Сепия

— П-подожди!.. — только и успел воскликнуть Риз, едва не завалившись назад. Тимоти вздрогнул, как от удара кнута. Тот проследил за его взглядом — наверняка исполненным первобытным ужасом — что остановился где-то внизу. — М-мы не можем, — краснея, залепетал, Риз. — Это… было довольно глупо с моей стороны! Давай… давай лучше… — Не бойся. Одним ловким движением Тимоти оказался на кровати, в тот же момент за окном несколько раз громыхнуло. Дождь зарядил с новой силой. — Иди сюда. От волнения становится дурно — Риз неловко забирается на чужие колени, поражаясь насколько те горячи. Контраст его бледной кожи и цвета топлёного молока партнёра сводит с ума. Боковым зрением он примечает флакон из зелёного стекла на тумбе неподалёку. «Универсальный бальзам?» — думает про себя Риз. Логика происходящего ему неподвластна, ведь сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а в голове не осталось ни одной светлой мысли. Холодное, мокрое ощущение пониже спины заставляет вздрогнуть. Расслабиться и плыть по течению невозможно — слишком велик страх оплошать. Страх довериться. Словно прочитав его мысли Тимоти притягивает за подбородок к себе: целует медленно и томно, посасывает язык, оглаживает свободной рукой шею и плечо. Так неприятный холодок перенести проще, однако боль пока не уступила удовольствию. Напротив, с каждым новым движением Риз все больше сомневается, правильно ли он поступил. «Может, это сон?» — он будто смотрит на себя со стороны, теряясь в ощущениях. Зажмуривается, прячась в изгибе шеи, чтобы прижаться к сильному телу. Тёплое дыхание ласкает волосы, кожу груди слегка царапает застарелый шрам. Внезапно плечи стискивает объятьем, совсем не так как в начале, но аккуратно. Мягко. — Прости… — обжигает шёпотом ухо. В который раз сомнения гложут душу. Всё это ошибка, а он — дурак. Его душит стыд, а от одной лишь мысли, чтобы заглянуть Тимоти в глаза, хочется застрелиться. Как Риз будет выглядеть, если вновь пойдёт на попятную? — Забыл, что ты… — Просто человек? — Да. Даже после всех чудес, — горячие губы касаются его щеки. — Чудес? — Риз нехотя отстраняется, хмурясь. — Ты один так думаешь. — Лучшего в жизни не видел, — мечтательно тянет Тимоти. — То колесо. И нарвал. «Дурак» — Риз недоверчиво поднимает взгляд, однако смотрит партнёр открыто, искренне. От догадки, что на самом деле может стоять за этими словами нечто глубоко в груди наливается приятным теплом — и поднимается выше, опьяняя. Руки сами находят крепкие плечи, а к губам так и хочется припасть. — Это иррационально, — выдыхает Риз, силясь скрыть улыбку. Уголки рта предательски дрожат. — Ты иррационален. — Ах вот как, — смеётся ему в губы партнёр, вновь уводя в поцелуй. Мягкий язык проходится по клыкам и выше, тянется к небу своим кончиком. Голова кружится, будто от хмеля, а когда Тимоти погружает пальцы достаточно глубоко, вдоль позвоночника ударяет разрядом тока. — Ч-что… — Понравилось? — улыбается Тимоти. Ощущения слишком противоречивы: ноющая боль пробивается сквозь дымку кратковременного удовольствия. Пальцы мозолистые, широкие, один за два: Риз закусывает ладонь, лишь бы не застонать. Перед мысленным взором возникает тот участок тела, коим природа Тимоти явно не обделила — и волнующий образ вызывает не только вожделение, но и страх. — …Такой напряжённый, — отдаётся рыком сквозь мысленную пелену. Поцелуями обжигает подбородок и линию челюсти, горячий язык вылизывает адамово яблоко. Его глупый, примитивный мозг перегружен — тот пытается найти спасение в шуме дождя, раствориться в нем, спрятаться — но вместо этого жар преисподней захлёстывает с новой силой, обжигая снаружи и изнутри. Меж бёдер будто провели раскалённым прутом, однако внезапная вспышка боли размыта: Риз в неверии опускает взгляд вниз, где даже в полутьме можно рассмотреть чужую широкую ладонь. — Вместе. Со мной, — шёпот заставляет покраснеть до корней волос. Гремит гром, комната озаряется белым всполохом. Словно в бреду Риз подаётся бёдрами вперёд, с неверием наблюдая, как в такт его движению мозолистые пальцы стискивают влажную головку. Ему хочется кричать — от боли или наслаждения, неясно. Даже самое крошечное движение отдаётся дрожью во всем теле, а голос подводит, выдавая, как последний предатель. — Громко, — смеётся ему в ухо Тимоти. — Нравятся мои руки? — Что… ты… Слова рассыпаются на бессвязные звуки, когда в шею впивается тупой, ноющей болью. Он чувствует, как трепещет артерия возле чужих зубов — партнёр не скупится на поцелуи-укусы, словно пытаясь свести его с ума. Стимулов слишком много, под их натиском мозг плавится, оставив его один на один с кипящим потоком чего-то первобытного и бесконечно страшного. …Совсем не так он себе это представлял. Наверное, то расплата за ложь, за то, что он вероломно использовал Тимоти. Зачем он все разрушил? Дурак, дурак! Так ему и надо! — Эй?.. Слабак и ничтожество, вот кто он