Луна все еще прекрасна

Съемки становились все невыносимее. Каждый ебаный день приходилось притворяться, что все здорово и он счастлив, но это было не так. Его сердце разрывалось на части от довольного Шастуна, который будто забыл все, что было между ними. Который мило хихикал по телефону с Ирой, если она не приезжала лично, который смеялся от души с остальными ребятами из съемочной группы, пока Арсений собирал себя по кусочкам каждое утро. Еще хуже было во время самих импровизаций. Конечно, периодически их ставили в пару отыгрывать тот или иной блок. И если Антон делал все с неподдельной легкостью, то Арсений вымучивал каждый мотор. Осознание, что он действительно все потерял окончательно, медленно обволакивало его. Надежда угасала. Что бы он не делал, это не помогало текущему положению дел. Терялись и желание, и мотивация. В итоге, профессионализм дал сбой, и настроение стало отражаться на поведении как вне шоу, так и на съемках. Ему все сложнее было придумывать шутки, быть приветливым и радостным, взаимодействовать не только с Шастуном, но и с остальными импровизаторами. Стас стал подходить после каждой игры, высказывая сначала беспокойство, а затем неприкрытое недовольство работой Арсения, на что тот лишь отмахивался, посылая продюсера куда подальше. — Блять, Арс, соберись! На съемках скоро будут присутствовать важные люди с канала, мы не должны ударить в грязь лицом! Но Попову было это неинтересно. Апофеоз случился на финальном дне съемок. Все не задалось с первого мотора, где в первом ряду Арсений случайно заметил Иру. Брюнет не скрывал свою злость, выплескивая ее в играх на коллег. Срыв случился на последнем моторе во время одной из игр, где ему досталась роль брошенного парня. Из миллиарда миллиардов возможных ролей именно ипостась брошенки. Он посчитал это провокацией и, закатив истерику сначала как персонаж, а затем будучи самим собой, удалился со сцены. В надежде успокоиться, он вышел на холодную улицу, минуя технический персонал. Но все было тщетно. Он буквально горел внутри, не зная, куда деться от овладевших его эмоций. Самое отвратительное, что это произошло не где-то в кулуарах офиса, а на глазах доброй сотни зрителей, которые никогда не должны были увидеть подобное. Он же актер, в конце концов, и должен держаться при любых обстоятельствах, но что-то пошло не так. Будто не было уже никаких сил скрывать внутренний хаос, что лишь усугублялся умелыми действиями людей вокруг. — Арс! — окликнул родной голос. Антон нагнал его, больно хватая за руку. Вряд ли он был доволен своим бывшим парнем прямо сейчас. — Ты что творишь, баклан? — крикнул он, тряся Арсения за руку. — Отъебись от меня! — ответил Попов, пытаясь освободиться. — Что ты делаешь? Не подставляй остальных! — продолжал Антон, крепко удерживая Арсения. — Я не хочу участвовать в этом цирке! — Ты, как и всегда, думаешь только о себе, — отпуская руку, прошипел Шастун. — А о ком, блять, мне думать? У меня больше никого нет! — Именно из-за таких ебаных действий и нет! Они испепеляли друг друга взглядами, не говоря больше ни слова. Каждый понимал, что перепалка норовит перерасти в скандал, который у стен Главкино точно не уместен. Хотя где бы он был уместен? Они вообще могут что-то обсудить без истерик и ора, сотканного из взаимных претензий? Впрочем, актуальность этих вопросов спорна. На фоне замелькала фигура. Стас приближался к ним, что-то гневно бормоча про себя. — Вот ты где! — крикнул он, минуя Антона, подходя вплотную к Арсению, который смотрел на него сверху и не ощущал никакого давления. — Знаешь что, Арсений, не буду скрывать: ты уже конкретно всех заебал. — Всех? Говори за себя, Стас. — Я долго терпел твои выходки. Но сегодняшняя… это уже ни в какие ворота. Я предупреждал тебя о людях с канала? Так вот ты показал себя сегодня им во всей красе. И теперь стоит вопрос о том, есть ли смысл тебя держать здесь дальше, — сказал Стас. Ощущения были странные. Словно его шарахнули чем-то тяжелым по башке, и он еще в сознании, но вот-вот отключится. Арсений был обречен. Если раньше это было лишь мерзкими догадками на задворках сознания, то теперь это почти факт. И с учетом своего нынешнего состояния, он готов дальше лететь в пропасть со свистом. Теперь, когда все внутри уже оборвалось, почему-то держать себя в руках стало невероятно легко. — Да ради Бога, — ответил он, не отводя взгляда от начальника. — Что? Что вы, блять, несете оба?! — вмешался шокированный Антон. — Я долго закрывал глаза на твой характер, на твои поступки, высказывания, но, возможно, — продолжал Стас, не обращая внимания на Шастуна, — действительно настала пора идти своими путями. — Нет! — испуганным тоном вскрикнул Антон. — Если уйдет Арс, уйду и я, — заключил он, пытаясь перетянуть внимание на себя. Так по-детски. — Вот, этого я и боялся больше всего, — указывая рукой в сторону Шаста, сказал Стас. — Что ты испортишь его. — Как я мог его «испортить»? — с напускным спокойствием отвечал Попов. — Не прикидывайся дураком, Арсений. Ты подбирался к нему годами. — И даже если это так, то что? Не тебе решать за него. — Ты портишь ему карьеру своими действиями! — А ты не портишь, пихая его в любую хуйню? — пытался парировать Арс, но Стаса уже несло. — И ладно бы ты это делал втихую, нет, блять, все всегда напоказ, на публику, чтобы хоть как-то запомниться! Ты кроме Артона фанатам ничем и не интересен. — О, давай, Стас, выскажи