Я постараюсь понять твою психологию поведения

      Сегодняшнее утро принесло Модесте достаточно шумное пробуждение. Эмилия суетливо бегала по комнате, не замечая пробуждения свой подруги. А Вайн и не пыталась привлечь к себе внимание, потому что шума от испугавшейся художницы будет ещё больше.       Голова немного побаливала, и писательница не помнила, как оказалась на кровати. Она обсуждала с Эмилией эскизы, а потом… Воспоминания с трудом возвращались, дополняя утратившиеся кусочки к полной картине.       Нет, Модеста не была зла на подругу, даже наоборот — благодарна. Она почти со стопроцентной вероятностью была уверена, что ещё долго не заснула бы из-за ответственности за свою работу. Именно эта ответственность была величайшим проклятием Вайн и одновременно с этим — даром.       Карие глаза всё ещё наблюдали за суетившейся Харамилло.       Одним из минусов являлось как раз-таки её одержимость работой, из-за чего страдало её здоровье. Может даже если бы не Эмилия, она бы давно ходила как живой мертвец. Благо, этого не случилось только из-за опеки подруги, которая порой проявляла своё беспокойство довольно радикальными методами.       — Дес, наконец-то ты проснулась, я всё никак не могла тебя разбудить! — шатенка взволнованно посмотрела на подругу, одновременно с этим надевая голубое платье. — На часах уже десять утра, ты же не уточняла время встречи с бабушкой Офелией? — после отрицательного качания головой Харамилло облегчённо выдохнула. — Отлично. Завтрак я тебе оставила на столе, только попробуй его не съесть. Я побежала на работу, меня срочно вызвали. Удачи тебе!       И Вайн даже не успела ничего толком понять, как шатенка исчезла из поля зрения, оставив за собой только звук хлопнувшей двери.       — И тебе удачи… — запоздало просипела писательница и прокашлялась, освобождая горло от мокроты.       Её подруга была старше её на три года, но это не мешало им дружить. Более того, инициатором знакомства была именно Эмилия. Четыре года назад, когда Модеста в первый раз поссорилась с родителями и убежала из дома в тихий район их деревни, Эмилия сидела на крыше дряхлого сарая, которая могла чуть что провалиться. В тот раз она зарисовывала пейзаж их поселения и была очень удивлена, когда услышала детский плач. Её очень напугал громкий звук, появившийся очень резко на фоне тишины, и Эмилия дёрнулась, отчего доски под ней в тот же миг треснули, заставляя девушку по инерции упасть.       Шум привлёк маленькую Модесту, и она даже перестала плакать, подойдя ближе к сараю, откуда раздавались непрерывные чихи. Пострадавшая достаточно быстро оклемалась и поднялась на ноги, захватывая с собой и упавшие принадлежности для рисования. Девочка испуганно сделала пару шагов назад, стоило их взглядам встретиться.       — Стой-стой-стой, не пугайся ты так, — замахала руками Эмилия, непроизвольно роняя пару карандашей на землю. — Что у тебя случилось?       Девочка остановилась на месте и уже сама посмотрела в голубые глаза Харамилло.       — Н-ничего особенного, простите за беспокойство, я, пожалуй, пойду, — неуверенно пролепетала она и уже отвернулась от шатенки, но та уверенно подошла к ней и взяла за руку.       — Рассказывай давай, — и та улыбка стала решающей, потому что именно она заставила маленькую Модесту довериться Эмилии и рассказать всё, что лежало на душе в тот момент.       От давних воспоминаний на душе Вайн потеплело, и она была готова с новыми силами встретить этот день. За окнами слышалось пение птиц, что настраивало писательницу на хороший лад. Она мельком посмотрела на стол с аккуратно убранными чернилами и её блокнотом и подошла к зеркалу. Волнистые волосы запутались и их пришлось расчесать сначала пальцами, а потом и гребешком. Модеста также подметила, что синяков под её глазами почти нет, а кожа перестала быть болезненно бледной и вернула свою смуглость.       Одевшись, Вайн вышла из комнаты, чтобы обнаружить на кухне заваренный чай и тарелку с яичницей. Живот требовательно заурчал, требуя хотя бы какую-то энергию. Модеста поддалась этому требованию и села за стол.       Нужно было поддерживать здоровый вид, но при этом не переедать. Может именно из-за неумения правильно балансировать приёмы пищи писательница была немного костлявая, но пока это не приносило ей дискомфорта, она не собиралась что-то менять. Помыв за собой посуду, девушка направилась к выходу из дома. Она привычно достала запасной ключ из-под коврика и закрыла дверь. Приятное дуновение ветерка заставило её волосы прилипнуть к лицу, но Вайн тут же отмахнулась от них.       