Crazy in love

— Совсем скоро я избавлюсь от тебя, Виктор Ван Арт, — с наслаждением и удовольствием смотрел на горящую фотографию Корф, на которой была изображена пара: кареглазый брюнет и сероглазая шатенка. — Я заставлю тебя страдать до конца дней… Также, как и ты это сделал однажды. Ты ещё вспомнишь её имя. Оно станет для тебя проклятием… Катрин… Моя любимая Катрин… Его глаза были наполнены сумашествием, ненавистью и предвкушением от предстоящей мести, которую он готовил несколько лет. *** Миллер проснулась сегодня одна. В большой кровати ей было не только холодно и одиноко, но ещё и плохо. Вчерашняя их ссора не выходила из головы ни на миг. Мысли крутились по кругу, словно заезженная пластинка, но всё возвращалось к одному. Она накричала, нагрубила, бросалась не осторожными словами, смотря в глаза возлюбленного. В разочарованные и полные отрешённости глаза. Он лишь хотел помочь. Узнав всю историю от неё, он не хотел, чтобы она осталась совсем сиротой. Ведь мужчина знает каково это — терять родителей. Быть одному и думать «как жить дальше». Но Мия приняла его помощь в штыки. Поднявшись с постели и накинув шёлковый халат, отправилась на поиски Ван Арта. Он не приходил ночевать в их спальню, тогда, где бы он мог быть? Решив заглянуть в его кабинет, который был рядом со спальней, девушка всё же увидела объект своего поиска. Брюнет сидел за компьютером. Стуча по клавиатуре, изредко поглядывал на разложенные на столе бумаги. В его взгляде была усталость и рутинность. — Доброе утро, — несмело и тихо сказала Мия, стоя в проходе. Не удостоив её взглядом, Виктор ответил холодно, безэмоционально: — Доброе. — Ты, что всю ночь сидел в кабинете и работал? — пройдя в комнату, не отрывала глаз от него, от его реакции на её движения и слова. — Именно, — его тон оставался чёрно-белого цвета — без красок и эмоций. — А, почему ночевать не пришёл? Сон — неотъемлемоя часть жизни. И, чтобы лучше работать, нужно хоть иногда спать, — слегка улыбнулась она, пытаясь разрядить обстановку. — Можешь считать, что дал тебе нормально отдохнуть. Всё-таки от тирана и садиста можно ждать чего угодно, не так ли? — наконец карие глаза оглядели её с ног до головы. — Виктор, давай поговорим… — О чём? О том, какой я ублюдок? Или о том, какая ты у нас нежная, чувствительная и ранимая? Или, быть может, о том, как ты себя вела вчера? — Виктор, прошу, не нужно… Я… Я не хотела тебя задеть. Те слова, что я тебе наговорила — просто моя неосторожная вспыльчивость и неконтролируемая импульсивность. Извини… — Миллер опустила голову, боясь столкнуться с янтарями, ведь всё, что она сейчас чувствовала — стыд. Поднявшись со своего места, Ван Арт подошёл к ней, и, взяв за подбородок двумя пальцами, приподнял голову, так, чтобы её глаза смотрели на него. Только на него. Всегда. Это было его самым тайным, сокровенным желанием. Которое он умело пытался скрывать от самого себя. Но, с каждой секундой проведённой с этой девушкой, это желание росло и давало о себе знать. — Мия, — начал он. — Никогда, что бы это не было — не отказывайся от своих слов. Ты произнесла это. Значит, пообещала. — Но, я не хотела этого! Я сделала это неосознанно. И… Я не думаю ничего подобного о тебе. — То есть, если, верить твоему объяснению, то доверять тебе нельзя? И, все твои слова пропитанны ложью? — Нет! Я люблю тебя! И не хотела обидеть. Это правда! А… То, что было вчера — истерика. Типичная женская истерика. Потому что, ты привёл в дом человека, которого я ненавижу, не посоветовавшись со мной! — Я хотел помочь! Какой бы он не был, он — твой отец. И, ты не сможешь изменить этот факт. Да, я не отрицаю того, что он ужасный человек, но он единственный, кто у тебя остался. Ты должна это осознавать, — сухо заключил Виктор. — Единственный… А, ты? Ты не считаешь себя близким? Родным? Разве не ты обещал мне, что всегда будешь рядом со мной?! — голос повышался с каждым словом. Тяжёлое