***
Роза рисовала, лежа на ковре, когда Северус и Гермиона тихо заговорили, наложив на девочку заклятие тишины, чтобы скрыть свои слова. — Кингсли в ярости, — сказал Северус с усмешкой. — Весь смысл был в том, чтобы держать все в тайне, чтобы авроры могли раскинуть сеть и попытаться схватить кретина, когда он станет слишком самодовольным. Кингсли пока держит все под контролем, но если эти слушания продолжатся, это точно появится в Пророке, — Северус сделал глоток чая, прежде чем уйти с чашкой обратно на кухню с сердитой гримасой, потому что чай остыл. — Он обученный аврор, он знает, как залечь на дно, но при этом он самоуверенный дурак. Пройдет достаточно времени, и он начнет думать, что ему это сойдет с рук. Он станет слишком самодовольным, а потом его поймают, — его ноздри раздулись, когда он сердито выдохнул. — Как только Уизли узнает об этом судебном заседании, он исчезнет навсегда. — Северус… что, если Молли не знает? — тихо спросила Гермиона, и он искоса взглянул на нее. — Что ты имеешь в виду? Она повернулась и спокойно посмотрела на него. — Я, конечно, не говорила ни с кем из них, кроме как дала им знать, что мы в безопасности. Да и Кингсли позаботился о том, чтобы все оставалось в тайне… Они знают, что мы подрались и что Рон напал на авроров… но… что, если Молли не знает, что сделал Рональд? Я не думаю, что это произошло бы, если бы она знала. — Потому, конечно, из того, что ты мне рассказала, следует, что она всегда так рационально относилась к уходу за Розой раньше, — был его насмешливый ответ. Гермиона поморщилась, соглашаясь с этим. До этого не было большого успеха в том, чтобы убедить Молли, что шумная атмосфера Норы - не лучшее место для посещения Розой. Матриарх Уизли всегда настаивала на частых визитах в гости, несмотря на протесты Гермионы и объяснения, что это расстраивало Роуз. — Справедливое замечание, но Артур… Я не думаю, что он позволил бы ей сделать это, если бы знал. Роза боится его, и это всегда причиняло ему боль. Я знаю, он всегда делал все, что я просила. Всегда был так внимателен к нуждам внучки, что он не стал бы настаивать на суде. Если бы знал правду. Северус провел пальцем по губам, обдумывая ее слова, когда его осенила мысль. — А другие Уизли? — спросил он. — Что с ними? — она ответила озадаченным взглядом. — Стали бы они уважать твои желания, если бы знали правду? На мгновение Гермиона задумалась над его словами. — Ну, Джинни наверняка встала бы на сторону своей матери, если бы была здесь, но очень сомнительно, что она вернулась бы из Америки ради этого. Они с Гарри там устроились хорошо, особенно теперь, когда он стал главным аврором в Макузе. Плюс у нее один маленький мальчик и еще один на подходе. — А парни? — Джордж, без сомнения, поверил бы мне, он мне как брат. Перси я бы не доверяла. В Чарли я не могу быть уверена, так как видела его всего несколько раз. Да и он все еще в Румынии, хотя я сомневаюсь, что он выступит против своей матери ради меня… Я также не думаю, что он выступит против меня. Он, скорее всего, сыграет в Швейцарию, и Билл… — Билл? — Билл дважды отец. Северус осторожно кивнул, не было никаких сомнений, что мужчина знал бы, что лучше для ребенка. — Еще один бастион рыжеволосых мальчиков Уизли, которые будут украшать Хогвартс через несколько лет… Без сомнения, Гриффиндор будет захвачен, — сказал он с гримасой. Она слегка фыркнула от смеха. — Вряд ли. Виктуар, вероятно, первая светловолосая Уизли, которая когда-либо существовала. Хотя, скорее всего, это гены вейлы со стороны Флер. Я бы сказала, что ее определят в Рэйвенкло. — У Уильяма есть дочь? — спросил Северус. — Две, Виктуар на пару лет старше Розы, а Доминик скоро будет два… Мысли Северуса были прерваны, и у него перехватило дыхание. Энергичная трехлетняя девочка перелезла через его колени, чтобы добраться до своей матери и показать ей рисунки, которые нарисовала. Ее колено было опасно близко к довольно деликатным частям его анатомии. Гермиона лишь весело улыбнулась им обоим.***
Позже той ночью Гермиона все еще была тихой и замкнутой. Северус отправился в свою лабораторию, чтобы сделать несколько личных звонков. Гермиона же большую часть дня просидела на диване, с любовью наблюдая за Розой, при этом пытаясь хотя бы почитать. После ужина ее усадили на диван, пока Роза играла, а Северус занял свое обычное место в кресле. После первой ночи у них вошло в привычку, что, когда наступало «Время рассказа», Роза всегда поднимала Северуса со стула, и они втроем садились на диван. И Гермиона читала историю. Затем они целовали друг друга в щеку, делали знак спокойной ночи, и Гермиона уводила Розу в постель. Гермиона не была уверена, что готова прочитать веселую детскую сказку о счастливой семье, будь то утята или кто-то еще. Честно говоря, она была настолько эмоционально истощена, что могла просто лечь в постель и проспать неделю. Что-то из этого, должно быть, отразилось на ее лице. Роза наблюдала за своей матерью, видела, что та устала и расстроена. Тогда она пошла, забрала свою книгу с рассказами, но вместо того, чтобы сесть рядом с матерью на диван, как это было у них принято, она обняла ее и поцеловала, желая той спокойной ночи. А затем, к удивлению всех, села на колени Северуса. Не было никого более удивленного, чем сам Северус. Когда его широко раскрытые глаза быстро встретились с ее. Хотя до этого Роза уже позволила Северусу взять ее на руки в супермаркете и сидела каждый вечер между ними на диване. Но это был первый раз, когда Роза сама подошла к нему и села на его на колени. Что-то, чего она никогда бы не делала с Рональдом, да и с любым другим мужчиной, если уж на то пошло. Рональд часто держал Розу на коленях, но ей это всегда не нравилось. Когда она была младше, она извивалась, чтобы слезть, но когда она стала старше, она просто стоически терпела. Гермиона наблюдала, как Роза передала книгу Северусу, тот взял ее почти благоговейно. Удивленно глядя на трехлетнюю девочку, сидящую у него на коленях. Гермиона хотела понаблюдать за ними, хотела увидеть это взаимодействие между ее дочерью и мужчиной, который быстро становился ей больше, чем просто другом. В этом было что-то особенное, что-то священное, и Гермионе не хотелось вмешиваться. Это было их время. Она поцеловала дочь на ночь. А затем поцеловала Северуса в щеку, но задержала губы дольше, чем позволял статус их отношений… и оставила их наедине с их историей. Со своей стороны, Северус изо всех сил старался держать себя в руках, и он чувствовал, как горят его глаза, когда слезы угрожали пролиться. Толчок девочки, сидевшей у него на коленях, снова привлек его внимание. — Прошу прощения, мисс Роза, — он прочистил горло и начал читать, ничего не делая, чтобы остановить несколько слез, которые скатились с его глаз. Он никому не позволил бы отнять у него ни Гермиону, ни Розу…