Сожженные крылья

Острый запах книг нещадно щекотал ноздри. Хаттори успела чихнуть раз пять, прежде чем сунулась в кружку кончиком носа. — Про-шу про-ще-ния, — гнусавым голосом пролепетала она в который раз. — У меня, кажется, началась аллергия… Аи услужливо подал ей платок. — Ваши рецепторы плохо реагируют на знания, Хаттори-сама? — Клянусь, е-е-а-АПЧХИ… еще одно слово — и я лично наведаюсь к этим сатори и скажу, чтобы они тебе мозги на место поставили! — сказала она и злобно промокнула нос предложенным платком. — Я просто спросил, — заметил искусственный интеллект. — И вовсе незачем мне угрожать. Собираясь ответить, Хаттори подняла палец, но успела только шевельнуть им влево-вправо, прежде чем разразилась новой порцией чиха. Ишимори смотрела Ватанабэ прямо в глаза. Они до сих пор сидели в молчании, но стоило донышку кружки в руках Эйми соприкоснуться со столом, как Юкита заговорила. — Если ты успокоилась, то хотелось бы прояснить несколько моментов. — Ее пальцы сцепились домиком. — Во-первых, не знаю, кого ты видела в момент убийства, но, как я понимаю, оно произошло плюс-минус вечером? Уголок губы Ватанабэ дернулся вверх по кривой траектории. — И что с того? — Как минимум четверо человек могут подтвердить, что в это время я всегда нахожусь дома. — Кто? Семья и подружка? — Эйми снова обхватила кружку. — Прости, не убедила. — Четверо человек и один ассистент. — Ишимори порылась в кармане и достала оттуда телефон. — Можешь быть уверена в том, что она неподкупна, когда дело касается моего расписания. Такова ее программа. Экран замерцал бледным холодным светом, и уже в следующую секунду по ту сторону стекла на находившийся неподалеку книжный стеллаж удивленно смотрели два зеленых глаза. Ватанабэ уставилась на анимированного персонажа, а Аи, стоявший позади нее, принялся безучастно протирать пенсне. — Оджо-сама, где мы? — Зеленоволосое чудо вдруг заговорило, кукольно приложив указательный палец к подбородку. — Это библиотека академии, — спокойно пояснила Юкита и подвинула телефон по направлению к Эйми. — Ютсу, скажи, что я делала 26 марта с 18:00 до 23:00? — Согласно расписанию, вы сначала занимались проектом, а затем отправились на семейный ужин. После у вас было свободное время, которое вы потратили на чтение книги, — с небольшой паузой ответила Ютсу. — А зачем вам это? Не отвечая, Юкита выжидающе посмотрела на Эйми, лицо которой заострилось еще больше, и отключила телефон. — У тебя с логикой проблемы или ты просто не можешь предоставить нормальное алиби? — Она устало вздохнула. — Считаешь, я поверю словам программы, которая подчиняется тебе? — В вопросах распорядка дня она следует своей программе, а не моим приказам. — Ишимори пожала плечами. — Я не могу просто приказать ей изменить записи или прекратить это делать без специального кода, который… — «есть у родителей», но она не стала этого говорить, понимая, что такие слова вызовут новые подозрения. —…Мне, к сожалению, не известен. — Ой, да, на презентации была демонстрация этой функции, — подала голос очухавшаяся Хаттори, уже допивавшая свой чай. — Ассистенты безукоризненно записывают все, что делает человек за определенный период времени. Специальные же модели способны проверять на предмет истины как слова самого человека, так и записи его ассистента, поэтому эта технология уже широко применяется в следствии. Ах, если бы у меня только хватало денег… Полагаться на удачу — такое себе развлечение. Но вдруг повезет? Убедить заранее скептически настроенную Ватанабэ может либо технологический прогресс, либо более весомый аргумент. Остановимся, пожалуй, на первом. — Аи-сан обладает такой функцией? — без особой надежды спросила Юкита, повернув голову к искуственному интеллекту, продолжающему бездумно тереть окуляры. — К сожалению, нет, — ответил он и слегка прищурился. — Но вам, Ватанабэ-сама, я рекомендую прислушаться к ее словам. Жалобно звякнула кружка. — Это еще почему? — Хотя бы потому, что у вас осталось не так много времени, а устраивать переговоры с учителями не в моей юрисдикции. — Да что вы за цирк здесь устраиваете, в конце-то концов? — измученная голова Ватанабэ упала на стол. — Хорошо, допустим, я просто приму слова твоего «ассистента» на веру. Каков второй аргумент? — Честно признаюсь, доказать мою невиновность, не привлекая к этому личностей, которых ты считаешь подозрительными, довольно сложно из-за моего ограниченного круга общения. — Ишимори натянула уголки губ вверх. — Но пойми. Я никогда не знала Акиру-сана. И никогда не желала ему зла. Я хожу в трущобы по другой причине и, как правило, не ночью. А вот что делала в такое время там ты, Ватанабэ-сан — вопрос интересный. Но об этом мы еще поговорим, если позволишь. Сейчас же я хочу до тебя донести, что я действую от лица студенческого совета… — Мы действуем, — вставила Хаттори. —…Прошу прощения, мы действуем от лица студенческого совета. И в его, и в твоих интересах поскорее помочь следствию найти убийцу. Если действительно окажется, что в этом преступлении как-то замешана моя семья, в чем, впрочем, я сомневаюсь, то я не стану их укрывать и понесу полную ответственность. Эйми сидела тихо и левой ладонью сжимала край юбки. Несмотря на видимое напряжение, взгляд ее притупился: мыслями она была уже не здесь. Часы над их столом застучали громче. Большой палец ее свободной руки оторвался от кружки, застучал в такт секундной стрелке. Продолжалось это недолго. Губы Ватанабэ будто сами собой зашевелились, а усталая печаль снова вытеснила из голоса всякую агрессию, когда она подняла голову и снова посмотрела на Ишимори странно намокшими глазами. — Тогда дай обещание на мизинцах. Акира всегда его давал, когда в чем-то клялся. — Прости? Какое обещание? — Лицо Ишимори перекосила высшая степень недоумения. Сейчас она была готова пообещать многое. Не все, что угодно, конечно, но попытаться гарантировать справедливое наказание преступнику могла. Ватанабэ вяло болталась на конце крючка и ей нельзя было позволить с него сорваться. Юкита даже приготовилась составить заверение со свидетелем. Но обещание на мизинцах? Это не слуховая галлюцинация? Хаттори звякнула кружкой о кружку