А Боги смеялись все утро и вечер Смешила их фраза: «Случайная встреча»… Они от души, аж до слёз хохотали: Наивные люди! Вам шанс просто дали!
***
На утро Вика проснулась от острого запаха молотых кофейных зёрен, развеявшего её приятную дрёму. Забавно сморщившись и приоткрыв правый глаз, она заметила усевшегося на краю своей половины кровати Уварова. Он уже был полностью одет в свою привычную спортивную форму и держал в руках большую кружку, вероятно, со свежесваренным кофе. — Доброе утро, — промурлыкала девушка, слегка потягиваясь в постели. — Доброе, — ответил Вадим и протянул ей кружку, ожидая, что Вика примет её из его рук. — Спасибо, конечно, — она улыбнулась. — Но я не пью кофе. Вадим пожал плечами и поднялся со смятых простыней, чтобы пересесть на своё любимое кресло. — Мне правда приятно. Даже не думала, что ты можешь быть таким. — Сильно не обольщайся, — произнёс он, немного отпив из кружки. — Я себе варил, заодно и тебе принёс. Кузнецова звонко рассмеялась, не отрывая взгляда от потолка. — Ха-ха, Уваров, я тебя обожаю. — Это было признание? — приподнял бровь Вадим. — Тебе послышалось. — Угу, — промычал он, сделав ещё один глоток ароматного кофе. Пока Уваров допивал остатки ещё горячего напитка, он не сводил глаз с девушки, которая с блаженным видом наслаждалась спокойным утром выходного дня. Она была довольной и, казалось, с радостью бы поставила этот момент на паузу, чтобы остаться в нём навсегда. Вечное ощущение умиротворения и гармонии, ну не чудесно ли? — Ну и? — прервал продолжительное молчание Уваров. Вика вздрогнула от неожиданности и перевела голову в такое положение, в котором было удобно смотреть в лицо физруку. Девушка непонимающе нахмурилась. — Чего? — Я жду вопросов. Понятнее не стало. — Каких вопросов? — Типа «и что теперь?» или «так мы теперь встречаемся?», — Вадим повысил голос на полтона, спародировав говор на женский манер, и это заставило Кузнецову издать короткий смешок. Но затем она приняла серьёзный вид и ответила: — Их не будет. — Почему? — пришла очередь Вадима хмуриться. Им завладел интерес. — В наших с тобой отношениях я готова терпеть недосказанность, — ответила Вика, внимательно наблюдая за реакцией молодого преподавателя. — Так проще будет. Ты же не против? Девушке показалось, что Уваров был доволен её ответом. — Только за. — Супер! Тогда я в душ. Кузнецова уцепилась за отброшенное покрывало. Всё ещё находясь под одеялом, она обмотала его вокруг обнажённого тела, и только после этого поднялась с кровати. Все эти манипуляции очень позабавили Вадима. — Полотенце синее можешь взять, если что, — оповестил гостью Вадим. — Хорошо, — донеслось до мужчины из-за захлопнутой двери. Оставшись в комнате в полном одиночестве, Вадим задумался. Кажется, он не ошибся, связавшись с этой девчонкой. Она мыслит гораздо взрослее сверстниц. Это мужчину очень радовало. Вика не создавала проблем на пустом месте, если не считать последствий её чрезмерно пытливого нрава и наплевательского отношения к собственному здоровью. С ней ему действительно было легко.***
После того, как Вика привела себя в порядок, она покинула комнату преподавателя. Естественно, соблюдая все меры предосторожности. Встреться ей на пути, к примеру, Елена, проблем избежать бы не удалось. Как объяснить директору, что ученица забыла в комнате учителя физкультуры ни свет ни заря? По пути к себе Кузнецова размышляла о минувшей ночи. Она была как никогда довольна тем, что всё так сложилось. Да и удивлена не меньше: до этого девушка сомневалась, хватит ли ей смелости зайти так далеко. Но гормоны и тяга к свободе действий сделали своё дело. И вот, они с Вадимом Юрьевичем, как он вчера выразился, любовники. Забавно. — Так, а ну колись, что это вчера было? Ты где ночевала? — накинулась на Вику Старкова, едва та появилась на пороге. — У Вадима, — не стала увиливать