молчание пронзило тишину, стоящую в кабинете. Почти невидимая слеза оставила мокрую дорожку на щеке Мии. Не надеясь уже услышать ответ, шумно выдохнула. Но, тут прозвучал глубокий, не терпящий возражения голос, а глаза выражали честность и уверенность: — Если я так сказал, значит — сдержу своё слово. — Только из-за этого?! Только из-за того, что ты просто пообещал?! — не выдержав холодности мужчины, начала кричать и биться в непониманиях. — Я не разбрасыааюсь словами. Никогда. Чего советую и тебе. — Ты так спокойно об этом говоришь… Конечно, что нас может связывать кроме обязанности?! Ты пообещал — значит обязан! Всё просто. Обидно, что я поняла это только сейчас… — с отчаяниянием проговорила Миллер. — Я понял, — всё так же спокойно говорил он. — Я люблю тебя. Но, помимо любви, есть вещи важнее. Уважение и ответственность. Впрочем, я могу понять твоё поведение исходя из того, сколько тебе лет. — Да как ты можешь быть таким… Таким грубым и неотёсанным?! Причём здесь мой возраст?! Моё мнение не зависит от того, сколько мне лет! И… Как по-настоящему любящий человек, может считать что-то выше любви?! Любовь — это то, ради чего мы все живём. Мы приходим в этот мир, чтобы познать и дарить её. Она помогает нам найти смысл жизни… Увидя его в другом человеке. — Что ж, это твоё мнение. Своё я уже высказал. Так, или иначе — мы оба частично правы. Взяв пиджак, Виктор направился к выходу, кидая через плечо: — Собирайся. Я отвезу тебя в университет. — Обойдусь и без твоей помощи. Ты же спешишь наверно. На свою работу, которая, скорее всего, важнее любви. Важнее меня, — слегка задев его, выбежала из кабинета. *** — Ван Арт, ты не правильно поступаешь, — выслушав историю друга, начал комментировать Макс. — Мия тебя так любит, что даже не убежала, когда узнала о твоих увлечениях. В итоге, когда она говорит о любви, ты говоришь о ответственности и уважении, назвав её мелкой. Тогда, какое отношение ты хочешь к себе. — Фолл, напомни пожалуйста, зачем ты пришёл? — раздражённо спросил Ван Арт. — Чтобы направить твои мысли в правильное русло. Я вообще удивлён, что она столько тебя терпит. Другая уже через два часа сбежала от твоей садисткой натуры. — О чём ты говоришь?! Я тебя не понимаю. — О том, что она права. Порой ты перебарщиваешь со своей чёрствостью. И, это не может не отталкивать. Ты сам не замечаешь, как причиняешь боль самым любимым и близким. — Она знала на что идёт, — отвернувшись к окну, безразлично проговорил брюнет. — А, ведь она подпишет контракт. Она из тех, кто любит до последнего вздоха. Кто любит и принимает тебя таким, какой ты есть. Мия уже изменила тебя. — Этого не может быть. Я такой, какой есть, и ничто в этом мире не сможет меня изменить, — зло бросил он. — Посмотри на себя! Раньше ты испытывал только потребительское отношение к девушкам. Тебя не волновали их проблемы, ваши ссоры, конфликты или что-то ещё. Всё ограничивалось «твоей комнатой». А, теперь… В тебе зародилась та любовь, которую ты не испытывал даже к Аллегре. — То, что ты сейчас говоришь — бред. — Нет. Неужели ты не замечаешь, как Мия смотрит на тебя. Какими глазами. И, как под этим взглядом ты готов сделать что угодно. Виктор издевательски ухмыльнулся, подошёл к своему другу и с уверенностью сказал: — Ни одна женщина в мире не сможет мной манипулировать. Не родилась ещё такая. Да и вряд ли появится. Я не поддаюсь дрессировке. — Вот как… Тогда, у тебя в области сердца ничего не щёлкнет, когда настанет момент, чтобы Мия ушла из твоей жизни? — У меня его нет, — сталь и холод сочитались в голосе. — Я разочарован. Почему, ты не можешь признать такие очевидные вещи?! — Если бы это была правда, то признал. Фолл тяжело вздохнул, поняв, что все его попытки провалены, и, что этого человека со сложным характером невозможно переубедить. Он не признаёт то, что видят многие. — Что ж, это был бесполезный разговор, — обречённо прошептал