Визит.

      Вы когда-нибудь ощущали себя запертым от всего мира, от всех проблем, но при этом проблемы окружают вас повсюду, выводят тебя из зоны комфорта и сводят с ума? Нет? А вот Нео — да. Обычный паренёк с большой душой, которая стремилась на огромные подвиги и свершения. Теперь эта порывистая душа сидит в тесной камере, состоящей из самых тёмных и прочных стен. Обсидиан. Обсидиан повсюду. Кривоватые формы материала, из которого сделана камера, сковывали и без того обессиленного гостя тюрьмы. Можно даже сказать, постояльца камеры. Клетка запирала Нео от любых внешних воздействий: от солнечных лучей, в которых он любил поласкаться тёплыми днями, от лёгкого и быстрого ветра, который щекотал непослушную листву, заставляя танцевать в такт лесным звукам, от преданных друзей… Друзья. Интересно, осталось ли хоть что-нибудь от них, кроме слова. Друг ведь не бросит в беде, не оставит гнить в топких водах жизни-злодейки (а ведь она сыграла не самую хорошую шутку над юнцом). Может быть, друзья и остались, но не самые хорошие. По крайней мере, для Нео. Хорошие друзья достаются тому, кто сам умеет быть хорошим другом. Окунуться в политику и забить на свою личную жизнь, в которой друзья являются неотъемлемой частью, значит быть хорошим другом, да, Нео?       На сыром полу в уголке сидит парень, совсем юнец. Головой облокотился он о стену, что сдавливала черепушку своей атмосферой мрака, одиночества и печали. Руки покрыты старыми ранами от ярких и могучих битв, пальцы слегка дрожат, сжимая ткань джинсов около коленок. Раньше Нео ловил такой дикий пыл от каждой полученной раны в бою, любил вспоминать о том, почему он получил царапину на щеке или синяк на животе, а потом с новыми силами вступать в тот же бой и больше никогда не получать ран в те места, где они раньше были. Но есть место, которое он не способен защитить в одиночку. Преступник делает глубокий вздох, после чего отчётливо слышит несколько ударов измученного сердца, покрытого ранами непониманий, предательств, разобщённости. Оно плавно и спокойно стучит, тихонько отражаясь в не очень большой комнатке своей мольбой. И парень молился, что всё это скоро закончится. Тяжёлые веки закрывают блестящие синеватые глаза, окутывая юнца в царство покоя и лёгкого умиротворения, на несколько минут защищая его от гнусных, неприятных и не самых дружественных мыслей. Парень открыл глаза, после чего вновь зажмурил их. Чёрные краски окружения залили его разум. Все было такое тёмное и однотонное, что тот просто не мог поверить, что он недавно шёл по разветвлённым, крутым тропам скалистых гор, рассекал бескрайние зелёные поля, переплывал глубокие реки и перелезал через высокие овраги. Сейчас перед ним простилаются прекрасные четыре стены, пол и потолок фиолетового оттенка. Они настолько выбесили парня своей обыденностью и неброскостью, что…       Клетка не спасёт тебя от любви к свободе.       Он неистово кричит, раздирает горло, соскакивая со своего места. Это словно крик души. Души, которая рвалась на свободу и отчаянно металась по комнате, глухо запертой на ржавый ключ. Старые раны открылись и разливались вместе с криком по рукам, по лицу, по комнате, были везде. Их можно было услышать даже в самых тёмных уголках подсознания, включая уголки тюрьмы, в которой он заперт. Нео кидается на стену и бьёт кулаком по ней, а потом ещё раз, и ещё, пока крик в горле не угаснет и не превратиться в хриплый кашель, сопровождающийся тяжёлыми глотками и вздохами. Трясущаяся рука хватается за кадык, что дёрнулся от сухого проглатывания обжигающего воздуха. Тяжко, больно. Чтоб всё это было проклято! Уже серо-синие глаза смотрят на побитые пальцы, по которым струйкой стекала алая, тёплая кровь, соединялась в тонкие паутинки и вновь расходилась на отдельные ниточки, затекая в рукава тюремной робы. Юнец утыкается головой в плакучий обсидиан и сам не замечает, как тоже начинает плакать горючими слезами. Солёная жидкость мешается с грязью на щеках и кровью на ладонях, которыми он вытирал еле ощутимые капли, которые лились из безжизненных глаз. Он стискивает зубы и перекладывает мокрые руки на оранжевую рубашку, которая моментально впитывает в себя кровь усталой души. Он злится. Злится на себя. Злится на всех. Злится на дровосеков. Нео готов ещё раз, с новым порывом гнева бить стенку обсидиана, но его действия прерывает голос, что с пугающим спокойствием прервал его терзания. — Нео, побереги силы. У тебя сегодня будут гости.       