Фея Будущих Побед, или Если бы Тотошка-2

Энни быстро поняла, почему гномы встретили их именно в этом гроте. Здесь была первая развилка, за которой раздорожья и перекрёстки пошли так часто, что начали казаться девочке сплошной паутиной. Иногда закрадывалась мысль, что их нарочно водят кругами, запутывая путь. Как бы там ни было, дорога к королю подземных гномов оказалась долгой, даже с ночёвкой. Энни под конец удалось невозможное - разговорить сурового предводителя, которого звали Калико. Тот признался, что навыки горного дела, которыми славились их предки в Европе, за тысячи лет ими напрочь забыты, так что приходится втихую подсматривать и учиться у Подземных рудокопов. Потому и первые шахты вышли неудачными. - Но у нас всё получится! - говорил он решительно и уверенно. - Мы народ с великой историей, а повелитель Руггедо - великий волшебник. Под его руководством мы встанем с колен и сделаем гномский народ снова великим. И даже выйдем к морю! А когда утомительная дорога приблизилась к концу, это стало очевидно всем и сразу. Уныние катакомб вдруг сменилось гигантским световым ковром, сплетённым из лучей ярко светящихся шариков, преломлённых в россыпи драгоценных камней по стенам и своду. Тысячи разноцветных огоньков дробились на радуги в вышине и стекали по сводам искрами. Даже пол был выложен великолепными полудрагоценными камнями, голубыми, фиолетовыми и зелеными, образующими затейливый орнамент. Искры, косо падая на него, гасли и исчезали в тонкой пыли. Потом распахнулись кристальные стены тронного зала, и драгоценные камни стали огромными, а разноцветные лучи - ослепительными. Всё пространство вращалось мерцающим хороводом, взмывающим по ступеням к прозрачному своду. В глубине зала, дышащей колючим морозом, возносился трон, вырезанный то ли из гигантской друзы горного хрусталя, то ли из ледяной глыбы. Седалище его было застелено круглым алым ковром, в центр которого падали лучи от огромных бериллов под сводом. В их перекрестии, в ярком световом пятне вырастала крошечная фигурка, отбрасывая в разные стороны громадные тени. - Дамы и господа, спешите видеть! - наиграно возгласил коротышка на троне. - Нас почтила своим посещением Фея Будущих Побед, исполняющая обязанности Белого Рыцаря, героическая победительница Бастрахны великолепная и несравненная Энни Смит из Канзаса! Всю дорогу в сопровождении молчаливого гномского конвоя Энни на все лады представляла себе короля Руггедо и свою встречу с ним. Репетировала в голове разные варианты своей речи, проигрывала, как себя поведёт в том или ином случае. Но предусмотреть вариант, что он вдруг станет паясничать, она, конечно, не могла. Он и внешне выглядел словно паяц, а никакой не "повелитель". - Итак, фея Энни, чем же мы обязаны чести вашего визита? - спросил Руггедо, щёлкнув гибкими пальцами в направлении девочки. Берилловые кристаллы в оправе над троном повернулись таким образом, что все лучи сошлись теперь на её лице. Энни зажмурилась от яркого света, закрылась от него ладошкой. - Мы, - начала она и растерялась. Пауза показалась ей бесконечной, и хуже всего было то, что Руггедо, несомненно, этого добивался. Возмутиться, психануть, эмоционально заявить, что он и так прекрасно знает, зачем они пожаловали, да ещё и распорядился доставить их как пленников? Ещё пару недель назад Энни так бы и поступила. Но сейчас она понимала, что такая реакция гному тоже будет на руку. Надо ответить спокойно, уверенно и с достоинством. Если получится. - Мы ищем принцессу Озму и других наших друзей, которые приняли ваше приглашение и пропали. И пожалуйста, не надо мне светить в глаза - это выставляет вас не в лучшем свете. Берилловые лучи неохотно, словно делая великое одолжение, разбежались в стороны. - Озма, Озма, Озма... Да, она была здесь. И злоупотребила моим гостеприимством, чем нанесла душевную травму моей тонкой чувствительной натуре, - Руггедо вскинул голову и театральным жестом поднёс ко лбу тыльную сторону ладони. Берилловые лучи закружили вокруг него хоровод. - Мы это уже