Spieluhr

      Пройдя на середину студии, визитер огляделся, скользнув взглядом сверху вниз по расставленным кругом работам, по натянутым на подрамники, загрунтованным холстам, а также по стоявшему на мольберте, незаконченному портрету офицера. Подойдя ближе, визитер остановился, внимательно разглядывая портрет. Стоя чуть поодаль, Тилль наблюдал за ним. Посетитель неторопливо расстегнул шинель, всё ещё поблескивавшую талыми каплями на плотном сукне: пока он шёл из автомобиля в дом Линдеманна, снежинки успели осесть на плечах. Мужчина слегка отбросил в стороны полы шинели, стряхивая снег и приоткрывая такой же китель, как у модели на портрете. Тилль успел изучить каждую деталь этой формы, хотя и без того знал: перед ним тот самый сослуживец его заказчика, полковник из верховного командования вермахта. Сняв фуражку и пригладив светлые волнистые волосы, визитер повернулся к Тиллю. — Мне рекомендовали вас самым наилучшим образом, Линдеманн. Как прекрасного портретиста. И я вижу, что не зря. — Благодарю, господин полковник, — вежливо ответил Тилль. Тот разговор состоялся три дня назад. Тилль писал, а его заказчик, устав молча позировать, закурил и, чуть сменив позу, сказал ему: — На днях к тебе придёт мой сослуживец. Я недавно рассказывал ему о тебе. Он, кажется, хочет заказать портрет кого-то из своих детей. Тилль ухмыльнулся, добавляя на палитру охры из тюбика. — Детей? Это хорошо. Я давно не писал детей, хоть какое-то разнообразие. Заказчик скептически качнул головой. — Можно подумать, ты очень любишь разнообразие. Достаточно вспомнить всех этих монстров и странную мазню, которую ты изображал до того, как стал портретистом. Вырожденческое искусство! Тилль смерил свою модель ироничным взглядом. — Монстры, герр полковник, оказались весьма полезны. По крайней мере, теперь мне не привыкать писать чудовищ. Не подумайте, я сейчас не о вас. Офицер в кресле на подиуме выпрямился, гневно сверкнув глазами. — Послушай, Тилль Линдеманн. А чем же я, по-твоему, отличаюсь от остальных твоих клиентов? Или, может быть, тебя кто-то заставляет писать нас? Запомни, я закрываю глаза на твои реплики только из уважения к памяти однополчанина, твоего отца. Не даром же мы прошли бок о бок всю первую войну. Но и моё терпение не бесконечно. Так что, не советую забываться! — Яволь, герр полковник! — громко отозвался Тилль. Ирония, впрочем, никуда не делась из его взгляда. — Вот что, — сохраняя металл в голосе, продолжал полковник, — он приедет, ты встретишь его и произведешь достойное впечатление. Он хорошо заплатит. А ты не забывай, кто и откуда этот человек, ты понял меня? Тилль спокойно кивнул и ответил, на этот раз серьёзно: — Спасибо вам, Герхард. На самом деле, мне сейчас очень пригодится щедрый заказчик! И вот, важный клиент стоял перед ним. Изучающе и одновременно как бы скучая, он разглядывал студию и самого Тилля. — Просторная студия. Вы здесь и живете? — Да. — Большой дом. Должно быть, вам здесь удобно, и жить, и работать в одном месте. — Не жалуюсь, господин полковник. Штабной вытащил из портсигара сигарету и закурил. Прошёлся по студии и бросил взгляд на письменный стол. Приподнял обложку лежавшей среди бумаг книги. — «Ангелы называют это небесной отрадой, черти считают мучением ада, а люди называют это любовью», — задумчиво проговорил он, — любите Гейне? Не боитесь? — Люблю. И не боюсь, — ответил Тилль. По лицу визитера скользнула быстрая, насмешливая ухмылка. — Мне говорили, что до того, как начать писать портреты, вы увлекались совсем другими жанрами. Что ж, вы хорошо сделали, что встали на правильный путь, путь классической живописи и реализма. Должен отметить, ваши работы отличает безупречный академизм. Германии нужны именно такие художники. Что ж, я закажу вам портрет. — Благодарю. Могу я спросить, чей портрет вы бы желали заказать? Офицер помолчал, вертя перед собой и рассматривая собственную руку с сигаретой. Сделав затяжку, затушил сигарету в пепельнице и заложил руки за спину, снова меря шагами студию. У него была точно такая же, хорошо знакомая Тиллю, выправка, как и у друга отца. — Портрет моего сына. Его зовут Рихард. Ему в этом году исполняется двадцать. Он, если говорить точнее, мне не родной сын, а приёмный. Сын моей жены от первого брака. Полковник нахмурил светлые брови и досадливо сжал свои тонкие, ассиметричные губы, прежде чем продолжить. — Он пока здесь, в Берлине. Но весной я собираюсь отослать его в Швейцарию. В Цюрихский университет. Надеюсь, это поможет. Видите ли, у него на уме какая-то сплошная чушь. Я бы отправил его в армию, но, уверен, услышав всё, что он несёт, на него бы донесли, а меня вскоре расстреляли бы вместе с ним, из-за пораженческих настроений в семье. Моя жена этого не выдержит. У неё совсем расстроены нервы. Зная, что предстоит расставание, она и вздумала заказать этот портрет. По мне, так это полная блажь. Называйте сумму гонорара и предоплаты. И позвольте узнать, сколько времени займёт выполнение заказа. Тилль назвал сумму и сказал, что около месяца. — Что ж, — ответил полковник, доставая из внутреннего кармана шинели деньги, — завтра в десять утра мой водитель привезёт к вам моего пасынка. А я сегодня возвращаюсь в штаб. Я оставлю вам номер телефона. Сможете мне звонить, если возникнут проблемы. К сожалению, с этим мальчишкой они возникнут непременно. А это, — он побарабанил пальцами по обложке книги на столе, — я всё же советую вам сжечь. Когда за полковником закрылась дверь, Тилль выдохнул, качая головой и вертя в руке пачку денег. Дождавшись, пока за воротами стихнет звук мотора, Тилль прошёл к двери. Запер её на все замки. Затем поспешно поднялся по лестнице, минуя второй этаж, к чердаку. Рядом с дверью, ведущей на чердак, Тилль надавил на деревянную панель. Приоткрылась узкая потайная дверца, ведущая на тёмный лестничный пролёт. Тилль закрыл её за собой, поднялся наощупь по лестнице и открыл вторую низкую дверцу, оказываясь в довольно просторной комнате. За письменным столом у мансардного окна сидел худощавый молодой человек, с очень прямой спиной, острыми угловатыми плечами и растрёпанными светлыми вихрами во все стороны, который тут же развернулся к Тиллю. — Ну как всё прошло? — спросил он, с живым любопытством в больших серых глазах. — Порядок! — ответил Тилль и плюхнулся на стул. — С завтрашнего дня начинаю писать пасынка очередного важного мерзавца. Зато теперь есть деньги, чтобы оплатить твой новый паспорт. Тип из подвала на Раабештрассе уже показывал мне его, он почти готов. Так что учись отзываться на новое имя. Сожги, по такому случаю, свою жёлтую звезду и забудь про Хайко Хирше! По крайней мере, до лучших времён. — Вот как! — Улыбнулся парень. — И кто же я теперь? — Теперь ты этнический немец, — ответил Тилль, — и зовут тебя Пауль Ландерс. — Хм, звучит неплохо! — снова улыбнулся молодой человек и прибавил, уже серьёзно, — спасибо тебе, Тилль.