Всё без изменений
Абсолютная безнадежность
Вэй Ин сам рисовал портреты Цзян Чэна для объявлений. Сам прорисовывал ресницы, миндалевидные глаза, небольшой нос с пока ещё не выделяющейся, но горбинкой. Рисовал губы, хмурые брови, милые щечки с прорисовывающимися скулами. Всё в Цзян Чэне, что он так ненавидел, теперь вызывало тягучую тоску и непомерное одиночество. Читая очередную газету, он чувствовал как там, внутри него, бушует тьма пуще прежнего. С какой силой он швыряет, ломает, рвет предметы ужаснуло бы любого священника. Как клочки бумаги взлетают и так пакостливо разлетаются по всей комнате, что обязательно особо гнусные слова так и лезут под взгляд. «смерть», «безысходно» , «конец» , «злодеяние или добродетель?»Унылое чтиво для никчёмных людей
Вэй Ин без жалости сжигает теперь всё в камине, глядя как прожорливый огонь глотает бумагу и гнусные буквы, пока тьма вокруг него не растягивается по всей комнате, забиваясь даже в самые дальние щели. Цзысюань принял удар на себя. Он носится как сумасшедший, идёт почти со всеми патрулями, встречается с гадливыми журналистами, что суют свои длинные носы и пытаются наесться несчастьем горделивой семьи. Цзысюань стойко переносит вопросы, пытается подкупить газеты, чтобы перестали наконец мусолить эту тему и писать очередные статьи на тему загадочной"Не волнуйся, я сам скоро уйду. " "когда я уйду, скажешь всем, что я трус и предатель, и всё что буду делать в будущем, никак не будет связано с герцогством Цзян"
Почему всё должно было закончиться именно так? Почему их последняя встреча должна была закончиться ссорой? Хотя у них с Цзян Чэном всегда так выходило. Скомкано, грязно и неправильно. Всё не как у людей. Вэй Ин не мог видеть этот пустой взгляд, смотрящий сквозь него. Не мог он вынести и настороженности Цзян Чэна, как тот постоянно отстранялся, казался недосягаемым, будто и не здесь находился. Хотелось вернуть его в реальность, заставить смотреть на себя. Его выбешивал чертов раб, что таскался за Цзян Чэном. Выбешивал несносный слуга, выбешивала сама суть словосочетания, что:Цзян Чэн умер
Тьма, что ласково льнула к его рукам, что пела и восхваляла, теперь была как дикая кошка, царапалась и кусалась. Ему нестерпимо хотелось разрезать своё тело и вынуть этот кричащий тёмный комок, если бы от него действительно можно было избавиться таким образом. Было так сложно контролировать свой гнев, свою обиду и ненависть. Вэй Ин и раньше терялся в эмоциях, когда его чувства усилены красавицей-тьмой, сложно держать себя в руках, но сейчас всё выходило ещё хуже. А потом ему приснился сон. Странные воспоминания стали проходить через голову. Странные мысли не покидали голову и ему было и стыдно, и больно и так сладко от этих грёз. Причину и следствие ему ещё предстояло найти, но прежде всего хотелось найти самого Цзян Чэна.***
Картинка пятнами начала проявляться перед глазами. Вэй Ин различал письменный стол, рукописи, написанные рваным дерзким почерком, что-то о количестве боеприпасов в пользовании и нехватке в провизии. Большая карта лежала на столе с разными пометками, пару перьев, одно из которых перемазано в чернилах. Красивые руки с тонкими длинными пальцами опирались на этот самый стол. Без сомнений он узнает в этих руках Цзян Чэна. Вэй Ин с запозданием понял, что суженная картинка была результатом того, что у человека был только один видящий глаз. Что же с ним стало? Сердце сжимается от неизвестной тоски. Уловив шорох за спиной, он слышит уверенные, размеренные шаги, прежде чем увидеть как его (не его) талию обняли другие, мускулистые руки, спрятанные за черной тканью перчаток. –Ты чего нежничаешь?–Хмыкает знакомый голос пусть повзрослевшего, пусть и так пострадавшего, но определённо Цзян Чэна. Вэй Усянь чувствует мурашки, словно этот хрипловатый голос с игривыми нотками исходит из него самого и почему-то это возбуждает. Что же происходит? Неужели это действительно голос Цзян Чэна? Но почему ему снится, что он им стал? –Как же иначе? Вдруг ты разобьёшься на мелкие осколки.