девушка. — Оу, — Хоть Даша и догадывалась, что подруга осталась у физрука под прикрытием, она не была готова к такому стремительному развитию событий. — Ничего себе! Прям ночевала-ночевала или как в прошлый раз? — Не как в прошлый раз. — Обалдеть можно! — С лица девушки не спешило сходить удивление, а глаза не торопились возвращаться к привычным размерам. — Быстро у вас... — Ну а чего тянуть, если всё понятно? Слушай, это хорошо, что я тебя встретила, — сказав это, Кузнецова огляделась, словно желая убедиться в том, что они с Дашей беседуют наедине. — Поговорить надо. — Да, действительно. В нашей комнате ты редко можешь меня встретить, — с насмешкой отреагировала Старкова. — Выкладывай. — Нужно приостановить расследование. Помоги предлог придумать, — без предисловий выпалила девушка. — Чего? Стоп. — В глазах Даши сверкнула искра опасения и подозрения. — Так я не зря переживала... — О чём ты? — недоумённо нахмурилась подруга. — Вадим тебя всё-таки переманил? Как ты... Это ты ради него готова на это пойти? — Даш! — шокировано воскликнула Виктория. — Господи, Вик! Ты в своём уме? — Даша уже поддалась панике и с трудом могла выстраивать мысли в последовательную цепочку. — Успокойся, Старкова. Угомони свою бурную фантазию и выслушай! — прикрикнула на неё Кузнецова. Девушка замолчала, но продолжила недоверчиво коситься на соседку. Ей ничего не было понятно, но она отчётливо ощущала страх и беспокойство, струящиеся по венам потоками враз похолодевшей крови. — Дело в том, что перед тем как мы с Вадимом... ну... неважно; в общем, он сказал, чтобы мы не лезли во взрослые дела, что мы понятия не имеем, с чем связываемся, и попросил меня прикрыть наше расследование, иначе, в случае чего, ему придётся меня убить. Точнее, всех нас, в том числе и меня. Вот, — сбивчиво протараторила Вика. Ей хотелось поскорее объяснить всё подруге, дабы избавить себя от созерцания этого взгляда. Когда-то таким взглядом она смотрела на Вадима. Недоверие. Отвратительное чувство, когда тебе не доверяют. — Офигеть. Подожди-ка, он это тебе сказал перед тем, как вы... перешли на новый уровень? Вика смутилась. — Какая разница? — Мать, да ты совсем голову потеряла! Эмоции внутри Старковой сменялись с бешеной скоростью. Что происходит в голове у её подруги? С ней точно всё в норме? Нет, в такой обстановке, конечно, не мудрено разум потерять. Но Вика была бы последним человеком, которого Даша смогла бы обвинить в безумии. До этого дня, наверное. — Посмотрела бы я на тебя, когда он... Старкова приподняла руку в останавливающем жесте. — Даже знать не хочу! Давай без подробностей. Я так и не поняла насчёт прекращения расследования. — Он попросил, я сказала, что попробую что-нибудь придумать. — На фига? — с суровым видом задала вопрос Даша. — У меня есть план. Но для его осуществления мне нужно усыпить бдительность Уварова. Не должно быть никаких проколов и внештатных ситуаций с нашей стороны. Он должен думать, что мы успокоились. — И как ты объяснишь это ребятам? — заинтригованно попыталась выяснить она. — Я для этого и обратилась к тебе за советом, — Вика посмотрела на подругу глазами, просящими о помощи. — А что за план? — Этого пока не могу рассказать, — уклончиво ответила Кузнецова, присаживаясь на свою постель, которую так и не расправила вчера. — Ты понимаешь, что звучит это всё очень подозрительно? Виктория вдруг осознала, что не рассматривала вариант развития событий, в котором Даша вот так вот поступит. В котором не поверит ей и будет смотреть, как на предательницу. Почему она не подумала об этом? Потому что доверяла Даше больше, чем она ей. — Ты мне не доверяешь? — уловив нотки печали и вины во взгляде подруге, она поняла, что не ошиблась в догадках. — Даш... — Прости, Вик. Но я уже не знаю, что думать, — попыталась оправдаться та. — Ты с этим Уваровым... Теперь ещё и утаиваешь от меня что-то. — То есть, ты не будешь мне помогать? — непонятно зачем уточнила Вика. — Нет. Но мешать тоже не буду. Раз это тайна, то и разбирайся с этим сама.***