на самом деле такой! Забыться бы в шуме стихии. Раствориться в дожде, позволить воде смыть позор. Обратиться пеной да исчезнуть. Тут в потоке мыслей отражается нечто новое — лёгкие, невесомые касания. Такие мягкие, что почти не ощутить кожей. Они везде — на веках, щеках, губах и шее. Истерзанная укусами плоть пульсирует, однако прикосновения слишком приятны. По нежной коже внутреннего бедра скользит теплом. Сквозь мутную завесу Риз видит смуглую руку возле своего живота. И встревоженное лицо партнёра, стоит поднять взгляд. — Если хочешь, можем… — Н-нет, — Риз вытирает глаза ладонью. — Я в порядке. — Хм-м. Знаешь. Есть одна идейка, — говорит Тимоти, будто бы спрашивая разрешения. Риз в ответ лениво кивает, но тут же жалеет о поспешном решении, когда партнёр подхватывает его под бедра и резко поднимается. — Что… происходит? — он перекрещивает ноги на чужой пояснице и что есть сил вцепляется в плечи. Тимоти будто все равно — тот задумчиво ведёт головой, как хищник высматривающий жертву. Мир ненадолго приходит в движение, чтобы совсем скоро заставить вскрикнуть от холода: позади него гладкий металл стального стеллажа, и контраст температур путает и без того растерянный мозг. — Зачем ты… — слова обрываются сиплым выдохом, стоит распалённым губам врезаться в его рот. Тимоти посасывает, покусывает, словно пытаясь выпить саму его душу. Не дождавшись возражений партнёр трётся головкой члена о пульсирующее отверстие, заставляя зажмуриться. И впервые ноющая боль будто бы исчезает, растворяется в приятном чувстве, волнами омывающем нутро. На этот раз вспышка удовольствия не такая яркая, но растянутая во времени: томной негой уносящая всякие сомнения и страхи. От шеи к ключице скользит влажный язык, а мимолётный взгляд, что ловит на себе Риз — сытый, довольный. Движения плавные, тягучие: к размеренному ритму совсем не сложно привыкнуть. Но, словно почувствовав уязвимость, Тимоти зажимает сосок меж клыками. Риз вздрагивает, когда мягкий, мокрый язык прикасается к потревоженной плоти — в тот же миг темп увеличивается, а толчки становятся резкими, размашистыми. Вдоль хребта бьёт разрядом статики, в поле зрения мелькают белые пятна, стоит партнёру найти ту самую точку. Тимоти перехватывает его бедра, сократив и без того почти несуществующее расстояние, чтобы проникнуть ещё глубже. Риз хватается за чужие плечи в попытке отстраниться, но Тимоти будто знает о его слабости — потирается о ту странную точку головкой, высекая искры из глаз. — П-подож… Тот остаётся глух к просьбам — вновь атакует исцелованный, красный рот и плавно двигает бёдрами: блестящий от смазки член выскальзывает практически полностью, чтобы затем медленно проникнуть внутрь. От увиденного сердце заходится в частом ритме, Риз ошалело смотрит по сторонам, но этим делает только хуже — на самой верхней полке стеллажа лежит перевёрнутое на бок зеркало, где отражалось то самое место, где они были соединены. — Смотри-ка, — хмыкает Тимоти, обхватывая пальцами основание члена. — Одно целое. Риз потеряно смотрит в затуманенные похотью глаза. …Но взгляд, все одно, невольно возвращается туда. Низко смеясь, Тимоти чуть замедляет темп, и нега захлёстывает тело сызнова. Риз тянется к мягким губам, стараясь запомнить каждый вдох, каждый взгляд. И говорит, вновь, сам не слыша своих слов — слишком уж сильно отдаётся в ушах сердцебиение. С животным рыком Тимоти сильней подхватывает под бедра, терпению его кажется пришёл конец — тот вколачивается в него будто от этого зависит его жизнь. И на секунду Ризу кажется, что адское пламя поглотило целиком, испепелив душу и тело — расплата за слишком сильное, греховное для простого смертного удовольствие. Но со временем мысленный туман рассеивается, Риз видит встревоженное лицо партнёра, но не слышит слов. А ещё, он кажется перепачкал белым живот. И зеркало. — …в порядке? Сознание, как и язык — неповоротливо, лениво. Больше всего Ризу хочется нырнуть под одеяло и проспать несколько лет. Спина и поясница горят, вдоль внутреннего бедра тянется неприятным холодом, а в голове пусто. — М-м. Нет. — Вот оно что, — в разноцветных глазах мелькает знакомый уже дикий огонёк. — Говорил же, что могу помочь. Помнишь? — Ч-что?.. — обрывки осознанных мыслей развеивают приятную негу. — Погоди, что ты имеешь в виду? С-стой. Тимоти, не слыша протестов, опускается ниже, устраивая его бедра на своих плечах. Вне себя от стыда Риз поднимает взгляд на зеркало, и давится стоном — ведь догадка подтвердилась. Комок пульсирующей плоти и впрямь заинтересовал партнёра: настолько, что тот решил изучить его поглубже, чередуя пальцы и язык. Мягкие волосы щекочут кожу, каждое новое движение отдаётся дрожью, вспышками боли и удовольствия. Риз закрывает пылающее лицо ладонями, но словно упиваясь его стыдом, партнёр сгибает пальцы — заставляя и без того измученное сознание окончательно сдаться. Мир погружается во тьму.

