Say my name

Несколько часов смеха, приподнятого настроения и хлопот над моим образом, и вот уже на меня из зеркала посмотрела настоящая невеста. Я до сих пор была в восторге от платья, которое мне сшила тётя Джульетта – пышная, воздушная юбка струилась на лёгком летнем ветерке, верхняя часть платья облегала мою грудь кружевной тканью. Изабель каким-то чудом удалось заплести мои короткие волосы – она сделала по бокам две небольшие косички, остальное завила кудряшками, и прикрепила фату теми самыми шпильками. Я ужасно волновалась, пока мы шли к площади – с остальной частью семьи мы должны были встретиться прямо на пороге собора. Мой дом находился совсем рядом с площадью, поэтому идти было недолго. По мере моего приближения к церкви моё сердце билось всё сильнее и сильнее. - Мира, - прохрипела я и ухватилась за руку подруги. – Давай повернём, пока не поздно. - Не волнуйся, всё будет хорошо, - Мирабель сжала мою ладонь в ободряющем жесте. – Чего ты боишься, Консуэло? - Я…я сама не знаю, - осипшим голосом ответила я. – Просто…знаешь… Но вот перед нами яркими флажками запестрела главная площадь. Отступать было поздно. Я медленно прошла под аркой из цветов – ярких, тропических, созданных Изой, - и оказалась прямо перед порогом храма. Я часто-часто задышала, предотвращая падение в обморок. Грудь сжало от волнения, у меня появилось какое-то муторное чувство – захотелось уйти, убежать, спрятаться, обойтись без всего этого. Зачем нам все эти…торжества? Посидели бы на кухне за чашкой чая, вот тебе и свадьба. Тёплый сладкий ветер подул мне в лицо, растрепав волосы и заставив вдохнуть глубже. Мира нежно сжала мою руку, всем своим существом показывая, что она здесь. Я подумала – а каково было Долорес? Что она чувствовала, понимая, что вот-вот случится что-то неотвратимое? Нет-нет, я была уверена, что люблю Бруно, я была влюблена в него по уши, я знала, что так будет всегда, но дело не в этом. Просто до меня только сейчас, на пороге храма, дошло, какая же это ответственность – брак. Как же это серьёзно – вступать в отношения с человеком, зная, что он тебя любит. Теперь от меня зависит всё. Теперь только я на сцене. Ни мама, ни даже Мира, никогда не смогут решить проблемы, которые, несомненно, у нас будут, за меня. Они могут дать совет, но теперь только я. Я одна. Я не могла сдержать улыбки, когда увидела своего жениха (как же неловко было говорить про него «жених») – он, по настоянию Августина, всё же надел костюм, но поверх него всё равно накинул своё любимое пончо. Я знала, что ему в такой одежде спокойнее, и умилилась – тоже переживает. Я подошла к нему вплотную. Мы посмотрели друг другу в глаза, у нас шёл безмолвный разговор – обещания ещё до вопроса священника. Словно бы: «Я буду с тобой» «А я с тобой» «Я тебя не обижу» «Я не дам тебя в обиду никому» «Обещаю» «Обещаю» Затем мы ступили под высокие своды храма, в тень и прохладу, и медленно пошли к кафедре. Я не могла сдержать странной улыбки, которая появилась после встречи с Бруно. Рядом с ним мне было спокойно, я чувствовала себя в безопасности. Священник, солидный и важный, раскрыл потрёпанный молитвослов в кожаной коричневой обложке и прочитал все молитвы, которые полагаются. А потом Бруно осторожно взял меня за руку и развернул к себе. Было пронзительно больно смотреть в его чистые глаза. Мне стало в очередной раз стыдно за весь наш город, за его семью, мне стало больно из-за того, сколько боли они ему причинили, из-за того, что, не смотря на все их слова, он их простил. И сейчас он жил так, словно бы ничего и не было. Только до сих пор был замкнутым и стеснительным. Хотелось спрятать его ото всех, закрыть как ангел крыльями, и просто наблюдать за ним в его спокойствии, которое было таким прекрасным. Мне нравилось в нём всё – тихий