***
Их дочь с шокирующе рыжими волосами, так непохожими на волосы Джинни, родилась в новом коттедже. Северус, впервые взявший малышку, все еще покрытую родовым беспорядком, на руки, был потрясен, но не по тем причинам, которых опасалась Гермиона. Она поняла выражение его глаз, даже если он и не озвучил свои мысли. Их вторая дочь, больше, чем Роза, была похожа на Уизли, но ещё больше, с её яркими глазами и тёмно-рыжими волосами… она походила на… Эванс. — Ее можно назвать в ее честь, если хочешь… — предложила все еще потная и измученная родами Гермиона. Северус посмотрел на нее таким открытым, полным недоверия и детского удивления взглядом, что она не могла не полюбить его еще больше. — Это кажется неправильным… — пробормотал он, прижимая к своей обнаженной груди младенца. Они заранее обсудили идею первого контакта «кожа к коже», и поэтому Гермиона тоже была топлес. Ее очень радовало то, что Северус не только не высмеял ее за эту идею, но и намекнул, что тоже хотел бы принять в этом участие, поэтому сейчас он сидел рядом с ней, одетый в одни брюки, и прижимал к себе новорожденную девочку. — Северус, мы назовем ее так не из-за твоей влюбленности или совершенных ошибок. Мы назовем ее в честь твоей потерянной подруги, и я не вижу в этом ничего плохого. Он замолчал, и на некоторое время единственным наполняющим комнату звуком было легкое дыхание ребенка. — На этой ноте… Северус начал так нерешительно, что Гермиона сразу поняла: муж боится получить ее отказ или быть выгнанным за свои мысли, но, собравшись с духом, он поделился с ней еще одной скрытой и тайной частью себя. Она обнаружила, что не может ему отказать, не тогда, когда он прижимает ее новорожденную дочь к своей обнаженной груди, со вселенской нежностью целует ее макушку и шепчет малышке клятвы преданности и любви. Так родилась Чарити Лили Снейп.***
Северус был любящим отцом для всех троих детей, и Гермиона иногда, замирая, просто смотрела на некогда стойкого мужчину, теперь стоящего на коленях на полу с двумя малышами постарше, сидящими на его спине, и хихикающим ребенком помладше. Дело было не в том, что это было нехарактерно для него нынешнего или для Северуса, которого она помнила со времен учебы в Хогвартсе, дело было в том, что в эти моменты Северус был так чертовски счастлив, что ей хотелось плакать.***
В последующие годы они восстановили отношения с Молли. Она так и не смогла стать им настолько близкой, как Артур и другие Уизли, но они достигли того уровня доверия, на котором могли посещать одни и те же семейные праздники. Именно на одном из таких праздников Снейпы познакомили Девона и Уильяма с Молли и, соответственно, с детским домом Уизли-Малфоев. Уильям быстро заинтересовался и вскоре после этого установил тесную связь с девочками-близнецами, которые были на два года старше Розы и Скорпиуса. Он забрал девочек к себе в шестилетнем возрасте, а когда тем исполнилось восемь, удочерил их. Друзья жили одной ногой в магическом мире, а второй вне его и проделывали фантастическую работу по всестороннему воспитанию и развитию своих подопечных детей так же, как это делали Гермиона и Северус. Вскоре после знакомства с миссис Уизли фонд Уизли-Малфой пополнился двумя новыми членами и расширил область своей работы, включив в нее как детей-сквибов, так и магглорожденных, испытывающих трудности жизни в маггловском мире. В последующие годы фонд, Гермиона, Северус, Девон и Уильям тесно сотрудничали с Хогвартсом и другими волшебными школами, у каждой из которых была своя версия «Книги имён». Госпоже Снейп, которая после свадьбы начала углубленно изучать древнюю магию, в конце концов удалось вплести новую, основанную на ней матрицу заклинаний в «Книгу имен». Она оповещала школу, Министерство и фонд о том, что магическому ребенку угрожает опасность. Больше не