В подземелье творилось чёрт-те что: Морозов обнаружил одного из охранников с перегрызенным горлом. Он тут же сообщил «начальству» и стал дожидаться прибытия Уварова. Тот заявился спустя минут десять. Вид у него был озадаченный, но без примеси злобы. Пётр вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию. — Тебе не кажется, что это тот же зверь, который влез на кухню и в медпункт? Вон, посмотри на раны, — Морозов пальцем указал на горло и руки лежащего на полу мужчины. — Его грызли зубами. И вон следы от когтей, — он кивнул головой в сторону исцарапанной стены. — Ты ещё скажи, что это оборотень, которого так детишки боятся. Я думал, ты вырос из этого возраста. — Вырасти-то я вырос, конечно. Я тоже раньше думал, что это розыгрыш. Но, знаешь, сожрать буханку хлеба и разорвать человека — это две большие разницы! Ну посмотри! Кто-то к нам сюда повадился, — задумчиво протянул Пётр. — Ха! — скептично усмехнулся Вадим. — Пойдём! Уваров обогнул тело и направился в лабораторию. Морозов сделал шаг вперёд, а потом обернулся, чтобы напоследок ещё раз взглянуть на «место преступления». Что-то блеснуло в свете его фонарика. Мужчина наклонился и направил луч на обезображенную руку охранника: рядом лежала золотая запонка, совсем не запачканная кровью, словно кто-то специально её оставил и ушёл. — Что там такое? — спросил Вадим, заметив заминку. — Да так, ничего. Показалось, — Морозов сунул находку в карман и двинулся вперёд. Войдя в лабораторию, сотрудники Ingrid увидели настоящий погром: на полу валялись колбы, пробирки, спиртовки, листы бумаги, хирургические инструменты, баночки с препаратами. Где-то в углу был даже разбитый микроскоп. — Ух ты! Кто-то в поле стал ходить да пшеницу шевелить! Походу твой оборотень крепко подсел на колёса. Что ему пришлось на этот раз по вкусу? Морозов сразу же кинулся к шкафчику, в котором находилась ампульница с антидотом. Он вытащил металлический ящичек с маркировкой Ingrid и поставил его на операционный стол. Открыв замок, Пётр обнаружил, что количество ампул с прошлого раза не изменилось. — Так, антидот на месте. А вот обезболивающее всё забрали. — У оборотня зубки болят! — насмешливо предположил Уваров. — А кто, по-твоему, способен загрызть человека зубами за пачку обезболивающего? — Морозов слегка прищурился. — Я уверен, у тебя найдётся разумное объяснение. — Нет, — «разочаровал» его Вадим. — Но я могу разумно объяснить, что будет с тобой, если мы во всём этом не разберёмся. — Отец одного из сыщиков недовольно поджал губы и стал оглядывать помещение в попытках найти какую-нибудь зацепку, прольющую свет на произошедшее. — И, кстати, версии с оборотнями не предлагать. Не, ну правда! Ладно, пойдём.***
Пропустив завтрак, Вика совершила ошибку. Её желудок недовольно заурчал задолго до обеда, и девушке пришлось отправится на кухню, в надежде на то, что Володя не откажет ей в маленькой услуге. Встретив по пути Максима, она хотела поскорее прошмыгнуть мимо него. Настроения для новых споров и ссор совсем не было. И так утренний разговор с Дашкой выбил её из колеи. Но у парня явно были другие планы. — Оп! Стоя-ять, — преградил он путь подруге. — Макс! — недовольно выпалила девушка. — Ну что ещё тебе нужно? — А ну-ка поведай мне, почему после нашего вчерашнего разговора Лизка мне сообщает, что ты не ночевала в общей комнате? Вика округлила глаза в недоумении. Она никогда не получала от Морозова столько внимания. Раньше девушка бы всё отдала за это, а сейчас подобное её почему-то лишь раздражало. «Ну и какое ему дело до этого?! С каких пор он стал таким назойливым?» — подумала Кузнецова. — Ну чего ты молчишь? — Макс выдернул школьницу из размышлений. — Да вот