Луна все еще прекрасна

Арсений учился жить в новой реальности, где Антон его не воспринимает за человека, а Сережа знал его самую сокровенную тайну. Наверно, когда у тебя нет зудящей паранойи, вполне нормально делить свои секреты с друзьями, но к этому новому ощущению нужно было еще привыкнуть. У Матвиенко он остался еще на пару дней, пользуясь его безграничным гостеприимством и заботой. Конечно, они разговаривали об Антоне, о разных ситуациях и моментах, которые были в бурном прошлом, но которые Сережа в неведении неверно интерпретировал. Арсению на удивление легко было обсуждать эти щекотливые темы, и он еще раз убедился, что Сережа может отвлечь его от любых невзгод, хотя сердце и продолжало болезненно ныть. — Знаешь, что самое обидное? — как-то раз начал разговор Серега, посмеиваясь. — Что я с пеной у рта всем доказывал, что Артон пиздеж и провокация, орал на шипперов, защищал тебя с Шастом, посылал всех на хуй и кидал в блок, а в итоге эти ни в чем неповинные люди просто оказались жертвами ситуации. — И я все равно благодарен тебе, потому что уж чего, а огласки или каких-то подтверждений их теориям мне лично совсем не хотелось, — искренне ответил Арсений. — Да и Антон на это реагировал не очень. — Слушай. А я вот вспомнил, как мы вообще про Артон и всю эту дикую тему узнали. Вы же уже мутили тогда, получается?

***

Осень 2017 В самом разгаре был осенний тур, где города сменялись, особо не отпечатываясь в памяти. В один из вечеров, который они проводили в очередном поезде, направляясь в новую сибирскую гастрольную точку, ребята собрались вместе в одном из купе. Они еще не успели надоесть друг другу за время концертов, поэтому могли позволить себе совместный вечер. Арсений специально сел у двери подальше от Антона, который уютно устроился у окна. С момента их приступа страсти в коридорах Главкино не происходило ничего странного. Шаст делал вид, будто ничего и не было, пока Арсений придерживался проверенной тактики максимального отстранения, чтобы не провоцировать новые глупости. Захватывающие разум и чувства глупости… Мысленно он миллионы раз возвращался в тот вечер после съемок. Он не мог не вспоминать это — подобного с ним не случалось никогда. Это было рискованно и горячо, а главное, именно с Антоном. В глубине души он надеялся, что Шастун готовит для него новое приключение и просто затаился в засаде, собираясь застать Арсения врасплох. Пока он погряз в своих думах, остальные мило беседовали, пили чай и залипали в телефонах. Вдруг Антон, прочитавший что-то, в удивлении подал голос: — Слушайте, мне тут тако-о-ое скинули. — Че там? — спросил Стас, сидящий рядом с Антоном, пытаясь заглянуть в экран к соседу. — Это просто пиздец! — Шаст засмеялся, запрокинув голову назад, привлекая всеобщее внимание. — Да что там, — не выдержала сидящая напротив Оксана и быстро выхватила чужой телефон. — Бля, меня, конечно, отмечали на всяких фотках, но вот э-это! — Шастун продолжал почти истерично хохотать, пока остальные выжидали вердикта от Оксаны. — Антон, — с улыбкой позвала Окси, осознавая увиденное, — кто тебе это скинул? — Да в Директ кто-то бросил ссылку, — ответил он, пытаясь успокоиться. — Итак, Антону скинули фанфик по Артону. Арсения прошибло словно молнией. Артон? — Фан- че? — спросил Матвиенко. — Фанфик. Это типа любительский рассказ про кого-то из знаменитостей. Или персонажами книг. Там много направлений. Но обычно они романтического характера, скажем так. И Антону скинули один, где главный герой он и Арсений. — Подождите, вы сейчас серьезно? — спросил один из героев, в чьём голосе не было ни намека на веселье, отражающееся на лицах остальных. Арсений знал про существование фанатских теорий об их с Антоном тайном романе, даже видел пару рисунков, но рассказы. Это было слишком для его понимания. — Да, давайте