Она быстрым шагом направилась в сторону книжного магазина, который был открыт уже как час. По дороге туда она ловко избегала торговцев, которые зазывали к себе покупателей.       Модеста открыла скрипнувшую дверь и поприветствовала заведующую магазином.       — Доброе утро, Модеста, — улыбнулась ей женщина, сразу пододвинув трудовой договор ближе к Вайн, чтобы та с ним ознакомилась.       Работа была несложная: с десяти до шести вечера рабочий день, два дня выходных. Все нюансы были обговорены и Вайн приступила к работе. Как раз осталось немного коробок с товаром, которые стоило разобрать.       Периодически заходили клиенты, но они не обращали особого внимания на Модесту, которая раскладывала книжки по полкам.       — Знаете, сегодня утром в деревню приехал мужчина. У него в телеге была большая клетка с животными внутри. Многие всполошились, но мужчина назвался дрессировщиком, который устраивает представления, — увлечённо рассказывал очередной клиент бабушке Офелии. Эта новость ничем не привлекла Вайн, потому она принялась распаковывать следующую коробку с товаром. — Он спрашивал, с кем можно обговорить установку концерта.       — Так значит этот человек хочет устроить представление? Будет интересно, что скажет на это Альма Мадригаль, — старушка задумчиво посмотрела в окно.       Дрессировка животных — занятие принудительное, требующее терпения дрессировщика. К сожалению, не все бывают добрыми и обходительными по отношению к зверям, но и те далеко не одуванчики. Приручить дикого зверя являлось той ещё задачей. И если животные в последствии даже любили своего хозяина, то работа считалась успешной.        Но даже учитывая эти нюансы, Модеста была против дрессировки диких животных. Это изрядно ломает психику зверя. Гораздо гуманнее было бы оставить хищника на воле, в своей естественной среде обитания.       Часы показали четыре часа дня, когда Вайн закончила разбирать коробки. Больше физической работы не было, Офелия ушла куда-то вглубь здания ещё час назад, поэтому писательница просто села за прилавок, доставая из сумки блокнот и чернила.       Однако сегодня ей было не суждено в спокойствии поработать над своим романом, так как в магазин зашла её подруга.       — Дес, ты не поверишь, что произошло, у меня эмоции льются через край! — воодушевлённо говорила Эмилия, активно жестикулируя. — Меня назначили главной по украшению места, где будет выступать приехавший дрессировщик! Я не думала, что миссис Агнес доверит мне это, ведь обычно я была лишь помощником!       Модеста удивлённо посмотрела на подругу и отложила блокнот в сторону.       — Да, сегодня один из клиентов говорил что-то о приезжем человеке. Тебя поэтому сегодня утром срочно вызвали на работу? — Вайн поднялась с табурета и обошла стол, чтобы встать напротив Харамилло.       — Да-да, из-за этого. Я сначала удивилась тому, что ко мне пришла секретарь Агнес в девять утра и сказала в срочном порядке идти в офис, но новости были просто бомбезные! — в порыве эмоций шатенка крепко стиснула Модесту в объятьях, немного поднимая её над полом. От силы хватки писательница пискнула, легонько ударив подругу по спине. Это помогло, и Эмилия быстро отстранилась от Вайн. — Прости-прости, нервы. Модеста понимающе кивнула и облокотилась о прилавок.       — Выступление должно быть завтра вечером, пойдём вместе? — Харамилло с надеждой в глазах смотрела на писательницу. Видимо, её действительно заинтересовало это мероприятие. Хотя скорее всего она хотела увидеть реакцию людей на декорацию сцены.       — Меня не очень-то инте… — кажется, глаза Эмилии заблестели от накапливающихся слёз. — Хорошо, я схожу туда вместе с тобой.       Харамилло вновь обняла свою подругу. Это первый проект, который ей полностью доверили за год работы, и он был безумно важен для шатенки. Отказаться было бы как минимум неуважительно. Как подруга, Модеста была обязана поддержать Эмилию в этот момент.       — Кстати, Эмилия, сегодня я, пожалуй, вернусь домой, — Вайн сжала кулаки на своей юбке и опустила взгляд.       — Уже? Ты уверена? — ошарашенно посмотрела на неё та, но тут же изменила свой тон. — Это хорошо, я рада, что ты идёшь навстречу к своей матери, — улыбнулась она и потрепала брюнетку по волосам. — Удачи, дорогая!