слышали, сударь, - ответила Энни. - Да только не верю я, что Озма могла хоть кого-то обидеть. Она совсем не такая! Руггедо заложил руки за спину и тоже зашагал по кругу - навстречу бликам. - Ах, Энни, Энни, смелая и дерзкая маленькая Энни... Мир многогранен, и у каждой грани - свои оттенки, - он патетически провёл рукой вдоль гирлянды драгоценных камней над троном. - А ты со своим детским чёрно-белым мышлением влезла во взрослые игры. Вина здесь, конечно, не твоя, а тех, кто тебя в них вовлёк... - Так всё-таки, - недипломатично перебила Энни грозящий стать очень длинным монолог, - чем же вас так огорчила Озма? Ругедо впился в неё маленьким злыми глазками, и девочка только теперь поняла, что у него деревянное лицо. - Она не захотела играть по моим правилам! А в моём дворце, милая Энни, все играют только по моим правилам. Потому что это мой дворец, и правила здесь устанавливаю я. Даже для Озмы. Я предлагал ей этот трон - она его отвергла. Разве это не свинство с её стороны? Набросилась на меня с ножом, как бандитка какая-то, пыталась мой пояс расстегнуть. Ты считаешь, это нормальное поведение для принцессы и вообще для скромной воспитанной девушки? Или во имя Света и Добра позволена любая гадость? Индульгенция на все поступки? Я еле тогда оклемался от разряда, сутки пошевелиться не мог! Её спутники тоже очень плохо себя вели. Поэтому, - он вдруг перешёл на хрипловатый фальцет, - я их наказал и поставил в угол. Имея на это полное суверенное право. Впрочем, ты можешь их забрать. Но только на моих условиях. Сопровождавшие их гномы как-то незаметно исчезли, словно растворились в кристальных стенах пещеры. Непонятное шоу Руггедо адресовалось только им троим. А скорее - ему самому. И было очевидно, что он не намерен отступать в нём от своего сценария. - И что же это за условия? - осторожно поинтересовалась Энни. Лучи снова собрались в пучок на фигурке Руггедо, и на его атласном кушаке блеснули золотом сплетённые змейки. - О, мои условия сопряжены с некоторым риском. Но ведь чего стоит дружба, если не готов рисковать ради друзей, не так ли? Я предлагаю поиграть в древнюю гномскую игру "Чик-чик, верёвочка", - он изобразил длинными средним и указательным пальцами щёлкающие ножницы. - Снип-снап-снурре. Ваши друзья находятся в соседнем зале, превращённые в игрушки и статуэтки на полках среди моей коллекции... - Это ты их заколдовал?! - Энни сжала кулачки. - Ну что ты! Это они сами, честное-пречестное слово. Но вы можете их расколдовать. Каждому из вас даётся три попытки, - Руггедо для наглядности выставил вперёд три пальца. - Если какой-то из выбранных предметов оказывается вашим другом, ему тоже даются три попытки, и попытки нашедшего его также обнуляются. Но ежели все три потрачены вхолостую... Думаю, ты уже догадалась, правда? Неудачник тоже воссоединяется с друзьями, но уже на полке. Мне кажется, это честно и справедливо. А тебе? Повисла тишина. - Шансов как-то мало, - насупилась Энни. - Мало. Но они есть. А мог бы вообще не давать. Вы на моей канонической территории, и я могу делать с вами всё, что хочу. Тем более, вы пленники, а не гости, как Озма со свитой. Я по своей безмерной доброте и щедрости даю вам шансы, вместо того, чтобы взять и казнить, например - а ты уже ворочаешь носом и говоришь, что их мало. Какая чёрная неблагодарность! Но конечно же, с белым ярлычком, затирая про абстрактное добро, да? Впрочем, победительницу Бастрахны я не смею задерживать. Я-то, в отличие от "воинов Света", умею быть благодарным. Не хочешь играть по моим правилам - я не обижусь. Гномы проводят вас в Верхний мир. - Значит, правила не обсуждаются? - Нет. Правила здесь устанавливаю только я и ни с кем их не обсуждаю. Это закон. Я сам его придумал и следую ему. По-моему, это справедливо. И если ты согласна на мои условия - скажи сейчас, потому что больше я их предлагать не буду. - Я согласна, - громко выдохнула Энни, встретив поддержку в глазах спутников. По кристальным стенам пещеры забушевало море разноцветных огней, и со всех сторон