думаю, как бы тебя так послать, чтоб ты понял и наконец отстал от меня. — Нет, я, конечно, всё понимаю... — Морозов передёрнул плечами и на секунду прикусил губу. — Но тебе мужика не жалко? Вдруг его накроет большое и светлое, а ты так с ним... — Мне надоело слушать этот поток сознания... — тяжело вздохнула девушка. — Нехорошо, — он осуждающе покачал головой из стороны в сторону. — Нехорошо прыгать в кровать с одним, чтоб привлечь внимание другого. На крайняк могла бы выбрать себе кого-нибудь помоложе. Вика дёрнулась как от пощёчины. Ну это уже слишком! Какое право он имеет?! — Максим, ты меня совсем не слышишь? Вадим — та тема, которая тебя совсем не касается. Я не собираюсь ничего с тобой обсуждать. И не смей меня оскорблять, — последнюю фразу она произнесла отрывисто, сделав акцент буквально на каждом слове. — Придумай что-нибудь поправдоподобнее. То, что ты его не любишь, твои слова? Твои, — сам ответил Макс. — А кого ты любишь на самом деле, знают все, Вик. Так что сложить два и два никому не составит труда. О, в рифму получилось. У Вики кружилась голова от его логики. Ощущение, что она разговаривает со стенкой, захватило её. Захотелось отмахнуться от парня, как от надоедливой мухи. И Вика всё ещё была голодной, так что её злость разрасталась с удвоенной скоростью. — Господи, это уже похоже на умопомешательство. Давай так. Следи за губами: все твои предположения — полный бред. — А давай проверим? — Морозов хитро прищурился. — Чего? Максим подтолкнул девушку к стене, расставил руки по обеим сторонам от её головы, блокируя все пути к отступлению. Не успела Вика выразить своё негодование, как парень наклонил голову и припал к её губам, грубо их сминая. В первые секунды Кузнецова не смогла дать адекватную оценку происходящему, поэтому тупо замерла в оцепенении. Но когда дошедшие до мозга импульсы сложились в единую цепь, она тут же оттолкнула от себя Морозова. А следом с присущей ей экспрессией зарядила ему хлёсткую пощёчину. И как ему совести хватает... Вроде только-только с Лизой начал отношения строить. Девичья грудь яростно вздымалась. Кузнецова испепеляла друга(?) раздражённым взглядом. Друзья вообще так поступают? Это какой-то новый уровень дна. Казалось бы, куда дальше. Но нет, этот человек находит, куда... Периферическим зрением Вика уловила справа от себя какое-то движение и обернулась. Максим повторил за ней и озорно ухмыльнулся. — Вадим, — ошеломлённо прошептала она. Мужчина улыбался. О чём он думал, что чувствовал, осталось бы загадкой даже для самого одарённого профайлера. Понимающе кивнув, Уваров обвёл парочку нечитаемым взглядом и прошёл мимо. Вика так и осталась стоять на месте. — Ты придурок, Макс. Не подходи ко мне больше, — ядовито выплюнула девушка, а затем удалилась, оставив Максима размышлять над своей выходкой.***
План Веры был не такой уж гениальный. Скорее, привычный. Но от этого не менее действенный. Требовалось только, чтобы всё прошло как надо, по задумке. Проследив за Воронцовым, Назарова выловила момент, когда он отвлёкся, и добавила в его стакан с водой каплю хитрого химраствора. Двадцать минут и он начнёт действовать. Временное ухудшение зрения, потеря концентрации, дезориентация в пространстве, потеря сознания. Последний пункт был ключевым. Действие препарата застало мужчину за проверкой тетрадей девятиклассников. В очередной раз откусив яблоко, прихваченное с кухни заодно со стаканом воды, он почувствовал недомогание. Кирилл протёр глаза, но зрение не пришло в норму. Тогда он встал, чувствуя усиливающееся головокружение. Когда Воронцов упал на пол и потерял сознание, в игру вступила Вера. Она чувствовала себя ужасно. Ей никогда не доставляло удовольствия рыться в чужой памяти, узнавать о тёмных пятнах в прошлом окружающих, поэтому старательно избегала каких-либо телесных контактов. А тут ещё хуже: ей нужно