-x-X-x-
Она стоит перед Королем Гримм, сняв верхнюю одежду, и между ней и ее грудью находится только бюстгальтер. По позвоночнику Винтер пробегает дрожь, не имеющая ничего общего с холодом, когда его красные глаза перемещаются вверх и вниз по ее торсу. Атласский специалист уверена, что он согласится и примет ее предложение… но вместо того, чтобы немедленно отпереть дверь камеры, чтобы изнасиловать ее, он наклоняет голову в сторону. — … И почему ты вдруг предлагаешь мне свое тело, Винтер Шни? Откуда взялось это внезапное… предложение? Винтер пытается сдержаться, но понимает, что ей это не удается, когда чувствует жар, распространяющийся по ее лицу, сигнализирующий о появлении румянца на ее щеках. Не в силах сдержаться, она вспоминает разговор, который состоялся всего за полчаса до его возвращения.-x-X-x-
— Ты ничего не добьешься, если будешь скрывать свои истинные чувства. Застыв, Винтер смотрела сквозь прутья своей камеры, как Салем, Королева Гримм, остановилась у входа. Она не скоро забудет, как чудовищная женщина-гримм полностью растоптала ее и ее команду. Не то чтобы «команда» Винтер была очень похожа на команду, но даже если бы у нее была полная команда Специалистов, она полагала, что им пришлось бы не легче. Генерал Айронвуд должен был согласиться с ней в этом, подумала Винтер. Иначе он никогда бы не стал полагаться на такой безумный план. — Я не… Я не понимаю, о чем вы говорите. Тонко улыбнувшись, Салем наклонила голову в сторону, а затем покачала ею. — Ты цепляешься за свою прошлую преданность даже сейчас. Даже после того, как Озма и его питомец Генерал так завуалированно предали тебя. Ты когда-нибудь задумывалась почему? Винтер не могла не покраснеть. Ей не нужно было задаваться вопросом «почему». Но прежде чем она успела придумать ответ, Салем опередила ее. — Ах. Ты уже знаешь. Подумай об этом. Не позволяй своим чувствам затуманить твой рассудок. Питомец Озмы Генерал не заслуживает ни твоего уважения… ни твоей безответной привязанности. Застыв, Винтер быстро замотала головой туда-сюда. — Я-Я не… я никогда не ожидала, что мои привязанности будут обращены! Генерал Айронвуд не такой человек! Королева Гримм лишь насмехалась в ответ. — Нет, думаю, что нет. Но тогда… он действительно такой, каким ты его себе представляла? И затем, сказав свое слово, Королева Гримм повернулась и ушла, оставив Винтер наедине со своими мыслями.-x-X-x-
Это не было… самой лучшей ободряющей речью, которую когда-либо получала Винтер. И все же слова Салем заставили ее о многом задуматься. Несмотря на то, что было почти ослепительно очевидно, насколько жестко действовала Королева Гримм, в ее действиях было что-то почти освежающее. Салем была прямолинейна и не терпела дураков. Винтер могла восхищаться этой стороной ее личности. Честно говоря, она могла бы восхититься готовностью Салем оставить их всех в живых. Однако… в глубине души Атласский Специалист знала, что Салем пощадила их жизни по одной и только одной причине. Не потому, что ее мучила совесть. Не потому, что Винтер предложила ей ПКШ на блюдечке с голубой каемочкой. Нет, Королева Гримм пощадила их исключительно из-за своего Короля. Потому что этого хотел Жон. Салем, как и Винтер, носила свою верность на рукаве. Однако в отличие от Винтер… у Салем явно не было причин сомневаться в достоинствах человека, которому она посвятила свою верность. В ответ на вопросительный тон Жона обнаженные плечи Винтер опускаются, и полуодетая женщина Шни снова садится на свою койку, склонив голову. После того как Король Гримм некоторое время пристально смотрит на нее, терпеливо ожидая ответа, Винтер начинает подбирать слова, чтобы сказать то, что она хочет сказать. — Мне… всегда нравились сильные мужчины. Не тех, кто говорит, что он сильный, а тех, кто сильный… без усилий. Я думаю, что это восходит к моему отцу… точнее, к тому типу мужчин, которым он НИКОГДА не мог быть. Жак Шни из тех, кто говорит, что он сильный. Он из тех, кто заставляет других постоянно напоминать ему о том, какой он сильный. Посмотрев на свои руки, Винтер сжимает их в кулаки. — Он из тех людей, которых я ненавижу всеми фибрами своего существа, не только потому, что ему не хватает силы, о которой он заявляет, но и потому, что он не признает людей, которые на самом деле поддерживают его. Если бы вы спросили моего отца, как он добился своего, он бы начал рассказывать о том, как он добился всего своими собственными руками. Как он пришел в ПКШ практически никем и поднялся по карьерной лестнице, в итоге женился на моей матери и стал генеральным директором ПКШ после смерти моего деда. Винтер насмехается над этим. — Неважно, что он женился на представительнице семьи. Неважно, что он