, а вьюга разбушевалась как никогда раньше. И пока редкие огоньки деревни тихонько тухли вместе с засыпающими хозяевами, в глубине этой пурги бушевало раненое нечто. Сегодня чудовищному правителю леса не до этих детей. Пусть он и ранен, вот только враг его мертв. Кроме старика никто не смел ему перечить и теперь уж точно не посмеет.