Принц Гримм

A/N: Винтер и Уиллоу воссоединились, но Жон оказался перед сложным решением.

-x-X-x-

      Наблюдая со стороны, Жон приподнимает бровь, наблюдая за общением Уиллоу и Винтер. На мгновение Матриарх Шни поднимает руки, ее пальцы дергаются, словно она хочет протянуть руку и схватить Винтер, чтобы обнять свою старшую дочь. Но, подумав, она опускает руки обратно на бока, а через мгновение опускает голову. — Винтер… Мне так жаль. Мне очень, очень жаль.       Наступила тишина, в которой Винтер заметно удивилась словам матери. Затем она быстро принимает прежнее выражение лица и наклоняет голову в сторону. — Правда, мама?       Это привлекает внимание Уиллоу. Зрелая женщина вскидывает голову и на мгновение хмурится, прежде чем вспомнить, на кого она хмурится. Тем не менее, ее руки сжимаются в кулаки, и она решительно кивает. — Да. Ненавидь меня, если хочешь, Винтер. Презирай меня за то, какой дерьмовой матерью я была для тебя и твоих брата и сестры. Но, пожалуйста, поверь мне, когда я говорю тебе, что я сожалею о каждом моменте. Если бы я могла вернуться назад и сделать все по-другому, я бы сделала это. Если бы я могла…       Уиллоу оторвалась от размышлений и посмотрела на Доктора Полендину. Если честно, тот не обращает на них никакого внимания. В этот момент он суетится над телом Пенни, осматривает ее и выглядит так, как и должен выглядеть родитель, получивший труп своего ребенка. С той лишь разницей, что сидящий в кресле мужчина не падает в обморок от горя или отчаяния. Жон предполагает, что добрый доктор МОЖЕТ ее починить. Она не умерла окончательно.       Бросив взгляд в сторону Пьетро, Уиллоу приблизилась к старшей, заставив Винтер напрячься в ответ. Но Уиллоу не пытается обнять ее или что-то в этом роде, а просто говорит тихим тоном, и ее слова предназначены только для ушей ее дочери. Жон слышит их все равно, благодаря своим обостренным чувствам. — если бы я могла вернуться и убить твоего отца раньше, Винтер, до того, как он прогнал тебя и Вайсс, до того, как он начал разрушать Уитли… Я бы так и сделала.       Это застает Винтер врасплох, ее глаза расширяются и устремляются мимо матери туда, где стоит Жон. Он не знал, как сказать младшей Шни, что, по сути, заставил ее мать убить его отца. Так что… в общем, он этого не сделал. Но теперь-то кота из мешка вытащили, не так ли? Он неохотно кивает в знак подтверждения слов Уиллоу, не совсем понимая, как Винтер отреагирует на эту новость. — … Пойдем со мной, мама. Нам нужно поговорить наедине.       Уиллоу загорается при этом, заметно светлея. Однако она не сразу движется за Винтер. Вместо этого она бросает взгляд в сторону Жона, как бы спрашивая разрешения. Он улыбается обеим женщинам Шни и машет рукой. — Иди вперед, Уиллоу. Ты должна знать, что на данный момент я практически похитил тебя и Пьетро. Вы больше не в Атласе. Вы в Землях Тьмы. Пока что ты будешь возглавлять ПКШ дистанционно, и мы не вернемся в Атлас, если только это не окажется абсолютно необходимым.       Уиллоу не выглядит слишком расстроенной. На самом деле, впитав в себя то, что только что сказал Жон, она улыбается, глядя на Винтер. — Все в порядке. Я там, где мне нужно быть.       Винтер не может не улыбнуться в ответ, но лишь на мгновение, после чего быстро стирает улыбку с лица и возвращается к суровому виду. Но Жон все равно видит это. И он видит, что Винтер счастлива, даже если она пытается это скрыть, пока выводит Уиллоу из лаборатории в коридор.       Когда мать и дочь уходят, Жон обращается к другому мужчине в комнате. — Доктор Полендина…       Не поднимая глаз от своей работы, Пьетро пренебрежительно машет рукой в его сторону. — Да, да, я слышал. Похищен. Земли Тьмы. Как сказала Миссис Шни, я нахожусь там, где мне нужно быть. То есть…       Тут сидящий в кресле доктор поднимает взгляд от бездыханного тела дочери и сужает глаза на Жона. — Ты ведь намерен позволить мне починить ее?       Жон улыбнулся. Честно говоря, он был просто счастлив, что Пьетро не оказался полным монстром. Этот человек вполне мог оказаться ублюдком. Он мог видеть в Пенни лишь оружие, как это делали Атласские Военные и Генерал Айронвуд. Если бы Пьетро Полендина оказался совсем не таким, каким его представляла общественность, Жон не был уверен, что бы он сделал. Хм… наверное, он все же привез бы доктора сюда. Просто это было бы не так дружелюбно.       