***
Тёмный волшебник, молодой аврор и домовой эльф, пробиравшиеся сквозь пронизывающий ветер и солёные морские брызги к проклятой пещере в Северном море, представляли собой любопытное зрелище, но благодаря целому набору чар их никто не заметил. Как и предсказывала Гермиона, Гарри был совершенно опустошён тем, что не подумал о том, чтобы забрать тело Регулуса, тем более что он всё ещё жил в его доме вместе с Кикимером. Кикимер до сих пор хранил уничтоженный медальон, подаренный ему Гарри после войны, и это, наконец, смягчило отношение сварливого эльфа к ним, поскольку домовой был вне себя от радости, узнав, что троице удалось выполнить последний приказ Регулуса и уничтожить настоящий медальон. Поэтому, когда Гермиона, как и обещала, на следующее утро поговорила с Гарри, он тут же взял отгул и сказал Северусу, что готов немедленно исправить свою ошибку. Северус попытался облегчить его чувство вины, настаивая на том, что ему не нужно так сразу бросать все дела, но Гарри твердо и быстро напомнил ему, что Регулус не только сражался за свет, но был Блэком. Что Сириус сделал Гарри наследником их рода, и что он живет в их родовом доме, и поэтому вернуть Регулуса домой для него — не только дело чести и уважения, но и семейный долг. Пещера казалась обособленным мрачным миром. Запах мха и грязи, сырость и солёные морские брызги, ветер, хлещущий и свистящий вокруг них, приклеивающий их мокрые волосы к влажным лицам, и стойкий запах огня, дыма и углей от пламени, которым Дамблдор отогнал инфери. Земля, Воздух, Огонь, Вода. Четыре стихии, казалось, соединились в болезненном водовороте, а мир снаружи перестал существовать, когда трое посетителей, оказались заперты в ловушке своих собственных чистилищ с виной, неудачами и невыполненными обещаниями, пока они приближались к жутковатой тишине озера, скрывавшей ужасы в своей пучине. Дамблдору удалось уничтожить большее количество инфери, населявших озеро, но в глубине воды все еще скрывалось немалое их количество. — Есть идеи, как нам пройти через инфери? — спросил Гарри у Северуса: он уже был опытным и закалённым в боях аврором и не боялся инфери, но и не был настолько глуп, чтобы вступить в бой с таким их количеством сразу. Но он также не мог отрицать, что холодные щупальца тревоги ползут по его спине, когда он смотрит на непрозрачную воду, точно зная, что скрыто внизу, и вспоминая цепкие руки, которые пытались утащить его на верную погибель. Помня гриндилоу и русалок, которые утащили его в Черное озеро в Хогвартсе во время Турнира Трех Волшебников, инфери, которые утащили его в озеро на шестом курсе, и медальон-крестраж, утащивший его в ледяные глубины в лесу Дин, он мог честно сказать, что его пугали не столько инфери, сколько развившаяся у него талассофобия*, от которой его тошнило при одной мысли о воде под ним, поскольку он по опыту знал, что она гораздо глубже, чем кажется с поверхности. — Мы не будем с ними связываться, — наконец сказал Северус после, казалось бы, долгого и расчетливого молчания, когда он осматривал пещеру и темную магию, пропитавшую каждый ее дюйм. — Тогда как ты предлагаешь найти тело Регулуса, когда на пути стоит армия инфери? Потому что, честно говоря, я не очень хорошо ориентируюсь на глубине даже без батальона инфери, с которыми мне совершенно не хочется знакомиться заново. Северус заговорил голосом, который был одновременно печальнее и мягче, чем Гарри когда-либо слышал от несгибаемого Мастера зелий. — Во-первых, Гарри, прошло уже почти двадцать лет, как он лежит в соленой воде в озере с инфери. Там не будет «тела», которое нужно будет забрать, только кости, если вообще что-нибудь найдется. При этих словах Кикимер щелкнул пальцами, и у их ног материализовалась небольшая деревянная шкатулка. Она была не такой большой, как школьный сундук Гарри, но из высококачественного дерева, натертого воском до блеска, с красивыми и замысловатыми металлическими деталями, отполированными и сверкающими, и судя по мягкому взгляду Северуса, брошенному на иссохшего эльфа, и по легкому прикосновению его руки к маленькому костлявому плечу, Гарри понял, что Кикимер сделал ее сам. — Во-вторых, мы вызовем Регулуса к себе. — Заклинания призыва не действуют на людей… — начал