***
— Отдай, это моё! — задыхаясь от волнения, кричит Разумовский, изо всех сил пытаясь дотянуться до своего рисунка. — А ты допрыгни! — дразнится Ильинский. Он выше на голову, крупнее и сильнее. Держит рисунок в вытянутой вверх руке, издевательски подбадривает: — Ну же, шизик, давай! Хочешь забрать своё уродство — прыгай выше! Сережа предпринимает последнюю попытку дотянуться, но Ильинский толкает его свободной рукой в грудь, и Разумовский падает на траву. — Ну и где твой дружок, шизик? Вот это чудовище? Окружающие их ребята смеются. Ильинский показывает им рисунок — маленький рыжий мальчик на руках странной крылатой фигуры с пожаром вместо волос. — Это же его ты зовешь по ночам? Думаешь, этот урод прилетит и заберет тебя в свою дебильную страну таких же психов, как ты? Сережа смотрит на него снизу вверх. Глаза уже мокрые, в груди тугой комок. Ужасно хочется плакать, но нельзя. Нельзя показывать им слезы, ведь именно этого они и добиваются. Где-то внутри него темная фигура раскрывает огромные крылья. — А давай вместе позовем? Вдруг и правда прилетит! — выкрикивает кто-то из толпы. Мальчишки подбадривающее улюлюкают. — Что, прям как Деда Мороза? — гогочет Ильинский, — слышь, шизик, как ты своего приятеля зовешь? Птица. — Ты вопроса не слышал, придурок? Сережу пинают в бок. Он морщится, пытается закрыться руками. Шум перьев в ушах становится явственнее. До этого Сережа ощущал это где-то на периферии. А сейчас Птица здесь, совсем рядом, готовый появиться в любой миг. — Ты не только шизик, а еще и глухой? — рявкают ему прямо в ухо, после чего на Сережу обрушивается град ударов. Он съеживается, закрывает голову руками. Боль захватывает его целиком, но ни одного звука не срывается с его губ. Плакать нельзя, за это бить будут еще сильнее. И Сережа терпит, сцепив зубы, зная, что где-то глубоко-глубоко внутри него горько плачет маленький рыжий мальчик, плачет взахлеб, не боясь, что его услышат. Крылатая фигура смотрит на захлебывающегося в рыданиях мальчика, и его лицо перекашивает от ярости. Дальнейшее Сережа не помнит. Воспоминания отрывистые, наполненные криками, плачем, ругательствами. И дикой злобой, что рвется прямо из его груди. Он открывает глаза и видит перед собой пустое футбольное поле и кровавые следы на зеленой траве. До него доносится отдаленный крик, полный страха: — Разумовский взбесился!***
Сергея словно выталкивает обратно, и дверь захлопывается перед ним. Щелкает замок, словно показывая — сюда дороги больше нет. Что-то крепко и больно вонзается в его плечо. Сережа вскрикивает, взмахивает руками, но не может освободиться. Острые чёрные когти почти впиваются в его плоть и рывком поднимают вверх. — Помнишь, что я сказал тебе, Сережа? От себя не убежишь. Перед ним Птица. В жёлтых глазах полыхает знакомое пламя, губы подрагивают от рвущихся наружу ругательства. Но Птица не торопится, ждет какого-то условного знака, готовый броситься и растерзать свою жертву. — Ты появился тогда… потому что не мог слышать, как плачет Тряпка, — очень тихо сказал Сережа. У Птицы дергается уголок губ. Он с шумом втягивает носом воздух и встряхивает рыжими волосами. — Я тогда уже не плакал. Знал, что будет только хуже. Зато Тряпка мог делать это за меня. Ты ненавидишь, когда он плачет. Когда плачу я. Птица цокает языком, подается вперед и хватает Сережу двумя пальцами за подбородок. — Ты сам просил меня появиться. Ты нуждался во мне! Сколько можно было терпеть оскорбления, угрозы и избиения от других? Ты сам не мог ничего, Сережа. Тебе был нужен кто-то сильнее, смелее и опаснее. Я всегда был с тобой, но именно ты позволил мне стать отдельной частью. Как и Тряпке. Сережа, не отрываясь, смотрит в лицо Птице. В эти тонкие красивые черты лица. Птица — демон, его тёмный двойник. Доппельгангер. — Я не только защищал тебя от школьных идиотов. Я не раз спасал тебе жизнь. Ты забыл? Посчитал, что такое не стоит внимания. Что было бы с тобой без меня? Птица отпускает его лицо и вместо этого хватает за руку. — Ты увидишь, — шипит он сквозь зубы, толкая Сережу в соседнюю дверь.***
— Так это ты Разумовский? — на лице быдловатого мужика, стоящего на шаг впереди остальных, искренний шок. — Вы ошиблись, — ровным голосом отвечает Сережа и сжимает в кармане связку ключей. — Да нет, твою смазливую морду по ящику показывали, — ухмыляется мужик и смачно плюёт под ноги, — сколько раз тебя нагибали, а? — Что, простите? — вздрагивает Сергей и инстинктивно отшатывается. В этот момент его хватают за плечи два бугая. — Парни, вы только взгляните, какой скромный, — ржет главарь, — за угол его! Сережу тащат вдоль кирпичной стены. Он упирается изо всех сил, но пользы это не приносит. Его противники гораздо сильнее его. Что делать? Что? — Стойте! Чего вы хотите? Денег? Я дам вам денег. Отпустите меня, я переведу вам столько, сколько