***
Чуть позже у Вики состоялся короткий разговор с мастером. Она попросила его заглянуть к ней в комнату, как только появится такая возможность. Тот бросил ей какую-то шутку про то, что обязательно захватит с собой бутылку вина и свечи, а потом уже серьёзно добавил, что зайдёт через час или два. И когда Миша всё же появился на пороге, в комнате, кроме Кузнецовой, никого не было. — Звала меня? — Дмитриев приветливо улыбнулся и прошёл внутрь помещения. — У тебя проблемы с розетками, или ты что-то решила? — Ты, кажется, как-то говорил о том, что многое можешь мне предложить? — Вика игриво подмигнула парню, приблизившись к нему почти вплотную. — Как насчёт информации? Клянусь, ничего криминального, — она приподняла руки с развёрнутыми в сторону Миши ладонями, желая таким образом подтвердить свою искренность. — Ваши секреты меня сейчас не интересуют. Просто хочу кое-что узнать об отношениях внутри коллектива, о правилах. А я в свою очередь не буду препятствовать твоей работе. Дмитриев выглядел чересчур довольным, будто выиграл в лотерею миллион долларов. Наконец его работа сдвинется с мёртвой точки! Парень склонился над ухом Кузнецовой и вкрадчиво прошептал: — Очень заманчиво. Что конкретно ты хочешь знать?***
Пиковый король. Первое предупреждение. Ему ещё ни разу не подкидывали карт. Что, в общем-то, объяснимо: раньше он работал без нареканий, а вот сейчас у него началась, что называется, чёрная полоса. Поводов для претензий и угроз было много. Но Вадим всё равно удивился. Ему казалось, что если вдруг Колчин захочет высказать недовольство, то вызовет его на разговор лично, а не с помощью обрядовой конспирации. Этот карточный жест означал одно из двух: либо Владлен Петрович хочет поговорить вне лаборатории и напомнить Уварову об устоявшихся обычаях, об истоках компании, о её сути, либо зачинщик встречи вовсе не он. В половине восьмого вечера Вадим, как было приказано, торчал в лесу у часовни, ожидая развязки. Погода стояла тихая, ветер лишь слегка обдувал листву деревьев. Весенняя приятная свежесть радовала чувства. Наконец настала такая пора, когда хочется и можется дышать полной грудью. «Давненько ты, Уваров, в город не выезжал. Надо как-нибудь, по возможности, развеяться там в одном из уютных баров». Откуда-то послышался шелест листвы, примятой чужими шагами, и Вадим осмотрелся, мгновенно сосредоточившись. — Морозов? Какого чёрта? — Мужчина разъярённо зашипел, поражаясь наглости Петра. — Кто тебе позволил чёрными метками разбрасываться? Но тот лишь достал за кармана тёмно-серого плаща игральную карту и протянул её Вадиму. — Ты тоже её получил? Я ничего не понимаю, — сказал Пётр Алексеевич. — Новое предупреждение. Но от кого? Как будто в ответ на этот вопрос двое сотрудников «INGRID» ощутили внезапный укол в районе шеи. Вадим, нахмурившись, потянулся пальцами к потревоженному участку кожи и обнаружил, что его «атаковал» небольшой дротик с капсулой. Такие штуки использовались охотниками для усыпления животных. Мужчина хотел окликнуть Морозова, но вдруг понял, что не может разомкнуть челюсти, что мышцы тела словно парализовало, а сознание неумолимо поплыло куда-то вопреки его воле.***
Способность мыслить постепенно возвращалась к Вадиму. Духота и сухой воздух царапали горло и лёгкие. Он с трудом разлепил веки и шевельнулся, обнаружив, что ограничен в движениях. Руки были сведены за спиной и скованы наручниками, спина упиралась в тонкую трубу. Со стороны послышался кашель. Нечёткие очертания ещё одного человека мелькнули перед глазами Уварова. Он несколько раз моргнул и пригляделся. Костюм Морозова, его испачканные землёй туфли. Тоже в наручниках. А вокруг что-то вроде… Котельной? — Очнулись? — оглушил его женский голос. Каждый шорох, малейшее шевеление, вдох, воспринимались слишком остро и как будто извне. В мыслях немного плыло, но Вадим смог различить, кому принадлежал этот голос. — Вика? Ты как здесь? Впрочем, неважно, — он откашлялся и попытался немного приподняться, усесться поудобнее, чтоб спина не так сильно вдавливалась в железо трубы. — Отстёгивай меня скорее, пока не вернулись те, кто нас вырубил. — Тихо, тихо. Да ты не спеши. — Девушка оказалась в поле его зрения и подошла ближе, склонившись над обеспокоенным мужчиной. — Тот, кто мог вернуться, уже вернулся. Это я вас пристегнула. — Ты? — Глухой хрип вырвался из его горла. — Что, не ожидал такого поворота? Уваров помотал головой, видимо рассчитывая, что это избавит его от таких диких галлюцинаций. Но бледное лицо Кузнецовой никуда не исчезало, и выглядело всё вполне реально. — Ты головой где-то ударилась? — Нет. Почему? — Девушка