мягкий голос, душевная степенность и неторопливость, мудрое спокойствие. Он был словно глубокая и широкая река, которая течёт неспешно, которая захватывает и поглощает, лаская тёплой водой. С виду ничего особенного, но вот когда ты окажешься на глубине, ты увидишь то, чего никогда не найдёшь на суше. - Бруно Мадригал, согласен ли ты взять в жёны Консуэло Гонсалес? – важно спросил священник. - Да, - еле слышно произнёс он. Я крепче сжала его руку, зная, как ему сейчас неловко, и стараясь поддержать хотя бы касанием. Глазами я говорила: «Всё хорошо, не беспокойся, я с тобой. Мне тоже ужасно неловко, но мы почти прожили это, потом будет полегче, потерпи немного, милый…» - Консуэло Гонсалес, согласна ли ты стать женой Бруно Мадригала? Слушаться его во всём и быть ему поддержкой и опорой? - Да, - ответила я, вдруг чувствуя, как это прекрасно – вверять себя человеку, которому доверяешь безгранично. Я была так рада понять, что готова слушаться его во всём, потому что он никогда не пожелает мне зла, и счастье, которое я почувствовала при этой мысли, не передать словами. Я теперь ЧЬЯ-ТО, я теперь ЕГО. - Можете поцеловаться, - кивнул пастор, захлопывая молитвослов. Я посмотрела на Бруно выжидающим взглядом – хотелось, чтобы он сделал это сам. Её взгляд – чистый, доверчивый, детский, из-под тёмных ресниц… прямо в душу, прямо в сердце, не вытравишь, не избавишься. Пронзительный такой взгляд, он выворачивает душу наизнанку, и это чувство заставляет меня растроганно улыбнуться. Такая маленькая…такая взрослая… Медленно, осторожно он наклонился надо мной, и я почувствовала на щеках его взволнованное дыхание. Я…мне почему-то казалось, что поцелуй в губы всё испортит. Ту нежную интимность взглядов и слов, ту связь с полумысли, ту стеснительность объятий и лёгких касаний… Осторожно и мягко он коснулся губами моей щеки рядом с уголком губ, и мы посчитали, что на этом достаточно – в принципе это выглядело как полноценный поцелуй. Я обернулась на семью – Мирабель просто не могла устоять на месте, она подскакивала и улыбалась, всем своим видом выражая радость. Как только мы приблизились к своим семьям, Мира налетела на нас с обнимашками и поздравлениями. Шумной толпой мы вышли из храма и оказались на главной площади, украшенной фонариками и венками. Уже немного темнело, и лёгкие летние сумерки уютно укутывали в невесомое тёплое покрывало. - Как здорово, что мы теперь родственники! – радовалась Мира, держа меня за руки. – Теперь почти как сёстры! - По идее, я теперь твоя тётя, - рассмеялась я. На душе стало легко и свободно. У меня за спиной словно выросли крылья – я кружилась, танцевала, смеялась, и мне казалось, что я вот-вот взлечу над землёй. Страшный миг минул, испытание пройдено, на пальце красуется аккуратное колечко, лёгкий летний ветер играет с моей фатой. Теперь я чувствовала себя ещё сильнее и ещё взрослее, чем обычно! А когда ты по-настоящему взрослый, то всегда найдётся время для детской радости. - Давайте! Где же музыка? – я обернулась на музыкантов. И грянула музыка! Я так люблю танцевать, особенно когда танцуешь сам, в толпе таких же, как ты, и полностью отдаёшься музыке и телу, и в голове так по-хорошему пусто, и счастье переполняет! Я даже получила обнимашки от Кармелы – невиданная с её стороны нежность. - Это…поздравляю… - неловко пробормотала она. - Спасибо, солнышко, - я крепко обняла сестру и поцеловала её в щёку. - Это лишнее, - она вырвалась из моих рук. - Прости, - рассмеялась я. – Сейчас начинаются танцы. Слушай, не хочешь подойти вон к тому симпатичному парню? – я указала на Камило, который втихую таскал еду со стола. - Мы вроде как знакомы, - фыркнула она. - Вот и прекрасно! – я подтолкнула её в спину. – Бегом-бегом к парню в жёлтом пончо! Я с умилением и радостью