скажете! — изо всех сил стараясь, чтобы не дрожал голос, говорит Сережа. Четверо мужиков откровенно ржут над ним. — Да ты не дрейф, красотуля! Мы тебя и пальцем не тронем, мы же не из этих. Но насчет других предметов не гарантируем, — перед лицом Сережи маячит стеклянная бутылка водки. Его бросает в жар. Нет, нет, только не это… За что?! Его толкают в спину, и Сережа падает на землю, пачкая одежду и руки. В медно-рыжие волосы на затылке зарывается огромная ладонь и тянет его голову назад. И в этот момент что-то внутри него ломается. Сережа уже не видит ничего — перед глазами стоит только неясный размытый силуэт с воздетыми к небу то ли руками в широких рукавах пальто, то ли крыльями. Раздается испуганный вопль. Что-то мокрое брызгает ему на лицо. Во рту разом становится солоно и противно. Сережу мутит. Он с трудом поднимается на ноги и пытается проморгаться. Что произошло? Он спотыкается обо что-то большое, теплое и неподвижное. Кажется, это чьё-то тело. Где-то рядом раздается тихий хрип, перерастающий в бульканье. Сереже кажется, что его сейчас вырвет.***
— Вспомнил? — раздается тихое. Разумовский, не глядя, дергается и, потеряв равновесие, начинает падать. Его подхватывают, сильные руки обнимают его поперек живота. — Я не мог позволить, чтобы эти скоты тебя обидели, — жаркий шепотом прямо в ухо. Сережа нервно сглатывает. Птица прижимает его теснее, словно присваивая себе. — Ты — единственное, что у меня есть. Я всегда буду с тобой, как сильно бы ты не стремился от меня избавиться. Я не враг тебе, Сережа. Твоё ко мне отвращение порождает мою злость. Но если ты перестанешь сопротивляться, у нас всё будет по-другому, — в голосе Птицы появляются совершенно новые нотки. Он уже не запугивает, а наоборот, соблазняет, стараясь сгладить осадок после недавней вспышки ярости. Сережа бессильно обмякает в его руках. Птица, не раздумывая, подхватывает его одной рукой под колени, другую прижимает к лопаткам, и поднимает в воздух. — Я позабочусь о тебе. О нас. Ты ведь всегда хотел иметь рядом кого-то сильного, взрослого, заботливого. Кто защитит и поддержит. Кто всегда будет опорой. Птица давит на болевые точки. Естественно, Сережа всегда этого хотел. Но проблема в том, что у него был такой человек. Был, да только умер. — Опять ты о Волкове? — Птица с трудом сдерживается, чтобы не скривиться, — о предателе, который бросил нас? — Олег не предатель, — еле слышно произносит Сережа в ответ. К глазам подступают слезы. Как же он устал! Смертельно. — А как называют тех, кто сначала клянется всегда быть рядом, а потом уходит? Особенно тогда, когда нужен больше всего на свете? — Олег не моя собственность. Он отдельный живой человек, личность. У него были свои желания, свои мечты. Я не мог запретить ему. Это нечестно. Птица скептически хмыкает. Он идёт по длинному коридору, крепко держа Сережу в когтистых руках. Обманчивая поза, на самом деле эти объятия — клетка, из которой не вырваться. — Вот еще одна причина, по которой я лучше него. Я –твоя часть, Сережа. Мои желания совпадают с твоими. Я никогда тебя не оставлю и не предам. — Одним своим присутствием ты душишь меня, — шепчет Сережа, закрывая глаза. Он знает, что эти слова не понравятся Птице, но промолчать он не может. Птица, однако, не отвечает. Он останавливается, и Сережа чувствует, как напряглись его руки. — Ах ты предатель, — шипит Птица. Сережа резко распахивает глаза и цепенеет. В конце коридора стоит Тряпка, а на плече у него белая ворона. — Ты зря это сделал, — предупреждающе говорит Птица. Тряпка слегка наклоняет голову в сторону. — Ты не можешь забрать его себе, — отвечает он звонким мальчишечьим голоском, эхо которого отражается от стен пустого коридора, — ты лишь часть целого. — Ненадолго, — Птица спускает Сережу с рук и отталкивает его себе за спину. Не из желания защитить, наоборот, не давая возможности убежать. — Я с тобой не справлюсь, — искренне говорит Тряпка, — но это может сделать Сережа. — Каким же это образом? — скалится Птица. — Он поймет, когда придет время. Сережа смотрит на маленькую фигурку из-за поднятых крыльев Птицы, готового броситься в любую секунду. Чего добивается Тряпка? Что это за белая ворона? — Ты напрасно думаешь, что я беспомощный, — тихо произносит Тряпка, — физически ты сильнее меня, но даже твой напор не уничтожил меня полностью. Птица бросается вперед так резко, что Сережа не сразу понимает, что происходит. Белая ворона слетает с плеча Тряпки и летит навстречу Птице. — Что ты стоишь? — кричит Тряпка, — беги! Сергей вздрагивает, как от удара. Он видит, как ворона царапает острыми когтями лицо Птицы, с какой ненавистью тот пытается оттолкнуть её и добраться до второй субличности… Времени думать нет. Он разворачивается и бежит к лестнице. Перед тем, как дверь захлопывается за ним, Сережа слышит крик.