Дети ветра

В Пиране, столице Ромалии, в Нижнем городе, в лето года 1203-го Из приоткрытой двери в кузницу потянуло долгожданной вечерней прохладой. Вместе с ней ветер принес почти привычный запах ремесленного квартала большого города: глины, древесной стружки, шкварок и помоев. Последняя работа на сегодня осталась: отпуск и полировка. Горан вынул из огня клинок, положил остывать и с удовольствием потянулся, расправляя плечи. Отпил воды из кувшина, прибрал все, кроме нужных клещей и песчаника. Почесал задумчиво бороду. Покрутил песчаник в руках. Коли заказ не срочный, так и завтра отполировать можно? В последние три дня он приходил в кузницу с рассветом, а покидал ее в потемках. Вот и позволит себе нынче праздник. Еще разок сунет клинок в горн, а потом гуляй душа на все четыре стороны. Благо, здесь, в Пиране, с наступлением заката было, где разгуляться. Странные чувства вызывал в нем этот шумный и цветастый столичный город. На площадях и вдоль набережной пестрели многочисленные балаганчики, где торговали вином и сластями, предлагали погадать и поиграть в колпачки. Фонтаны обдавали веселыми брызгами, жасмин кружил голову сладким духом, а фонари — экая роскошь! — плевались конопляным маслом. Горожан развлекали бродячие музыканты, кукольники, заклинатели змей и артисты с бесконечным запасом грубоватых шуточек. Мужчин всех возрастов и сословий манили тонкие шторы в окнах домов терпимости на улице Магнолий. Те же, чьи карманы прохудились, утверждали свое мужество не в объятиях проституток, а в пьяных драках. Горан не считал себя ханжой. И вина мог порой пригубить, и ценил незамысловатый юмор. Дракой не брезговал, но по делу, а не лишь бы почесать кулаки. Разве только бордели его не интересовали. И без них находил себе, если хотел, пару на ночь. А все же в этой вольной столице что-то смущало его. Может, мошенники со своими магическими якобы артефактами и вездесущая грязь, какая-то дурная, отличная от навоза на улицах его родной деревни? Вдруг, отвлекая его от размышлений, в горне подозрительно зашипело и затрещало. Раз, другой. Горан внимательно посмотрел на неровно заметавшееся пламя. Да, так и есть. Подошел ближе, утирая со лба мигом выступивший пот и поправляя наголовник. Оставалось немного подождать. Язычки огня причудливо искривлялись и то затухали, то вновь расцветали. Наконец, он увидел. Рыжее стало алым. Запузырилось, плеснуло на угли, которые при этом не зашипели. Будто бы пахнуло из раскаленной пасти свежим соленым ветром. В лужах крови мелькнул на мгновение нож. Вскоре все исчезло. Что ж. Он запомнит. Тяжелая под вечер голова отказывалась думать, ну и бес с ней. Все утром. В дверь постучали. Это кто такой вежливый, что в открытую кузницу без разрешения не заглянет? — Войдите! На пороге показался худощавый светловолосый юноша с насмешливым, чуть надменным лицом. — Мастер Горан из Елани? Примите заказ? Мне нужно, чтобы готов был на третий день к полудню. В Верхнем городе Пирана На террасе особняка в верхней части города было шумно. Перевалило за полночь, а вечеринка, похоже, только началась. «Ну да, на следующий день проснутся, когда солнце уже взойдет, выблюют все лишнее, мацнут служанку за ляжку и дальше спать». Кахал терпеть не мог подобные сборища. Строгие статуи из белого и розового мрамора меж лимонных деревьев в кадках, баллюстрада, увитая душистой жимолостью, прелестные нимфы на огромном, искусной работы гобелене, свечи в витых серебряных канделябрах, тонкое вино в хрустальных бокалах и светские беседы — он слишком хорошо понимал, что скрывается за этим прекрасным фасадом. Но что поделаешь. Работа! — А вот и наш хозяин! Дорогой мой Габриэль, я привел к тебе занимательнейшего