Его голос как всегда хладнокровен, без единой нотки разнообразия и эмоций. Наверное, если бы его усадили перед трупом человека и заставили съесть, то без лишних колебаний и слов сделал бы это. Конечно же, это Джаст. Ни о ком другом речи и не может идти. Хоть Нео и ненавидит пребывать в одиночестве, особенно его последние несколько дней, но голосу хранителя тюрьмы он никогда не будет рад. Теперь. Уж лучше бы он сошёл с ума и услышал, как он отвечает сам себе, глядя в лужицу в противоположной части комнаты. Нео с грохотом откидывается назад, падая спиной на ледяной пол из магматической горной породы. Боль пришла, и юнец тут же пожалел о том, что настолько пофигистически относиться к себе. Левая рука почесала больной бок, изо рта послышалось невнятное шипение и пара бранных словечек, которые часто слышали с его стороны. Нео и в тюрьме остаётся Нео… верный своим принципам, идеалам и убеждениям. И всё же мысль о том, что к нему планируют заглянуть, удивила и заставила глубоко задуматься над этим. Кто это? Первый возникший в голове вопрос, который мозолит больше, чем ушибленная спина. Довольно интересный вопрос, хотя Нео он сейчас не так уж и интересовал. Ну, придет очередной посетитель поглазеть на запертого преступника, задаст пару тупых вопросов и уйдет. Вот тебе и друзья, от которых действительно осталось лишь одно слово. Тем ни менее, раньше они были и им до сих пор интересно то, что переживает юнец. Забавно. И все же, кто этот человек, который решил заглянуть к одинокому заключённому, отложить все свои дела и отправиться на далёкое расстояние от своего уютного дома? Нео поёжился, зажмурил глаза от капли, что решила потревожить его разговор с самим собой и упасть на щёку. Рука тянется и осторожно касается пальцами мокрого места на лице из-за влаги, которая долго копилась на обсидиане. Вновь слышится монотонный вздох, сопровождающийся несколькими перекатами к стене, у которой сидел буквально несколько минут назад. И ведь кто-то, правда, хочет его навестить. Много предположений, но все они абсурдны и глупы, если вспоминать нынешние отношения с людьми. Остаётся только ждать и сверлить стенку стеклянными глазами, слушать тихий стук удара слёз плачущего обсидиана, шепчущий свист Джаста за дверью и собственное дыхание, норовившее прекратиться в любой момент ожидания неизвестного гостя.       Неизвестность — самая мучительная из всех пыток. Но Нео благополучно пережил несколько часов ожиданий и томительных мгновений одиночества.       Мотивировал тот факт, что он вновь увидит помимо отражения в воде другое живое лицо. С трепетом в душе он закрывает глаза, прислушиваясь к еле тихим шагам, доносившимся из недр темницы. У каждого шага своя манера, темп и ритм, присущий только лишь одному человеку. Это как дар или талант, который стал чем-то обыденным, но тем ни менее отличает носителя от других. Юнец не мог поверить своим ушам, стал прислушиваться более внимательно к неуверенному, но стремительному гулкому шагу. Кажется, сапоги кожаные, с ремешком сверху, чтобы лучше держались, с невысоким каблучком, что постукивал по чернеющему полу. Больше информации младший не мог услышать. Видимо, гость и хранитель тюрьмы никак не могут завязать адекватный диалог. Так, Нео, думай! Кто у тебя из знакомых такой молчаливый в походке и в разговоре? Нет? Ничего? Да и всё равно уже как-то. Вот, они стоят буквально за стенкой.… Сжав слабые руки в кулаки, юнец медленно поднимается с холодного пола, прокручивая у себя в голове тысячи вариантов событий, которые могут произойти с этим гостем. На побег он не надеялся, ведь тюрьма действительно защищена от всевозможных факторов, которые могут нарушить протокол. Ни в одном из других мест, кроме этого, ты не можешь сказать себе, что ты по-настоящему в безопасности, но оказаться тут не хочешь больше всего. Смешно получается. Нео настолько потерялся в мыслях, что не слышит тихий ропот за стенкой камеры. Ах, если бы можно было оставить хоть маленькую щёлку, чтобы заранее знать, кто решил сделать столь благородный поступок и посвятить собственное время заключённому! Он готов отдать всё. Муки терзают, разрывают на части и без того уставшего от жизни парня. Он закрывает глаза и считает до трёх. Проходит целая вечность… — Тук-тук. Есть кто, — нарушил тишину до укола в сердце знакомый голос. Неужели, это он? Младший просто не может осознать этого. Вдруг, голос ему чудится? Или Джаст решил подшутить? Глаза медленно открываются, боязливо вздрагивают зрачки и устремляются на фигуру, стоящую в центре комнаты в нескольких шагах от человека, запертого от всего мира.       