было детей, которыми пренебрегали, как Гарри, не было брошенных, как Том Риддл, детей, не было детей, подвергшихся насилию, как Северус и Роза. Для магического мира настала новая эра, а работы Гермионы стали настолько востребованными, что в последующие годы ее матрицы заклинаний были приняты в использование в каждой волшебной школе мира. Девон и Уильям же, при финансировании Северуса и Малфоев, работали со сквибами, полукровками и волшебными семьями, в конце концов все-таки добившись того, что больше ни один волшебный ребенок не рос растерянным и одиноким в детском доме или под опекой. Они создали сеть приемных семей, одной ногой стоящих в волшебном мире, а другой — в маггловском.***
На протяжении многих лет Северус продолжал экспериментировать: он варил зелья, выращивал вокруг коттеджа множество ингредиентов и снабжал Мунго и больницы по всему миру уникальными, сложными и специализированными отварами. Гермиона получила сразу два Мастерства, по Арифмантике и Чарам. Она переписала учебный план Хогвартса таким образом, что дети стали легче понимать учебный материал. Основываясь на своем опыте с Розой, Гермиона также разработала новую программу помощи волшебным детям, испытывающим трудности. Многие думали, что волшебные дети не страдают свойственными маггловским детям проблемами, такими как аутизм, дислексия, СДВГ и многими другими, но они ошибались. Волшебный мир не знал о подобных заболеваниях, поэтому он либо сторонился, либо высмеивал, как умственно отсталых, либо прятал таких детей. Новая программа помогала детям, испытывающим трудности: обучала их языку жестов и связывала волшебные семьи с маггловскими медицинскими службами, несвойственными магическому миру, со стоматологами, окулистами и многими другими. Магия не могла исправить все, это было правдой… но это потому, что большую часть времени маги не знали, что именно исправляют. Как только маггловские знания и наука начали впитываться и приниматься магическим миром, стало гораздо меньше безумцев, подобных Грозному Глазу, и гораздо больше ведьм и волшебников с умными и функциональными протезами. Скорпиус был одержим растениями и цветами. Было ясно, что однажды он станет увлеченным гербологом. Он боготворил своего дядю Невилла и бабушку Спраут, и, по мнению Гермионы, проводил больше времени, ковыряясь в земле, чем занимаясь уборкой. Больше всего он гордился тем, что в одном из своих зелий Северус использовал выращенное им из семечка растение, и даже сон не смог стереть улыбку с его лица. Роза же взяла пример с Северуса и собиралась в один прекрасный день стать Мастером зельеваром. С учетом того, что все свое детство она провела, наблюдая за тем, как варит отец, в этом не было ничего удивительного. Ее самый гордый момент наступил в тот день, когда Северус отправил сваренное ею зелье в Мунго вместе со своими собственными. Чарити, однако, была полной противоположностью как своим родителям, так и другим детям. Она ничуть не заботилась об академических кругах и всех их нюансах, предпочитая проводить все свое свободное время с тех пор, как научилась ползать, в общении с любыми животными, которых могла найти, независимо от того, волшебные они были или маггловскими. Поначалу она часто приносила домой птиц со сломанными крыльями и лис с ранеными лапами, но позже живущие в окружающем лесу животные, прознав про маленькую добросердечную ведьму, стали сами искать ее. Однажды, Северус, когда принесенный Чарити и отказывающийся ее покидать ниффлер в очередной раз попытался украсть его гоблинскую серебряную ложку для размешивания зелий, назвал дочь Белоснежкой. — Клянусь Мерлином, Белоснежка, если ты не возьмешь своих зверей под контроль, я пущу их на ингредиенты для зелий! Он, конечно, шутил, и все посмеялись, но прозвище прижилось. К большому удовольствию чрезмерно