Love Language

Если бы Со Чанбина можно было описать одним словом – это однозначно было бы 'натурал'. Во всяком случае, он любил так себя называть. Не по своей вине он обнаружил, что ему нравится, когда касаются простаты – все натуралы просят своих девушек о таком, правда? К сожалению, девушки у Чанбина не было – его окружали только семеро парней, часть из которых точно трахалась друг с другом. Вообще-то, в своем неожиданном увлечении простатой он винил Феликса. Он вошел в студию, где Чан буквально разрушал младшего (она действительно была звуконепроницаемой, он понятия не имел, что они там вытворяли – она также была заперта, но у него был ключ), и образ счастливого лица Феликса навсегда отпечатался в сознании – вместе с формой его симпатичного члена. Чанбин вышел оттуда покрасневшим от смущения и со стояком в придачу. Он решил, что возбуждаться, наблюдая за интимной близостью друзей – совершенно нормально. Не важно, мужчины они или нет. Это просто сексуальная атмосфера, особая энергетика. Он совсем не был геем. Нет. Из любопытства он решил узнать, что именно заставило Феликса чувствовать себя настолько хорошо – все-таки Чанбин был скучающим парнем, желающим убить время, достаточно озабоченным, чтобы быть готовым на все ради удовольствия. Он запер комнату (которую делил с Чаном, всегда поздно возвращавшимся из студии), разделся и устроился на кровати в коленно-локтевой. Смазка, обычно используемая для дрочки, обильно покрыла пальцы. Уткнувшись лицом в подушку, Чанбин задумался – значило ли это, что он гей. Но опять же, быть геем, значит иметь чувства к парню и хотеть потрахаться с ним, так? Исходя из этого, он не подходил ни одному из (выдуманных им) критериев. Дрожащей рукой Чанбин дразняще коснулся сжатого кольца мышц. Ощущение было чуждым. Он прижал указательный палец к узкой дырочке, изо всех сил стараясь расслабиться так, чтобы принять больше одной фаланги. Ему все же удалось ввести палец целиком – и это было, мягко говоря, неприятно (особенно учитывая то, как сильно приходилось заламывать руку за спину). Он правда не понимал, что именно заставляло Феликса любить это, если сам процесс был настолько ужасен, в итоге все-таки вынимая палец. Однако, стоило ему слегка дернуться– Блять! Что это за нахуй?! Палец задел какую-то часть его тела, находящуюся глубоко внутри, отчего по позвоночнику пробежала волна удовольствия. Почти в отчаянии Чанбин попытался вновь коснуться ее, уверенно двигаясь обратно. Руку начало сводить, ему удалось лишь пару раз едва коснуться простаты – ничто из этого не дало больше, чем мучительное возбуждение. Чанбин огляделся, проклиная все вокруг и мгновенно разочаровываясь – вокруг не было ничего, что могло бы наполнить его. Вздохнув, он вновь вытащил палец и в расстроенных чувствах привел себя в порядок. После этого Чанбин страдал – его накрыло осознание того, что он больше никогда не испытает подобного удовольствия. Ведь он все еще не нашел что-то (или кого-то – об этом он отказывался думать), что могло бы помочь вновь добраться до простаты. Было слегка неловко пытаться не смотреть в глаза Феликсу и Чану, особенно Феликсу – он видел его член. Не помогло и то, что в своих влажных снах он представлял, как Феликс трахает него и грубо давит на простату – это было тем самым чувством, которое он отчаянно хотел ощутить. В основном потому, что член младшего на самом деле выглядел достаточно длинным – Чанбин опасался, что Чан разрушит его внутренности так, как это случилось с Феликсом. Лишь одна мысль об этом заставляла его чувствовать жар под воротником, возбуждение и отчаяние. Особенно учитывая тот факт, что его, видимо, прокляли, стоило увидеть, как Феликс трахался с другими участниками, одними из них были Минхо и Джисон одновременно. Такими темпами ему лучше вообще не встречаться ни с кем взглядами. Он мог сказать, что Феликс намеренно все подстроил. Не то чтобы Чанбин каким-то образом осуждал его – младший мог делать все, что угодно, пока в этом нет вреда для окружающих. Но потом Чанбин стал настолько озабочен всем этим, что действительно подошел к Феликсу и признался, что, хотя он и не гей (из-за чего младший повел бровью), он правда хочет простимулировать свою простату и не может сделать это сам. Он все же сказал, что не мог перестать думать о члене Феликса – и это сводило его с ума. Так Чанбин оказался полностью раздет, лицом вниз, задницей вверх, насаженный на член Феликса (после подготовки из четырех пальцев — у младшего они были еще меньше), стонавший, как последняя шлюха. – Блять, Феликс–! Сильнее, черт! – вздох спрятался в подушку, Чанбин инстинктивно толкнулся к Феликсу. – Почему бы тебе просто не объездить меня, Бинни? – проскулил младший, беспорядочно двигая бедрами, исполняя чужое желание. Он почти пожалел, что сделал это, но задница Чанбина ощущалась так хорошо – теплой и тесной, так приятно сжимающей его член. – К черту– аах! – голос старшего сорвался на