Наверное, это единственный человек, о котором не было догадок. Нео слегка робеет, когда их взгляды пересекаются и замирают в одной связанной паутинке, не в силах разорвать её. Посетитель тоже мнётся, сильно нервничает и кусает нижнюю губу от волнения. Первый шаг делать никто не хочет, но это всё условно, ибо он был сделан ещё тогда, когда фигура ступила в границы камеры. Теперь ничего не отменить. Вернуться нельзя. Юнец приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но не находит слов и закрывает его, делая неспешные шаги трясущимися от предвкушения разговора ногами. Что-то щёлкает в голове и ступни подкашиваются, заставляют потерять равновесие и устремиться на пол. Он уже расставил свои чёрные лапы для самых неприятных объятий, готов поглотить парня и даже не икнуть. Зажмурив глаза, Нео приготовился к самому худшему и позорному падению на ровном месте в его жизни, и в последний момент рефлекторно хватается за протянутую ему руку. Непонимание тут же возникает в его голове, а после него и осознание, что он не шлёпнулся об грубый пол из обсидиана. Вместо этого он чувствует мягкую и тёплую руку, которая нежно и трепетно держит пальцы, испачканные в запёкшейся крови. И даже ничуть не брезгует, сжимает сильнее, чтобы юнец ненароком не выскользнул из спасительной хватки друга. Он улыбается и притягивает парня поближе к себе, чтобы обнять. И Нео отвечает в столь крепкие объятия, которые, безусловно, были нужны ему в этот момент. Слегка сопящий нос утыкается в родную грудь, чувствуя защиту и подмогу. Младший сжимает чёрную бархатную ткань длинного плаща, что прикрывала высокую спину посетителя тюрьмы. Нео чувствует, как в его макушку утыкается чужая голова, до носа закрытая чёрной маской. Через неё редстоунер чувствует лёгкие нотки знакомого запаха и щекотные каштановые волосы друга. Обильные тёплые чувства переносят обоих в далёкие деньки начала их крепкой дружбы. — Не думал, что у тебя так быстро отрастут волосы. Они такие длинные, — незлобно смеётся гость, отпуская парнишку из объятий.       Стало как-то пустовато после разрыва обнимашек, особенно после столь долгого времени без общения. Отпускать дорогого человека просто так не хотелось, да и время на разговоры у них не так много, как хотелось бы. Ещё совсем чуть-чуть, ну капелюшечку… Нео ещё парочку секунд обнимает своего приятеля, а потом грустным взглядом провожает то мгновение близости и комфорта. Сколько точно времени им дали — спрашивать не очень хотелось. Заранее разочаровывать себя нет смысла. Только настроение от встречи потеряешь и всё. Посетителя, похоже, проигнорировали. Чьи-то мысли поважнее тебя, да? Но обижаться рано, лучше продолжить разговор. Может и удастся выбить из Нео пару добрых слов. — Мне Джаст говорил о твоём состоянии. Его рассказы подтвердились, — со вздохом говорит он последнее предложение, ещё раз пробегаясь карими глазами по телу друга. — Нео, посмотри, как ты исхудал. Ты ничего не ешь…       Парень отворачивается, тяжко вздыхая в ответ чужому вздоху, закрывает глаза и скрещивает руки на груди, будто бы делая вид, что не слушает. И Нео не собирается слушать чьи-то упрёки, просьбы. Это даже хуже, чем расспросы, которыми его донимают, чуть ли не все любопытные «посетители». Он злится. Дыхание сбивается, зубы стискиваются, он показывает своё недовольство и нежелание продолжать разговор, который только начался. Юнец не считает это большой проблемой или катастрофой, а вот выслушивать жалобы на подобное — тот ещё апокалипсис. — Нео, послушай, ты говоришь сам с собо— — Зак! — его имя наконец-то произносят, причём не в самой вежливой интонации.       Редстоунер ёжится. Имя, что произнесли тоном, режущим слух, заставляет скрипнуть зубами и прикусить язык. Его целью прихода было не подпортить Нео настроение, не усугубить натянутую ситуацию. Его целью, было, кое-что другое, к чему нужно плавно подвести. Нео упрямый как баран, и попросить что-то сделать невозможно. Обязательно сделает что-то по-своему, либо ничего не сделает. Заквиель цокает и подходит к другу, что отстранился от разговора и, похоже, обиделся. Нет, так не пойдёт.  — Ну-ну… чего ты? Иди сюда, — подзывает рукой посетитель, приподнимая под маской уголки губ.       Старший расставляет свои «лапы» в стороны, чтобы вновь окунуть младшего в тёплоту объятий, позволить Нео ещё на пару мгновений воспользоваться близостью с ним. На самом деле ему самому хотелось воспользоваться временем, посвященным только одному ему. И юнец сначала скептически относится к этому жесту после нескольких предложений выговора и серьёзной темы для разговора. Ладно. Плевать на всё. Преступник кидается в распростёртые объятия и даже не замечает, как его разворачивают спиной к чужому животу, кладут голову на плечо и даже не стесняются. Получаются некие обнимашки со спины. Кожа на щеках загорается мягким оттенком розового заката, когда Нео чувствует у себя на шее обжигающее и ровное дыхание своего друга, которое можно почувствовать даже через тонкую ткань маски. Интересно, почему он с ней не расстаётся? И вообще, снимает ли он её? Руки почему-то опять дрожат, медленно скользят по чужим, которые обвили Нео в районе живота, захлопывая в ловушку. Что-то тут не так, да и это молчание напрягает так сильно, что хочется поскорее вновь заговорить хоть о чём-нибудь, лишь бы прогнать надоедливую тишину. И его будто бы услышали, начали бубнить какие-то слова в плечо. Их трудно понять, приходиться прислушиваться. — Ты, наверное, устал тут сидеть, — громкий томный вздох со стороны Заквиеля заставляет толпу мурашек пощекотать Нео со спины, сам же юнец передёргивается и отворачивает взгляд куда-то в сторону. Стыдно. — Признаться честно, да.       Глаза Заквиеля забегали по лицу младшего, замечая там уже глубокий румянец, который нехило так позабавил редстоунера. Руки соскальзывают слегка ниже, медленно и непринуждённо касаются не самого приличного места, вызывая напротив уха приглушённый сжатыми губами стон. Они слились в тонкую полоску, которая розовела вместе со щеками. Нео тут же выдохнул. Его колени тряслись. Да что там колени! Всё тело дрожало от таких резких действий. Пусть они окажутся случайными и необдуманными. Не понятно, зачем. Зачем Заквиель решил это сделать. Но чтобы избавиться от этого ужасно-приятного чувства юнец решил действовать серьёзно, а не начинать с чего-то лёгенького. Когда к тебе лезут это не шутки. Нога младшего тут же оказывается на чужой ступне, с силой отдавливая пальцы, скрытые под кожаными сапогами. Цепкие пальцы хватаются за локти «обидчика», втыкая в них ногти, словно кошка защищается в бою. Конечно, это терпимо, но не безболезненно, явно вызывает не самую положительную реакцию у главной руины сервера. Ловкими движениями Заквиель хватает обе кисти Нео в одну руку, стараясь не пошатнуться от ноги, которая всё ещё мучительно давила на нижнюю конечность. — Хей, а ну отпусти меня, извращенец, — начинает ругаться Нео, повышая свой привычный тон на несколько уровней громкости выше.       Он явно был настроен агрессивно на какие-либо разговоры и действия. Его щель между зубами, которая начала слегка посвистывать, выдавала его. Этот звук появлялся именно тогда, когда юнец был напряжён или слишком эмоционален. Пальцы рук Заквиеля заледенели, из-за чего он их практически не чувствовал. Волнение достигло критической точки, когда парень в его крепких оковах начал оказывать сопротивления и подал голос громче поставленной нормы. В голове началось неприятное покалывание, похожее на покалывание в руках, из-за чего пришлось закрыть глаза и думать так быстро, как позволяла данная ситуация. Нужно успокоить его, и только потом воспользоваться его положением. — Тише, Нео. Всё будет хорошо. Ты просто устал. Нео, ты должен отдохнуть, — Заквиель не стесняется повторять его имени, чтобы больше цеплять внимание юнца к своей речи.       