Глава 14
9 января 2022 г. в 10:09
Когда он проснулся, то понял несколько вещей.
Первое, по тому, как ее рука нежно провела по его волосам, выбившимся из-под резинки, он понял, что она уже проснулась, что было странно, так как он всегда просыпался первым.
Второе, что он заметил, судя по цвету дневного света, льющегося в окно, он проснулся позже чем обычно. И уже наступило настоящее утро, а не его обычное время пробуждения.
И последнее, что с некоторым потрясением он осознал, что все еще лежит на ее мягкой груди, и еще более шокировало то, что, судя по ее расслабленной позе, она не возражала.
Огромная часть его кричала, чтобы он отпрыгнул от нее, поднял щиты и притворился, что ничего из прошлой ночи никогда не происходило. Однако другая его часть, которая была заперта в течение стольких лет, купалась в тепле и комфорте, которые Гермиона ему предлагала. И умоляла Северуса оставаться в теплых объятиях до тех пор, пока его не оттолкнут. Потому как это вряд ли повторится снова.
С этой мыслью он слегка поменял позу, чтобы она не смогла почувствовать утренние реакции его тела, которые стали для него чем-то вроде привычки, и обнял ее немного крепче, прижимая ближе к себе. Рука, гладившая его по волосам, на секунду замерла, затем продолжила, как будто ничего не изменилось.
— Доброе утро, Северус, — тихо произнесла Гермиона.
— Доброе утро, — он ответил тихим, чуть хриплым голосом.
Он приготовился рассказать ей. Решил, что расскажет все, но в душе боялся, что она спросит его прежде, чем он будет полностью готов к этому. Если она будет давить, требуя ответов, это полностью выведет его из равновесия.
Было бы вполне в ее праве спросить о причине его поведения, особенно после его действий прошлой ночью. Но, благослови господь ее душу, Гермиона не спрашивала ни о чем, просто продолжала гладить его по волосам и тихо говорила с ним, как будто он не развалился на куски в ее объятиях прошлой ночью.
— Я уже проверила Розу с помощью чар наблюдения, она крепко спит. Я испытываю такое облегчение… Надеюсь, это знак того, что все будет хорошо, так как до сих пор она всегда спала чутко. Спасибо, Северус.
Он кивнул, показывая, что услышал ее и понял, но больше ничего не сказал, и она, казалось, не спешила двигаться. Когда она снова начала тихонько напевать, он вздрогнул, и несколько слезинок скатились с его глаз, чтобы намочить ее рубашку.
— Я полагаю, что ты… поняла, почему я… прошлой ночью, — наконец заговорил он, все еще не глядя на нее.
Ее руки снова на секунду замерли, прежде чем продолжить расчесывать его волосы.
— У меня есть идея, — тихо сказала она, не прекращая нежно гладить его волосы.
Он кивнул и ничего не сказал, несмотря на все свои планы, он просто не мог найти слов.
— Ты хочешь поговорить об этом? — Ее слова были произнесены мягко, и в них не было давления или настойчивости.
Он инстинктивно знал, что если он скажет «нет», она примет его решение и никогда не будет настаивать на большем. Это был простой вопрос.
— Я никогда не говорил об этом… ни с кем… но я хочу… с тобой, я просто не знаю, как.
Она кивнула на это, Северус почувствовал движение, ее другая рука поднялась, чтобы слегка обнять его за плечи.
— Ты хочешь мне рассказать? Или ты предпочел бы, чтобы я задавала тебе вопросы, а ты мог бы ответить на те, на которые захочешь?
Это было гораздо проще, было так ему знакомо… Если бы она задавала вопросы, это было бы гораздо лучше, чем если бы он сам вызывался говорить. Он мог бы это сделать. Он хотел это сделать.
— Спроси, — его слова были тихими, но твердыми.
— Если ты передумаешь, у тебя есть мое разрешение на Обливиэйт. Вдруг ты решишь, что больше не хочешь, чтобы я знала. Это полностью твой выбор, Северус, я ни на что не буду тебя подталкивать.
Он снова кивнул, чувствуя облегчение, он мог доверять ей… Он знал, что может. Он повторил еще раз.
— Спроси.
— Когда ты говорил со мной о Рональде, ты сказал: «Такие люди, как он, хорошо умеют скрывать, кто они». Кем… кем были твои «они», Северус?
Он напрягся, ожидая вопроса, но еще не был готов к тому, как на него ответить, как сформулировать слова. Он на мгновение замолчал, размышляя. Он решил просто послать все к черту, он может потом наложить на нее Обливиэйт, если она не справится с этим.
Благослови господь ее сердце, потому что, к счастью, Гермиона, казалось, все поняла и заговорила снова.
— Это был твой отец?
Довольный отсрочкой от произнесения этих слов вслух, он кивнул ей.
— Он причинил тебе боль, как Рональд причинил боль Розе?
Он снова кивнул.