***

      Настал конец рабочего дня. Модеста с улыбкой попрощалась с Офелией и направилась в сторону своего дома. Дышать свежим воздухом после длительного нахождения в душном помещении было блаженством.       Ото всюду веяло запахом рядом находящегося леса, свежей выпечки из пекарни неподалёку и… животными? Нет, животными здесь пахло и раньше, но не в таком большом количестве. Да и это ощущение было не таким, как при встрече с питомцами Антонио Мадригаля.       Модеста решила не заострять внимания на этом явлении, потому просто пошла дальше к пункту своего назначения. Но чем дальше она шла, тем больше улавливала этот ужасный запах. Чем он ей не понравился? Было такое чувство, будто пахнет не только животными, но и страхом, отчаянием и ненавистью.       Предчувствие никогда не обманывало Вайн, но в этот раз, когда она прошла дальше своего дома, что находился почти на окраине деревни, она увидела всего лишь клетку с находящимися в ней животными.       И это всё? Нет, Модеста знала, что что-то здесь не так. Она внимательно осмотрела всех зверей издалека. В клетке находилась одна пума, парочка обезьян и лисица, но они были подозрительно прижавшимися к краю клетки. Вайн хотела поменять ракурс, чтобы рассмотреть другую часть своеобразной тюрьмы для животных, но клетку накрыла чёрная ткань.       — Добрый вечер, на представление приходите завтра, юная леди, — приторно сладко обратился к ней мужчина среднего возраста. Вайн перевела взгляд с клетки на него, а после и на его торчащий из-под рубашки живот.       — Да, я знаю, просто хотела посмотреть на животных, очень уж люблю их, — с фальшивым дружелюбием ответила она и поправила выбившийся из основной копны волос локон.       — Всё завтра, девушка. Надеюсь увидеть вас в первых рядах, — он с гадкой ухмылочкой потёр свои ладони, вызывая у Вайн отвращение.       Писательница лишь улыбнулась в ответ и ушла в том направлении, откуда и приходила.       Всё-таки ей не понравился этот мужчина. Не только видом, от него исходила аура недоброжелательности и ещё какая-то другая, которая исходит только от людей, которые совершают что-то очень плохое.       Модеста прошла ещё метров пять, чтобы зайти за первый дом, который она увидела, и стала наблюдать за дрессировщиком, который зашёл как раз-таки за ту сторону клетки, которую так хотела рассмотреть брюнетка.       Она быстро оббежала дом, чтобы продолжить смотреть за мужчиной, и прищурилась в надежде разглядеть то, что было под поднятой тканью. Вайн вздрогнула от отдалённого звука рычащего животного и только больше стала пытаться что-то рассмотреть. Дрессировщик приподнял ткань повыше и кинул в клетку несколько кусков сырого мяса.       С грустным вздохом Вайн оставила попытки что-то увидеть, всё-таки у неё не соколиное зрение. Стоило всё же идти домой и хотя бы попытаться поговорить с матерью, чего делать очень не хотелось.       Она медленным шагом направилась к дому. Благо, она не шаркала ногами и не сутулила спину, ибо тётя Лорена могла оказаться где-то недалеко, и она бы с удовольствием рассказала об этом матери. А тогда ещё одной ссоры было бы не избежать.       Модеста со спокойным видом открыла дверь дома и прошла, как ни в чём не бывало. Будто она и вовсе никуда не уходила этой ночью.       — Модеста, ты вернулась… — вышла из кухни Сандра Вайн. У неё был сожалеющий взгляд и, кажется, красные глаза. — Прости, дорогая, я погорячилась вчера. Будешь ужинать?       Младшая Вайн с безразличием посмотрела на мать и отрицательно качнула головой. Она не собиралась язвить или что-то вроде того.       — Я тоже была не права, прошу прощения, матушка, — с лёгкой улыбкой ответила она и, сняв свои босоножки, направилась на чердак.       Её роман уже был на фазе завершения, оставалось лишь написать концовку, в которой главный герой познаёт всю горечь любви и полностью отрекается от этого чувства. И опять надо было описывать эмоции и переживания… Нет, это было интересно и заставляло Модесту выйти из зоны комфорта, что означало продвижение в навыках; но также это заставляло мозг писательницы закипать, что аж голова болела.       