Но нет. Пьетро был в первую очередь убитым горем отцом, а во вторую — ученым. И это имело значение. Он был человеком, который использовал свой блестящий интеллект для того, чтобы помочь Пенни, а не для того, чтобы использовать ее и злоупотреблять ею. Теперь он знал, что доверился не тем людям, и Жон поверил ему, когда Пьетро сказал, что переделает Пенни так, что она больше никогда не будет подчиняться Айронвуду или атлезийским военным.       Тем не менее… не мешало бы напомнить об этом доктору, не так ли? — Конечно, доктор. До тех пор, пока ВЫ намерены освободить ее от всех ограничений, которые вы или кто-либо другой наложили на ее разум.       Пьетро моргает… а затем кивает, выражение его лица ожесточается при этом напоминании. Не потому, что он раздражен на Жона или что-то в этом роде, а потому, что он все еще злится на себя. — Можете на это рассчитывать, молодой человек. Я обещаю вам, что больше никому не позволю издеваться над Пенни.       Молодой человек. Забавно, ведь Уиллоу тоже еще не знает… но как-то странно не сказать об этом Пьетро, особенно сейчас, когда он здесь, в их Дворце. — Есть еще кое-что, что вы должны знать, Доктор.       Пьетро смотрит на него, наполовину заинтригованный, но и наполовину раздраженный постоянными помехами. Тем не менее, его глаза расширяются, когда несколько Провидцев спускаются вниз с потолка, где они были спрятаны. Плавающие медузоподобные Гримм — это буквально живые камеры слежения, созданные Салем как для наблюдения, так и для передачи сообщений.       Когда они опускаются, чтобы окружить Жона, он поднимает руку и проводит ею по лицу… пальцами, покрытыми аурой, он отводит магию, наложенную на него Салем. Он разрывает заклинание в клочья, чего не мог сделать до того, как его Аура была пробуждена Пиррой, Боудиккой и Саммер. И после того как все было сказано и сделано… Пьетро Полендине открывается его истинный облик. — Вы не просто в Землях Тьмы, Доктор. Вы в самом ее сердце, во Дворце Короля и Королевы Гримм.       Хорошо, что Пьетро уже сидит, потому что он выглядит немного потерянным, когда на мгновение с недоверием смотрит на Жона. Но он прежде всего ученый, и его глаза не позволяют отрицать того, что находится прямо перед ним. Медленно приходя в себя, он бросает быстрый взгляд на Пенни и, сглотнув и расправив плечи, еще сильнее сжимает пояс. — И с кем же, собственно, я имею удовольствие разговаривать?       Слегка улыбаясь, Жон делает жест, и все Провидцы снова взмывают под потолок. — Вы имеете удовольствие говорить с Королем Гримм… и причиной того, что Гримм отступили и оставили человечество в покое в последние несколько лет. Хотя… это произвело не совсем тот эффект, на который я рассчитывал, когда принимал решение.       Жон слегка морщится, вспоминая, как все Королевства развязали войну из-за отсутствия Гримм. Честно говоря, он не сразу сообразил, как, черт возьми, собирается это исправить. Но теперь ПКШ был под его контролем. А еще у него был Пьетро Полендина. Так что… это уже начало, подумал он. — Ты ведь не предполагал, что мы с такой жестокостью обрушимся друг на друга, как только у нас больше не будет врага, с которым нужно сражаться?       Веселый тон Пьетро заставил Жона бросить на него сухой взгляд. — Нет. Неправда.       Пьетро, усмехаясь, качает головой и вздыхает. — Почему бы и нет? Даже когда Гримм наступали нам на пятки и надвигались со всех сторон, история человечества пестрела войнами. Гримм, конечно, хороший общий враг, но даже когда они представляли реальную угрозу, мы все равно воевали друг с другом. Вы не обязаны подтверждать это… но я подозреваю, что вы действительно довольно молоды, несмотря на ваш титул.       Жон молчит, но этого подтверждения достаточно, чтобы Пьетро кивнул и испустил еще один вздох, более протяжный и усталый. — Это всего лишь мое профессиональное мнение, Король Гримм… но даже если бы вы не вернули Гримм, я подозреваю, что мы бы уже были в состоянии войны. Всегда найдутся жаждущие власти и амбициозные. Всегда будут те, кто хочет брать, брать и брать, независимо от того, хватит им или нет. Не вы спровоцировали эту войну. Вы просто дали им повод, который они искали.       Честно говоря, он не знает, что на это ответить. Но… он все равно ценит это чувство. Он наклоняет голову в знак согласия с Пьетро, и доктор улыбается. — Полагаю, этот дисплей должен был дать мне понять, что за мной постоянно наблюдают. Считайте, что сообщение получено. Тебе не о чем беспокоиться, Король Гримм. Я не сделаю ничего, что может поставить под угрозу выздоровление моей Пенни. Я никогда не буду рисковать ее жизнью, никогда больше. И если вы поможете мне вернуть ее и обеспечить ее безопасность… я буду вашим примерным пленником.       