заботливого Северуса, она также не проявляла интереса ни к волшебникам (слава Мерлину), ни к ведьмам. Гермиона однажды пошутила, что их дочь слишком близко к сердцу принимает маггловское видение волшебников и что цель ее жизни — стать старой каргой с полным домом книзлов, на что Чарити ответила, что такое будущее ее вполне устраивает. Поэтому неудивительно, что, когда ей исполнилось шестнадцать, она призналась родителям в асексуальности и заявила, что, если они хотят внуков, то им лучше приставать к Скорпиусу и Розе, поскольку она не собирается когда-либо выходить замуж и рожать детей. Гермионе потребовалось некоторое время, чтобы все обдумать, но, как только она осознала, что Чарити счастлива такой, какая она есть, что она не скучает и не тоскует по чему-либо или кому-либо, она полюбила и приняла и дочь, и ее образ жизни. Северус же, поняв, что имела в виду его малышка, поддержал ее сразу, полностью и безоговорочно. Его реакция практически граничила с восторгом, ведь его дочь выполнила мечту любого чрезмерно заботливого отца. Они любили всех своих детей одинаково, но Чарити определенно была вечным ребенком, по крайней мере для Северуса. Она объявила себя эйсом***, а это означало, что никакие «тупоголовые и недостойные волшебники никогда не наложат грязных лап на его девочку», и Северус, не скрывая этого, был на седьмом небе от счастья. Что касается Розы и Скорпиуса, они с детства очень четко понимали свои роли. Любому видевшему их человеку было ясно, что дети очень любят друг друга, но кольцо из живых цветов, украшавшее палец Розы, излучало такую сильную ауру земли и древнюю магию, что всем окружающим становилось ясно: эти двое — родственные души. Несмотря на одинаковое к ним отношение, дети четко понимали, «кто есть кто». Роза и Чарити называли Гермиону и Северуса мамой и папой, Скорпиус же всегда называл их Гермионой и Крестным, или Миней и Севусом, когда был младше. Гермиона ясно помнила, как провожала Розу и Скорпиуса в Хогвартс в первый раз и слушала прощальное: «Я люблю вас, мама и папа». Ее ребенок вырос, и потому момент был кисло-сладким, но, взглянув на Северуса, она поняла, что он был совершенно опустошен и страдает от жизненных перемен гораздо больше, чем она. Она была не единственной, кто это заметил, потому что в принесенном совой письме, кроме новостей о том, что Роза попала на Слизерин (конечно же), а Скорпиус — на Хаффлпафф (куда же еще?), была приложена адресованная Северусу записка, в которой говорилось, что он все еще ее папа и всегда им будет. Северус плакал и прижимался к Гермионе так крепко, что она едва могла дышать, но прижималась к нему так же сильно. Роза и Чарити, будучи маленькими, делили одну комнату, но со дня переезда в коттедж у Скорпиуса всегда была своя спальня. Он всегда знал о том, что, несмотря на то, что его любят и лелеют, он «подопечный» четы Снейп, а не их сын. Пока дети росли, Гермиона с Северусом беспокоились о формальностях, боялись того, что Скорпиус не поймет, почему в доме с тремя детьми его выделяют, но не по годам развитый мальчик довольно рано все понял и принял как должное. Младший Малфой рос мальчиком спокойным и серьезным не по годам, но, как оказалось, они с Розой все это время были на шаг впереди родителей. В день своего семнадцатилетия они сбежали в Стоунхендж и в тот же день сыграли тайную свадьбу. Когда дети покинули школу, с четой Снейпов по камину связалась паникующая директриса Хогвартса. Однако, когда на следующий день слишком довольные Роза и Скорпиус появились в коттедже с одинаковыми кольцами и счастливыми улыбками, все приготовленные ими выговоры отошли на второй план, потому что уже почти такой же высокий, как Северус, Скорпиус обнял их обоих и сказал: — Я так долго ждал того дня, когда смогу сказать это. Я люблю вас, мама и папа.Конец