Ишимори, заполнив образовавшуюся тишину. Особой надобности в этом для нее не было, но девушка повторила действие, предварительно сделав вид, что отпивает из пустой чашки. Потом кинула взгляд в сторону ожидающей Ватанабэ и поставила кружку на стол с оглушительным грохотом, как тогда всем показалось в атмосфере пустой библиотеки. Чихнула. — П-прошу прощ-щения еще раз. Эйми-тян говорит об обещании на мизинцах. — Она махнула рукой, и в эту же самую руку Аи всучил ей пресловутый платок. — Ты не давала в детстве подобных обещаний? — Если честно, слышу об этом впервые, — ответила Юкита и не солгала. Обещания в доме не нуждались в скреплении никакими обрядами. Если что-то обещалось, то всегда выполнялось, а если и не выполнялось в срок, то по серьезной причине, и его сдерживали позже. Обещания нерушимы. Отец объяснял это японским менталитетом, а Акайо говорил, что сила обещаний не должна быть скована рамками народа. Будь то японец, русский или мавританец — все равны перед данным другому обещанием. Некоторые не способны поверить обещанию на слово, и им нужна бумага, схожая с контрактом, которая свяжет слова силой закона. И это нормально. Но верить обещанию — не всегда значит верить человеку. Забавно, что Ватанабэ для этого нужен какой-то ритуал, который потом даже не предъявишь Юридическому клубу. — Просто скажи «да», если ты готова. Если откажешься, то я расценю это как подтверждение твоей вины. — Эйми почти успела спрятать горькую усмешку за кружкой. — Я дам это обещание. — Юкита не колебалась. — Только разъясни правила. — Следи за мной. Эйми оторвала левую руку от стола и положила на середину, оттопырив мизинец. Ишимори повторила за ней, тоже с левой рукой. Аи снова принялся протирать пенсне, но уже не так безучастно. — А… Эм, а вам не кажется, что надо?.. — Возьми меня за палец, — приказала Ватанабэ и оплела своим мизинцем холодный мизинец Ишимори. — Вот так. Теперь повторяй за мной. «Если выйдет так, что я солгу…» — «Если выйдет так, что я солгу…» — «…То тысячу иголок тут же проглочу». — «…То тысячу иголок тут же проглочу». Время замерло. Голоса девушек звучали почти одинаково. Было такое ощущение, как будто на голос Ватанабэ наложили эффект, чтобы ее слова эхом отражались от стен и ее же голосом повторялись ртом Ишимори. Они сидели, как борцы армрестлеры, и смотрели друг другу в глаза. Где-то сзади ухнула лампочка, и свет рассыпался искрами, чтобы потом снова включиться. Однако какая добрая детская считалка. — «Если я нарушу обещанье…» — «Если я нарушу обещанье…» — «…То себе отрежу палец в наказанье». Юкита слышала, как Хаттори закашлялась, но спокойно повторила слова, будто они ничего не значили. — «…То себе отрежу палец в наказанье». Они и правда ничего не значили. — Я, конечно, помню, что там был такой смысл, но вы… — ошарашенно пробормотала Хаттори, разрядив вновь повисшее молчание. —…Вы сейчас произносили считалку, словно договор кровью подписывали… — Вроде того. — Удовлетворенная Ватанабэ выпутала свой мизинец из захвата и убрала руку почти в одно время с рукой Ишимори. — Теперь я чувствую себя немного спокойней рядом с тобой. Спрашивайте, чего вам там надо. Вот оно. Юкита невольно закинула ногу на ногу под столом и слегка скривилась, когда ударилась коленом о расковыренное кем-то дерево. — Могу я для начала узнать, почему ты так веришь обещанию на мизинцах? — А почему люди верят в ритуалы? В гадания? В духов? Вера их успокаивает. — Откинувшись на спинку стула, Эйми дернула Аи за рукав. — Можно мне еще чаю? Спасибо. — Меня бы больше успокоили официальный документ или запись на диктофон, — зачем-то продолжила Юкита и склонила голову набок, подперев подбородок рукой. — Почему тебе достаточно лишь связать мизинцы и проскандировать детскую считалочку? — Это действительно то, что тебе необходимо узнать? Верю я в силу обещания на мизинцах и все. Спасибо большое. — Ватанабэ с благодарностью приняла из рук Аи кружку с дымящимся желтым чаем. — Необходимо. Ради удовлетворения научного интереса… Легкий толчок прервал Ишимори на середине и заставил повернуть голову в сторону. Это Хаттори ткнулась плечом в ее предплечье с крайне нехорошим выражением лица. — Ну… Она права. Не время сейчас спрашивать о том, что к делу не относится. Если мы сейчас не успеем, то организовать повторную встречу я не стану. На самом деле, это знание могло бы пролить свет на детали отношений Эйми и Акиры, которые, возможно, могли бы как-то помочь, но Юкита спорить не стала. Неважно. Времени и правда немного, а без подпитки своих эгоистичных желаний Ишимори как-нибудь переживет. Первое. — Тогда начнем с личности убитого, — сказала Юкита, не обращая внимания на недовольный вздох сбоку. — Расскажи, пожалуйста, о том, чем он обычно занимался и как себя вел. Как выглядел, как одевался, как… — Ишимори-сан, может, еще быстрее? — Хаттори обеспокоенно посмотрела на часы. — Я тебя не тороплю, но мне кажется, что стоит напрямую спросить про… кхм… недоразумение, произошедшее наверху? Про личность я и так могу… — …какие изменения произошли в нем за последний год. Нет, это важная информация. Потому что слова Акайо о необычном пристрастии Акиры к морфину не выходят из головы. — Раз важно, — Ватанабэ дерганно пожала плечами и ее голос зазвенел далеким, дрожащим колокольчиком, — Акира-кун был экстравертом с замашками хикки. Старше меня на год, но такой неряшливый. Голову нечасто мыл, хотя, казалось бы, в чем проблема, правда? Ходил в одной толстовке, редко стригся. Я с усмешкой подтрунивала над ним: «Аки-чи, неужели тебе нужна помощь со стиркой?» А он отмахивался или придумывал остроумный ответ. Акира вообще был остр на язык и делал вид, что мнение окружающих его не касается. До этого года. Дурак. Ишимори сцепила руки в твердый шарик. Второе. — Что такого произошло в этом году, что его изменило? — А у вас хватит времени послушать? Это длинная история, но, судя по тому, как Хаттори изнывает… Наверное, хватит. — Эйми деланно улыбнулась и после короткого кивка продолжила. — Он и неряхой таким не всегда был… Неполным, точнее… Они с отцом… Скажем так, у Акиры когда-то была сестра. Милая девочка, но тяжелобольная. Из-за врачебной ошибки она погибла