–Шепчет незнакомец, обнимая и прижимаясь ближе. Вэй Ина обдаёт мурашками, и он уже сам не знает из-за чего: то ли из-за внезапной близости, то ли из-за того, что этот голос принадлежит ему самому. Чужие (свои?) руки аккуратно проникают под рубашку, приятно оглаживают талию, щекочут ребра. Положив голову на плечо, человек сзади мягко целует в шею. Цзян Чэн склоняет голову, открывая больше свободного места, позволяя другому вдохнуть собственный запах и облизать сухую кожу. –Ты собака?–Смеётся уставший голос и этот смех вызывает искреннее чувство радости. –Гав?–Подыгрывает другой он. Руки сильнее сжимают талию и приподнимают над землёй. Под возмущенный выдох, Вэй Ин чувствует как они с Цзян Чэном падают на небольшую кровать. Чужое (своё?) лицо возвышается над Ваньинем. Острые черты лица, длинные волосы, кожа, что пропиталась тёмной энергией – Вэй Ин с интересом оглядывает свою взрослую копию. Сколько же здесь ему лет? –Я не хочу, чтобы тебе было больно.–Говорит тем временем этот Вэй Ин и взгляд его кажется таким глубоким и одиноким. Вэй Усянь видит как Цзян Чэн поднимает свои руки, мягко касаясь чужого лица. –Мне уже не будет больно. –Также шепчет Цзян Чэн, и Вэй Усянь бы всё отдал, чтобы увидеть выражение его лица. Однако через чужие-свои глаза можно увидеть лишь очертания силуэта. Вэй Ин сжимает простыни, нависая над Цзян Чэном, в его (своих) глазах он видит вопросы, но вместо того чтобы их задать, тот осторожно опускается, соприкасаясь телами и касаясь наконец желанных губ. –Я тебя люблю.–Звучит так надрывно, и Вэй Усянь сам теряется в мыслях. Он уже не понимает слова ли это Цзян Чэна, того Вэй Ина или это исходит из него самого. Всё в этот миг теряет смысл, и он лишь чувствует мягкие поцелуи на своих (чужих) губах, щеках, шее. Чувствует как чужие (свои) руки оглаживают, снимают одежду, как приятно холодит кожу ветерок, как свои (чужие) руки притягивают ближе. И всё в них так сладко, так тягостно и больно. Солёные щеки и мокрые ресницы под губами, тихие всхлипы и переплетённые ноги, осторожные касания и теплое масло на руках, бедрах. –Можно я войду?–Звучит над ухом словно сквозь сон и тихое мычание вибрацией проносится по телу. И так становится мягко, будто купаешься в неге. Вэй Ину кажется, будто он проваливается в сон и это тепло удерживает его на краю экстаза и умиротворения. –Я тоже.–Чуствует движение своих (чужих) губ и сознание опрокидывает его во тьму.***
Вэй Ин возвращается в реальность с неохотой. То, что он видел, сложно назвать происками воображения. Слишком много деталей, подробностей. Он мог бы сослаться на разбушевавшуюся тьму, но та никогда не показывала ему такого. В её играх по правилам были только жестокость, боль и много, очень много крови. Вэй Ин мог бы сослаться на то, что он сходит с ума, что теперь собственный брат (но они ведь не родные) вызывает в нём самые противоречивые эмоции и мысли. Разбирая сон по кусочкам, он пытался понять его суть. Было ли это будущее? Но почему он видит его через Цзян Чэна? Почему именно этот эпизод? Почему сейчас? Будут ли ещё такие видения и многое другое. Он бы с удовольствием ушёл в исследование, если бы не внезапные гости... Не прошло и двух дней как приехала делегация от императрицы. Приезд ознаменовался едва слышным перестуком копыт белоснежных коней. Роскошная карета въехала величаво на тонких золотых колесах, её искристо-белый кузов был украшен золотым солнцем – символом имперской семьи. Каждая деталь кареты, будь то орнамент или ручная покраска – всё выполнено с ювелирной точностью и помпезностью достойной королевских кровей. Её окна, украшенные золотыми ручками, пропускают сладостный свет солнца, заливая уютный салон серебристым сиянием. Уздечка и поводья, увитые золотистой кожей, словно приглашают к бесконечным прогулкам в сказочном ландшафте. Всё выглядело настолько изысканно и прекрасно, насколько глупо и несуразно. Как белоснежный лебедь с элегантным взмахом крыла влетает в болотную топь, разбрызгивая черную жижу по камышам и лягушкам. Кучер с невозмутимым лицом открыл позолоченную дверцу, осторожно подхватывая тонкую руку, с изящным маникюром. Мягкий перезвон золотых браслетов, лёгкий хруст юбок и вот изящная девушка выходит из кареты, с самодовольным личиком осматривая поместье. Тёмно-бордовое платье с кружевным корсетом красиво сидит на узких плечах и открывает не менее завораживающий вид на пышную грудь. Ярко подведённые губы, мушка под глазом, сильно накрученные локоны – девица будто бы собиралась на коронацию. –Прошу прощения?