почитаем! — с глупым восторгом предложила Оксана. — Давайте нет, я против, — протестовал Арсений, но его уже никто не слушал. — Он небольшой. Так-с, описание: «Днем они просто преподаватель и ученик, но ночью мальчик просит жестче». — Чего, блять? — отозвался Позов, вообще не понимающий, что происходит. — Чувствую, это будет весело, — ухмыльнулся Стас, хотя его лицо сковала некоторая, мягко говоря, неловкость от происходящего. — Я думаю, мы можем пропустить начальное описание и перейти сразу к делу, — сказала Оксана, быстро пролистывая чье-то творчество. — А вот, погнали. … Учитель толкнул раздетого юношу на кровать, расстегивая ремень, который должен был пригодиться позднее. — Скажи мне, кто твой папочка? — спросил Арсений. — Бля, умоляю, не надо, — взвыл Матвиенко. — Мне физически хуево, Оксан! -Ты мой папочка, — ответил Антон, сгорая от желания. Он знал, что его любимый преподаватель обожал, когда тот звал его папочкой. — Господи, что за пиздец, кто додумался вообще до такого! — возмущался Позов. Арсений подошёл к ближе к Антону, распластавшемуся на кровати, и сковал его руки ремнём. — Ну, так-то жаришка, — хихикала Оксана, не переставая зачитывать не очень написанный текст. Попов попросил младшего перевернуться на живот, любуясь открывшимся видом. Арсений не знал, что ему чувствовать. Он был чертовски зол, что кто-то додумался написать рассказ, где он гей. Не просто гей, а любитель жесткого секса с несовершеннолетним в херовом слоге. Но он не мог отрицать и другого чувства, которое медленно, но верно брало над ним вверх. Чувство накатившего возбуждения от мимолетной мыслишки, что такое, в теории, они могли бы провернуть. Каждое новое прочитанное предложение волной обжигающего жара неслось по всему телу. Все подробные описания их прикосновений, поцелуев, шлепков, стонов и криков. И это блядское «Папочка». От напряжения стало как-то не по себе, особенно в окружении умирающих от стыда коллег. Он взглянул на Антона, который смотрел на него в упор, приоткрыв рот — на его лице читалось то же, что бурлило пошлыми мыслями в голове у Арсения. — «Арсений грубо вошёл сразу наполовину», — не унималась Оксана. — Хватит! — почти визжал Стас, по-детски закрывая руками уши. — Мне стыдно, пожалуйста, прекратите, — поддерживал Матвиенко, нервно посмеиваясь. — Как он не порвал уздечку? Это же опасно, — прокомментировал Дима. Арсений уже не пытался вникать ни в зачитываемое, ни в возгласы пацанов. Все, что он мог, это быть прикованным взглядом к Антону. — Оксан, все, давай нахуй это все, — подытожил Поз, забирая телефон у девушки и отдавая его Шастуну, который даже не сразу отреагировал, продолжая сверлить Арсения глазами. — И это же, наверно, не единственный рассказ. Какой ужас. Что мы только что услышали вообще? — продолжал удивляться Стас, с беспокойством глядя на Антона, который все никак не мог перезагрузиться до нормального состояния. — Арс вон до сих пор в ахуе сидит, — хихикал Сережа, указывая в сторону Арсения. — Арс, приём! Выходи из Антона и пошли спать от греха подальше. Под абсолютно мерзопакостный хохот коллег Арсений, шокированный словами Сережи, медленно повернулся к нему. — Выходи, блять, из Антона? — с неким наигранным отвращением переспросил он, поднимаясь с места. Ситуация «Ебаный стыд». — Ну это шутка, Арс, — ответил Серега, улыбаясь. — Все, успокойся. — Да какой успокойся, как мы все теперь жить будем с этим? — задал риторический вопрос Дима. На этом интернета на сегодня было достаточно. После такого не спалось вообще. Арсений только и мог думать, что о прочитанных сценах из любительской писанины. Ему было и тошно, и волнительно. Стыдно, но в то же время необычно — внутри все металось от противоречивости чувств. Впрочем, как и всегда. Он маялся час или два. Слушал, как тихонько сопит