было Гарри, но тут на него упал спокойный взгляд Северуса, и он быстро замолчал, когда к нему пришло осознание. Конечно. Заклинания призыва не действуют на живых, потому что они живые, одушевленные. Мертвые тела и кости — наоборот, такие же неодушевленные, как и другие предметы. — Кто произнесет заклинание? — Спросил Северус тем глубоким голосом, который до сих пор вызывал у Гарри реакцию собаки Павлова, ему хотелось сесть и внимательно слушать. Гермиона не стала рассказывать ему об отношениях Северуса и Регулуса Блэка, заявив, что не ей об этом говорить. Она лишь сказала, что они были друзьями в школе и что он был важен для Северуса, но, наблюдая за человеком, которым восхищался, Гарри понял, что за этой историей скрывается нечто большее. Гарри чувствовал вину за то, что не вернул Регулуса домой, но, сейчас глядя на Северуса, он понимал, что, несмотря на то, что он явно позволит ему, как наследнику Блэков, сделать это, это было важно для Северуса. Гораздо важнее, чем уязвленная гордость Гарри из-за того, что он не подумал вернуть Р.А.Б. домой раньше. Поэтому ответ дался легко. — Ты должен это сделать. Северус был удивлён тем, что Гарри решил не оказывать Регулусу честь, но он быстро придал своему лицу прежнее пустое выражение, а натянутый кивок, который Гарри получил, был настолько близок к выражению благодарности, насколько это было возможно от волшебника, умевшего всегда сохранять видимость спокойствия вне зависимости от обстоятельств. Гарри мгновенно понял, что сделал правильный выбор. Закрыв глаза и несколько раз глубоко вздохнув, Северус приготовился к тому, что Гарри и Кикимер будут молча наблюдать за происходящим со стороны. Сделав еще один глубокий вдох, он кивнул Кикимеру, который щелчком пальцев создал вокруг них щит, который Гарри укрепил взмахом своей палочки, и, устремив взгляд на темную воду, Северус наконец заговорил. Постучав палочкой по полированной деревянной шкатулке рядом с собой, Северус произнес: — Акцио Регулус Арктурус Блэк. Если бы не переполнявшие его эмоции, Гарри мог бы сказать, что момент был разочаровывающим. Не было никакого сильного всплеска воды, никакого вспенивания озера, никаких инфери, пробивающихся к поверхности, на самом деле они продолжали безразлично плескаться внизу, поскольку ни одна живая душа не коснулась воды. Вместо этого небольшая горстка костей мягко поднялась из воды и опустилась в гроб, стоящий у их ног. Вода едва заметно колыхнулась, инфери остались в ее глубине, и в считанные мгновения поверхность, потревоженная легкой рябью, снова обрела неподвижность в тишине пещеры. Северус закрыл глаза в тот момент, когда кости мягко опустились в шкатулку. А Гарри пришлось промолчать, как он впечатлен четким и точным контролем над заклинанием, чтобы дать старшему мужчине немного пространства. Заметив, как тот напряжённо держится и как закрыты его глаза, Гарри положил руку на плечо высокого мужчины и слегка сжал его, после чего отошёл на несколько шагов и повернулся к нему спиной. — Кикимер, ты не мог бы наложить заглушающее заклинание? После этого для Северуса все стихло.***
Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем он смог открыть глаза. В ту секунду, когда вода подернулась рябью от движения, все стало реальным. До этого мгновения в его голове пронесся миллион разных мыслей и сценариев. Какая-то горькая часть его души все еще боялась, что это неправда и что Регулус отправился путешествовать по миру, решив, что он — ненужное или нежелательное дополнение. Другая его часть думала, что, возможно, Блэк всё-таки пережил испытание с медальоном, с трудом пробился куда-то, где восстановился и исчез, оставив войну позади. Другая часть Северуса боялась, что если Рег действительно остался в пещере, то после столь долгого времени от него ничего не останется, и он никогда не сможет упокоить его, а это терзало его сильнее, чем любой другой сценарий, заставляя чувствовать себя самым худшим неудачником. Всё это разрушилось с первой же рябью воды в ответ на его призывающие чары. Чувствуя обиду, гнев, отвращение и печаль, а также нарастающее ощущение какого-то спокойствия и долгожданного завершения, он, не обращая внимания на то, что холод и сырость проникали сквозь