И снова ей стоило понаблюдать за поведением людей. Просто походить по деревне в поисках нужных эмоций. Правда, раньше ей было гораздо легче за этим следить. Работала она в кафе, куда часто приходили парочки. Случались всякие любовные драмы и так далее. Всё это действительно помогало Вайн.       Однако сейчас её работа в закрытом помещении. Мало кто посещает книжный магазин, но клиенты всё же были. Она может выйти на улицу и понаблюдать за другими, но дальше этой улицы она, увы, не сможет уйти.       В принципе она могла бы опираться на собственный опыт, но был один большой минус — она не понимала, что она чувствует. Наблюдающие за ней сказали бы, что в момент ссоры с матерью она чувствовала ненависть, злость, обиду, разочарование. В конфликте с Габриэлем — ненависть, злорадство и так далее, но сама писательница этого не могла отличить.       Одно дело читать переживания героев в книге или наблюдать за этим наяву, а другое — осознавать себя. И Модеста корила себя за эту черту, пыталась понять себя в полной мере, спрашивала, какие ощущения чувствует Эмилия во время злости или влюблённости. И честно сказать она начинала в этом разбираться, иногда даже понимала себя, но крайне редко. Вайн всё ещё работает над собой, ибо понимать чувства — одно из важнейших качеств писателя, от которого нельзя отказаться.       Тихий стук в дверь отвлёк Модесту от мыслей.       — Привет, — неуверенно пробормотал её отец, Карлос Вайн. — Я пройду, да? — под кивок дочери он прошёл ближе к кровати, на которой валялась сумка Модесты, сама она сидела напротив, за столом.       Настало то самое неловкое молчание, что возникает при отсутствии общения между людьми. Что хочет её отец? Скорее всего его послала Сандра, чтобы он в кои-то веки поговорил со своим чадом.       — Как поживаешь? — он внимательно осматривал комнату дочери и с удивлением подмечал, что на всех полках аккуратно сложены стопки бумаг и выставлены книги. Помещение было убранным, ничего лишнего, но при этом оно было достаточно уютным и обжитым.       — Давай сразу к делу, тебя ведь матушка послала? — и не то, чтобы это был вопрос, скорее утверждение.       — Нет, с чего бы это? Я просто захотел поговорить со своей… — выпрямился Карлос, но тут же стушевался под взглядом Модесты. — Слушай, мама правда не хотела с тобой ругаться, ей очень жаль, что так произошло.       Вайн с упрёком посмотрела на отца и сдержала себя от того, чтобы закатить глаза. Все эти слова были пустым звуком. Хотя логика в тактики матушки была, потому что писательница даже не вникала бы в речь Сандры.       — Да и вообще я считаю, что семья не должна ругаться! Нужно жить в мире, мы же единственные родные люди, что есть друг у друга, — воодушевился вдруг он и уверенно посмотрел на дочь. — У тебя когда-нибудь тоже появится любимый. Вы будете любить друг друга и заведёте ребёнка… Может как-нибудь отмените этот весь договор между тобой и мамой? Ну, чего глупостями маяться, выйдешь замуж сейчас или через три года, какая разница? Всё равно будешь писать свои книжки, кто тебе не даёт?       Чувство, которое сейчас испытывала Модеста, сразу стало понятным для писательницы. Это было отвращение и злость, вперемешку с ненавистью. Так вот для чего пришёл Карлос… Чтобы уговорить её расторгнуть соглашение с матерью, в котором при её проигрыше она выйдет замуж за того, кого предложит Сандра. Это было… не сказать, что неожиданно, скорее обидно. Обычно отец только поддерживал её после ссор с матерью, а тут вон оно что.       — Пап, я сильно устала и хочу пораньше лечь спать, — она специально зевнула, закрыв рот ладонью, и посмотрела в сторону двери. — Передай матушке, что я нашла новую работу.       — А, да, конечно, — огорчённо опустил плечи и вышел из комнаты, бросив напоследок пожелания ко сну.       Спать она, конечно же, ещё долго не ложилась.