во время операции, но действительно ли это так?.. Хах, — девушка покачала головой, — вдруг тут имеет место быть сюжет «Франкенштейна»… — Что значит «действительно ли это так»? — То-то и значит. Пошутила я. Естественно, что ребенок умер, но тело семье так и не выдали. Прикрылись тем, что случай странный и редко встречающийся, — слова Ватанабэ заставили Ишимори напрячься, но та продолжала, похоже, не замечая, что в комнате резко похолодело, — Я до сих пор не понимаю, почему Шибусава-сан разрешил им издеваться над телом дочери вместо того, чтобы ее похоронить. Возможно, потому что похороны дорогие. Он к тому времени почти разорился на своем кондитерском бизнесе, и все же… Шибусава. «…У него не было родственников». Не могло быть. Но очевидно, что был сын. Был. Ишимори не слушала летящие дальше слова. Слышала, но не слушала. Быстрыми струями речь одновременно вбивалась в уши и заглушала шум, или сама заглушалась им же, приводя к нарастанию давления в ее слегка покрасневшей голове. Мысли. Мысли наводнили голову, словно Юкита ввела имя Шибусавы в поисковик и сейчас браузер показывал результаты поиска. Упоминание медицинских опытов только усугубляло и без того очевидную ситуацию. Она была в своем уме, чтобы понять, что Акайо ей солгал, и поняла это еще во время их разговора. Но признание этого означало признание того, что Ишимори сама себе копает могилу. — Ближе к делу, пожалуйста. — Хаттори вывела Юкиту из ступора, но слова предназначались далеко не ей. — Соболезную, однако мы говорим об Акире. Из груди Эйми вырвался такой шумный и отчаянный вздох, будто ей резко стало тяжело дышать, однако затем она взяла себя в руки. — Я рассказываю это, чтобы вы лучше понимали мотивы того, о чем я расскажу дальше. Так что, если не успеем — ваши проблемы. — Она раздраженно посмотрела на Хаттори, снова подозвала Аи, и тот услужливо налил ей чаю. — С того времени, как Шибусава-сан разорился и лишился дочери, прошло плюс-минус шесть лет — я уже и не помню точно. Помню, что Акира стал шутить и смеяться больше обычного, и мне понравилась в нем такая перемена. Примерно тогда он окончательно неряхой и стал. А через несколько лет случилось новое несчастье. У Шибусавы-сана обнаружили рак, с которым он пытался бороться до последнего, но в этом году… Пропал. — Как это — пропал? — Хаттори с недоверием покосилась на Эйми, проглатывающую чай с загадочным видом. — Вот так. Он не сказал Акире, куда идет. Не было даже привычного звонка с работы, предупреждающего, что он скоро придет домой. Ничего. Сначала Аки-чи не беспокоился: переработка — со всяким бывает. А потом Шибусава-сан не вернулся под утро и следующим вечером тоже не пришел. Тогда Акира сразу позвонил мне, и, когда он все рассказал, мы договорились пойти в полицию. Но в полиции развели руками и прозрачно намекнули на то, что, видите ли, такие исчезновения — не редкость. Не редкость. Санья. Место, где исчезают люди и их никто не ищет. Изуродованное тело Акиры нашли там, но… Понятно. Неожиданная мысль зажглась в голове, как звезда. Ее свет затмил другие хаотично бегущие мысли, и вдруг, взорвавшись сверхновой, она смела все на своем пути разрушительным осознанием. Осталась пустота, очищенная от предрассудков и чувства, похожего на страх, позволившая подумать о том, о чем надо было думать с самого начала. Если бы Акирой занялся Отец, то тело вряд ли бы вообще нашли — не то, что в Санья, в который Отцу лучше не соваться. Но тогда нет вообще никаких предположений, кроме обыкновенной стычки с якудза. — В итоге мы начали расследование, которое привело к той самой больнице, где погибла его сестра… В день убийства мы вместе пошли в Санья на встречу с информатором, у него еще имя такое смешное было… Он обещал помочь, но Акира вдруг сказал мне спрятаться, а потом… А потом я… Не помню… Смешное имя? Не самая конкретизирующая ситуацию информация, но стоит запомнить. Третье. — Извини, что прерываю рассказ, но не могла бы ты, пожалуйста, уточнить, было ли в характере Акиры лезть на рожон? Ты упомянула, что он был остр на язык. — Пару раз было, — медленно кивнула Эйми, подставляя под свет наливавшийся розовый румянец. — В последние годы ради морфия он был готов на все. На подработку в аптеку кое-как устроился и периодически крал оттуда таблетки. Но обычно Аки-чи спокойнее моря во время штиля и никуда не лезет, только если шутки ради. Безобидной шутки, которая не причинит никому зла. Противник всего экстремального, он резко отзывался о моем увлечении рыбой Фугу… Хах, дурашка, разве меня таким возьмешь… — Поэтому его исключили из школы в конце прошлого учебного года? — Да, поэтому. Акира узнал, что в лазарете появились более продвинутые лекарства в связи с тем, что в академию стало поступать все больше подростков с хроническими и другими заболеваниями. Я сама — астматик, которому требуются ингаляции, так что для меня стала облегчением возможность «дышать» препаратом, когда необходимо, даже если — растяпа — забуду ингалятор. В общем, перечень обезболивающих, как Акира мне сказал, должен был расшириться до морф… морфо… морфиносодержащих. — Едва выговорив слово, Эйми шумно отхлебнула из кружки, чтобы скрыть свою неловкость. — Аки-чи отправился в лазарет, чтобы попросить немного таблеток для отца, но столкнулся не с дежурным врачом или медсестрой, а каким-то учеником с его параллели. Тот его неправильно понял из-за слухов, которые кое-кто распространил, что-то наплел студенческому совету, и через некоторое время Акиру исключили. Юкита откинулась на спинку скрипнувшего под ее весом стула. В целом, показания совпадали. Но детали различались, возможно, из-за разницы в восприятии. Акайо был Акире никем, а Эйми являлась его лучшей подругой. Кому бы следователь больше поверил? Тому, чьи слова и выводы непредвзяты, или тому, кто всеми силами старается постоять за дорогого, пусть и уже мертвого, человека? По логике, первому. Потому что, пусть и желая помочь найти убийцу, Эйми может ненамеренно приукрасить или опустить какие-то, по ее мнению, незначительные детали. Но и Акайо соврал. Даже если и нет, то недоговорил. В этом Ишимори была уверена. Акира был старше Эйми на год, значит, в