проводил больше времени, ухаживая за моим дедом, чем за моей настоящей матерью. Неважно, что он поддерживал прискорбную практику моего деда и его жестокость по отношению к работникам-фавнам. Жак Шни — не настоящий мужчина. Он богатый, испорченный сопляк, который нажил свое состояние на спинах масс, избивая их до крови и грязи. Я боюсь, что он превратит моего младшего брата в копию самого себя. Я боюсь, что он сведет мою мать в могилу раньше времени, наполненную вином. Она собирается продолжить, но останавливает себя. Жон не прервал ее во время этого монолога. Ни разу. Она поднимает взгляд, наполовину ожидая увидеть, что он ушел, потому что она ему наскучила. Или, по крайней мере, она ожидает увидеть, что он устал от нее и нетерпеливо ждет, когда она перейдет к делу. … Но нет. Он смотрит на нее теми же пронзительными красными глазами, и в этот момент она впервые за долгое время чувствует себя услышанной. Он внимательно слушает ее, слышит каждое слово, которое она хочет сказать. Это… странное чувство, конечно. Тем не менее, она по собственной воле решает, что пора прекратить разговор об отце. Давно пора перейти к сути дела. — … Генерал Айронвуд должен был быть другим. Я всегда думала, что он был всем тем, чем не был мой отец. Я бросилась служить ему, потому что видела в нем сильного человека, которому не нужно было называть себя сильным. Он не относился к людям, как к ресурсу, и не просил никого сражаться в битве, в которой сам бы не участвовал. Выпустив взволнованный вздох, Винтер поддерживает зрительный контакт с Жоном, прекрасно осознавая, что в этот момент она находится без одежды. Возможно, бюстгальтер все еще мешал, но в остальном ее плоть была обнажена перед ним. — У меня были… чувства к генералу. Чувства, которые никогда не были взаимными. Конечно, я никогда не говорила ему об этом открыто. Это было бы неуместно. Но я знала, что он не испытывает ко мне тех же чувств, что и я к нему. Меня это устраивало. Я была довольна тем, что служу ему в меру своих возможностей. Я была счастлива, будучи полезным инструментом в арсенале хорошего человека. Тут Винтер снова опускает взгляд на свои руки. Костяшки пальцев побелели от того, как сильно она сжимает кулаки. — И потом мой Генерал послал меня умирать. Если бы дело было только в этом, я бы ушла с радостью, зная, что умерла за его дело. Но… он послал меня умирать вместе с девушкой, превращенной в живую бомбу, и андроидом с аурой, которая едва родилась. Все для того, чтобы убить твою Королеву. Может быть, чтобы убить и тебя, я не знаю. Они не упоминали о тебе. Я не уверена, что они вообще знают о твоем существовании. Она бормочет, но Король Гримм просто позволяет ей. Продолжает наблюдать за ней. Позволяя ей высказывать свои мысли. Винтер резко вдохнула, снова столкнувшись с правдой, которую ей пришлось принять, когда он впервые пришел сюда и забрал Руби и Янг. Король Гримм, несмотря на то, что его статус человека, безусловно, подлежит дебатам… тем не менее, хороший мужчина. — Не думаю, что после этого я смогу больше быть верной своему Генералу. Я не думаю, что смогу вернуться и снова служить под его началом, не после того, в чем он и Директор Озпин почти сделали меня соучастницей. Но ты… ты представляешь новый путь. Винтер снова поднимает глаза, и на этот раз, когда она встречается взглядом с Жоном, она обещает себе, что не отвернется. Больше никогда. — Я верю тебе, когда ты говоришь, что отвел Руби и Янг к их матери. И если я верю в это… если я верю, что Саммер Роуз жива, тогда я должна верить и в то, что ты хороший мужчина. Сильный мужчина. Мужчина, который… в отличие от всех остальных мужчин в моей жизни, сражается в собственных битвах и не тратит людей как… как ресурсы. Сжав челюсти, Винтер пылает глазами, когда признается в своих истинных мыслях Королю Гримм. Когда она обнажает перед ним душу, Жон все воспринимает… а затем улыбается ей. — Так ты предлагаешь мне себя. Не только чтобы спасти Пенни Полендину… но и потому, что хочешь служить мне. Даже если это просто означает дать мне доступ к твоему телу. Винтер краснеет… но кивает, оставаясь верной себе, поскольку отказывается снова отвести взгляд. Она продолжает смотреть Жону прямо в глаза, даже когда Король Гримм мрачно усмехается. — Ах… но ты ведь понимаешь, в чем только что призналась, не так ли, Винтер Шни? Что? — Ты только что призналась, что ХОЧЕШЬ, чтобы я тебя трахнул. Что ты хочешь только того, чтобы я прижал тебя к этой кровати и изнасиловал тебя, прямо здесь и сейчас. А-Ах. Н-Ну… Винтер краснеет все сильнее, но она все еще не отводит взгляд. Наконец, зрительный контакт оказывается слишком сильным, и хотя она сохраняет его, она также выдавливает из себя честный ответ на его слова. — … Д-Да… Ухмылка Жона напоминает дьявольскую, и она говорит это не только из-за чудовищного, нечеловеческого, похожего на Гримм облика. Подойдя к решетке, он наклоняет голову в сторону. — Ах, но тогда какая у меня причина заключать с тобой сделку? Ты предлагаешь мне свое тело, если я пойду и похищу создателя Пенни Полендины, чтобы он мог ее починить. Но на самом деле ты не предлагаешь мне ничего… чего бы ты сама не хотела. Вся сделка перекошена в твою пользу. Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя… так что, предлагая позволить мне это, где же жертва? Глаза Винтер расширяются, когда она понимает, что загнала себя в угол. Внезапно Жон открывает дверь в ее камеру и заходит внутрь. Винтер застывает, когда он останавливается в нескольких футах от нее. — Скажи мне, Винтер Шни. Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? Никакой торговли. Никакой сделки. Просто я… пойду к тебе… и займусь тобой. Ты хочешь этого? У Винтер пересохло во рту, пока ее глаза скользили вверх и вниз по точеной фигуре Жона. Король Гримм не просто красив, он строен. Он не просто силен, он безмерно могущественен. Ей даже не довелось увидеть, как он сражается, но она сражалась с его Королевой и Салем… Салем явно подчиняется этому прекрасному образцу мужского пола каждую ночь, при каждом удобном случае. Дрожа, Винтер наконец опустила взгляд, чувствуя, как стыд и унижение поднимаются внутри нее, когда она нерешительно кивает. Правда в том, что… она хочет. Она хочет, чтобы он трахнул ее, независимо от того, согласится он помочь ей с Пенни или нет. Она хочет, чтобы он занялся с ней любовью, чтобы она стала его женщиной прямо здесь и сейчас. Когда его пальцы касаются ее подбородка и Жон заставляет Винтер снова поднять голову, чтобы заглянуть ей в глаза, он улыбается более доброй улыбкой. Улыбка, которая на самом деле очень мила. — Честность поможет тебе везде со мной, Винтер. Скажи мне, андроид того стоит? Стоит ли она головной боли? Винтер прикусила нижнюю губу… и в конце концов пожала плечами. — Я не… я не знаю, с-сэр. Ей не дали шанса жить по-настоящему. Я надеюсь… я надеюсь, что ее создатель сможет удалить программы Генерала Айронвуда, прежде чем вернуть ее в строй. Чтобы она снова могла жить, свободная от такого бремени. Я могу сказать вам многое… она была подругой Руби и Янг. Они знали ее только по одной поездке на буллхеде, а она считала их своими самыми дорогими друзьями. Жон впитывает это… и кивает, отступая назад и начиная снимать свою одежду. Винтер вздрагивает… а затем вскакивает на ноги и начинает раздеваться для него прямо на месте. Однако в этот момент до ее слуха снова доносится голос Жона. — Есть ли еще что-нибудь, что ты хочешь от меня, Винтер? Ты, конечно же, дала мне целый список. Ты хочешь, чтобы я овладел тобой. Ты хочешь, чтобы я спас твою мать от твоего отца. Ты хочешь, чтобы я пощадил твоего брата в надежде, что он станет лучше твоего отца. Ты хочешь, чтобы я вернул к жизни Пенни Полендину. Что-нибудь еще? Кого еще ты хочешь, чтобы я спас? Винтер замерла, наклонившись, чтобы снять штаны. Медленно, она сбрасывает их с ног и встает, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Жона, когда на ней нет ничего, кроме лифчика и трусиков. То, как он все так перечислил… ее первый инстинкт — сказать, что она не просила всего этого. Но оглядываясь назад… она вроде как просила, не так ли? И хотя она собиралась сказать, что нет, что это все… В тот момент, когда Жон упоминает «кого-то еще», кого она хотела бы, чтобы он спас, Винтер понимает, что это так. Там есть кто-то, кто, вероятно, сейчас сражается в Мистрале, и кого она хочет, чтобы спас Король Гримм. — У-У меня есть сестра. Она служит в Атласской Армии… и, возможно, прямо сейчас принимает участие в их вторжении в Мистраль. Я хочу… мне нужно, чтобы она была в безопасности. Жон ухмыляется, мужчина-гримм хихикает, положив руки на бедра. — И ты думаешь, что твоя дорогая сестра будет в большей безопасности со мной, чем с Атласскими Военными? У Винтер отвисла челюсть, когда она задумалась о том, как она здесь оказалась. О том, что Айронвуд и Озпин могут попытаться сделать дальше, когда решат, что она и ее команда погибли в бою. В конце концов, ей даже не приходится думать об этом. — Я уверена в этом... сэр. Усмехаясь, Жон просто кивает и жестом указывает на нее. — Очень хорошо. Считай, что все готово. А теперь… приступим. Винтер краснеет… а затем начинает приближаться к очень опасному, очень красивому монстру, мужчине, которому она только что посвятила себя. Она последовала совету Королевы Гримм и обнажила себя перед Королем Гримм. Теперь пришло время выяснить, было ли это ошибкой или нет.