наблюдала за тем, как веселятся наши родственники – все они были сегодня так счастливы. Моя мама о чём-то разговаривала с тётей Джульеттой, Кармела оживлённо болтала с Камило. - Посмотри как они спелись, - улыбнулась я подошедшей Долорес. - Настоящие головорезы, - фыркнула она. - Ура, нас скоро ждёт ещё одна свадьба, - обрадовалась Мирабель. - Не думаю, что очень скоро, - хмыкнула я. – Кармела никогда в жизни ни в кого не влюбится. Но компания из них классная. - Город на уши поставят, вот увидите, - Иза сложила руки на груди. - Вы ещё пожалеете, что я теперь в вашей семье, - усмехнулась я. – Мы с Мелой вам покоя не дадим. - Это холошо, а то мы уже заскучали, - заметил Антонио. Я рассмеялась и наклонилась к нему: - Нравится праздник? - Очень! У тебя платье очень красивое. - Спасибо! А у тебя костюм. Хочешь потанцевать? - Я тебя плиглашаю. Я взяла его за руки, и мы так отожгли, как я ещё никогда не отжигала! Время текло каким-то особым ходом – такое бывает только в истинные миги счастья, когда по-настоящему живёшь моментом, и пьёшь его, как сладкий апельсиновый сок, когда минута вдруг становится такой же длинной, как час, и такой же короткой, как секунда. Помню, как тётя Джульетта разговаривала со мной о чём-то незначительном, но очень приятном, помню поздравления тёти Пепы и напутственные слова тёти Альмы, помню, как дядя Августин восхищался тем, как же нам с Бруно повезло друг с другом, как дядя Феликс увлёк меня танцевать, и мы отожгли с ним почти так же круто, как с его сыном. Помню, как мы с Камило кидались в гостей конфетами, спрятавшись за постаментом памятника, помню, как мы с ним чуть не умерли от смеха – валялись на брусчатке в истерике, не в силах подняться. Помню смешные намёки Луизы и подколы Мариано, помню то чувство родства, которое было в тот вечер сильнее, чем когда-либо. Вот уже и стемнело, и жёлтые фонарики осветили фиолетовые крыши домов и разноцветные флажки. Пахло сладкими фруктами, соком и нектаром цветов, пахло свежей травой и ночной рекой. В приятном полумраке музыканты заиграли медленный танец. Мы с Мирой стояли у столика с едой. Я с удовольствием жевала бутерброд, потому что за два часа танцев страшно проголодалась, Мирабель пила сок и оживлённо болтала со мной. - А ещё мы теперь можем по ночам собираться у меня в комнате и рассказывать страшные истории! - Надо будет как-нибудь сходить ко мне на ночёвку, - кивнула я, улыбаясь. – У меня есть на крыше здоровское местечко. - Или ночные прятки! – подругу было не угомонить. – А можно я буду нянчить ваших детей? - Конечно можно, - фыркнула я. – Одна я с ними точно не справлюсь. - Ура-ура-ура! – она захлопала в ладоши. – Боже, ты не представляешь, как же я за вас рада! – она крепко обняла меня. Из-за её спины я увидела подошедшего Бруно. Вопросительно глянула на него, спрашивая: «Что-то случилось?». Он разговаривал с Августином и Джульеттой, уж не знаю, о чём. - В этот прекрасный вечер каждая девушка должна почувствовать волшебство, - он смущённо улыбнулся и протянул мне руку. В голове вспышками загорелись воспоминания о свадьбе Долорес и Мариано, когда я не рассчитывала и на слово от Бруно. С улыбкой я взяла его за руку, и наш танец повторился. Только теперь было ещё волшебнее, ещё…полнее, что ли…теперь я имела полное право танцевать с ним, могла не скрывать своих чувств и улыбаться ему. Я с нежностью смотрела на блики от фонарей в его зрачках, и совершенно не сбивалась с темпа, плывя в мелодии. Сейчас было ещё радостнее, чем тогда, и я засмеялась, сначала тихо, потом громче, а потом плюнула на танец и обняла его, сильно, крепко, чувствуя, как где-то там бьётся его доброе сердце. Вдохнула его запах, потёрлась носом о краешек пончо. - Как же я счастлива… - прошептала я, чувствуя его ладони на моей спине. – Как