донеслась барабанная дробь. - Отлично. Тогда регламент таков. В соседний зал заходите по одному, начиная со свиты. Кто пойдёт первым? - Конечно, я! - не раздумывая, отозвался Железный Дровосек. После камнепада его корпус уродовало множество вмятин и царапин, не было больше прежней величавости и лоска от только что проведенного планового ремонта. Но шаг остался таким же твёрдым, и топор уверенно лежал на плече. - Моё настоящее сердце должно подсказать правильный выбор. А если нет - мне превращаться в неживое не впервой... Разноцветные лучи от драгоценных камней на вершинах сталагмитов соткались в световую дорожку до дверей соседнего зала. Грохот тяжёлых шагов Дровосека по ней казался оглушительным и долгим - или это собственное сердце колотилось им вслед? А когда дверь захлопнулась, потянулись томительные минуты. Леденели ноги, выступал холодный пот, а злобный Руггедо, казалось, упивался переживанием и страхом на бледных лицах Энни и Астерро. Наконец, бронзовый колокольчик над дверью задрожал и залился скорбным плачем. - Увы! - наигранным тоном возгласил Руггедо, приняв трагическую позу. - Пресловутое настоящее сердце оказалось бессильным перед поставленной задачей. Отдадим же должное отваге Железного Дровосека! - А ты ведь не говорил, что мы будем отгадывать по одному, - спохватилась Энни. - Мы же теперь не знаем, какие фигурки уже выбирал Дровосек! Руггедо ничуть не смутился: - Да, не говорил. Но ты могла бы уточнить. А теперь всё: курочка встала - место пропало. Ну что, господин рудокоп, будете ли вы играть в эту чужую для вас игру? Вы же здесь случайный человек, не правда ли? Я разрешаю вам отказаться. Это совсем не ваша война, и у вас даже не может быть уверенности, что вы на правой стороне. Потому что просто не было времени разобраться. Не будет ли разумным вовремя уйти? Гномы проводят вас в Пещеру. Астерро смерил его снисходительным взглядом: - Я мог бы сомневаться, на правой ли я стороне. Но точно знаю одно: так, как ты, правая сторона себя вести точно не станет. И бросать маленькую девочку в одиночестве - дело совсем не правое. - А я и не предлагаю бросать, - заюлил Руггедо. - Попробуй её уговорить тоже выйти из игры. Объясни математически безнадёжность задачи. А вот если ты рискнёшь и проиграешь - тогда она точно останется одна. Это как раз та ситуация, когда чёрно-белой моралью не обойтись. Разве ты способен оставить ребёнка с таким чудовищем, как я? - Я не понял - ты боишься проиграть? - прищурился Астерро. Впервые за всё время Руггедо разозлился по-настоящему - и это коренным образом отличалось от плохо играемых театральных эмоций. - Я даю тебе шанс, ничтожный человечишка! И, в отличие от этой игры, шанс реальный. Или ты всерьёз рассчитываешь меня переиграть? - Во всяком случае, попробую, - хитро усмехнулся Астерро. Руггедо вспылил ещё сильнее, но сумел овладеть собой. - Что ж - тогда вперёд! И помни, что до дверей ты ещё можешь передумать... Даже световой дорожки он его не удостоил. Только в глубине за кристальной стеной глухо стучал метроном. В дверях Астерро обернулся и послал Энни ободряющий взгляд. Ожидание в одиночку было ещё мучительнее, и скрасило его лишь то, что оно оказалось совсем недолгим. Колокольчик на этот раз зазвонил возмущённо и яростно. - Ах, вот оно как! - оскалился Руггедо. - Он попытался сыграть не по правилам. Урок с Озмой ничему не научил. А мне он казался умнее... Барабанная дробь снова зазвучала со всех сторон зала, и вокруг Руггедо зажглось берилловое кольцо. - Итак, после потраченных миньонов в игру вступает сам босс, Фея Будущих Побед! Перешагнёт ли она грань неизвестного, чтобы попытаться спасти друзей, или внемлет здравому смыслу и выйдет из игры? Оставайтесь с нами! - Слушай, - серьёзно спросила его Энни, - зачем ты кривляешься? - А что такое? - фирменный фальцет Руггедо взвился к верхним нотам, имитируя обиду. - Вот Гудвин изображал великого волшебника, будучи просто клоуном. А я, настоящий великий волшебник, могу себе позволить изображать клоуна. Кто мне это может