стон, стоило Феликсу задеть простату, – блять, да! Вот так! – его тело дрогнуло, Феликс вдалбливался в него так, как он хотел. Чанбин закричал, вжимаясь в простыни, как только его настиг оргазм, – Ф-Феликс! Младший вышел из него, коснувшись себя рукой. Чанбин пристально посмотрел в ответ, – вставь его обратно! Феликс бросил на него недоверчивый взгляд – старший был дьяволом во плоти. Даже для него, человека, который любил, когда Чан заставлял его кончать множество раз. Это был четвертый чанбинов оргазм за ночь, он изливался почти нетронутым, от одного лишь члена в заднице (Феликс не кончил ни разу, он хотел продержаться до момента, пока Чанбин не устанет). Нахуй, если он хотел поиграть в паршивца – он заставит его умолять. – Вернуть обратно что? – невинно поинтересовался Феликс, продолжая поглаживать член, на этот раз чуть медленнее. Он опустил бедра, прижимаясь к заднице Чанбина, едва касаясь подергивающегося кольца мышц. В ответ послышалось агрессивное рычание. – Твой член – вставь наконец свой ебаный член! – он ахнул, стоило Феликсу подчиниться. Член плавно скользнул внутрь, так приятно касаясь стенок. Однако Феликс не двигался, и это вводило старшего в ступор (или, в данном случае, в кровать). – Блять, двигайся уже, сука! – Не очень вежливо, хен, – надулся Феликс. Вместо того, чтобы толкнуться глубже, он игрался с сосками Чанбина, – если ты попросишь меня лучше, я не уйду и не попрошу Чана помочь мне уйти, – в его голосе слышались самодовольные нотки, старший знал, что Феликс без колебаний бросит его прямо так – в конце концов, он кончил уже четырежды. Если бы только этого хватило. В этой игре могут участвовать двое, мысленно улыбнулся Чанбин. – Бинни хочет, чтобы Ликси двигался, пожалуйста, – его тон был милым. Старший слегка сжал член Феликса, наслаждаясь тем, как низко тот застонал, – Ликси заставляет Бинни чувствовать себя так хорошо, пожалуйста, не останавливайся. Чанбин понял, что победил, когда Феликс наклонился и обхватил губами его обнаженную спину, вгоняя член глубже к простате. После стольких лет Феликс прочти запомнил, где находится волшебная кнопка, и, вероятно, смог бы найти ее даже во сне. Они оба покрылись потом, мышцы безостановочно сокращались, по комнате эхом разносились громкие стоны. Все в общежитии, вероятно, догадывались, чем они занимались, но Чанбин не мог заставить себя ни разу не трахнуться — он был тем, кого трахали. – Х-хен, я очень близко! – феликсовы глаза были закрыты, он изо всех сил старался не кончить. – Нет! – Чанбин сжался на чужом члене. Он не хотел, чтобы это заканчивалось прямо сейчас, он был зависим от этого – наконец-то понял, почему младший так любил принимать член. Он скулил над Феликсом, – пожалуйста, позволь мне кончить еще раз... – Ох, х-хорошо! – пот стекал по лбу младшего, пока он глубоко входил в податливое тепло, – ммм, продолжай, Ликси, я почти...! Чанбин пускал слюни, выстанывая так, что порнактеры могли только завидовать. Жар в его животе усиливался все больше и больше, пальцы ног подогнулись от удовольствия, когда он наконец достиг высшей точки. Истома заполнила его целиком, глаза закатились, с губ сорвался пронзительный крик, сперма брызнула на уже испачканные простыни. – Б-Бинни, больше не могу сдерживаться... – голос Феликса был напряжен от сдерживаемого оргазма. Чанбину было любопытно, как это, когда в тебя кончают – но это было бы по-гейски, так ведь? С другой стороны, Феликс заслужил этого – он так помог ему. Чанбин оправдывался перед самим собой. Он принял решение за долю секунды. – Кончи в-в меня, – Чанбин лежал в собственном беспорядке почти без чувств. Феликс хотел сперва убедиться, что старший правда желал этого, но зашел слишком далеко. Он кончил, со стоном наполняя чужую задницу. Ох, Чанбин чувствовал это, как непристойно дергался его член и как его собственные стенки покрылись спермой. Так тепло. Если бы он не кончил пять раз, то действительно был бы готов к новому заходу. Чанбин ожидал, что Феликс обмякнет внутри него – однако он оставался таким же твердым, как и тогда, когда они только начали. – Бинни-хен, – шепот младшего звучал почти пристыжено, – думаю, мне нужно больше... Чанбин был бы рад помочь ему, но в этот момент его задница была полностью разрушена. Он едва мог пошевелиться – хотя во время секса не делал практически ничего. – Помоги мне прибраться, потом ты сможешь позаботиться... об этом. Словно ангел, посланный с небес, Феликс помог Чанбину добраться до душа, вымыл его и сменил простыни, после чего переодел в пижаму и уложил в постель. И все это со стояком, из-за которого старший все еще чувствовал себя виноватым. – Ладно, я пойду найду Чанни-хена, – махнул Феликс, отпирая дверь, – спокойной ночи, Бинни-хен! Когда Чанбин наблюдал за выходящим из комнаты младшим, неловко прятавшим свое возбуждение, на него снизошло новое озарение. Ему нравился Феликс. По-гейски. Вообще-то, Со Чанбин очень даже был геем.