выяснить, причастен ли её любимый человек к убийству родителей Нади и Андрея. Выяснить довольно грубым и нечестным способом. Назарова ощущала неприязнь к себе и своему поступку буквально на кончиках пальцев. Но она должна. Ради общего дела. Ради спасения человеческих жизней и распутывания клубка хитросплетений мошенников и убийц. Ради их поимки и торжества правосудия. Ради своей матери. Вера коснулась дрожащей ладонью кожи Кирилла, и на неё навалилась тяжесть тёмных воспоминаний. Женщина постаралась сосредоточиться, чтобы выцепить из вороха самых трудных моментов чужого прошлого нужную картинку. Она мысленно отмахнулась от уже увиденного однажды убийства Крылова, от похищения Мити и наткнулась на промелькнувшее лицо Александра Авдеева. Так, вот оно! Назарова вторглась в это воспоминание и смотрела будто со стороны, как Кирилл, стоя на палубе яхты, наводил дуло пистолета прямо на Авдеева-старшего. Тот корчился от боли, держался за затылок. Жаль, женщина не могла слышать разговора. В следующий момент Александр вскочил на ноги и толкнул Воронцова, а Кирилл нажал на курок, и вылетевшая пуля попала в грудь ныне числящегося пропавшим без вести мужчины. Он потерял равновесие и упал за борт, ударившись о воду. Тяжело дыша, Вера разорвала контакт. Кирилл начал приходить в себя. Он попытался слабо ухватить учительницу истории за руку, но она её выдернула и бросилась бежать из комнаты. Воронцов так и не успел осознать, что же с ним произошло.***
Вика не была глупой, поэтому не побежала за Вадимом в тот же миг. Если бы девушка принялась расставлять точки над ё именно в тот момент, то ситуация бы имела лишь один исход — разговор на повышенных тонах. Она решила выждать немного, дать мужчине остыть и ближе к вечеру наведалась к нему в комнату. Уваров сидел на кровати в окружении вороха каких-то бумаг. Едва девушка переступила порог комнаты, он собрал все листки, уложил их в папку и отбросил её на стол. Затем он принял невозмутимый вид: мол, я тебя внимательно слушаю; очень интересно, на кой чёрт ты заявилась. — Ты чего ушёл? — аккуратно начала Вика. — Никак не отреагировал. — О, прости. — Вадим натянул на лицо притворно извиняющуюся улыбку. — Я не знал, что в таких случаях нужно обязательно реагировать. — Ты же всё видел. Полностью. Значит, понял всё правильно. Почему ты злишься? — С чего ты взяла, что я злюсь? — поинтересовался Уваров. — У тебя взгляд поменялся, — сказала она, завершив попытки избежать прямого зрительного контакта. — Надо же, какая наблюдательность... — Вадим, прекрати, а? — На девичьем лице отразилось недовольство. Вика скрестила руки на груди. — Если ты со мной, то больше ни с кем. Бегать от меня к этому... Морозову я тебе не позволю, — вдруг резко отчеканил мужчина. — Да не собиралась я никуда бегать! — всплеснула руками Виктория. — Я оттолкнула его, ты же видел! — Старшеклассница махнула рукой в сторону двери, словно, выглянув за неё, они могли вернуться в прошлое и пересмотреть ту неприятную для обоих сцену. — Хочешь сказать, из-за меня? — Вадим сделал шаг вперёд, как бы нападая. — А может, просто почувствовала, что он поцеловал тебя не искренне, а потому что хотел в очередной раз поиздеваться над бедной влюблённой девочкой? Второй раз за день она вздрагивала от едких слов, сказанный в её адрес. Определённо, не лучший день. А ведь всё так хорошо начиналось. — Зачем ты говоришь такие вещи? Это жестоко. — А я вообще жестокий. Вадим сделал ещё несколько шагов навстречу девушке. Теперь они стояли друг напротив друга и утопали в вязкой тишине недосказанности. В приглушённом свете торшера Вадим различил опасный слёзный блеск в глазах школьницы. Она с трудом сдерживала рвущуюся наружу истерику. Ни Уваров, ни Кузнецова не прерывали зрительного контакта. Со стороны это выглядело как немой поединок. Драматическое противостояние. Вика всем своим существом ощущала значимость момента. Но казалось, хорошего исхода для этого столкновения ожидать не стоило. — Выйди из комнаты, — наконец изрёк мужчина. — Что, прости? — прищурилась девушка. — Выйди. Из. Комнаты. Губы Кузнецовой изогнулись в странной улыбке и, едва заметно закивав головой, она произнесла: — А хорошо.***