запретить? Ты, что ли? - При чём тут "запретить"? - пожала девочка плечами. - Я просто спрашиваю - зачем? - Можно и не кривляться, - согласился вдруг Руггедо обычным деревянным голосом. Александритовые лучи легли на его лицо, оттенив кровавыми отблесками уродство страшной маски и глубину пересекающих её борозд. - Хочешь знать, откуда эти шрамы? Нет, лучше тебе этого не знать... Возрастной ценз у нас не тот. Но кривляюсь я только ради тебя, глупенькой. Чтобы не пугать. Но на Энни и это не произвело впечатления. Её детские кошмары о Волшебной стране, от которых просыпаешься посреди ночи с криками и порой не без конфуза, рождались из настоящего, искреннего страха. Но и они теперь кажутся глупыми и смешными после пережитых реальных опасностей в реальной Волшебной стране. Одни лишь глаза волков, преследовавших их с Авралом, ужасней всех фантомов собственного подсознания. Но Руггедо и пугает так же фальшиво, как кривляется. Ему хочется, чтобы его боялись. А значит, бояться его не стоит. Видимо, в широко распахнутых серых глазах эти мысли читались совершенно отчётливо. Уж во всяком случае, отсутствие страха, вместо которого - одно лишь недоумение, смешанное с брезгливостью. Поэтому Руггедо вдруг сник и неуклюже слез с трона, все лучи вокруг которого разом погасли, и подошёл к девочке, громко стуча в пустоте зала деревянными подошвами. - Энни, - сказал, глядя на неё снизу вверх, не фигляр и не чудовище, а почти что человек, - ты ещё можешь отказаться. Я в силах вернуть тебя в Канзас, к папе и маме, - цепкие пальцы забарабанили по золотой пряжке. - О нашем договоре никто не будет знать ни в Волшебной стране, ни в Большом мире. Для всех ты останешься героем... Девочка и сама не знала, что прочёл Руггедо в её взгляде на этот раз. Судя по его реакции, это было ледяное и снисходительное презрение. Он сжался от него, как от первого удара хлыстом в ожидании следующих, а затем снова неподдельно вспылил: - Жалкие, ничтожные люди! Я предлагаю им спасение, но из-за своей гордыни и запредельного самомнения они пренебрегают этим щедрым даром. И при этом я ещё и монстр в их глазах, а они в белых плащах, да? Следуй за мной и не отставай! Он зашагал к соседнему залу так неожиданно быстро, что Энни и в самом деле едва за ним поспевала. В дверях замер. - И помни, что там ты отказаться уже не сможешь! Вернее, отказ будет равносилен проигрышу и месту на полке. А то один умник уже попробовал сыграть не по правилам... В зале с коллекцией Энни всё-таки растерялась. Как-то не ожидала, что она окажется такой большой. Каменные полки, покрытые тонким слоем пыли, были сплошь заставлены разноцветными фигурками со всех концов Волшебной страны. Угадать здесь что-то с трёх попыток было совершенно неподъёмной задачей. Игра на поверку оказалась обычным издевательством. От Руггедо не ускользнуло её замешательство, разом вернув ему уверенность и кураж. - Три попытки! - воскликнул прежним шутовским тоном, вознеся вытянутой вверх рукой иллюстрирующее эти слова перстосложение. - Не исключена бонусная четвёртая, если не будешь слишком затягивать время, отрывая меня от государственных дел. "А может быть, - подумала вдруг Энни, - секрет в том, чтобы тыкать не наугад, а найти какую-то закономерность?" Она уже бегала глазами по полкам, поэтому Руггедо не увидел вспыхнувшую в них надежду. Мысль показалась девочке заслуживающей внимания. Возможно, она окажется ошибочной, но, по крайней мере, придала её поискам какую-ту осмысленность. А это уже шажок к победе. Хотя больше это походило на прыжок в неизвестность. Или прыжок на льду на коньках - сложный, с оборотами, с движения вперёд. Который мало кто способен исполнить, а тебе приходится делать это первый (и, по всей видимости, последний) раз прямо на публике... Так, мысли ушли куда-то не туда. В чём тут может быть закономерность? В школе им порой загадывали логические задачки такого рода, но они были гораздо проще. В конце концов, у неё три попытки, даже если не рассчитывать на посуленную четвёртую. Определить за них