блондин. — В любом случае, жду вас с Мией на нашей с Самантой свадьбе через неделю. — Вы решили пожениться? — Да. Если, мне дорога женщина и я её люблю, то не отпущу никогда. В отличие от некоторых, — напоследок кинул, выходя из кабинета. *** Мия стояла перед лифтом, не решаясь войти. Стоит ли просить прощения у него? Да и собственно, за что? Разве не он должен первый извиняться? Даже, если и так, то она не может ждать. Она слишком его любит, настолько, что готова переступить через свою гордость и упрямство. Вызвав лифт, стала ожидать. Пока за спиной не послышался бархатный, любимый голос, который она узнает из тысячи: — Мия? Что ты тут делаешь? — спросил удивлённый Виктор. — Я… Я приехала поговорить. Думала, ты у себя в кабинете… — Я был на деловой встрече, — коротко объяснил он. — Ясно. Они вошли в лифт, держась на небольшом расстоянии, и, даже не смотрели друг на друга. — Вик, я не могу так больше! Почему мы должны тратить драгоценное время на ссоры и молчанки?! Да, жизнь складывается из хорошого и плохого, но… Необязательно так глупо растрачивать его. Я люблю тебя. Ты дорог мне и я не хочу с тобой препираться и спорить. Это не стоит нашего внимания. Прошу, прислушайся ко мне, — взяв его за руку, с мольбой посмотрела в глаза. — Меня учили отвечать за свои слова и поступки, чего хочу добиться от тебя. До нужного этажа осталось совсем чуть-чуть. Неожиданно для самой девушки, Мия нажимает на кнопку «стоп» и лифт останавливается. — Мы не выйдем из этого чёртового лифта пока не помиримся! Это молчание и недосказанность убивает меня! Потянув его на себя за галстук, они сливаются в страстном поцелуе. Ван Арт, уловив мотивы Миллер не сопротивляться, а скорее наоборот. Их руки блуждали по телам очерчивая изгибы, каждый миллиметр тела принимали за золото. Страсть и желание завладели их разумом. Брюнет истерзывал шею девушки: кусая, посасывая, целуя, он творил что-то не реальное. Руки скинули с женских плеч красный плащ, и пробирались под платье, поглаживая внутреннюю часть бёдер. Достигнув края кружевных трусиков, он отодвинул их. — Ааах-хаа… — сладкие, как мёд стоны, были для него особым знаком, так он знал, что идёт в правильном направлении, что делает так, как нравится ей и ему. Расстегнув ремень и ширинку, спустил боксеры, и подхватив её под ягодицы, вошёл в неё. — Ааа-а… — продолжала стонать, скрещивая ноги на пояснице брюнета. Их губы двигались в одном направлении, доставляя удовольствие друг другу. Сейчас их не волновала ни ссора, о которой они уже забыли, ни то, что они занимаются любовью прямо в лифте. В одежде, грубо и жёстко. Не заботило то, что их стоны мог кто-то услышать. Весь мир потерял свой смысл. Снова. Снова она потерялась, растворилась в этом мужчине, полностью отдаваясь ему и телом, и душой, и разумом. Его ритмичные грубые движения проводили девушку в невероятный восторг, от спектра чувств и эмоций. Им становилось жарко, душно и тесно, так что они прижимались телами всё теснее и теснее. Шепча разные неподобающие вещи. — Твои извинения — отдельный вид искусства, моя плохая девочка, — за очередным грубым толчком последовал протяжный стон. — Ааа… О, да… Эта ссора стоила того. Надо почаще тебя выводить из себя, мой господин, — прошептала ему в ухо, прикусывая мочку. Последние два слова снесли ему голову, и они оба постепенно доводили себя до феерического финала. — Ааа-аа… — простонала Мия, получив незабываемое удовольствие. И, почти одновременно прозвучал мужской стон: — Ммм… — Ван Арт и злился ей на бедро, тяжело дышав, всё ещё держал её за ягодицы. — Ты ведь простил меня? — сквозь тяжёлое дыхание, спросила она. — Только после того, как ты простишь меня, любимая, — прошептал Виктор, прислонившись мокрым лбом об её, прикрыв глаза, восстанавливал дыхание. Они так и стояли. Он обнимал её не выпуская из объятий, а она — наслаждалась незабываемым моментом, который подарил неземные эмоции…