прошлом году должен был учиться во 2-B, но почему тогда Акайо упомянул Акиру как ученика 3-B, если они учились в одном потоке? — Что-то мне… — Эйми со вздохом оперлась о стол. — На чем я остановилась?.. — Давай вернемся ко дню убийства. Ты упомянула, что вы шли на встречу. Акира не сказал тебе, как познакомился с этим информатором? — Он… Дин-дон. — Ох. Звонок пропел оповещающую мелодию прежде, чем Юкита или Хаттори успели открыть рот. Ватанабэ поднялась так, словно кто-то нажал на кнопку управления и приказал ей встать. Она задвинула за собой стул и дрожаще протянула пустую кружку смирно стоящему Аи. Бросила почти опустошенный взгляд с плескавшимися на дне зрачков остатками сожаления, и, пошатываясь, вышла, пробормотав скомканное прощание. Время кончилось. Кончилось время. — Вам бы тоже поторопиться, Хаттори-сама, Ишимори-сама. — Голос искусственного интеллекта звучал тихо на фоне размеренного скрипа салфетки, трущейся о донышко и стенки кружки. Больше он ничего не сказал. Хаттори и Ишимори поднялись почти одновременно, посмотрели друг другу в глаза с робостью и безразличием, тоже задвинули за собой стулья и бросили «До свидания», прежде чем выйти за дверь первого зала библиотеки. Но расходиться они не спешили. Уже второй раз за месяц Юкита опоздала на урок, но этот факт волновал ее меньше всего. Мотивы Хаттори, до сих пор стоявшей на месте, были не известны, но, наверное, ее мысли тоже были далеки от учебных занятий. — Как думаешь, стоит сейчас доложить студенческому совету? — Она заговорила первой, привлекая внимание Ишимори тревожно громким шепотом. — Доложить о чем? О том, что провели слежку? Об этом можно рассказать и позже, в письменном отчете. — Юкита покачала головой. — Да нет же! Боже, я об информации по делу Акиры говорю. — Зачем мне об этом докладывать? — Так это твое задание, разве нет? — Хаттори смотрела на нее с таким выражением лица, с каким смотрят на непонимающих сложение чисел детей. Вот только сложение здесь не понимает кое-кто другой. — Это не мое задание. — Юкита нахмурилась. — Прости, если ввела тебя в заблуждение, но моим заданием является слежка за подозрительными личностями из папки с личными делами, которую мне передала президент. Расследую убийство я из личного интереса и мотивов, которые тебя не касаются. О ходе расследования мне не только незачем докладывать, но и крайне нежелательно, если учесть, что академия это дело решила замять… Хаттори-сан, ты в порядке? Тело Хаттори замерло, как туша, подвешенная на крюках в холодильной камере. Слова заморозили ее до ползучего инея, стремительно охватившего побледневшие щеки. Нажали на стоп, и музыка перестала играть, заморозилось время. Брови девушки с невероятным усилием встали перевернутым треугольником, пошли против затихших часов, хмурясь, стянулись к носу. — Но, если твое задание заключается не в этом, то тогда зачем она привлекла к делу меня? Че-ерт. Да меня опять как ребенка провели! — Мне почем знать? Ты же так и не рассказала о том, кто такие токко. — Юкита пожала плечами. — Токко — это особый отряд, искореняющий заразу либо пока она активно себя не проявила, либо когда уже слишком поздно. — Руки Хаттори сжались в кулаки. Механически медленно. — В мирное время мы занимаемся особо важными делами, осуществляем надзор за деятельностью клубов и, проще говоря, координируем дисциплинарный комитет. Если вы — ноги, студенческий совет — сердце, то мы — голова. Нас не так много, и каждый выполняет свою функцию, в зависимости от способностей. Я… являюсь программистом, но, фактически, собираю информацию и сижу за камерами в охранной комнате. — То есть? — То есть меня нечасто привлекают к допросам, как я и говорила. Не только из-за необходимости моих навыков в другом деле, но и из-за того, что президент… не считает меня до конца благонадежной. Никогда не доверяет мне что-то важное, не посвящает в заговоры и тайны, о которых мне приходится узнавать самостоятельно. Ставит меня в один уровень с дисциплинарными ищейками!.. Ой, прости… Кхм. Поэтому мне с самого начала показалось это поручение странным. И я хотела тебя проверить. Ледяной кокон, объявший время, начинал плавиться. Время ускорялось, без тормозов летело по рельсам крутой горки из парка аттракционов. А Хатторри все говорила, говорила, стреляла пулеметной очередью из слов, и чем дольше она это делала, тем сильнее холод щекотал сердца обеих. — П-понимаешь, в середине прошлого года президент неожиданно сменился. — Хаттори разжала пальцы правой руки, чтобы начать теребить ткань юбки, ускоряясь с каждой минутой. — Мои отношения с Хаяси-сан не срослись, во многом из-за моего возраста. Она считала, что принимать первогодку в студенческий совет, да еще и на роль тайной полиции — опрометчиво. «Действительно опрометчиво, если ты рассказываешь о ее существовании каждому встречному…» — Но президент говорила, что ей нравятся первогодки. — Она так сказала? — Уголок губ Хаттори криво поднялся. — Не знаю. Не берусь судить о ее вкусах, но в студенческом совете видеть первогодок Хаяси-сан не желает. Я потому и удивилась, что она взяла тебя. Подумала, может, Хаяси сделала исключение из-за результатов твоих экзаменов, как когда-то в моем случае, но обычно она советуется по этому поводу с нами. А тут о твоем назначении не знал никто. Когда Хаяси, впервые за год, вызвала меня к себе… Хаттори запнулась и не продолжила. Атмосфера недосказанности душила обеих, поэтому Ишимори на протяжении минуты терпеливо ждала, пока собеседница заговорит снова, ненавидя находиться в такой тишине. Напряженной, холодящей кровь. Мертвой. — Только не обижайся, пожалуйста, ладно? — Кривая улыбка Хаттори наконец приняла более дружелюбные черты. Нервно дружелюбные. — Президент сказала мне проконтролировать твою работу. Мол, ты получила невыполнимое задание — расследовать смерть Накахары Акиры —, а я должна наблюдать за тем, что ты делаешь и как. — Проще говоря, следить за мной? Понятно. Что-то вроде испытательного срока. Но зачем президенту было называть свое поручение расследованием, когда оно таковым не является? Может, слежка изначально подразумевала… Нет, тогда не сходится. — Я тоже сначала об этом