правильную закономерность, чтобы потом, при обнулении, ею пользоваться - это же совсем другое, чем угадать наобум нужную фигурку из тысячи. Но пока что не просматривалась никакая. Видимо, надо отыскать лишнее, не вписывающееся в общий ряд, куда заколдованные друзья были добавлены. Беда в том, что в самом этом "общем ряду" логика не обнаруживалась - ни по тематике, ни по технике исполнения, ни по цвету. Всё было словно в нарочитой пестроте и беспорядке, как на ярмарке в их городке. Вот среди золотых с фиолетовой эмалью балерин одна почти на голову выше остальных. Явно выбивается из ряда. Если ничего лучше не найдётся, возьмём для первой попытки. Спросит, кто это - скажу "дядя Чарли". А что? Выше ростом, на одной ноге стоит, да ещё и не очень устойчиво, словно прихрамывает. Или две рыжие курочки-свистульки по сторонам от фарфорового пасхального яйца. Вылупились на него, словно выясняют, кто из них его снёс. Может быть, одна из них не настоящая, раз яйцо одно? Но какая - которая светлее или темнее? А вот человечек в странном костюме, будто мешанина из мод разных народов Волшебной страны. Шляпа голубая жевунская, но без бубенчиков, как у изумрудников, а наверху вместо шарика - кисточка, как у болтунов. Штаны жёлтые, рубашка вообще оранжевая. Никто так в Волшебной стране не одевается. Но это сейчас, а кто знает, как оно было раньше, при империи Балланагар и королевстве Феома? Фигурка на вид старинная. Какая-то волшебница или королева в синем платье. Издали выглядит привлекательно, а присмотришься к лицу - череп, затянутый высохшей кожей мумии, как у Мадам Проводницы с "Летучего Голландца" из дядиной истории. Ещё и на Арахну похоже. И кто бы это мог быть? В глазах пестрело и сливалось, поэтому Энни решила попробовать другой метод. Не всматриваться в детали, а попытаться охватить взглядом целую картину. Пестрота - она на первых порах, а когда глаз попривыкнет, чувствуется ритм. Может быть, на этом и строится расчёт Руггедо? Недаром же он её так подгоняет... - Не упустите свой шанс! Акционное предложение остаётся в силе! - верещал под ногами клоунским голосом Руггедо, но Энни, отходя для панорамного обзора полок, чуть на него не наступила. Ритма в разноцветном многообразии так и не прибавилось, однако уже пристреленный к нему глаз Энни сразу выхватил белое пятно в его геометрическом центре. Водя глазами по полкам, Энни несколько раз пробегала мимо этой фигурки, не задерживая внимание. Но теперь становилось очевидно, что вся радуга стекается к ней и вращается вокруг неё. Белая фарфоровая пастушка с козочкой. И без цвета понятно, что жевунья - бубенчики гирляндой свисают с полей шляпы. Устойчиво опирается на посох. С козой, к которой наклонилась, протянув руку, нет общей подставки, но очевидно, что единая композиция. Белый цвет волшебниц... Голубая страна... Бубенчики... Пастушка, дочь Пастории... Энни осторожно взяла статуэтку в руку - и совершенно не фарфоровое тепло, разлившееся волной по ладони, как только по пастушке цокнуло серебряное колечко, разогнало последние сомнения. - Это Озма, - крикнула Энни, подняв её над головой. Секундное замешательство Руггедо не осталось незамеченным и убедило в её правоте. Но оно было только секундным. - Суперпредложение! Суперблиц! Девять... нет, двенадцать попыток за правильный ответ. Ценой отказа от двух оставшихся при неправильном. Рискнёшь? Энни задумалась. Звучало заманчиво. И пастушка ей ничего не подсказывала - та же ровная и живая теплота, не больше и не меньше. - А при обнулении за успешную попытку тоже останутся двенадцать? - уточнила девочка. Она уже убедилась, как хитро он формулирует свои правила и как не договаривает в них главное. - Это правильный вопрос! - возликовал Руггедо. - Значит, моё спецпредложение тебя заинтересовало. Нет, после каждой успешной попытки их у тебя станет на три больше. Пятнадцать, восемнадцать, двадцать одна... Ряд прогрессии сама сможешь продолжить - с арифметикой у тебя не настолько всё плохо. Здесь, несомненно, был какой-то подвох. Но где? У