Сережа. Смотрел на свет редких фонарей за окном. И думал о нем. Нужно было успокоиться и отдохнуть, но пережитые эмоции как нарочно никак не могли утихнуть и дать больной голове выдохнуть. Зачем только они вообще это прочитали. Это не смешно, не забавно, и только добавило новых поводов понервничать. Покрутясь еще немного, Арсений решил, что, возможно, умывание ледяной водой непонятного происхождения немного остудит его пыл. Но он ошибался. Выйдя из купе, Арс наткнулся на него. Антон стоял у окна, наблюдая за темной пучиной, несущейся смазанными пятнами за стеклом. Услышав открывающуюся дверь купе, он резко обернулся. Черт. Как долго он тут стоял? Зачем? Что собирался сделать? — Какого х… — Арсений не успел закончить фразу, как его рот накрыла чужая ладонь. — Тш-ш-ш, — прошипел Антон, осторожно оглядываясь по сторонам. Арсений замер. Опять искушение Антоном настигло его. Врать себе было бесполезно — он ожидал продолжения, но не хотел быть его инициатором. Не хотел брать ответственность, чтобы потом снова и снова не заниматься самобичеванием за неправильные решения. Антон убрал руку от его лица и медленно попятился к концу вагона, жестом показывая следовать за ним. Но Арсений словно прирос к месту, продолжая неподвижно стоять и наблюдать за высокой фигурой, крадущейся в темном, пустынном коридоре вагона, куда бойко пробивался свет все тех же редких фонарей, делая представшую картину немного сюрреалистичной. Расстояние между ними становилось все больше, а желание подойти все сильнее. Рассудок окончательно был потерян, и Арс двинулся за Антоном. Они дошли до туалета — самого банального и противного места для уединения. Шаст затолкал Арсения внутрь, заходя следом и запирая дверь. Было тесно, шумно и нестабильно — казалось, что вагон едет не по прямым рельсам, а по каким-то извилистым ухабам, заставляя нелепо мотаться по всей уборной. — Хотя бы не воняет, — фыркнул Арсений и без доверия к здешней воде помыл руки. — А чего ты хотел? Нужно было всех попросить выйти из купе? Граф изволит ебаться на нижней сидушке, господа! — ерничал Антон. — Изволит ебаться? С чего ты вообще это взял? — сказал Арс, будучи уже запертым в туалете. Антон посмотрел на него тем самым крышесносным пошлым взглядом, с ухмылкой наклоняя голову. Перед Арсением вновь предстала развязная версия Шастуна, которая за секунду доводила вожделение до максимума. Антон вытянул руки, обвивая ими тело Арсения, и рывком потянул на себя. Неубедительно сопротивляясь, Попов глухо впечатался в крепкое тело, но Антон не отпускал его, в объятии сильнее прижимая к себе. Вагон качнуло, и они оба повалились к двери. Арсений придавливал Шаста, забирая права на доминирование себе. Так ему нравилось куда больше, и Антон понял это, расплываясь в пошлой улыбке и тихомиря свой напор. — «Мальчик просит жестче», — произнес он, низким голосом завораживая Арсения, заставляя вновь забыться и засунуть все принципы и сомнения подальше. Сердце билось как бешеное. Сюжет был ясен, исход понятен, но сладкое волнение одолевало обоих. — Скажи мне, — начал Арсений, перемещая одну руку на щеку, а другую на бедро Антона, крепко сжимая его, — кто твой папочка? Играем на харде. Антон прикусил нижнюю губу, словно смакуя вопрос. Ради этого они здесь. Ради этого вопроса и ради одного правильного ответа. — Ты мой папочка, — ответил тот. Кроме похоти не осталось ничего, и движимый ею Арсений впился в дорвавшегося Антона жестким поцелуем. В нем не было ни высоких чувств, ни нежности, только животная, всепоглощающая страсть, где они вжимались в друг друга так сильно, что, казалось, трещали кости. Возбуждение возрастало так, что терпеть было почти болезненно, поэтому от прелюдий Арсений решил на сегодня отказаться. Он взял Антона за талию и развернул к раковине, прижимаясь к нему сзади. Теперь