Теплые истории

Последний раз он исполнял эту песню, когда его расставанию с Чжун Ли был год, а сейчас прошло уже целых четыре. Сложно поверить, что он правда собирается исполнить именно этот трек. Но, может быть, после этого на него перестанут смотреть так, будто бы только сейчас пожалели о том, что бросили когда-то давно, вытянув из трясины? — Denkst du echt, ich zähl' die Tage seit unserm Letzten Treffen bei dir oben im Flur? Heh.* — Венти тихо выдыхает, продолжая все так же опираться о руку позади себя, но поет он не залу, который молчит, только вон, фонарики вверх поднял. Он поет это Мораксу, чтобы тот понял. Барбатос знает, что поймет, ведь прекрасно владеет несколькими языками. Венти помнит, как учил его произношению, как ласково шептал “Main Liebe” в самое ухо, а затем смущенно прятал лицо в широкой груди, получая в ответ такое же ласковое “Бао-бао”. То время действительно было чудесным. — Und mir grade noch gefehlt, aber jetzt nicht mehr,** — он правда иногда скучал по их совместным вечерам, по тому, как они лениво валялись в постели в выходные, не желали выползать из-под теплого одеяла и из теплых объятий друг друга. Скучал по фирменному супу от Моракса, по солянке, которую готовил специально для этого человека. В конце концов, они ведь просто оказались слишком разными. Венти стремился к переменам, никогда не мог сидеть на месте, а Чжун Ли твердо стоял на земле, будто бы скала, которую и мощный ураган не сдвинет. Ему казалось, что та боль, которую он пережил четыре года назад, отступила. Но стоило только песне зазвучать, как все то жившее глубоко внутри поднимается вверх. Оно чуть сдавливает горло и неприятно печет глаза, пробирается печалью в глаза, находя отклик в когда-то столь горячо любимых, похожих на самый дорогой кор ляпис. Венти смаргивает, позволяет одной слезе скатиться по щеке. Воспоминания о тех днях действительно были самым дорогим сокровищем его памяти, а эта песня каждый раз выводила его на эмоции, зато какие. Каждый раз она звучала по-разному, может от того, что исполнялась столь редко. — Und ich hoffe, dass es diesmal so bleibt, diesmal so bleibt, yeah,*** — уже тише допевает Венти, а затем поднимается с края сцены, вставляет микрофон обратно в стойку. Потому что на печаль в глазах Чжун Ли он смотреть не может. Слишком уж. Музыка замолкает, он тоже, свет софитов гаснет, погружая сцену во мрак. Барбатос ловко и быстро смахивает с лица слезы, а затем, как свет вновь загорается, кланяется своим фанатам и слушателям, благодарит за то, что посетили концерт и за то, что все еще поддерживают его. От Моракса так легко не отделаться, понимает он, когда встречает мужчину на выходе на улицу. Упертый, словно баран, пускай и умный. Певец понимает, что с ним хотят поговорить и уходить не смешит, кивает Джинн в очередной раз, легко взмахивает рукой, прося оставить их наедине. — Давно не виделись, Моракс, — сипло отзывается Венти с легкой улыбкой на губах. — Четыре года, — уточняет зачем-то Чжун Ли, поджимает губы в тонкую полосу, с шумом выдыхает, будто бы у него не находится слов. — Я хотел извиниться и объясниться, если ты позволишь. Все вышло слишком... быстро. Когда я пришел домой, то нашел только записку и... Венти не дает ему договорить, кладет ладонь на тонкие губы, что отдавали когда-то сладким османтусом при поцелуе, качает головой. Ему не нужно объяснений, все ведь в прошлом, а прошлое нужно уметь отпускать. — Ну нужно, Чжун Ли. Ты думаешь, я бы не признал такой твой взгляд? Интонацию? Я, может, и романтик, но не глупый. Не все может длиться вечно. Я давно уже отпустил, простил и понял. Не думаю, что нам есть о чем разговаривать. Он качает головой, устало прикрывая глаза, а затем, когда замечает движение со стороны мужчины, тяжело вздыхает. Венти хватает его за грудки легкой ветровки, тянет на себя и практически затыкает поцелуем, как бывает это в сопливых мелодрамах. Губы все так же отдают сладким османтусом, чуть суховатые. Внутри Венти все будто бы умирает и снова рождает, когда он получает неловкий ответ. Сладкие цветы отдают горечью, когда поцелуй прерывается. — Тебя уже наверняка ждут, старый ты увалень, тебя наверняка уже заждались, — Моракса легко отталкивают от себя, а затем уходят. Чжун Ли как-то потерянно цепляет взглядом качнувшиеся косы, ломкую улыбку и легкий взмах руки, прежде чем Барбатос скрывается за углом. Совершил ли он тогда ошибку? Поступил ли правильно? Он все еще не знает. Венти хотел свободы, быть вольным ветром, отдавать всего себя не домашней жизни, а миру вокруг. А потом появился Тарталья окутывающий вниманием, которое отличалось от домашнего Венти, поражало и очаровывало. Чжун Ли просто не смог ему противиться, поначалу считал, что это просто чужая забава, относился со смехом и сам не заметил изменений в себе. Венти всегда был наблюдательным, он заметил изменения первым и поступил действительно мудро, отпустив. А вот он, Моракс, все еще цепляется за былое, воспоминания приносят ноющую боль, а иногда кошмары. Но это ведь пройдет. Сотрется со временем и останется только хорошее. Может быть, когда-нибудь, они снова смогут стать не влюбленными, но хорошими друзьями.