Энни уже не оставалось никаких сомнений, что пастушка - это заколдованная Озма. И неслыханная щедрость Руггедо могла преследовать только одну цель - посеять их. Но она же не купится на такой блеф для дошкольников? - Я согласна! - крикнула Энни, крепче сжимая фигурку. - Тада-да-дам! - пропел Руггедо, отбарабанив пальцами по золотым змейкам на пряжке. - Спецпредложение принято! Только ещё один нюанс - мелким шрифтом, под звёздочкой. Правила суперблица предполагают угадать не только фигурку, но и ключевую фразу для её обратной трансформации. С одной попытки. И нет, - добавил он поспешно с мерзким хохотом, - согласившись на суперблиц, от него уже нельзя отказаться! Энни поникла головой. Шулеров невозможно переиграть - эта истина была понятна даже ей в её годы. И тем не менее, она так глупо дала загнать себя в ловушку. Взять и отдать победу, которая уже была у неё в руках! А главное - расколдованная Озма уж точно бы поняла принцип поиска и выигрышную стратегию. И не нужны были бы Энни эти лишние попытки. А теперь, теперь... - Ну же! - подначивал её Руггедо уже без всякого клоунского кривляния, а с нескрываемым торжеством в голосе. - Если уверена, что это Озма - расколдуй её. Теперь это зависит только от тебя, я не вмешиваюсь. Ты же Фея! Надо лишь угадать заклинание - сущий пустячок... Странно, но тепло по ладони от пастушки разливалось только сильнее. И не было ощущения полного краха. Игра продолжается, и ход за ней. Пусть он и кажется невозможным и обречённым на неудачу. Но ведь только кажется! Девочка вдруг вспомнила свои горячечные полубредовые сны в кроне Слона, шагавшего через лес Воюющих деревьев. Какой-то русский мальчик Алекс, ровесник Аврала и вроде как Белый Рыцарь, с которым они никак не могли понять друг друга, и вовсе не из-за языкового барьера. Он ей долго втолковывал, что для активации меча надо расслышать его имя, а для этого вслушаться в себя - и в меч. Отсечь всё внешнее и чужое, все влияющие на тебя факторы. Отсечь все представления и фантазии о себе самой, отсечь иллюзию времени (а время, утверждал он, и есть иллюзия). Нырнуть в бесконечность текущего момента, где есть лишь "я" и "ты", отражающиеся друг в друге, и услышать звук этого взаимного отражения, синтаксическую связь между ними. Было ли это просто сном? И чей это был сон? Тогда ей всё это казалось бесполезным - ведь она лишь удалялась от скованного льдом Меча всё дальше. Но может быть, это сработает с Озмой? Случайно ли книга Виллины "срифмовала" её с Мечом туманными словами о "сокровище Волшебной страны"? Отсекать Энни оказалось нечего - она и так была прозрачна для себя, и не мешали ей никакие мысли, потому что всё было подчинено единственной цели - победить и спасти друзей. И момент её выбора, ставящего на карту не только её собственную жизнь и свободу, был действительно космически бесконечен. Оставалось присмотреться к пастушке. Забыть о сложившемся в голове её образе, взглянуть, как в первый раз. И если уж вспомнила о Мече - там, у озера, с ней уже было что-то похожее, когда она рассмотрела и поняла взгляд каменного Гуррикапа. Только тогда это произошло как-то само собой, а теперь надо добиться этого сознательно. Стоило девочке поставить себе такую задачу, как она обнаружила то, что, казалось, нельзя было не заметить - и однако, до сих пор ускользало от её внимания. Посох пастушки был вовсе не фарфоровым, как она сама, а из слоновой кости. Из которой и настоящий скипетр Озмы. Не в нём ли разгадка? Разгадка в скипетре. В скипетре клинок (практически меч). На клинке надпись. Она случайно (случайно ли?) застала момент в ящике Стеллы, когда дядя Чарли читал её вслух. Давай же, "девичья память"! Фраза какая-то простая и хорошо известная. И в Большом мире тоже. Может быть, даже из Библии. "На круги своя"... Точно! - Всё возвращается! - звонко вскрикнула Энни, до конца не веря в успех. С той отчаянностью, рождающейся в глубине отчаяния, с той отталкивающей силой, которую обретаешь, лишь грянувшись о дно. В последние дни она слишком часто