В тот же день Вера наведалась к своему напарнику, чтобы рассказать об увиденном. Не сказать, что ей это легко далось. Она ещё долго будет отходить от такого поворота событий. Заметив состояние женщины, Володя тактично промолчал, оставив полученную Назаровой информацию без комментариев, не относящихся к делу. — А что по поводу анализов Вики? — попыталась включиться в работу Вера. — Я связывался с тем лаборантом. У них там появилась какая-то зацепка, нужно срочно что-то проверить. Так что нашим вопросом они не так скоро смогут заняться. Результаты будут на следующей неделе, скорее всего. — Ух, долго. — Да уж. Но, что есть, как говорится. Этот Михаил, кажись, Викой заинтересовался, — повар под прикрытием решил отвлечь коллегу от её душераздирающих мыслей. — Да ты что? С чего взял? — Смотрел он в прошлый раз на неё как-то слишком... Слишком, — поделился своими наблюдениями Соколов. — Хах, интересная формулировочка, — улыбнулась женщина. — Ну ты ей не говори, а то, по-моему, у неё и без этого Михаила в личной жизни путаница имеется. — Я и не собирался говорить. Не моё это дело. А ты откуда про путаницу знаешь? — Я женщина, я чувствую, — загадочно проговорила она.***
Никита назначил Даше встречу вечером. У него в кабинете, как обычно. К нему редко заходил кто-либо, кроме учеников. Это было фактически его личное помещение. Там не проводили никаких других уроков, не ставили кабинет на замены. При этом он был специально оборудован под занятия Ольшанского, поэтому отличался от других помещений и походил на мастерскую. Никита любил проводить время среди картин, за работой художника, и бывал в кабинете чаще, чем у себя в комнате. И в этот день он не изменил своим привычкам: молодой человек сидел за мольбертом с кисточкой в руках. Холст освещался лишь блеском уходящего солнца, проникавшим сквозь щели между ламелей опущенных жалюзи. Намеренный творческий полумрак для вдохновения. Даша пришла с небольшим опозданием и в не самом лучшем расположении духа. — Как день прошёл? — Никита оторвал взор от едва начатой картины и обратил внимание на вошедшую девушку. — Да никак! — она досадливо мотнула головой. — Ты чего такая? — Какая? — Даша в упор посмотрела на учителя. — Ну, не знаю... Сердитая? — осторожно предположил Ольшанский спокойным и участливым голосом. — Нет, нормально всё, — опровергла его слова Старкова, бегая глазами от одной картины, висевшей на стене, к другой и не думая приближаться к молодому человеку. — Наверное, — вдруг дрогнувшим голосом добавила девушка. — Так, ясно, — Ольшанский отодвинул свой стул назад и поднялся на ноги. — А ну сядь, — он указал ладонью на одну из парт, стоящих в углу. — Рассказывай. И тут Дашу понесло. — А чего рассказывать? То, что в моей жизни происходит полная жесть? То, что я больше не могу делать вид, словно ничего не происходит, словно так и должно быть? Это не нормально. Не нормально. Я не могу так больше. Я больше так не могу, — звук её голоса стал походить на жалобный щенячий скулёж. — Чшшш, ну ты чего, Дашка? — Никита присел на корточки у ног девушки и положил руку на её бедро чуть выше правого колена. — Не плачь. Я никогда не видел твоих слёз и видеть не желаю. — Я думала, этот кошмар когда-нибудь закончится. И всё будет как раньше. — Старкова подняла голову и увидела понимание на лице парня. — А у нас с каждым днём всё хуже и хуже! Мы зависим от дозы, среди нас появился предатель, моя лучшая подруга связалась с убийцей. Это не жизнь, а дерьмо какое-то! — Даш, я понимаю, что ты чувствуешь. Но