брюки, опустился на мокрый камень у шкатулки-гроба. — Здравствуй, Реджи, я наконец-то нашел тебя, почти на двадцать лет позже, но я здесь. Он боялся открыть глаза. Боялся того, что увидит. Несмотря на слова Гарри, часть его была в ужасе от того, что инфери и темная магия в пещере могли что-то сделать. Он боялся того, что увидит Реджи, превратившегося в инфери, или его гниющий раздувшийся труп с обвиняющим и затравленным выражением лица, осуждающий его за то, что он оставил его здесь одного так надолго, как будто Северус мог как-то узнать, что Реджи бы его так просто не бросил. Или восковой уродливый скелет, похожий на что-то из фильма ужасов типа «Полтергейст». Открыв глаза, он чуть не рассмеялся вслух, на самом деле он был почти уверен, что у него вырвался смешок. Реджи… сиял. Двадцать лет, проведенных в воде, обнажили и отмыли его кости до девственно белого цвета, который был бы уместен в любом музее. Но с морской солью в контролируемом климате пещеры произошло нечто такое… чего Северус никак не ожидал. На костях Реджи образовались красивые и сложные кристаллы соли, и там, где зачарованный свет, вызванный Гарри, попадал на скопления кристаллов соли, они сияли и переливались. — Всегда чертовски потрясающ, даже сейчас. Осторожно протянув руку и коснувшись кристаллов на черепе, он фыркнул и покачал головой, хотя и не смог сдержать кривой усмешки, которая так и рвалась наружу. — Я уверен, ты получил бы от этого удовольствие. Его настроение испортилось, когда он закрыл крышку шкатулки: она оказалась слишком маленькой, чтобы вместить все, что осталось от Реджи. — Мне очень жаль. Правда. Я не должен был сомневаться в тебе, я должен был верить в тебя. Искать тебя. Вместо этого я позволил себе поверить, что я ничего не стою, что никто не может по-настоящему желать меня. В своей одержимости самобичеванием я недостаточно ценил тебя, я оказал тебе медвежью услугу и обвинил тебя… возненавидел за то, что ты меня бросил. Я все еще злюсь из-за того, что было, чего не было, что могло быть. Я скучаю по тебе, Реджи, и мне жаль. Он положил руку на крышку. — Так много всего произошло. Мы выиграли войну, Волан-де-Морт мертв, все крестражи исчезли… и у меня есть сын. Он не был запланирован, но он — все, что мне нужно Реджи. И есть женщина… вроде того. Она великолепная, умная, свирепая, она не мама Александра, но в каком-то смысле она ей является, и она согласилась стать его крестной матерью. Она бы тебе понравилась. Он бросил взгляд на коробку рядом с собой, затем фыркнул и потер лицо другой рукой. — Ладно, ты бы выцарапал ей глаза за дерзость, если бы все еще был здесь, со мной, но мне хочется думать, что если бы ты мог видеть ее сейчас, то одобрил бы. Я еще не сделал ни одного шага… Не знаю, осмелюсь ли я вообще когда-нибудь, у нас обоих сейчас слишком свежие раны, но я думаю, что со временем что-то может наладиться. Даже если она не ответит на мои чувства, я знаю, что она никогда не будет ко мне жестока. Она добрая, Редж, чертовски добрая. У меня есть мечта, что когда-нибудь мы сможем стать настоящей семьей. Вчетвером, потому что у нее тоже есть дочь, не намного старше Александра… Не знаю, зачем я тебе это рассказываю, наверное, хочу, чтобы ты знал, что все было не зря. Благодаря тому, что ты сделал, я все еще здесь, и мы победили. Не пойми меня неправильно, нам еще предстоит несколько сражений, но война закончилась, а я все еще здесь. Еще раз прижав руку к крышке, он снова закрыл глаза. — Я здесь, Реджи. Я здесь. Он не знал, сколько времени просидел так, не обращая внимания на холод, проникающий в самые кости, глядя на темное и тихое озеро. Его рука лежала на маленькой деревянной шкатулке рядом с ним. Мокрый камень насквозь промочил его брюки, и холод пробрал его до костей, но Северус не обращал на это никакого внимания до тех пор, пока, в конце концов, не пришел в себя, от того, что теплая рука легла на его плечо, и на него уставились два знакомых зеленых глаза. Но вместо того, чтобы растормошить его, Гарри опустился на пол и сел бок о бок с Северусом. — У меня есть доступ к фамильному склепу Блэков на Волшебном кладбище в Лондоне. Сириуса там нет, он ненавидел их при жизни, и я не захотел, чтобы он оставался с ними в смерти. Когда