Арсений мог лицезреть всю картину в зеркало, что заводило до предела. Шаст медленно достал из кармана резинку — все продумал, сученыш — и протянул ее «папочке». Арсений забрал ее, влажно целуя Антона за ухом, попутно стягивая с него спортивные штаны и наблюдая, как Шастун тает от каждого прикосновения брюнета, продолжая томно прикусывать губы. Качка поезда естественным образом заставляла Арсения тереться об Антона, проезжаясь напрягшимся членом, пока спрятанным в белье, по аппетитному заду, отчего становилось жарко и совсем нечем дышать, будто своим жадным дыханием они использовали весь воздух из этой кабинки. Но этого было мало. Арсений нетерпеливо провел руками по животу Антона и устремился к паху, где его ожидал чужой стояк. Он провел ладонью на сухую по члену, чем вызывал у Шастуна неконтролируемые стоны. — Тише-тише-тише, — прошептал Арсений в шею, другой рукой слегка шлепая Антона. Это была сплошная порнография, звенящая пошлость, но Арсений соврал, если бы не признался, что тащился от этого. Да и остановиться они уже не могли. Обоих вело от обжигающих прикосновений и жарких поцелуев, от низкого, близкого шепота, где были лишь всякого рода сексуальные подбадривания, преумножающие и без того беснующееся возбуждение. Арсений, уставший дразниться, размазал выступившую смазку по головке и начал торопливо надрачивать Антону, проходясь пальцами по особенно чувствительным местам. Растягивать удовольствие, как, возможно, и Антона, смысла не было — оба явно готовы были взорваться в любую минуту. Другую руку он поднес к лицу Шастуна, пальцами легко касаясь его рта, приоткрывая их и мягко надавливая на нижнюю губу. Антон, не долго думая, взял в рот указательный и средний палец, начав их медленно облизывать. Арсений тонул в собственных ощущениях, понимая, что это все и ужасно, и прекрасно одновременно — он смотрел в зеркало, как «его мальчик», закатывая глаза от блаженства, посасывает пальцы. Сил терпеть это дальше не осталось, и Арсений отнял руку от горячего рта, направляя ее вниз. Как и предполагалось, Антон был уже достаточно растянут, так что Арс открыл резинку, быстро спустил свои треники, раскатал презерватив, радуясь небольшому количеству смазки на нем, и направил рукой член внутрь. Шастун понимая, что тихим быть не сможет, закусил собственную кисть, еле сдерживая стон на первом толчке. Арсений обхватил его свободной рукой за талию и прижал посильнее к себе. На плавность движений не было ни времени, ни возможности — Арсений вдалбливался в Антона, как кролик, продолжая ласкать его рукой и наблюдая за всем этим в уже запотевшее зеркало. Он буквально сходил с ума от каждого толчка, не отрывая глаз от отражения Антона, которого хотелось буквально растерзать, не пытаясь усмирить животную страсть, бушующую внутри. Шастун, продолжающий стонать в ладонь, приоткрыл глаза и встретился взглядом с Арсением. Весь его вид и дрожь в теле кричали о том, что он был на пороге всепоглощающего экстаза и, отняв руку от своих губ, простонал: — Папочка… Услышав «волшебное» слово, Арсений с протяжным стоном чуть ли не тут же кончил, изливаясь в Антона, которого от этих ощущений внутри себя почти сразу накрыло следом. Навалившись на раковину, они не спешили разлепляться, переживая все оттенки накрывшего оргазма. Арсений все так же сильно прижимал к себе расслабленное тело Антона, который никак не мог восстановить дыхание. — Мне никто ничего не скидывал, — промямлил он себе под нос, лбом упираясь в зеркало. — М? — Арсений был не в состоянии так лихо осмыслить сказанное. — Я сам нашел тот фанфик, или как эта хуйня называется, — ответил Шаст, отрываясь от стекла. Он посмотрел на Арсения с усталой ухмылкой. Осознание дошло далеко не сразу. Получается, случайности не случайны. — Ах ты провокатор ебаный. — У тебя научился.