человека. Несмотря на свою молодость, он является уже опытным путешественником, коллекционером и просто остроумным собеседником. Господин Кахал! Прошу любить и жаловать. — И не жаловаться, — поправил он своего знакомца и лениво кивнул, изображая поклон. — Обойдемся без господ. Полагаю, когда мы с милым хозяином после третьей бутылки вина запоем в обнимку «Дурочку-фиалочку», это будет слегка неуместно. — Верно подмечено, — хозяин дома, высокий эльф с роскошными золотистыми волосами, обворожительно улыбнулся. Кахал едва заметно улыбнулся в ответ, не обнажая зубов. Габриэль взял его под руку и увлек к резному столику, инкрустированному перламутром, за которым на парчовых подушках восседала разномастная компания из эльфов, людей и парочки гномов. — Раз уж вы коллекционер, не откажетесь ли рассказать нам о том, на чем вы специализируетесь? Сколько угодно. Кахал придирчиво взбил для себя мягкую, расшитую по краям бисером подушку, присел на нее, взял в одну руку предложенный шустрым служкой бокал, а другой принялся небрежно общипывать виноград. Об официальном предмете своей страсти — клинках всех форм и видов, начиная с кортиков, экзотических в этих удаленных от моря краях, и заканчивая не менее редкими баснословно дорогими фламбергами — он мог трепаться бесконечно. Истинный коллекционер. Сюда его привел местный барончик Франческо Фьорелли. Барончик условный, поскольку свое фамильное поместье он спустил, играя в карты, а теперь неблагородно промышлял торговлей в сфере искусства. До хозяина дома им обоим сегодня не было никакого дела. Кахал пришел, чтобы по договоренности с Франческо взглянуть на одного из гостей, увлеченно игравшего сейчас в шахматы. Собственно, он с удовольствием покинул бы вечеринку сразу после того, как увидел нужного человека, но этим вызвал бы шепотки и подозрения, совершенно нежелательные в его работе. — Ба, прекрасная Дарина! Что так долго, Габриэль? Мы заждались, — развязно протянул кто-то из гостей. Кахал обернулся. На террасу впорхнуло очаровательное создание. Малютка-пикта, едва достававшая хозяину дома до груди, компенсировала недостаток роста великолепными формами. Из глубокого декольте выглядывала упругая пышная грудь, условно прикрытая лиловым кружевом, тонкую талию стягивал пояс, вышитый традиционным орнаментом ее народа, а ладную попку подчеркивала легкая амарантовая юбочка. Богатые каштановые локоны задорно рассыпались по плечам, а в больших карих глазах плясали смешинки. Да и сама пикта то и дело заливалась приятно низким смехом, отвечая на пошлые комплименты людей и сдержанную иронию эльфов. Наложница. Скорее всего ее захватили в плен во время одной из войн либо пять, либо одиннадцать лет назад. Последнее племя пиктов на северо-востоке еще каким-то чудом сохраняло формальную независимость. Но, судя по внешности, Дарина явно относилась не к нему. Ее родные земли наверняка давно растащили по кускам, крестьян посадили на колья или угнали в рабство, военную знать отправили на плаху либо подкупили. А она хохотала, недвусмысленно фривольным жестом обхватив своего хозяина за бедро. — Наш коллекционер намекал на хоровое исполнение «Дурочки-фиалочки», — лукаво подмигнул гостям слегка захмелевший Габриэль. — Но, прежде чем бросать в бой кавалерию, не будет ли разумным использовать сначала стрелков? Дарина, мы ждем твои куплеты. Низкий бархатный голос девушки плохо сочетался с песенками, тексты которых балансировали на грани приличий. Кахал вздохнул и залпом опрокинул бокал вина, чтобы никто не заметил его презрительной гримасы. — Это еще что! — глаза соседа за столом, человека с острыми эльфийскими ушками, масляно блеснули. — Вот когда она в «Дурочке» припев