подумала. — Хаттори ответила с таким видом, будто комментировала не только реплику, но и мысли Ишимори тоже. Ее взгляд был по-прежнему напряженным. — Но Хаяси-сан сказала, что ты… неблагонадежна. Опасна. Кто-то… с кем она давно знакома, сказал ей об этом. Сказал, что с твоим появлением в академии произойдут значительные перемены. Уж не знаю, какие, но даже мне эти слова — чьи бы они ни были — кажутся бредом. А президенту не кажутся. — То есть президент отправила следить за неблагонадежной первогодкой неблагонадежную второгодку? — Юкита не смогла сдержать усмешки. — Вот что кажется бредом. — Я знаю. — Хаттори резко обернулась, кажется, проверяя, нет ли за ними слежки. Когда ее лицо вновь показалось Юките, на нем не было ничего, кроме ужаса, передающегося по воздуху. — Мне с самого начала не понравилось это поручение. Как и ты, я не понимаю логику происходящего. Хаяси-сан, которая засунула меня в самый темный угол этой школы, чтобы я не мешалась, вдруг лично дает мне приказ. Не просто приказ… Ее степень доверия к Юките поражала. Похоже частично, но зная, с кем имеет дело, Хаттори все равно выкладывала тайны, которые не должны были даже срываться с ее губ настолько небрежно. Возможно, здесь сказывалась ситуация, в которой они обе оказались; возможно, ей просто было некому выговориться. Но почему Хаттори до сих пор не уволили? —…Сама понимаешь, что особо важные поручения всегда дают самым приближенным. Правой руке, например. О-о, она, хоть и ведет себя грубо, но в ее эффективности сомневаться не приходиться. Я даже завидую. Да, она сейчас занята улаживанием внешних проблем, но игнорировать внутренние, если они, чисто гипотетически, могут произойти, нельзя. И привлекать к надзору за возможной виновницей этих проблем другую проблемную, по идее, тоже должно быть нельзя. А я, как дура, пребывала в эйфории. Такое ощущение, что… — Хаттори тревожно сглотнула и метнулась к Ишимори, схватив за плечи. —…Что Хаяси пытается найти удобную причину от нас избавиться. Лицо Юкиты забилось в пренебрежительных конвульсиях. Спокойствие и брезгливость соревновались в перетягивании каната, но среди них не было явного победителя — так быстро они сменяли друг друга, пока пухлая рука не была оторвана от безупречно белой формы. Вот же параноик. — Не прикасайся ко мне. — Ответив резко, Ишимори тоже обернулась, но лишь для того, чтобы свести свои эмоции на нет. — И не говори чепухи. Ее эмоции выстреливали редко и, зачастую невпопад, но смертельно и ярко. Как короткое замыкание. Если и случалась эмоциональная волна, то непременно оставляла после себя тупую, а иногда и острую боль в затылке. Почему-то с отрицательными эмоциями уживаться было проще: послевкусие длилось дольше, но было практически безболезненным. И послевкусие это зависело, по большей части, от силы испытываемых чувств, нежели от их природы, хотя доподлинно неизвестно, по какому принципу работал ее организм. Именно из-за таких нюансов Ишимори разрывалась между желанием научиться нормально чувствовать, а не существовать, как барахлящий механизм, и рациональной мыслью забыть эти идеи, остаться в спасительной безэмоциональности. — Не говорить чепухи? — Именно. — Ах, чепухи… Чепухи! Ты первый год в этой школе и ни черта не знаешь о том, что здесь происходит! — Хаттори перешла на повышенный тон, закончив предложение на сорванной ноте. Замолчав, спохватилась, но было уже поздно. Наверняка кто-то ее услышал. — П-прости, я… не хотела, просто… это правда и… Ах, к черту! Хаттори снова оказалась вплотную к Ишимори. Ее руки дрогнули в рефлекторном порыве, но не коснулись складок на белом мундире, образовавшихся после прошлого раза. — Да, я тоже всего лишь второгодка, но я слишком многого натерпелась от этой змеи за последние полгода. Она никогда ничего не делает просто так. Никогда. Не знаю, что она задумала, но в моих интересах прижучить эту женщину, пока не поздно. Кто знает, может, Акира ей лично как-то дорогу перешел, а мы… — Постой-постой, поумерь пыл. Ватанабэ-семпай говорила, что видела у убийцы белые волосы. — Юките не хотелось этого признавать, хотя она уже пришла к предположению о том, что ее семья никак в этом не замешана. Но горькая правда лучше лжи, когда ложь оказывается бесполезной. — К тому же, не слишком ли радикальный способ, если Акиру и так уже исключили? — Разве ты не поняла, что Ватанабэ была в сильном шоке и ей могло это просто померещиться? Или, услышав в вашем с Тсумики-чан разговоре реплику про Санья, она все себе напридумывала, сопоставив не самые лестные слухи о тебе и их с Акирой недавнее расследование, вдохновилась созданным общественным мнением образом и сама же поверила в эту выдумку. При сильном стрессе такое бывает. — Тебе-то откуда об этом знать? — Иногда заставить человека во что-то поверить проще и гуманнее, чем отбить у него память электрошоком. — Хаттори неопределенно повела плечами. — Я тоже сначала служила в дисциплинарном комитете. — Причем… Ишимори хотелось задать вопрос, но это желание отпало, как только губы произнесли первое слово. Вместо этого, посмотрев на свою форму, Юкита кое-что поняла. Чувство легкого покалывания в районе голени иногда проявляло себя во время интенсивной ходьбы по школе, но девушка научилась игнорировать его, словно белый шум. — Неужели ты не знаешь о свойстве своей обуви? — Хаттори указала пальцем на нос левого сапога. — В год моего поступления сатори создали экспериментальную модель по заказу бывшего президента… — Кого… ты называешь «сатори»? Биоинженерный клуб? Не то чтобы это был важный вопрос, но он как-то сам вырвался. Любопытство шло впереди, несмотря на давящие мрачные мысли. —…А? — Сбитая с толку, Хаттори моргнула. — А-а… Да-да, ты права. Сатори — каламбур, основанный на имени нынешнего президента Биоинженерного клуба Сатору и термине, означающем «просвященная молодежь». Этим словом мы обобщаем всех членов Биоинженерного клуба, и, если столкнешься с ними, поймешь, почему. Юкита многозначительно хмыкнула. — Так вот… — Палец Хаттори описал вокруг носка сапога маленький круг. — Это изобретение было призвано облегчить работу дисциплинарного комитета на фоне участившихся нервных срывов у