***

Очнулся Риз со стойкой уверенностью, что вчера его переехал локомотив. Тело ныло и болело. В особенности спина — без сомнений, в таком состоянии он не сможет далеко уйти, а впереди маячила встреча с культом! — О боже… — он приподнял край одеяла. Вокруг в лучах солнца плавали золотистые пылинки. По полу были разбросаны книги и заметки. Значит, ему хватило сил добраться до спальни. Но что именно вчера произошло? В ответ на его вопрос позади что-то низко рыкнуло — протянуло руку под грудью, а другую положило на бедро. — Утро, — буркнуло теплом в шею. В голове чередой ярких кадров пронёсся вчерашний вечер: разговор, признание, поцелуй, и… Со сдавленным стоном Риз опустил лицо в ладони. Что он наделал! Хватка крепких рук стала сильней, Тимоти мягко развернул к себе — сквозь пальцы Риз подметил, как тот был встревожен. — Ты… больно наверное? — Странный вопрос, — проворчал Риз. — Надеюсь, пани Нина открыла свою лавку. — Хм, — Тимоти на миг прислушался. — Шумно. Наверняка уже за полдень. — Восхитительно, просто прекрасно. — он кое-как привстал, освобождаясь из цепких объятий. — Эй? Риз неохотно развернулся — и опешил, когда губы накрыло кротким, нежным поцелуем. Было в этом простом жесте что-то такое, от чего меж рёбер затрепетала сотня невидимых, тонких крыльев. — Я… вчера немного перестарался, — партнёр смущённо запустил руку в волосы. — Поджарил тебе мозги. — Думаю, такое… случается, — откашлялся Риз. — Со всеми. — Хотел, — Тимоти взял его руку в свои ладони, улыбаясь. — Хотел чтобы ты запомнил. Первая ночь. — Это довольно мил… — Риз застыл. — Подожди, что ты сейчас сказал? — Головой приложился? — нахмурился Тимоти. — Наверное, нужно было идти к… — Стой, — он нагнулся к чужому лицу почти вплотную. — Первая ночь. Первая ночь? — Первая, — неуверенно протянул Тим. — Сам рассказал про колдовские штучки. Демонов, девственность. — То есть, — закипая, прорычал Риз. — Поправь меня, если не прав. Вчерашнее действо началось из-за этого?! — Да, — тот простодушно пожал плечами. — Не хочу, чтобы тебя запихнули в ба… ах прости, сделали сосудом для бога! — Ти-мо-ти, — Риз взял партнёра за подбородок, сверля недовольным взглядом. — С чего. Ты взял. Что я девственник? — А разве… — Нет! — всплеснул руками он. — Нет и нет! — Незаметно, — нахмурился Тимоти. — Боже, как… — Риз потёр переносицу. — Как такое вообще могло прийти тебе в голову?! — Я ни разу не видел тебя с женщиной. Или не женщиной. Все книги да книги. — Потому что с момента твоего пробуждения я все время с тобой! — Ох, — тот насупился. — Но ты ведь… ты боялся меня. — Тимоти, все боятся тебя, если узнают поближе. Это неминуемо, — Риз откинул одеяло и опустил ноги на холодный пол. — Помнишь, как одним ударом вырубил элефанта? — Самозащита. — Конечно, Тимоти. Конечно. Риз потёр прикрытые веки, собираясь с силами. Во что только превратилась его жизнь? Тело протестовало всякому движению, покалывая иголочками боли в самых неожиданных местах. Вставать совершенно не хотелось. Совсем худо стало, когда смуглая рука коснулась его плеча — одна, затем другая. Чтобы чуть позже заключить в объятье. — Дело не только в этом, — буркнуло куда-то в затылок. — Действительно? — Да. Правду сказал. — Правду, — выдохнул Риз, сдаваясь. Он позволил себе слабость — откинулся назад, сильней и сильней утопая в чужих руках. — И я. — Ага. Остальное не важно. — Хм-м, я бы не был так уверен, — он удобно устроился на мягкой груди. — В следующий раз посвящай меня в свои умозаключения. Идёт? — Как скажешь, — улыбнулся ему Тимоти, касаясь губами волос. За окном шла своим чередом шумная городская жизнь. И сейчас проклятым культистам повезло, но в следующий раз их непременно настигнет правосудие. …Конечно, если у пары охотников за мистическими тайнами не найдётся дел поинтереснее.