слегка улыбнулась. — У меня всё под контролем, я в здравом уме и трезвой памяти. В отличие от тебя. Действие транквилизаторов ещё не полностью прошло, поэтому мозговая активность может быть снижена. Внутренности Вадима скрутились в один тугой узел. Нет же… Ну нет. Не может такого быть! Наверняка игра воспалённого разума. Он спит. Точно! А может, бредит? Пробежки после утреннего дождя по мокрой траве и в тумане — дело, конечно, хорошее, душевное, но надо с этим завязывать. Вот уже и температура поднялась, и вздор всякий мерещится. Он смотрел прямо перед собой на девушку в чёрном спортивном костюме и ждал, когда та растворится, разрушится под тяжестью его бескомпромиссных выводов. Он осознал, что это неправда, так почему же галлюцинация никак не хотела превращаться в пустоту? «Может, потому что она не галлюцинация?» — Это подстроила ты? — Верно, — кивнула Вика. — Заманить вас, — она не обделила вниманием и потерявшего дар речи Петра Алексеевича, — в ваш собственный капкан оказалось не так сложно. — Подожди. — Мужчина выглядел потерянным и обескураженным. — Ты не могла справиться с нами в одиночку. Это чья-то уловка? Тебе кто-то угрожает? Кто тебя сюда отправил? Вика выпрямила спину и теперь смотрела на мужчин уже сверху вниз с искрящимся выражением снисхождения. Не будь Уваров прикован, он точно это безнаказанным не оставил бы. А так его возможностей хватило только на рассерженный скрип зубами и убийственный блеск зрачков. — Неужели ты думаешь, что вы не нажили других врагов помимо меня? — хмыкнула девушка. — Ты так ничего и не понял, Вадим? Что ж, значит, я хорошо поработала. Знал бы ты, чего мне стоило убедить всех вокруг, что у меня есть чувства к тебе. Уваров недоверчиво сощурился. Он не верил ни одному слову. И оскорблённое самолюбие тут совсем ни при чём. Ну, почти… Дело в том, что физрук не замечал за Кузнецовой исключительного актёрского таланта, да и с самоконтролем она справлялась посредственно. Не могла Вика такое провернуть. — В какой-то момент я и сама поверила в свою ложь, но мне удалось с этим справиться. Уроки Алеси по управлению эмоциями пришлись как нельзя кстати. И тут Морозов привлёк к себе внимание тем, что хрюкнул от смеха. Его не смутила изобретательность девчонки, он же не был посвящён в интимные подробности взаимодействий Уварова с его школьницей. Но отца Макса до слёз веселило то, что такого высокомерного гордеца обвела вокруг пальца какая-то мелкая неопытная пигалица. — Вам смешно, Пётр Алексеевич? Мужчина немного успокоился, его плечи перестали подрагивать, но с морщинистого лица так и не сошла улыбка. Отвечать Вике он не захотел, потому как счёл это ниже собственного достоинства. — Молчите? Даже удивительно. — Что бы ты ни задумала, твой план провалится, и ты умрёшь, — всё же сказал Пётр. — Это я тебе обещаю. — Не разбрасывайтесь обещаниями. Вы не в том положении. — А какое у меня положение? Пока Кузнецова отвлеклась на препирательства с бывшим директором, Вадим пристально следил за ней: за частотой моргания, шевелением пальцев, напряжённостью лицевых мышц. Чего хотел найти, заметить? Сигнал «SOS», что ли? «Очнись, Уваров, это не она тут в опасности». — За что? — в конце концов спросил он. — Прости? — Кузнецова удивлённо вскинула брови и приоткрыла рот. — Я не ослышалась? Ты серьёзно задаёшь этот вопрос? «За что»? — передразнила его девушка. — Не ты ли угрожал нам, заразил вирусом? Не ты превратил Алесю в ищейку без судьбы и права выбора? Не ты пособничал выжившему из ума монстру, которого уже давно могила ждёт? Из-за тебя гибли люди. И продолжают гибнуть! — Короткая пауза. — Не надо смотреть на меня, как будто я Америку открыла. — Я просто слушаю, — прочистил горло Вадим. Говорить было неприятно: глоток водички бы не помешал. — Слушаю и удивляюсь. — Удивляешься? — переспросила Вика. — Ну да. Не думал, что ты такая дрянь. — И как только Уваров это сказал, сразу почувствовал себя на порядок лучше. — Я же тебе помогал. Чувство благодарности не знакомо, нет? Хочешь, чтобы я один за всё ответил? В шикарную актёрскую игру верилось с трудом, а вот в том, что Виктория Кузнецова — ведьма, по которой инквизиция плачет, Вадим не усомнился ни на секунду. — Не волнуйся, у Петра Алексеевича тоже есть список прегрешений. Очень-очень длинный. За такое вечность платить — не расплатиться. «Двуличная ядовитая змея». — О, мне ты его тоже зачитаешь? — с преувеличенным воодушевлением отреагировал Морозов. — А вы хотите? Я могу. Смерть Тёмы, Сони, Миши, Олега, вашей жены, — стала перечислять Кузнецова, загибая на каждое новое обвинение по пальцу на