учеников. Эпидемия началась еще до того, как я сюда поступила. Не пойми неправильно, нервный срыв, особенно у «нижних» классов — абсолютно нормально. Но нервные срывы таких масштабов наблюдались впервые. Поэтому Цусима-сама… Кхм, в общем, каблук в твоем левом сапоге способен выпускать электрический заряд. Не совсем уверена в том, как именно это работает, но, похоже, электричество накапливается во время ходьбы до какого-то определенного момента. Странно, что тебе этого не объяснили, хотя… я уже ничему не удивляюсь. — А это разве не опасно? — Голова Ишимори медленно наклонилась к левому плечу. — Даже если заряд небольшой и его недостаточно, чтобы убить человека, то все равно существует шанс кого-нибудь покалечить. И не опасно ли самим членам дисциплинарного комитета ходить в такой обуви? Это сродни тому, чтобы сидеть за партой на электрическом стуле. — Сатору-кун и его сатори обиделись бы, услышь они твои сомнения в их расчетах, — заметила Хаттори и снова обернулась. — Биоинженерный клуб — такое же большое звено, как и студенческий совет. Когда-то он поглотил многие узконаправленные технические и естественно-научные клубы, так что лучшие во всей нашей академии физики, химики, биологи, инженеры, специалисты по робототехнике — я замучаюсь перечислять — находятся там. За исключением Механиков, потому что их клуб каким-то образом смог сохранить суверенность. Такое чудо стоит назвать случайным промахом. Для них промахи не характерны. Потому это самое настоящее чудо или грамотное руководство президента Механиков. В любом случае, никогда не сомневайся в их расчетах, иначе заработаешь вечное презрение широкой прослойки школы и на долгое время лишишься улучшений оборудования… Приехали. Война клубов за место под солнцем. Когда Акайо описывал академию как место с меритократией, скорее всего, он говорил в первую очередь об этом. Если подумать, то студенческий совет определенно не всегда обладал таким большим влиянием. А мог ли Акира быть замешан в этой войне? И точно ли связана чья-то несмешная, жестокая шутка, увиденная вчера, с его делом? Юките казалось, что связана. Но нужны были весомые доказательства, которые достать не так-то просто. — Сатори, как настоящие ученые, сперва проводят ряд тестов, чтобы избежать проблем, которые могут доставить их изобретения, связанных, в том числе, с летальным исходом… Я так понимаю, на этот урок нам уже нет смысла идти? — Какое странное место… Даже повидавшей многое за годы своего существования Юките тяжело было сдержать удивление. По началу восхищавшаяся системой академии, теперь она постепенно уверялась в том, что чем глубже копаешь, тем меньше понимаешь, а зачем это все? К чему талантливейших детей Японии готовят в этой школе? Не ее дело, разумеется, но при таком раскладе убийство ученика не становится чем-то неестественным. Вот почему в новостной ленте преимущественно опускались подробности о бывшем месте обучения Накахары-сана. Вряд ли причиной является только потеря репутации. — Ишимори-сан?.. — Голос Хаттори снова зазвучал тихо. — С тобой… все хорошо? Понимаю, информации много. Ее нужно переварить, но, раз уж на урок мы все равно серьезно опоздали, не стоит ли переместиться в более… безопасное место? — Я… думаю о том, как Акира может быть замешан в том, о чем ты сейчас мне рассказала, — задумчиво пробормотала Юкита. — Нельзя отметать теорию о том, что он мог перейти кому-то дорогу в клубной школьной жизни. — Знаешь, немного подумав, я беру свои слова насчет того, что Накахара-кун мог перейти дорогу президенту, назад. Акира не был тем, кто ввязывается во что-то подобное. Ты сама слышала. — Хаттори категорично отмахнулась. — К тому же, я не слышала, чтобы другим токко… давали какие-нибудь поручения, не связанные с морфинной историей. — Потому что ты неблагонадежна. Если ты о чем-то не слышала, это не означает, что информация ложна. Вполне естественно, что тебе что-то недоговаривают или не рассказывают вовсе. — Какая разница? Ладно президент. Но остальные просто не могут настолько игнорировать меня! — Ее пухлые пальцы снова сжались в мясистые кулаки со слегка набухшими венами. — Я же… я же не настолько бесполезная, да?.. Ахахах… — Утиный смех сотряс объемную грудь единственным мощным толчком и оборвался. —…Прости, я опять. — Честно говоря, я забыла спросить у Ватанабэ-сан самую важную деталь. — Юкита проигнорировала как резкую истерику, так и извинение за нее. — Я получила описание внешности Акиры-сана на словах, но… Еще во время разговора в библиотеке описание Эйми вызвало в голове смутную ассоциацию. Это казалось бредом. Полным бредом. И все же… — Я бы хотела увидеть его фотографию и личное дело, если оно до сих пор не уничтожено. В той папке досье на Акиру-сана не оказалось по понятным причинам. — А-а, ясно. Наверное, я смогу помочь с этим, но ничего не обещаю. — Хаттори засунула красные руки в карманы. — В конце концов, он был исключен. Его данные… удалены. А Хаяси… — Нисемо-оно, ты меня разыгрываешь? Тело. Пропало из морга. Ха… Ха. Посмеялись и хватит. Ты понимаешь, что мне сейчас не до шуток? Негромкий, но звеневший игривой сталью в напряженно повисшей тишине незнакомый голос, словно тупая пила, полоснул Ишимори по сердцу. Сильное волнение охватило и Хаттори, но источник ядовитого голоса находился на лестнице неподалеку, закрытой для обзора стеной, поэтому говоривший никак не мог заметить, что на этаже есть кто-то еще. Но мог слышать обрывок последней фразы Хаттори. Оставалось надеяться, что это не так. — Я редко шучу, знаешь ли… Ах, неужели так беспокоишься, что Хаяси-сама отчитает тебя? Увы, но тело действительно пропало. Придется потерпеть. Второй голос проникал в уши, точно сквозняк. Полетный, умеренно высокий и почти шепчущий, он отчего-то казался знакомым, но, в то же время, невероятно чужим. Парень — по обертонам и достаточно низким звукам, просачивающимся сквозь полушепот, было понятно, что это парень — говорил, словно на субтоне, словно каждое произносимое им слово состояло из воздуха и невольно создавало легкие хрипы. Парень держался спокойно. Гораздо спокойнее своей собеседницы. — Вот же холера. Мы только замяли это дело!.. Насколько плачевна