Парень не знал, что и ответить. Не мог осознать, что это всё происходит именно с ним. Всё так резко поменялось. Казалось бы, к нему пришёл его друг, а оказалось, что не всё так просто. Нога перестала отдавливать онемевшие пальцы, и редстоунер облегчённо вздохнул. Внутри Нео никогда не было такого количества чувств. Это так странно и пугающе. Ты думаешь, но одновременно ничего не можешь сказать или возразить. Словно… тебе отрезали язык. Нагнетающая обстановка тюремной камеры как никогда играет с чувствами в глупой ситуации с Заквиелем, убеждая юного преступника не обдумывать абсурдность и последствия этой ситуации. Нео не надоест проклинать всё в этом мире. Он делает это ещё раз, не обращая внимание на то, как копошится Зак. Лишь звук расстегнутой молнии ширинки заставил его вернуться в реальность. — М-может быть, ты и прав, — тихо шепчет Нео, отпуская чужие руки из крепкой хватки.       Кажется, он уже успел пожалеть об этом.       Получая хоть какое-то одобрение со стороны неуверенного друга, Заквиель буквально обретает абсолютную власть над всем Нео. С головы до пяточек. Он весь его. Такого желания чего-то никогда не было внутри них обоих, и это так манит. Сладкое запретное желание, достичь которого бывает очень трудно, шанс выпадает не всегда, а воспользоваться им настоящий грех. Их охватил огонь страсти и пошлости, языки пламени горячо обвивали двоих, оставляли болезненные, но приятные ожоги. Нео промычал в тесной комнате, в тесном контакте, когда его начали трогать в интимном месте. Эта грань такая тонкая, заставляет забыться о том, что ты находишься в тюрьме. Парень смотрит на руку, которая полезла в штаны за желанной эрекцией юнца. Заквиель хихикает, потихоньку опуская штаны краснеющего парня. Юнец зажмуривает глаза, его рубашка чуть задирается вверх и он чувствует, как редстоунер, который жадно давил на место ниже пояса, тоже возбуждается, рычит на ушко какие-то неразборчивые фразы. Язык, покрытый тонким слоем вспененной слюны, облизывает мочку уха, а белёсые зубы аккуратно прикусывают покрасневшую от горячего дыхания кожу в той же области, где и стекает густая слюна. Когда Зак придвигается сильнее, преступник ощущает сквозь ткань трусов член возлюбленного. Он слегка дёргает ногой от новых ощущений. И они не сравнятся ни с какими рассказами по пьянке в баре Джея. Парень поднимает голову, чтобы поцеловать своего друга. Его губы слегка касаются его губ, делая так несколько поцелуев, не проникает в рот. И он возбуждается, чувствуя, как узел завязывается у него над поясом, чувствует, как хлынула кровь к половому органу. — Я знаю, что тебе хорошо, — шепчет Заквиель, отрываясь от поцелуев, продолжая кусать ушко.       Страшно, завораживает… Комната наполняется вздохами в основном со стороны Нео, который не мог остановить обильный поток ласкающих уши звуков, уже не может нормально стоять на месте без поддержки Заквиеля. Как же ужасно, что тут негде сесть… Холодный пол это плохой вариант. Рука Заквиеля плотно держит парня около талии, другая же всеми силами старается снять нижнее бельё. Разрывать поцелуи было не самой хорошей идеей, поэтому редстоунер решает вновь вернуть сладкие чувства, углубив их, подняв на более высокую ступень пика наслаждения. Каждый поцелуй ощущается чем-то горячим, более горячим, чем в прошлый раз. Пальцы вонзаются в собственные ладони, словно иголки, заставляют парня дёрнуться от касаний по голой коже внизу. Глаза закрываются, но закатываются назад даже под тяжёлыми мокрыми веками. Эта тяжесть в голове и тесность внизу сведут его с ума. Ловкие движения рукой оставались в одном темпе, а юноша оставался под одним и тем же чувством, которое он никак не мог полностью попробовать. Это. плохая идея двигаться сейчас навстречу к Заквиелю… но. ему просто вздурманило голову и он медленно начал двигаться навстречу руке. Толчки бёдрами Нео были неаккуратными, поэтому парню трудно попадать в такт со своим другом. Уверенность куда-то испарилась из горячей головы, переполненной страстными мыслями и чувствами. Что-то горячее полилось наружу, заставляя открыть рот и зажмурить глаза от новых ощущений. Да, это страх, но он смешан с невероятными и сказочными ощущениями, которые раньше не доводилось видеть. Парень прижимает пальцы на ногах к ступням, хрустя ими, и касается плеча Заквиеля, заливая комнату глухим протяжным стоном. Это конец. В голове полнейшая пустота. Сверкают звёзды, которые падают на невидимую орбиту земли, сплетаясь своими синими хвостами в пламенном танце. Они сгорают. Сгорают, как и всё внутри обоих. Один обессилел. Другой почувствовал большую удовлетворённость. — В следующий раз я дам Заквиелю больше времени на посещение, — голос Джаста звучит всё так же спокойно, хотя от такого спокойствия становится страшно на душе.