Жон на мгновение замешкался, а затем просто кивнул в последний раз. — Хорошо. Я оставлю тебя.       С этими словами он поворачивается и покидает лабораторию, прекрасно понимая, что Пьетро не собирается затевать ничего гнусного, когда за ним, как ястребы, следят более пятидесяти Провидцев. В то же время Жон не знает, куда идти дальше… пока его не догоняет бывшая главарь бандитов, заставляя удивленно моргнуть. Он на мгновение забыл, что Рейвен Бранвен вообще была с ними в лаборатории все это время. — Значит… ты заставил женщину Шни убить своего мужа, да?       Остановившись посреди коридора, Жон повернулся к Рейвен, забавляясь ее попыткой растопить лед. В ответ красноглазая женщина застывает, облизывая губы, чтобы смочить их, и съеживается под его взглядом. — Это правда, что Жак Шни погиб от руки Уиллоу Шни. По правде говоря, он заслужил это и даже больше. — Я уверена, что ты прав.       Это звучит так, как будто Рейвен его знает. Однако Жона застает врасплох то, что она делает дальше. А именно: она падает на колени прямо посреди коридора и тянется к его брюкам. Он хватает ее за запястья и сужает глаза. — Что ты делаешь?       Застыв на мгновение под его взглядом, бывшая бандитка покраснела. — … Ты все еще не обрюхатил меня. Еще в моем лагере, в племени… ты сказал, что обрюхатишь меня. И тогда я буду тебе полезна. Тогда я буду… в безопасности. Но я еще не беременна. Значит, мы должны продолжать попытки, верно?       Жон долго смотрел на Весеннюю Деву. Затем он отпускает ее запястья. Не теряя времени, Рейвен расстегивает его ремень, расстегивает штаны, достает член и берет его в рот. Она начинает отсасывать ему прямо на месте, ее голова двигается вверх-вниз на его члене, а Жон просто смотрит на нее.       … Ей ничего не угрожало. Конечно, она была Девой, но если бы Салем собиралась убить ее к этому моменту, она бы это сделала. — Рейвен… Я не собираюсь убивать тебя просто так, ты ведь знаешь это? Если я тебя еще не убил, то тебе придется очень сильно облажаться, чтобы оказаться на разделочной доске.       Рейвен на мгновение замирает и моргает… а затем продолжает сосать его член с тем же энтузиазмом, что и раньше. Глаза Жона сужаются от такого ответа. — Тебе не нужно ничего этого делать, Рейвен. У меня более чем достаточно женщин, которые хотят встать на колени и отсосать мне. Ты не обязана делать себя полезной таким образом.       Но она не останавливается. Она продолжает. Наконец Жон кладет руку ей на голову и проводит пальцами по пышным черным локонам. Только тогда Рейвен замирает на месте, когда он проводит пальцами по ее коже головы и ладонями по черепу, медленно оттаскивая ее назад от своего члена. Красные глаза встречаются со взглядом Жона, когда он откидывает ее голову назад и секунду смотрит на нее сверху вниз. — … Ты хочешь этого, не так ли, Рэйвен? Ты хочешь еще одного ребенка. Не для того, чтобы обезопасить себя, а просто… потому что? Почему? Откуда это?       Рейвен напрягается, ее глаза расширяются, давая Жону понять, что он попал точно в цель. Слегка задыхаясь, ее взгляд метался между его членом и его взглядом, Рэйвен на мгновение замолчала, прежде чем наконец нашла слова. — Я гребаная неудавшаяся мать. Вот почему.       Жон наклоняет голову в сторону, побуждая Рейвен объяснить. — Янг должна быть моим ребенком. Но она называет Саммер «мамой», а не меня. А Вернал… Вернал даже не уважает меня больше, не говоря уже о том, чтобы считать своей матерью. И да, я знаю, что она не моя дочь из плоти и крови, как Янг. Но дело не в этом.       Голос Рэйвен тих, но Жон все равно слышит каждое слово. А еще он слышит в голосе Рейвен душевную боль. — Я всегда была ужасной матерью… но раньше я могла прикрываться тем, что я неплохой боец и наполовину достойный лидер племени. Теперь у меня нет даже этого. Я просто никчемный мешок с дерьмом. Пустая трата места. И я подумала… может, если бы у меня был твой ребенок, я получила бы еще один шанс. Ты ведь позволишь мне вырастить ребенка? Или хотя бы позволишь мне помогать? Обещаю, что в этот раз я постараюсь лучше…       Ну вот. Это было, конечно… тяжелее, чем он ожидал. Но и так неоспоримо, что Рейвен стало больно. Эта женщина умела убегать от своих проблем, не так ли?       Вопрос заключался в том, хотел ли Жон помочь ей, дав ей то, что она хотела? Или ему стоит попытаться помочь ей помириться с Янг или Вернал? Он не хотел, чтобы молодые женщины были вынуждены мириться с Рейвен только потому, что он вмешался… и он прекрасно понимал, какое влияние он имеет на женщин в этом дворце.       … Угх, что за дерьмовое шоу.