ситуация в СМИ? — Спешу немного тебя обнадежить. Об этой ситуации еще не написали в информационных источниках. — А ты сам тогда откуда знаешь? Ну-у же, Нисемо-о-оно, скажи, что ты пошутил, пока мы не дошли до ее кабинета. — Тц. Какая надоедливая. Не называй меня по имени настолько беспечно. — Он замолк, и его молчание заставило закричать тишину. Голосовые связки Хаттори, будто не выдержав атмосферного давления, под его натиском скрипнули и позволили губам пропустить писк, поэтому она тут же зажала себе рот рукой, а затем медленно попятилась к двери библиотеки. Юкита на всякий случай последовала ее примеру. Хаотично, но непривычно тихо Хаттори на ощупь искала дверную ручку, боясь повернуться спиной. Юкита аккуратно оттолкнула ее от двери и опустила ручку вниз. Дверь приоткрылась с легким скрипом, но даже этого скрипа хватило, чтобы руки Хаттори с силой втолкнули Ишимори внутрь. — Ха-а? Ты это слышал? — Слышал что? — Дверь скрипнула. Кто-то прогуливает занятия. — Неподалеку находится дверь в библиотеку. Это мог быть Хранитель. — Жестяная болванка, что ли? Ме-ех. Я пойду проверю. — Мы должны отчитаться президенту, если ты не забыла. — Мы должны ликвидировать угрозу, если ты не забыл. — Звук шагов с каждой секундой становился громче. — Наш с тобой разговор никто не должен слышать. Если надо будет, то я сломаю хребет даже этой жестяной болванке. — Я крайне сомневаюсь, что ты на такое способна. К тому же, Сатору и Акайо очень обидятся, если что-нибудь случится… — воздушный смешок совпал с повторным скрипом открывшейся двери, —…с их дорогим творением. С Акайо я — так уж и быть — поговорю, но вот сдерживать Сатору никак не намерен. Мне самому хочется жить. Девушка хмыкнула, а «Нисемоно» снова замолчал, как будто резко потерял интерес к происходящему. Юкита не видела, что происходит, не видела, куда смотрят эти двое. Она, как и Хаттори, могла ориентироваться только на стук каблуков и чужие бесполезные перепалки, но сейчас не было слышно ни того, ни другого. Все стихло. Парадоксально, но, чем быстрее бежали секунды, тем быстрее напряжение спадало: подобная тишина действовала на Ишимори скорее убаюкивающе, чем угнетающе. Хаттори, напротив, была напряженнее жеребенка, тянущего повозку. Знакомый стук стрелок настенных часов служил метрономом. Обеим хотелось бы знать, что отмерял тот монотонный ритм, но обе прибывали в слишком разных состояниях, чтобы выползти из своих ненадежных укрытий и начать взаимодействие. Противники, кажется, испытывали тоже самое, потому что успело пройти две минуты, а они так и не возобновили свой разговор. Юкита почти заснула. Ее организм в тишине имел дурную привычку периодически расслабляться, поэтому сейчас глаза Ишимори держались открытыми на одном чувстве ответственности. Наверное, она и дальше бы так боролась со своей привычкой, вот только спину, прижимавшуюся к шершавым поверхностям книжных полок, неожиданно пробило легкой судорогой, а дух захватило почти рефлекторно. Кто-то из парочки смотрел на стеллажи. Долго и пристально. Хаттори медленно переступила с ноги на ногу. Мимо прячущихся безучастно прошел Аи, и вопрос о том, почему смотрели именно в эту сторону, тут же отпал. Юкита позволила себе рискованную авантюру: выглянуть из-за противоположного угла, расчитывая на то, что все внимание двоих будет захвачено фигурой искусственного интеллекта. Так и произошло, поэтому Ишимори удалось рассмотреть рукав черной в белую вертикальную полоску рубашки и другое, голое плечо, которое дернулось в ее сторону в тот момент, когда Юкита снова спряталась за рядом стеллажей. Эти двое совершенно точно являлись учениками академии. Но не носили форму. Как странно. — Надо же. Что привело сюда столь высоких гостей? — вежливо спросил Аи. — Нечасто Вас можно встретить в стенах академии. — Работа. Ты не видел здесь прогульщика? — поинтересовался женский голос со слащаво вежливой интонацией. — Нет, не видел, — без колебаний ответил искусственный интеллект. — Но, позвольте задать, возможно, глупый вопрос… — Позволяю, — властно ответила девушка. Парень рядом с ней довольно громко вздохнул. —…Зачем Вы выполняете работу дисциплинарного комитета? Ловить прогуливающих уроки — далеко не Ваша забота, Мигитэ-сама. — А тебя это не касается. — Она раздраженно цокнула языком. — И не называй меня по прозвищу. Если этот прогульщик все еще здесь, то он наверняка запомнил мое лицо. — Я могу заверить Вас, что здесь никого нет. Мои сенсоры не засекли ничьего движения, кроме Вашего. — Нисемо-оно, оно говорит правду? — Растягивающий слова голос Мигитэ прозвучал чуть поодаль, но при этом шагов слышно не было. Должно быть, она наклонилась в сторону молчавшего парня. — Я тебе с самого начала говорил, что здесь никого нет. — Ох, а Вас, Шоки-сама, я еще больше не ожидал увидеть, — лукаво встрял Аи. — Надеюсь, не потеряли одолженную книгу в недрах личной библиотеки? У Вас просрочка дектива на не… Договорить Аи не успел. С лихим свистом что-то тяжелое пролетело мимо него в проход между стеллажами и смачно шлепнулось о стену. Хаттори застыла восковой фигурой, словно пыталась сойти за торшер и, кажется, почти перестала дышать. Искренне надеясь, что это не так, потому одного трупа ей хватало, Ишимори напрягла зрение. Упавшим предметом оказалась книга, но, к сожалению, при падении она перевернулась и раскрылась на какой-то случайной странице. А интерес представляло название. — Я как раз собирался ее вернуть, — воздушным, улыбающимся тембром ответил парень. — Ну зачем Вы так, Шоки-сама? — Аи сокрушался, но поднимать книгу не пошел, продолжив стоять в проходе, — Могли бы просто дать мне ее в руки, а не как всегда. — Нисемоно. Или Акибисуто, если угодно использовать прозвище. Я каждый раз тебе это повторяю, а ты все никак не можешь запомнить, — процедил Нисемоно. — Пока не уяснишь это простое правило, я буду кидать в тебя книги. — А мне казалось, Вас обижает Ваше имя. — Меня обижает, когда Архивариуса называют Секретарем, хотя это совершенно разные должности. — Он вздохнул. Послышались шаги по направлению к двери. Спустя несколько секунд за ними последовали более короткие шажочки. — Мигитэ, нам все еще нужно Ей