испытывала это состояние, и только сейчас начинала понимать, что все эти пережитые моменты закалили её, как закаляется в пламени клинок. Статуэтка вдруг обожгла ей ладонь, заставив её разжать. Энни с ужасом глядела, как пастушка падает на каменный пол, о который неизбежно разобьётся, и не успевала её перехватить. Но это и не понадобилось. Фигурка на глазах замедляла падение, меняя форму и превращаясь в белое облачко. Из которого вскоре сгустилась Озма - живая и целая. Только слегка обалдевшая. Впрочем, изумление быстро угасло под шквалом других эмоций, когда Энни заключила её в крепкие объятия. Почему-то последней мыслью, когда молния от золотой пряжки через клинок вошла в каждый её нерв, была странная и алогичная уверенность, что спасение ей принесёт именно Энни. Снова феерическое чутьё, не иначе. - Озма, я сделала это! - шептала девочка, уткнувшись ей в плечо и уже не стесняясь слёз. - Я смогла... - Я горжусь тобой, сестрёнка, - гладила её по голове принцесса. Энни выглядела сейчас заметно взрослее, чем в момент их расставания в Фиолетовом дворце. Сколько же времени длился её сон? Хотя нет, не сказать, чтобы сильно подросла. Многое пережила и испытала - это очевидно. Как же им с Авралом удалось одолеть Бастрахну, если Руггедо, конечно, не врал? А забытая всеми козочка внезапно ожила, заметалась по полке, опрокидывая соседние фигурки, а затем спрыгнула вниз, быстро увеличиваясь и чернея в полёте. Приземлилась на лапы уже Тотошкой, который, разумеется, бросился прыгать на обеих девочек и облизывать им всё, до чего мог дотянуться. - Что такое? Как? Это не по правилам! - верещал Руггедо. - Почему не по правилам? - возразила Энни, гладя пёсика по загривку. - Они ведь там вместе были! - Ах, да! - Руггедо с деревянным стуком хлопнул себя по лбу ладонью. - По дополнительным правилам суперблица, которые я сам же на свою голову и придумал. Но как ты смогла его выиграть? Как? - Энни, а знаешь, что говорил о тебе этот деревянный клоун? - весело спросила Озма, указывая пальцем в сторону Руггедо - нарочно себе под ноги. - Называл несмышлёным ребёнком, неспособным решать и делать сознательный выбор... - Чего? - возмутилась Энни, подбоченившись и тоже глядя на клоуна демонстративно сверху вниз. - Да, я её недооценил, - скорбно вздохнул Руггедо. - И теперь пожинаю плоды своей ошибки. - Это не единственная твоя ошибка, - заметила Озма. Но Руггедо уже пришёл в себя: - Так, заканчиваем обнимашки и слюнявки. Игра продолжается! - Что за игра? - спросила принцесса. Энни виновато опустила глаза: - Озма, ты, наверно, будешь меня ругать, но я согласилась на его угадайку. Нам надо найти среди этого всего, - она кивнула в сторону полок, - наших друзей. Тех, кто был с вами, а ещё Железного Дровосека и рудокопа Астерро. У вас с Тотошкой по три попытки с обнулением после успешной, у меня двенадцать с прогрессией. Я правильно говорю? - строго спросила она клоуна. - Правильно, - насупился тот. - Пользуйся моей добротой и неслыханной щедростью! - А что тут искать? - удивился Тотошка. - Я их сейчас живо по запаху... - Что? Как? Нет! Это не по правилам! - снова завизжал Руггедо, пытаясь щёлкнуть по пряжке и замирая с поднятыми руками. - Э, нет, - усмехнулась Озма, - твоя клятва теперь продолжает действовать. При мне коснуться пряжки ты не можешь. - А значит, больше не можешь менять правила на ходу в свою пользу! - добавила Энни. - Вот именно. Так что будь добр играть по собственным правилам честно. Я ведь правильно понимаю, что условия касались и Тотошки, без всяких ограничений? Тотошка между тем деловито рыскал по пыльным полкам. С презрением, морща нос, отвернулся от красотки-мумии, но заинтересовался винтажным человечком в пёстром наряде с кисточкой на шляпе. - Это дядя Чар-р-рли! - прорычал он, сбрасывая его лапкой. В правоте его слов все убедились через пару секунд. Моряк удивлённо озирался, пытаясь понять, откуда вместо филина в зале оказалась Энни. Озма почему-то побледнела и крепко вцепилась в Энни. Но в ответ на её испуганно-вопросительный