все, что думаешь. — И мне есть, что сказать, Арсений. За эти годы ты столько дерьма наворотил, что дня не хватит все перечислять. Арсений оставил эту реплику без ответа. Он не понимал, задела ли она его, но осознавал, что это задело Антона, который начал пыхтеть от нарастающей злости. — Все эти твои «Качнуло», все твои действия во время игр, концертов. Сплошные провокации и только. Больше совсем зацепить нечем, да, Арс? — не унимался Шеминов, непрерывно бросая колкости, накопившиеся за многие годы. — В кино не берут, так ты тут исполняешь? — Стас, а я похож на монтажера? — парировал Арсений, удивляясь глупости претензии. — Я вообще хоть раз монтировал видео или выпуски шоу? Кажется, нет. Тогда какого хуя ты мне предъявляешь? Ты сам хайпил на этом не хуже нас, осознавая, какой интерес это привлекает. Поэтому прежде, чем пиздеть на меня, подтяни аргументацию, долбоеб. — Да ты просто, — медленно, выговаривая каждый слог, говорил Стас, — престарелый пидарас… — Стас, заткнись! — вмешался Шаст. — … который цепляется за любую возможность хотя бы чуть-чуть засветить свою рожу. И тянешь на дно Антона! А вот тут может быть он и прав. Арсений молча переваривал сказанное, переводя взгляд на Антона и обратно на Шеминова. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. — Он не тянет меня на дно, Стас, очнись, что ты говоришь! — кричал Шастун, но опять никто не обратил внимания. — Это ты из зависти, да? Понял, что Антон самый перспективный, и своими хитровыебанными способами решил все ему испоганить? — продолжал продюсер, буквально плюясь ядом. — Тебя даже наличие бабы у него не отвадило! — Это тебя никак не касается, — спокойно ответил Попов, хотя внутри все начало рушиться. Каждая фраза словно давала под дых ногами, добивая остатки самоуважения, надежды и других элементов его персоны. Арсений даже не представлял, что о нем на самом деле думает креативный продюсер, но теперь стало очевидно — конфликт можно разрешить только одним способом. — Еще как касается. Это касается всех! Но больше всего — Антона. Отъебись ты уже от него! Сделай нам одолжение. — Что ж, — начал Арс, стараясь не смотреть в сторону Антона, что застыл на месте в ужасе от услышанного, — тогда не смею вам всем больше мешать. Смысл сказанного дошел до него самого не сразу. Он действительно произнес это. Это конец. — Арс, нет, что… — Антон пытался что-то сказать, но его перебил Стас. — Только давай без обид, ок? Ты сам виноват. У тебя было много шансов, но ты их не использовал. Иронично. — Скажите мне только одно, — Стас обратился к обоим парням, — вы вместе или нет? — Что за вопросы? — Шастун, будучи в полной растерянности, бросил взгляд на Арсения. — Да или нет? — настаивал на ответе Стас, бегая глазами между парнями. — Какое отношение это имеет к увольнению Арсения?! — кричал Антон, не понимая, что происходит. — А вы думали, что никто не догадывается? Я тебе подогнал Иру, а ты все равно якшаешься с этим недоделанным актером, — возмущался Стас, размахивая руками. — Не говори так про Арсения! — Антон бесился, но, наверно, боялся сказать что-то более грубое в столь нестабильной ситуации. — Между нами ничего нет, Стас, успокойся, — ответил Арсений, глядя на Антона. И, к сожалению, это была правда. — Что, не получилось совратить пацана в свою голубятню? — Стас, давай без вот этих ебучих твоих высказываний обойдемся, — ответил Арсений, начав двигаться к входу в Главкино. Необходимо было срочно придумать план, как смыться отсюда. — Команде я сам сообщу, можешь не утруждаться и валить сразу на все четыре стороны, — бросил вдогонку Шеминов. — Да пошел ты на хуй, Стас, — обернувшись, крикнул Арсений. Рядом послышался топот. Антон догнал его и теперь шел рядом. — Арс, подожди, Арс, послушай… — начал он, давясь собственными словами. — Нет, это ты послушай, — Арсений остановился, чтобы его слова казались от этого более весомыми. — Не делай глупостей. — Но… — Шаст опешил, не зная, что сказать. — Все к этому шло. Вам будет лучше без меня. Все, как ты и хотел. — Нет, тогда и я уйду. Это же бред! — казалось, к глазам Антона подступали слезы, но Арсений списал это на пронизывающий ветер — после всего, что между ними произошло, Антон не мог быть расстроенным. — Антон. Ты молод и должен продолжать работать. Я ведь и вправду чуть все не разрушил, к чему ты так долго шел, — Арсений опустил взгляд. Он хотел казаться сильным и мудрым наставником, как раньше, чтобы Шаст не впадал в то отчаяние, что отражалось на его безупречном лице. — Я не смогу после такого, Арс, я… — Антон потянул руки к Арсению, который плавно изогнулся, избегая прикосновений, и двинулся прочь. — Ты привлекаешь внимание, Антон. Успокойся, — кинул Арс, не глядя на застывшего Антона. Он хотел бы прикоснуться к нему напоследок, но боялся застрять здесь. Теперь это было бы слишком унизительно. Арсений добежал до гримерки, игнорируя вопросы ребят из команды, и, быстро переодевшись в свое, направился к выходу, заказывая такси. Необходимо было сбежать, дабы не расхлебывать последствия. Он не был готов с достоинством пройти через это. Прыгнув в машину, он заблокировал номера Стаса и Антона. Первого, потому что ненавидел. Второго, потому что не хотел бы всех этих возможных жалостливых разговоров. Все мосты были сожжены. Теперь все было окончательно потеряно. Надежда на счастливый конец растворялась в предательски скатывающихся слезах.