отчитаться. — Не называй меня так на людях! — Девушка снова возмутилась. — Здесь… — Здесь никого нет. И что, прости, такого в твоем прозвище? — с нажимом, но в полушутливой манере спросил Нисемоно, касаясь дверной ручки. — Хватит. У президента каждого клуба есть правая рука. И никто, в самом деле, не задумывается о смысле имен. Будет гораздо опаснее, если я стану называть тебя настоящим именем, не находишь? — Но ведь ты сам… — Пошли. Когда дверь захлопнулась, Юкита выждала несколько секунд и метнулась к упавшей книге. Тоненький томик оказалось приятно держать в руках. Страницы были шершавыми, добротными. «Должно быть, экземпляр относительно старый, потому что в нынешние времена не все издательства заботятся о качестве бумаги…» Где-то, среди первой половины, торчало несколько цветных закладок. Несмотря на интерес к названию произведения, Ишимори решила все же пробежаться глазами по тексту, что был представлен на открывшихся страницах. Вопреки ее ожиданиям, слово «пробежаться» не совсем подошло к нынешней ситуации. Ожидания, наверное, были слишком заниженными. Наверное, она просто его недооценила. Юкита думала, что наткнется на один из «классических» переводов, которые обычно хранятся в библиотеках, вроде отцовской. Однако человек по имени «Нисемоно» читал, что называется, «в оригинале». Английский не мог быть ее слабой стороной. Что угодно могло в ней быть, но только не слабость. Эти слова Юкита повторяла себе на протяжении всего процесса ускоренного обучения, а иногда ей диктовал их кто-то другой. Небольшая заминка означала лишь то, что Ишимори приняла к сведению, возможно, полезный факт. Она снова посмотрела на текст, и литературный перевод всплыл в голове так же быстро, как если бы ее мозг был компьютером с огромной базой данных внутри. Иногда он действительно казался компьютером или самообучающейся нейронной сетью. Возможно поэтому Юкита в основном копировала, а не создавала что-то свое, как в случае со вступительным сочинением и идеями Виннера. Возможно поэтому ей было так тяжело выражать свои чувства. Но она не в состоянии вскрыть свою черепную коробку и проверить, насколько эти смелые предположения соответствуют истине. Все, что она может — подчиняться и следовать инструкциям. Все, что она должна делать сейчас — изучать. Ветер порывами бился в окно. — Надвигается шторм, — заметила Вера. — Вчера из Пилмута со мной в одном вагоне ехал старик, — решил поддержать разговор Блор. — Он все время твердил, что надвигается шторм. Удивительно, как они угадывают погоду, эти старые моряки… Не став читать дальше, Ишимори закрыла книгу, чтобы наконец взглянуть на название. — Юки… Ишимори-сан, они, кажется, уже далеко ушли. — Хаттори освободилась от многоминутного оцепенения и сделала робкий шаг из укрытия. — Пойдем и мы?.. Кивнув, девушка сунула книгу под мышку, но, развернувшись, столкнулась с искусственным интеллектом, который уже собирался заглянуть ей через плечо. — Интересуетесь детективами, Ишимори-сама? — В тусклом освещении лиловый оттенок его глаз смешался с черным, когда Аи сощурился. — Да. Я могу ее взять? — Заполните читательский билет, и можете брать сколько угодно книг. — Он спокойно кивнул, но продолжал нависать, словно занесенный над очередной жертвой скальпель. — Я недостаточно ясно дал понять, что вам следует быть на уроке? Хвалю за проявление инициативы, но вас, Хаттори-сама, ожидает «казнь», если об этом узнает Мигитэ-сама. Ишимори-саму, как ни прискорбно, тоже не пощадят. Испытательный срок — и уже прогул. Вам не стыдно? Это позор для каждого школьника. — Вот что ты начинаешь читать нотации, а? — Хаттори снова надулась, точно иглобрюх; яд захватывал произносимые ею слова так же стремительно, как и токсины во внутренностях этой рыбы убивали человека, на них посягнувшего. — Мы сейчас же уйдем, не встревай. — Школьные годы — беззаботное время. До поры экзаменов. — Аи вздохнул с такой теплотой, с какой старики вспоминают о днях, давно минувших. Днях, о растрате которых они сильно сожалеют. — Вам дано все для духовного и умственного развития. За вас вспахана благодатная почва для взращивания таланта и сбора плодов, которые он потом принесет во взрослом возрасте. Так зачем вы усложняете себе жизнь? Зачем отравляете почву? Сознательно хотите топтать не пробившиеся ростки? Неловкости в воздухе присутствовало столько, что ей можно было дышать. Юкита недоуменно склонила голову набок. Хаттори стыдливо приложила ладонь к лицу. — Ну вот, он уже начал… Пойдем. Просто игнорируй его. —…Не портите свою репутацию, не выделяйтесь в отрицательном смысле, не пытайтесь лезть на рожон. Это же так просто. Но дети постоянно совершают подобные ошибки, как будто их что-то тянет пойти против правил. Лишь единицы способны провести беззаботную жизнь на испорченной земле… — Да-да, мы поняли, заканчивай. —…Я-то закончу. Но вопрос в том, как закончите вы. — Аи отступил. И в прямом, позволяя девушкам пройти, и в переносном смыслах, устаканивая лиловую бурю, что разбушевалась в его глазах. — И речь сейчас не о вашем прогуле. Выступающий кол рано или поздно вобьют. Я прикрыл вас, но впредь постарайтесь не оказываться в коридорах во время занятий. Даже библиотека не является безопасным местом. — Спасибо-спасибо, мы уходим… Ведет себя так, будто все знает, хотя находится здесь первый год. Ох уж эти машины! — Пробурчав последние слова себе под нос, Хаттори первая прошла по проходу между стеллажами. Юкита медлила, потому что ей очень хотелось забрать книгу с собой для дальнейшего изучения. Но, чтобы это сделать, требовалось завести читательский билет. — Можно я сейчас заполню необходимые данные? — спросила она, наблюдая за Аи, который так же наблюдал за ней, как при их первой встрече. — Можно, — сказал искуственный интеллект с небольшой запинкой. — Пройдемте сюда. Он провел Ишимори к регистрационному столику, за которым, насколько Юките было известно, сидели библиотекари. Спустя пару росчерков книга официально перекочевала в ее руки на недельный срок. — Не забудьте вернуть, — благословил он книгу самодельной закладкой с датой на прощание. — С тем, кто молчит, держите ухо востро. Ведь в тихом омуте черти водятся.