же я счастлива!!! – я разомкнула объятия и покружилась на месте, раскинув руки в стороны. – Как же я счастлива! – я запрыгала на месте, не в силах сдержать восторга. – Я – самый счастливый человек на землееее!!!!!!! До дома я еле доковыляла на оттанцованных ногах. Бруно и Мирабель буквально тащили меня на себе, потому что, даже сняв туфли, я еле ступала. В доме пахло пряниками и чаем. Тётя Джульетта предложила посидеть за столом, и все с радостью согласились. Никому не хотелось, чтобы праздник кончался – каждый желал продлить этот миг радости и счастья ещё хоть на секунду. К тому же, это было именно то, чего хотели мы с Бруно – семейные посиделки, уютные и спокойные. Мы все ужасно устали, а потому разговаривали медленно, тихо, отчего ещё больше создавалась домашняя атмосфера. - Ну ладно, я спать, - Долорес первая стала клевать носом. Они с Мариано попрощались со всеми, ещё раз поздравили нас и ушли наверх. Вскоре в комнату ушла и тётя Альма – думаю, было ясно, что в силу возраста она очень устала. Потом ушли тётя Пепа и дядя Феликс, в который раз бурно поздравив нас с таким замечательным событием. Они унесли с собой Антонио, который уснул прямо на стуле – всё чаепитие он сидел справа от меня и не выпускал моей руки. Я умилённо посмотрела вслед малышу и улыбнулась. Тётя Джульетта потихоньку убирала со стола. - Давайте я помогу, - предложила я и встала. Она с улыбкой кивнула. Дядя Августин снова о чём-то болтал с Бруно, и я заметила, как ему спокойно с мужем тёти Джульетты. От этого моя симпатия к Августину ещё более усилилась. Изабель, зевнув, тоже ушла к себе. Луиза разносила вещи по местам – стулья, столы. Мирабель с Камило тихо переговаривались в углу. - Вроде бы всё, - тётя Джульетта оглядела чистую кухню. – Ну всё, а теперь спать-спасть-спать, - улыбнулась она и поцеловала меня перед сном. Я смутилась, но при этом всё равно крепко обняла её, выражая ей всю мою признательность: - Спасибо вам…вы так помогли нам с Бруно, столько для нас сделали… - Мне это было только в радость, - улыбнулась она, забирая с собой Августина. – Мирабель, доченька, не засиживайся допоздна, хорошо? Камило, то же самое я прошу и у тебя. - Ладно, Конси, - Мира обхватила меня и крепко обняла. – Ещё раз от всей души поздравляю вас. Вы просто прекрасно смотритесь вместе. - Спасибо тебе, - шепнула ей я. – Без тебя у нас бы ничего не вышло. Она улыбнулась, обняла своего дядю. Я дала Камило «пять», и они с кузиной ушли наверх. - Я думаю, нам тоже пора, - улыбнулся Бруно. - Думаю, да… - я, признаться, несколько оттягивала момент ухода спать. Он помог мне подняться со стула, но у лестницы я просто опустилась на ступеньку и, фыркнув, растянула ноги: - Бруно, я буду спать тут. - Так устала? Я закивала: - Не подняться. Мои ноги уже без шуток не слушались меня – я еле-еле переставляла их, а колени норовили каждый раз подогнуться. - Я думаю, в кровати всё же мягче, - улыбнулся он и осторожно взял меня на руки. Я обхватила его руками за шею и положила голову ему на плечо. Так мы и добрались до спальни. Бруно усадил меня на кровать, заботливо принёс плед, укутал в него, и, наклонившись, поцеловал меня в нос. Я с улыбкой посмотрела на него. Он осторожно дотронулся до моего открытого плеча (лямка платья немного сползла). - У тебя руки холодные, - заметил он. - Неважно, - тихо ответила я. Я наклонился и поймал губами каждую веснушку на её плече. Она тихо засмеялась и дёрнула плечиком: - Щекотно! И губы кусает… Я осторожно её лицо в свои руки. - Всё хорошо. Я буду осторожен. И снова это обещание в глазах. - Я и не сомневаюсь, - улыбнулась я, с особенным удовольствием проводя пальцами по его волнистым волосам и любуясь отблесками свечи на его кудряшках. Бруно осторожно коснулся моих губ кончиками пальцев. Я замерла.