всё проходит, как это ни банально. И ты должна... — в момент, когда он хотел озвучить чертовски избитый и определённо нерабочий совет, до него дошла та часть девичьего откровения, которую он слышал впервые и которая поразила его в большей степени. — Стой. Что ты сказала? Лучшая подруга связалась с убийцей? Это Вика, что ли? — Она, — кивнула Старкова. — Вика с Уваровым. Ольшанский нахмурился, что-то припоминая. — Мне Аня рассказывала про него. Он же один из влиятельнейших людей в Ingrid. Не понимаю... — Вот именно! Я тоже не понимаю. А она с ним спит. Приходит сегодня, главное, и говорит: «Вадим хочет чтоб мы прекратили расследование. У меня есть план. Помоги что-нибудь придумать». — И ты согласилась? — Нет, конечно, — фыркнула она. — Я не могу смотреть на то, как она медленно попадает под влияние этого психопата. Я не хочу её терять. — Но ты её оставила, — Никита указал на противоречие в словах старшеклассницы. — Оставила наедине с этой проблемой. Вика доверилась тебе, надеялась, что ты ей поможешь. Это эгоистично, не думаешь? Из-за своих страхов ты отталкиваешь близкого человека. Если боишься, что она сделает неправильный выбор, хочешь открыть ей глаза в нужный момент, ты должна быть рядом. — Наверное, ты прав, — Даша мысленно вернулась в тот миг, когда высказала недоверие к действиям Вики, и представила реакцию подруги. — Она ждала от меня поддержки, а я её обидела. — Ещё не поздно всё исправить, — парень переместил ладонь с бедра девушки на её плечо и подбадривающе погладил его. — Да, надо исправить, — кивнула она. — Когда ты успел стать таким мудрым? — Я всегда таким был, просто ты не замечала, — лицо Никиты озарила его неповторимая улыбка, полная доброй нежности. — Да? — Да. Парень чуть приподнялся. Он хотел чмокнуть девушку в щёку, но та намеренно отклонилась, и получилось так, что губы Ольшанского коснулись её губ. И чтоб предотвратить его порыв прервать вышедший из-под его контроля поцелуй, Даша обвила одной рукой его шею, а другой помогла себе отодвинуться в сторону, освобождая место на парте для Никиты. Когда она потянула его в сторону, парень не стал сопротивляться: он уселся на край парты, не прекращая раз за разом касаться её мягких, но властных губ. Никите было неудобно сидеть боком к Старковой. Ему бы сменить позу, но он боялся даже пошевелиться. Вдруг это краткое мгновение счастья развеется, как лёгкий ночной туман перед восходом обжигающего солнца? — А ты настойчивая, — усмехнулся Ольшанский после того, как всё же смог оторваться от девушки. — Я всегда такой была, — улыбаясь, ответила она. Никита обнял Дашу за плечи. Та подвинулась влево, ближе к парню, и положила голову ему на грудь. В «мастерской» молодые люди наслаждались обществом друг друга вдали от проблем, которых у обоих было немало. Но они все оставались там — за дверью. А здесь только двое дорогих друг другу людей, их чувства, поддержка и спокойствие. — Ты в курсе, что Анна беременна? — решилась поинтересоваться Старкова. — Что? Откуда ты знаешь? — Я знаю. Просто знаю. — Ну, не будет же она рассказывать Никите о том, как залезла в комнату его сестры? — Она тебе не говорила? — Нет, — опечаленно покачал головой Ольшанский. Надо же... Такая новость, а узнаёт он её от ученицы, а не от родной сестры. — Это от Андрея? — Ну, от кого же ещё... Тут Никиту осенила одна догадка, неприятно кольнувшая где-то в районе грудной клетки. — Ты расстроена? — тихо спросил он. — Что? Нет! Мы с ним решили остаться друзьями и... — не сумев подобрать правильных слов, девушка оставила мысль незаконченной. — Я просто не знаю, как мне поступить. Анна взяла с меня слово, что я не расскажу ему ничего. Но мне кажется, он должен знать. — Конечно, должен. Ему нужно сказать, — он убеждённо поддержал точку зрения Даши. — Но я же дала слово, — ещё раз напомнила ему она. — Зато я никому ничего не давал.