Невыразимцы извлекли его тело из Завесы, я похоронил его вместе с мамой и папой в Годриковой Впадине, вместе с Ремусом и Тонкс. — Он ненавидел свою семью так же сильно, как и Сириус. Гарри кивнул. — Я тоже так думал. Северус снова тихо заговорил. — … И он также никогда не сходился во взглядах с Сириусом и другими Мародерами. Северус отвел взгляд, словно опасаясь, что переступил какую-то невысказанную границу. В конце концов, юридически, у Гарри были все права. Он снова был ошеломлен, почувствовав теплую руку, сжимающую его плечо. — Северус, ты знал его. Он явно был важен для тебя, где бы ты хотел его упокоить? — Он никогда не был настоящим Блэком. И уж точно не был Мародером… Я бы хотел упокоить его в моем фамильном склепе, где однажды буду покоиться и я. Потому что в другой жизни он мог бы стать Принцем. Последнее осталось невысказанным, но Гарри, который так и не овладел ни Окклюменцией, ни Легилименцией, казалось, все равно услышал это. — Тогда так и поступим. Его рука погладила Северуса по спине, и Северус кивнул, после чего, сделав дрожащий вдох, поднялся на ноги. — Я испытываю большое желание избавиться от этого гребаного места раз и навсегда, Поттер, и вернуться домой к своему сыну. А как насчет тебя? — Не могу не согласиться с тобой, Северус, — он встал рядом с ним, осматривая устрашающе тихую пещеру. — Что, по-твоему, мы должны делать с этим местом? — Хозяин должен предоставить это Кикимеру. Угловатый и хрупкий эльф, казалось, стал выше и сильнее, и выглядел моложе и живее, чем они его когда-либо видели. — Кикимер встретит вас дома, молодой хозяин. На мгновение Гарри выглядел так, как будто собирается спорить, но рука Северуса на его плече и едва заметное покачивание головой заставили его отступить и покинуть пещеру вместе с Северусом, унося с собой гроб Регулуса. Вернувшись в Лондон, ни один из волшебников не увидел долгожданной мести эльфа проклятой пещере, забравшей его любимого хозяина, и ни один из них не спросил, что сделал эльф, когда тот, почти час спустя, вернулся мокрый, перепачканный и окровавленный. Но когда через несколько дней в маггловских газетах появились сообщения об огромном оползне, в результате которого большой кусок скалы рухнул в море, они оба поняли, что пещера с инфери больше никогда не сможет забрать еще одну жертву.***
В тихом лондонском склепе Северус бережно расположил гроб Реджи рядом с захоронениями его матери, бабушки и других родственников. Его ненавистного деда, отрекшегося от матери, там не было. Он умер при подозрительных обстоятельствах, а его бабушка по счастливой случайности «потеряла» его гроб, так, чтобы он никогда не смог обрести покой в фамильном склепе Принцев. Вскоре после этого бабушка связалась с его матерью и с ним самим (его отец к тому времени успел спиться до смерти), приняла их обоих обратно в семью, и добилась того, чтобы Северус был назван законным наследником рода Принц, несмотря на то, что его дед отрекся от Эйлин. У них было немного времени, чтобы воссоединиться, залечить раны и навести мосты, прежде чем его бабушка мирно скончалась. Его мать, ослабевшая от многолетнего насилия, умерла несколькими годами позже. — Привет, мама, бабушка. Это Реджи. Пожалуйста, присмотрите за ним ради меня, он прошел тяжелый путь, чтобы попасть сюда. Он оставил цветы для своей матери и бабушки, зажег несколько свечей и, прежде чем покинуть склеп, оставил пару вещей для Реджи. Одной из них была копия старой полароидной фотографии. Оригинал лежал в его бумажнике, старый и выцветший, на нем были запечатлены они вдвоем. Реджи учился на последнем курсе Хогвартса, Северус окончил его за год до этого. Реджи настоял на том, чтобы сделать снимок, и не слишком довольный этим Северус щелкнул двумя пальцами перед камерой. Несмотря на то, что он считал, что Реджи уехал без него, он до сих пор хранил фотографию в бумажнике и теперь был рад этому. Что касается второго предмета, он улыбнулся, когда положил его рядом с фотографией. Он, наконец-то, нашел время отправить его в Министерство, убедившись, что они по-прежнему остаются под опекой Фиделиуса. Рядом с фотографией лежала копия свидетельства о рождении его сына. Первого мая в семье Северуса Снейпа родился… Александр Регулус Снейп.