руках. — И ещё много других смертей, о которых мы даже не подозреваем. Вы превратили Рому в безвольного стукача. Макс рос под надзором чудовища и теперь разгребает последствия. Вы псих, Пётр Алексеевич, — подвела итог она. — Забавные вещи рассказываешь, девочка. Только вот смерть своего спортсмена на меня вешать не надо, — он скривил недовольную физиономию. — Кандидатуру Трофимова лично утвердил твой теперь, как выяснилось, обманутый любовник. Я просто выполнял указания. Вика обратила свой взор на Уварова. Тот был бледен, как полотно; только непонятно от чего именно — то ли транквилизаторы так действовали, то ли ситуация оказалась для него слишком шокирующей. — Ты же вроде говорил, что ни при чём. — Ты тоже многое мне говорила. — Ах, ты обиделся? В воспоминаниях мужчины всплыли картинки пережитых моментов: она, запертая в холодильнике без сознания, бурные перебранки, первая ночь, бал, её ранение, письмо с признаниями, откровенный разговор. Как у неё получилось разыграть такую красивую комбинацию? Она ведь влезла в его голову, поселилась в мыслях, Вадим привык к ней. И что, оказывается, всё не по-настоящему? Это же просто нереально! — Да, я виновата, врала. Но неужели ты настолько лицемерен, чтоб меня в этом обвинять? — Я тебе верил, — укоризненным тоном сказал Уваров. — Зря, — бросила в ответ Вика. «И правда, зря», — мысленно согласился он. — Ты убить нас хочешь, маленькая? — вновь подал голос Морозов. — Да. Я хочу, чтобы вы за всё ответили. — Неужели тебе хватит духу, чтоб примерить на себя роль палача? — с любопытством поинтересовался Уваров. — Кто назначил тебя нашим судьёй? Вика плотно сжала губы в тонкую линию, её щёки загорелись виноватым румянцем. Ничего из того, что сейчас происходило, не давалось ей легко, в чём девушка поспешила признаться: — Не думай, что всё это доставляет мне удовольствие. Я не убийца. И ты мне не совсем безразличен. Но у меня нет выбора. Если вы окажетесь в суде, то вас оттуда быстро вытащат свои люди. В действительности за прошедшие годы компании не раз приходилось опустошать свои финансовые резервы, лишь бы откупиться от летящих в сторону учреждения и научной работы обвинений и закрыть дело до суда. Суммы были уплачены колоссальные, но свобода того стоила. — У вас достаточно денег и связей, чтоб выйти сухими из воды. Меня это не устраивает. Невинные жертвы заслуживают своего отмщения. — Кузнецова опустила глаза в пол и тяжело вздохнула. — Так что я сейчас возьму и отправлю вас к самому главному Судье. И вы будете уже там с Ним договариваться. Мотивы девушки были кристально ясны. Тогда Вадим решил узнать, в компании с кем она работала: — Кто помог тебе? И, наверное, больше всего он не хотел услышать имя Соколова. Ведь тогда это будет значить, что Князь победил. Старшеклассница улыбнулась уголком губ и зашагала в сторону выхода. Раздался щелчок, за ним последовал скрип — Кузнецова потянула на себя железную дверь. Это стало приглашением, и в котельную прошёл ещё один человек. — Ну здравствуй, брат. Мужчина, как две капли воды похожий на Вадима, смотрел ему в глаза. Скованный наручниками Уваров, лихорадочно дёрнулся и сжал пальцы в кулаки. — Тварь, — свирепо прорычал он. — Предатель — это на всю жизнь, правда ведь? Вика вытащила из кармана спортивных штанов мобильник и глянула на время. Пора заканчивать всю эту историю. И прежде чем Антон начал вести беседу по-родственному, она торопливо произнесла: — Ну хватит. Всё это как-то затягивается. Трогательная встреча братьев состоялась, теперь можно и делом заняться. В руке девушки оказался пистолет, до этого прятавшийся под кофтой, и Уваровы в компании с Морозовым напряглись. Кажется, шутки кончились. Все высказались, пора было переходить к действиям. — Вика, постой, что ты делаешь? — испуганно заговорил брат Вадима. — Мы же договорились отправить их за решётку. Но в своём решении Кузнецова была уверена как никогда. Отступать некуда, позади лишь нескончаемый мрак. — Прости, Антон. Но это противоречит моим планам, — не отводя взгляда от карих пронзительных глаз мужчины, рядом с которым она когда-то действительно чувствовала себя защищённой, Вика надавила на крючок и выпустила две пули. — Ещё раз прости, — она обернулась к пока ещё живому Уварову, который теперь был обречён на смерть из-за неё. Тот был жутко напуган и с паникой смотрел на тело брата. — Так было нужно. В помещении стало до жути душно, боль, витающая в воздухе, под тяжестью неотвратимой реальности опустилась на пол и расползлась по нему, пригвоздив двух сообщников к месту. Только вот кому эта боль принадлежала? Антону или самой Виктории?