–Только и остаётся произнести Цзян Фэнмяню, что лично пришёл встречать казалось бы кого-то из членов императорской семьи. Взмахнув пышными ресницами, девушка чуть склонила голову, приветствуя главу герцогства Цзян. –Рада представиться Ван Линцзяо, сегодня я здесь от имени насле...то есть, второго принца Вэнь Чао.–Она хитро улыбнулась, стрельнув кокетливым взглядом, а после оглянулась назад, на всё ещё открытую дверцу кареты.–Выходи же, не бойся. А это моя младшая сестрица. Она только после затяжной болезни, так что не ругайте за внешний вид. Из кареты вышла вторая молодая девушка. Черные перчатки скрывали руки, чёрное, шёлковое платье в пол подчёркивало тонкий изящный стан, а шляпа с вуалью закрывала большую часть лица. Длинные волосы были собраны в строгий пучок. Спрятавшись за Линцзяо, девушка скромно поклонилась, оставаясь беззвучной. Фэнмянь лишь поджал губы, выдавливая вежливую улыбку. –Что ж, прошу.***
Кабинет главы семейства ничуть не изменился, оставаясь строгим, минималистичным и полным различных документов. Разливая ароматный чай и раскладывая сладкие блюда, служанка с интересом рассматривала неизвестных девушек. Вэй Ин мрачно стоял у выхода, сверля взглядом неизвестных девиц. Ядовито усмехнувшись, он сетовал лишь на то, что Цзысюань пропустит такое представление. –Что же за сообщение пришло нам от императорского дворца?–Спокойно произнёс Цзян Фэнмянь, сидя напротив дам. В последнее время кусок не лез ему в горло и еды он не касался. Уставшее лицо его выражало тихую вежливость. Но внимательный взгляд не упускал из виду двух незнакомок. Глава семейства ожидал плохих вестей. Ван Линцзяо отпила немного чая и неспеша достала конверт с императорской печатью, кладя его на стол. Личико её при этом приобрело максимально высокомерное выражение. –Две новости. Как доверенное лицо насл...второго принца, я получила основную информацию, прошу отнестись к ней со всей внимательностью.–Девушка перевела дух, явно вспоминая, что же ей нужно сказать.– Во-первых, это выражение наших соболезнований по поводу такой утраты. Вот конверт. Здесь деньги на организацию похорон и церемонии инициации.* Второй принц сожалеет об утрате и понимает, что именно халатность к охране привела к такому исходу. К сожалению, имперская гвардия сейчас очень занята, ведь нужно проверить не осталось ли ещё таких монстров в нашей столице и потому помогать с поисками больше не сможет. Второй принц лично присутствовал при разборе обломков и с уверенностью сказал, что Цзянь Ваньинь действительно умер от лап монстра. Отсюда, высочайшая воля императрицы – официально объявите о смерти. Выдержав драматичную паузу, она ожидала реакции, сохранявшего молчание Цзянь Фэнмяня. –Мы с почтением принимаем добрую волю императрицы и второго наследного принца. Однако по закону не прошло даже месяца со дня исчезновения. Тела найдено не было, как и меча с которым он прибыл, а потому мы всё же дождёмся истечения срока прежде чем...принять решение. – Дипломатично произнёс Фэнмянь, но взгляд его сделался тяжелее. Вэй Ин же с силой сжал кулаки, подавляя желание наброситься на глупую женщину. –Воля ваша. Потерять второго ребенка...это высшая кара для любой семьи. Что ж, во-вторых!–Линцзяо широко махнула рукой, случайно вылив немного чая на молчавшую сестру. –Ой!–Пискнула та, резко вставая с дивана. –Ох, прости-прости, сестрица Сюли, как же неловко. Ты ведь не обожглась? Вы же поможете ей?