Она сделала глубокий вдох, и он закрыл глаза. Он думал, что она испытает отвращение и оттолкнет его, но вместо этого она крепче прижала его к себе. Ее руки прижимали его голову к груди, как будто она могла защитить его от прошлого.
— Неужели он… Было ли это хуже, чем то, через что прошла Роза?
Он мог сказать, что она пыталась найти дипломатичный и не вызывающий возражений способ сформулировать вопрос, и он был благодарен за это. Хотя он знал, что не сможет ответить простым кивком.
— Роза идеальна, прекрасна и невинна… Ничто из того, что случилось со мной, не может быть хуже, чем причиненная ей боль, она не заслуживала… этого.
Гермиона тут же оборвала его, зайдя так далеко, что схватила его за подбородок и заставила посмотреть на ее сердитое лицо.
— Не смей, Северус Снейп!!!
Должно быть, она увидела его широко раскрытые испуганные глаза, потому что ее взгляд смягчился и наполнился слезами, она нежно обхватила его лицо за подбородок.
— Не принижай свою собственную травму. Ты имеешь право злиться, горевать, бояться, обижаться, расстраиваться или испытывать любые другие эмоции. Ты не заслуживал оскорбления, которое получил, не думай о себе из-за этого хуже, я знаю, что не думаю о тебе хуже.
Его глаза наполнились слезами, и он снова уткнулся лицом ей в грудь, чтобы она этого не видела.
— Хорошо…
Ее дыхание было прерывистым, когда она пыталась контролировать свои эмоции.
— Ты хочешь продолжать?
Он кивнул, и она снова обняла его.
— Это зашло дальше того, что сделал Рональд?
— Да, — его голос дрожал, когда он ответил.
— Как далеко?
Ее голос был таким же теплым и мягким, как руки, которыми она обнимала его, и он чувствовал себя защищенным.
— Насколько это возможно, я полагаю, — прошептал он.
— Он изнасиловал тебя?
Она говорила мягко и осторожно, как будто не была уверена, что имеет право спрашивать его. Его руки сжались вокруг нее в знак того, что он доверяет ей и она может свободно говорить с ним.
— Д-да, — слово вырвалось заикающимся и не таким сильным, как ему хотелось.
Но это был первый раз, когда он признался в этом, даже самому себе. Он почувствовал, как что-то сломалось в нем при произнесении этого слова, какая-то тяжесть свалилась с его плеч, даже грудь сдавило, а глаза защипало от слез, и он обнаружил, что отвечает на ее вопросы более свободно, почти как в трансе.
— Больше одного раза?
— Д-да.
— Сколько тебе было лет в первый раз?
— Я н-не помню.
— Ты был в возрасте Розы?
— Младше, может быть.
— Как долго это продолжалось?
— Годы.
— Когда это прекратилось?
— Когда я достиг совершеннолетия.
«Когда я стал Пожирателем смерти, когда я смог практиковать магию вне школы», — был его невысказанный ответ. Она все поняла и не стала настаивать.
— Тебе когда-нибудь помогали? Исцеление или терапия?
— Нет… не напрямую.
Она ждала, что он дополнит ответ.
— Когда я был в Мунго после войны… врач проводила диагностику, она обнаружила старые зажившие раны, ну… из…
Гермиона кивнула, показывая, что поняла.
— Она предположила, что это из-за того, что я пожиратель смерти… Я не поправил ее. Она исцелила меня, насколько только могла, а потом я наложил на нее Обливиэйт. Тогда же я узнал, что не могу иметь детей из-за… последствий того, что он… заразил меня.
Девушка грустно посмотрела на него и погладила по лицу.
— Но сейчас ты в порядке? Физически?
— Я больше не заразен, если ты это имеешь в виду, — сказал он, покраснев от смущения.
— Я не это имела в виду, тебе нужно еще какое-нибудь лечение? Нам нужно, чтобы ты обратился к врачу или целителю?
— Нет… Даже у магии есть свои пределы, и прошло слишком много времени с тех пор, как… это… случилось, я настолько вылечен, насколько возможно.
— А твоя мать? Это она была на фотографии?
— Она, — подтвердил он.
— Она знала об этом?
— Да. Ей было все равно. Оглядываясь назад, сейчас я думаю, что она была готова игнорировать это, потому что, пока он причинял боль мне, он не трогал ее. Она никогда не хотела детей, это он хотел сына, хотя и был в ярости, когда я оказался «уродом», как моя мать. Он думал, что сможет выбить магию из меня.
Ее руки неосознанно скользнули по спине Северуса, когда он рассказал это. Он слишком хорошо осознавал шрамы, которые остались у него, и слезы снова наполнили его глаза.
— Мне жаль, Северус, что тебе пришлось вынести это… Мне жаль, что они отняли у тебя детство. — Она наклонилась вперед и нежно поцеловала его в лоб, когда слезы закапали с его лица.
Именно в этот момент они быстро повернулись к двери, когда услышали всхлип и увидели широко раскрытые глаза Розы, уставившейся на двух взрослых, сплетенных в кровати. Взгляд ребенка был сосредоточен на Северусе.