взгляд ободряюще улыбнулась, хотя было ясно, что это стоило ей определённых усилий. Девочка перевела взгляд на дядю. - Дядя Чарли, - ахнула она, - у тебя две ноги... - А сколько их должно быть? - удивлённо проворчал тот и вдруг понял. Тупо пялился на здоровую левую ногу вместо деревяшки и не мог произнести ни слова. - Гиперкоррекция при обратном превращении в живое из неживого, - объяснил Руггедо, сам, похоже, удивлённый таким эффектом. - Я же говорил, насколько сильна амбивалентная магия этого пояса... - У меня снова три попытки? - спросил его Тотошка. - Да, - грустно поник Руггедо длинным носом. Пёсик возобновил поиски. Теперь его внимание привлекли курочки-свистульки. Он тщательно принюхивался - нет, не к одной из них, а к лежащему между ними яйцу, - а затем резко скатил его с полки со словами: "Это филин!" Яйцо полетело прямо в Руггедо, который испуганно от него отскочил, чем вызвал всеобщий смех. Из разбившегося яйца вспорхнул крошечный филин, фарфоровые осколки скорлупы рассыпались в пыль, которая, оседая на нём, постепенно увеличивала в размере. И вот уже настоящий Гуамоколатокинт обводил всех изумлённым взглядом. - С возвращением, - сказала Озма. - Извини, что оно задержалось. И ты, Чарли, извини, - спохватилась она, но тот, всё ещё разглядывая левую ногу и убеждаясь в её работоспособности, лишь плечом пожал - а за что? - Это не знаю кто, но пахнет, как человек, - пыхтел тем временем Тотошка, толкая мордочкой тяжёлую бронзовую фигурку какого-то непонятного парня лет 10-12, сидящего в набедренной повязке и что-то внимательно рассматривающего. - Значит, Астерро! - догадалась Энни и бросилась на помощь пёсику. Но фигурка уже стремительно летела вниз... - Элли? - растерянно спросил рудокоп, в упор глядя на девочку. - Кто?! - воскликнул Чарли. Услышать это имя здесь от незнакомца он никак не ожидал. Взгляд Астерро внезапно затуманился. - Я хотел сказать, "Энни", - ответил он неуверенно. - Где это мы? - Погоди, - испугалась Энни, - что значит, "где"? Ты не помнишь, как сюда вошёл, как выбирал фигурки? Руггедо ещё заявил, что ты играл не по правилам. Ты помнишь, что делал? - Ничего не помню... Выбирать фигурки отправился Железный Дровосек. Мы с тобой ждали, потом зазвенел колокольчик и... всё! - Что ты сделал с его памятью? - грозно надвинулась Озма на Руггедо. - Я? - возмутился тот. - Что я мог сделать, если не касаюсь пояса? В его памяти другие копались, с ними и разбирайся... - Итак, - снова привлёк к себе внимание Тотошка, - у меня всё ещё три попытки, и мы ищем Страшилу? Это просто: запах его соломы я различу под любой личиной. И вскоре с полки свалился жёлтый плюшевый медвежонок с глазами-пуговками... - Где это я? - спросил Страшила у Озмы, которая помогла ему подняться. - Впрочем, неважно. Я размышлял над какими-то словами Руггедо, а теперь при падении мои мудрые мозги пе-ре-трях-лись, и я не помню, над какими именно. Неостроумная игра слов о клоунах и по-ве-ли-те-лях? Нет, что-то раньше... - Как-то подозрительно все забывают именно то, что выгодно Руггедо, - качала головой Озма. Зато Тотошка весь сиял, виляя хвостиком с чувством выполненного долга. - Тотошенька, - напомнила Энни, - со мной и Астерро был ещё Железный Дровосек... Пёсик моментально поник, поджал хвостик и опустил голову. - Это плохо. Всё железо для меня пахнет одинаково. Здесь много всяких жестяных игрушек, и кто из них Дровосек, я не знаю. Жалкий, сгорбленный, забившийся в угол Руггедо снова ожил и зашёлся противным смешком: - Игра вновь становится азартной! У вас шестерых по три попытки, у Энни двенадцать, всего тридцать. Жестяных фигурок не так уж и много. Ваши шансы на успех очень высоки! Я бы вам уже и так его расколдовал, но не могу коснуться пояса. Так что сами, дамы и господа, сами... - Озма, здесь что-то не так! - с подозрением нахмурилась Энни. - Он так подстрекает нас продолжить игру, будто абсолютно уверен, что мы проиграем... - Нет, - ответила принцесса ледяным голосом, - по его правилам здесь играть больше никто не будет.