затянет... О, таким голоском да слово «хуй» — у меня лично сразу встает. — Надеюсь не ударить в грязь лицом и расшнурую штаны, дабы продемонстрировать свое удовольствием от вокальных способностей Дарины, — бросил в ответ Кахал, чем вызвал одобрительный смех окружающих. Неожиданный порыв свежего ветра, едва не загасившего свечи и взметнувшего выше колен юбку пикты, так некстати напомнил о море. Шум прибоя. Тягучие обрядовые песни нереев. Этот голос волшебно вплелся бы в рокот волн. А он играл бы на кларсахе. Боги, которых нет, ну зачем он продал свой кларсах? Кажется, чтобы не подохнуть от голода. Спустя полбутылки вина Дарина нашла его в удаленном уголке террасы. — Что ж ты не сдержал слово! Теперь я не знаю, понравилось ли тебе, как я пою. — Это была шутка, к тому же пьяная и грубая. Прости. Я не должен был так говорить, — ответил Кахал, напряженно изучая рубиновую жидкость сквозь узкое горлышко. Все-таки он сегодня напился. Отвратительно. — Да за что ты просишь прощения? Он поднял голову и невольно залюбовался выразительными карими глазами, в которых было искреннее удивление. — Ах, ну да. Ты же здесь привыкла принимать гнилые комплименты как спелый инжир. — О чем ты? Габриэль прекрасно со мной обходится. Он выкупил меня из борделя. «Грязные карлицы» на улице Магнолий, ты там бывал? — Я не посещаю бордели, — резко ответил Кахал. — Это хорошо. А то в некоторых такое творится, фу! До сих пор тошнит, когда вспоминаю любителей помочиться на лицо или... Ой, ну ладно, молчу, молчу. Какой ты брезгливый. — Угу, есть немного. А Габриэль, значит, не метит тебя, хорошо одевает. Ты в состоянии отличить мраморную статуэтку тысячелетней давности от столетней копии. Он заботится о твоем образовании, не так ли? Я ничего не имею против пиктов, но искусство, насколько мне известно, не ваш конек. — Да и когда я научилась бы чему-то дома? — пожала плечами Дарина. — Я оказалась в Пиране в двенадцать лет. Оказалась. Чудесное слово. — Кахал, Дарина, да вы нашли общий язык! — звонко рассмеялся бесшумно подошедший к ним Габриэль. Для любого другого уха бесшумный. — Ты же знаешь, мне нравятся изящные и светленькие, — прощебетала Дарина, одновременно тронув узкую холеную руку своего хозяина и сжав запястье Кахала. — Знаю, моя девочка, знаю! Друг мой, вы порадовали нас увлекательной лекцией о типах абордажного оружия. Признаться, поразили даже меня, а я-то полагал, что безупречно разбираюсь в клинках. Взамен я предлагаю вам на эту ночь нашу очаровательную пикту. Не вызывать подозрений. Кахал растянул плотно сомкнутые губы, старательно делая виновато-легкомысленную мину. — Боюсь, я откровенно перебрал сегодня. Ваше вино полностью отвечает моим вкусам, и я все никак не мог оторваться от него. Не думаю, что храп в объятиях даже столь притягательной девушки — предел моих мечтаний. — Не беда! Знаете, Франческо приглашен на праздник летнего солнцестояния в мой замок. Пусть он прихватит вас, там и пообщаетесь с Дариной. Обещаю слишком усердно Вас не спаивать, — сказал Габриэль. — О, благодарю! От всей души надеюсь не упустить этой возможности. В Нижнем городе Пирана Горану повезло. Он вырезал из щепки макет будущего ножа и, убедившись, что такая форма годится, быстро обнаружил среди своих заготовок нужную. А еще он все припасал для серьезной работы брусок дорогого, хорошо выдержанного дерева. Нынче был тот самый случай. Поэтому он на сутки раньше выполнил заказ худого светлого юноши и после обеда взялся ковать причудливую каминную решетку. Но что-то мешало ему сегодня. Один раз перегрел сталь, потом неточно указал своему помощнику, куда бить, и так с дюжину мелочей набралось. Покуда исправил оплошности, за окнами кузницы