Дети ветра

О дитя, иди скорей В край озер и камышей За прекрасной феей вслед — Ибо в мире столько горя, что другой дороги нет. Уильям Батлер Йейтс

На острове Шинни, в год 1194-й Вот и последний лучик солнца пропал. Тихие нынче сумерки. Моря не слышно, птиц не слышно. Разве что крачка всплакнет. Ветра нет, и листок на дереве не задрожит, и вереск не качнется. Вроде ушло солнышко спать, а вереск по-прежнему красный. Да и какому же ему быть, как не красному? Тихо в нашей деревне. Гуси молчат, молодые песен не поют, старики сказок не сказывают. Разве что чужаки болтают, да я их общего языка не знаю. Сын моей сестры, Лиам, знает, а я не разумею. Для меня сумерки молчат. Да и какими же им быть, как не тихими? Чужаки плакать по нашим запретили. Общего языка не знаю, а Лиам говорил с ними, а потом сестре передал. Сестра живая. Она да сынок ее в нашей семье уцелели, они за медом ходили. Остальных поубивали. Вот, лопаточка моей доченьки на гребень сгодилась. Разве думала я, что так легко сумею сделать костяной гребень? Успела. Волосы расчешу да пойду. Когда побелеть успели? Когда мужу голову срубили? Когда доченьку ногами забивали? Лежат, родимые, все лежат рядышком. Чужаки плакать по ним не дают, а умыть-приодеть разрешили. И то радость. Половина деревни тут лежит. А может, больше. Я считаю плохо, это Лиам в нашей семье читает и считает. Спросить бы его, да он меня не услышит. Ну, вот и могилку выкопали, большую могилку, одну на всех. Пора. *** — Эй, а ну рот захлопнул! Кто там вопит?! Эй, сучий потрох! Ты сказал своим дурням, чтобы плакать не смели?! — Они не плачут. Смотрите, никто не плачет. — Переведи, чтобы заткнулись! Молча покидали в могилу — и зарывайте. — Вы обещали нам, что мы сможем попрощаться. — Молча, цивилизованно прощайтесь, а не как дикари. Ты слово-то это понимаешь, баран? Ци-ви-ли-зо-ван-но! — Понимаю. Мы прощаемся молча. Смотрите, никто не плачет. — Ага, не плачет. Не человек это, на лису похоже. — Дело говоришь, лисы так орут, когда трахаются. — Нравится, парень? Лисы прибежали потрахаться на ваших поминках! — Чарльз, брось. Это наверняка не лисы. Это их ба-а-анши явилась, так что — повежливее. — О да, братишка, ты как старший всегда прав. Что там про нее мелкий рассказывал? Что волосы на голове дыбом встанут от ее воплей? У меня не встают, но это наверняка банши. — Главное, чтобы у тебя кое-что другое вставало при надобности... Хотя нет, нет, парень, мы ошиблись! Это все-таки лисы. Банши предвещает смерть, а не плачет по покойникам. — Э-э-э... Господин Джонатан, а как выглядит эта ваша бан-ши? — Хм... Да не помню. Что-то там про длинные белые волосы... С чего вдруг ты заинтересовался байками дикарей? — Длинные белые волосы? Как те, что баба расчесывает? — Ах, вот кто у нас воет! Эй, пацан... Вели ей заткнуться. — Не могу. Банши начинает плакать сама и заканчивает сама. — Тю! Что за суеверный наро... Э. Джонатан, куда она пропала? — Понятия не имею. Шустрая бабенция. А, вон о...на. Так быстро? Ветром что ли перенесло? — А правда, ветер поднялся. Не должен бы... Слушай, брат, она точно не лиса. — Ох, Великое Око, выгляни, сбереги! Нечисть! — Спокойно, спокойно, ребята. Ну, воет она. Не нападает же. Марк, поди посмотри, проспался наш священник? Пускай тащит сюда свой зад и молится, это его прямая обязанность. — Господин Джонатан, вы говорите, она смерть предсказывает? — Мы на войне, если ты вдруг не заметил. Тут очень много смерти. Да, чью-нибудь смерть она сегодня наверняка предскажет. — Но не нашу? Ведь не нашу? Она так пристально на нас смотрит... Х-х-холодно... *** Чего же ты боишься, чужой мальчик? Мальчик... Зачем ты пришел убивать нас? Ты моложе моего Лиама. Тебе бы гулять по лесу, бегать по полю. Моя доченька любила бегать по лугам в ту пору, когда зацветал клевер. А, ты боишься, что я предсказываю вашу смерть? Да и за что еще так дрожать, если не за свою жизнь? Мальчик, не бойся. Вашу смерть я не оплакиваю. Вы чужаки на этой земле. Вы не достойны плача банши. Прощайте, родимые. Спите спокойно, крепко. Пусть наша земля-кормилица будет вам мягкой постелькой. Пусть по весне порастет она клевером, пусть прилетают на клевер пчелы и делают сладкий красный мед. Прощайте, любые. Пора мне. Пора уходить вместе с ветром.