–Обратилась она к служанке, что с испугом выпучив глаза, смотрела то на хозяина поместья, то на неизвестных девиц. Фэнмянь кивнул ей, рукой потирая висок. Пострадавшую вывели из кабинета. –Так что же за второе донесение?–Устало спросил он, явно ожидая худшего. Пусть Линцзяо осталась одна, но выглядела она ничуть не смущённой. Теперь улыбка на её лице сверкала пуще прежнего. – Во-вторых, совершенно чудесное предложение. Как известно у герцогства Цзян прекрасный рыцарский орден, ваши рыцари обладают уникальными знаниями ведения боя, которые могли бы быть очень полезны для всего народа империи Вэнь. Так, почему бы им не объединиться с имперской армией, став её частью. –Слова сладкой патокой лились из Линцзяо, словно она сама придумала эту гениальную идею, сделав широкий жест рукой, звон браслетов вторил её словам бессмысленным звяканьем. Фэнмянь нахмурился, сложив руки в замок. –Чем же обусловлено такое желание?–Всё же подобрал он нужные слова. Девушка напротив самодовольно улыбнулась. Как владелица важной информации, она чувствовала себя хищницей в этом доме. –Конечно же нестабильной ситуацией. Совсем недавно был ярко выражен конфликт между империей Вэнь и Гусу. Да, конфликт замялся, но умные люди продолжают думать. Как легко можно было управлять силами внутри страны, если бы всё находилось под одним началом. Герцогство Цзян лишь начало в этом грандиозном плане по объединению всех главных домов. Торговые связи герцогства Цзинь, оружейная герцогства Нэ, а после и захват империи Гусу, разве это не сделает нас непобедимой державой?–Линцзяо вскочила со своего места, вдохновлённая своими словами и своим будущим. Слова её лились родниковой водой, своим холодом обжигая Фэнмяня.–Зачем разъединять ресурсы, преуменьшать силу, когда можно всё это объединить. И тогда никакие враги не будут страшны... Вэй Усянь больше не мог слушать этот бред и тихо вышел. Злость клокотала по венам, темная энергия стремилась выйти наружу и всё уничтожить. Схватить жалкую девчонку, переломать её тонкую шею и смотреть, как жизнь быстро уходит из её туповатых глаз. Все эти бессмысленные слова лившиеся непрекращающимся потоком из глупого рта казались злой насмешкой над ними. Вэй Ин остановился посреди лестницы, с силой сжимая перила. Тьма постепенно заполняла пространство. Неужели они и вправду собирались встать на сторону императрицы и её безмозглого сынка? Неужели они настолько ничтожны в их глазах, что они посылают проституток как послов? Неужели они настолько выглядят идиотами, будто действительно согласятся на эти "грандиозные" планы? Неужели сон что он видел, был результатом их действий? Что же произошло с Цзян Чэном?Цзян Чэн
Ему срочно нужно было его увидеть, срочно обнять, или так же, как в том сне, завладеть его телом, душой, стать с ним одним целым. Ноги сами привели его прямо на второй этаж, ему хотелось опять взглянуть на эту комнату, опять открыть дверь и понадеяться, что на этот раз его встретит хмурый взгляд лиловых глаз. Но у двери он заметил незнакомку. Девушка в черном выходила из комнаты, тихо закрывая дверь. –Что ты здесь делаешь?–Грозно произнёс он, тут же приближаясь к девушке. Хотелось схватить её и ударить головой об стену, ломая кости и размазывая кровь. Вздрогнув, словно почувствовав его намерения, она обернулась, но быстро взяла себя в руки. –Пришла по делу.–Тихо произнесла, прижимаясь к двери спиной. –По делу говоришь, и какому же? Что позволило такой как ты тут расхаживать, как у себя дома?–Красные глаза со злобой смотрели на чёрную вуаль. –Возможно, потому что это и есть мой дом.–Мрачно произнесла незнакомка, снимая шляпку. И пускай бледность и болезненность очевидно стёрли с лица её красоту, но сходство с Цзян Чэном он видел с предельной точностью. С той же точностью, с какой рисовал ночами эти длинные ресницы, миндалевидные глаза, эти губы, эти сведённые брови. –Ты...–Беспомощно шевелил он губами. –Ван Сюли.–Она с минуты помолчала, лиловые глаза мягко обвели Вэй Усяня с головы до ног.– Или может Цзян Яньли?