были уже потемки. Вроде бы все сделал, отпустил молотобойца, навел порядок, и пора было возвращаться в свою съемную комнату, да ноги отказывались вести его к двери. Нет, неспроста. Ведь так и не разгадал давешнее видение. И тут ярко вспыхнуло перед глазами... Кровь, а в ней — клинок. В пламени он увидел его лишь мельком, не запомнил деталей, но сейчас мог рассмотреть отчетливый мысленный образ. Горан медленно подошел к столу, на котором лежали выполненные заказы. Это он. Горан собственными руками изготовил тот самый засапожный нож. На другой день он работал только ранним утром по мелочи. Когда солнце начало припекать, потушил огонь в горне, как следует проветрил кузницу и ближе к полудню тщательно запер все окна. Спрятал в кармане фартука свой старый охотничий нож и сел на лавку. Юноша явился довольно скоро. Кинул взгляд на остывшие угли и улыбнулся, не размыкая губ. — У вас, оказывается, выходной, а я так невежливо попросил именно к сегодняшнему дню выполнить заказ. Прошу меня простить, — надменно вздернутая голова нехотя опустилась в шутовском поклоне. — Я всего лишь хочу пройтись по торговым рядам, вот и все. На рассвете успел поработать, — безразлично ответил Горан. — Вот нож, надеюсь, годится? Пока заказчик пробовал лезвие на остроту и на сгиб, Горан бесшумно затворил дверь на засов. — Более чем. Вы и вправду потрясающий мастер, — искренне, без намека на иронию, ответил юноша и бережно положил клинок на стол. Достал кошелек, шагнул к окну, видно, чтобы отсчитать монеты. Горан подкрался к нему со спины и приставил свой охотничий нож к беззащитном горлу. — А теперь отвечай быстро и четко, кого ты собираешься им зарезать. Он полагался на свою недюжинную силу, редкую даже для обычного человека, а при его росте просто невероятную. На безупречно заточенную верную сталь и фактор неожиданности. Избалованный мальчишка наверняка хотел отправить на тот свет богатого надоедливого папочку или еще кого-то в этом роде и должен был испугаться. Или, как минимум, растеряться. Что произошло в следующий момент, Горан не слишком хорошо понял. Юноша молниеносно и точно ударил его, заставив взвыть от боли, змеей выскользнул из могучих объятий и выбил нож из руки. А сам придавил выхваченным невесть откуда стилетом кадык Горана. Расчеты относительно избалованного мальчишки были в общем-то верными. Только вместо изнеженного аристократа перед ним стоял настоящий наемник. — Похоже, теперь мы поменялись местами. Поэтому будь любезен, отвечай ты. С чего ты взял, что я собираюсь кого-то отправить в небытие? Был ли смысл врать? — Я видел. В огне горна. — Ох ну ничего себе! — присвистнул юноша, как будто его несказанно порадовали эти слова. — А я-то думал, что говорящие с огнем — очередная глупая байка! Нет, ну надо же... Послушай, мастер Горан, мне жуть как любопытно. Расскажешь немного о своем даре? Взамен я даже обещаю сохранить тебе жизнь. При условии, что ты болтать лишнего не будешь. — Не люблю угрозы. Ты застал меня врасплох. Но уверен ли ты, что справишься со мной теперь? — Горан чуть горделиво повел широкими плечами. — Стилет — штука неприятная, но и он летает не хуже моего ножа. Они какое-то время пристально смотрели друг на друга. Богатырская мощь кузнеца против изворотливости и опыта убийцы. В насмешливых голубых глазах Горан читал наверняка то же самое, что юноша — в его серых. Патовая ситуация. Никто не мог предсказать, чем закончится их схватка. — День сюрпризов, честное слово, — хмыкнул, наконец, наемник. — Ну что, будем убивать друг друга или попробуем договориться? — Убить всегда успеется. А разговор для души приятен, — пожал плечами Горан и свободно уселся на лавку, не обращая внимания на стилет.