Запретный плод.

Морозный вечер окутал Москву, словно белое одеяло, пошёл снег. Люди, кутаясь в шарфы бежали домой, кто-то суетился, пытаясь докупить последние подарки, другие же вообще не замечая никого и ничего выхватывали с полок последние банки зелёного горошка. И вроде всё было стабильно, да что-то изменилось… Только вот что? Эмилия Кински стояла за углом, выкурив уже вторую сигарету, она всё пыталась понять, что же такое, невесомое, но в тоже время заметное, поменялось в ней?! Быть может что-то не так со внешностью? — Да нет! Подойдя к витрине уже закрытого магазина детских игрушек, рыжеволосая придирчиво оглядела себя. Одета она была совершенно не по погоде… Короткая кожаная куртка, ну или если говорить проще — косуха, была растегнута, под ней тёмный боди, больше походящий на обычную майку. Чёрные джинсы, небольшая сумочка с шипами, где лежал смартфон, ключи от квартиры, а так же любимые сигареты со вкусом вишни. Весь образ завершали чёрные берцы с рельефной подошвой, ведь на улице скользко, а задание выполнять нужно. Огненные волосы были заплетены в высокий хвост. Ухмыльнувшись, Эмилия поняла, что выглядела как всегда, то есть прекрасно. Тут в её голове, нехотя возник образ её соперника… — Что?! Нет, зачем я вспомнила этого мерзкого ангелочка. Видеть его не могу! Почти шепотом, выдала Кински. Закончив очередное задание, Эмилия решила прогуляться. Ни кто и ни что, да и она сама-то не понимала, каким образом, её потянуло гулять. Ведь демонесса никогда не любила этого делать, а теперь, её будто бы тянуло в тот злополучный парк. Дойдя до опустевшего парка, она осмотрелась. Вокруг никого не было: дети уже давно нагулялись, и замерзнув, краснощекие и уставшие, сидели дома и готовились к празднику. Да и взрослые, закончив последний рабочий день в этом году, находились со своими семьями. Эмили тяжело вздохнула, будто бы это вздох ей поможет. Но нет, чувство тоски не покидало её. Она уселась на препорошенную снегом лавочку, и уставилась в небо, заметив краем глаза, как падают в свете фонарей снежинки, она невольно улыбнулась. 30 декабря. — Эмилия, Кира, быстро ко мне! Раздавался девичий голос Агнессы. Кира всё ещё спала крепким сном, поэтому услышив дикий ор, больше походивший на скрип несмазанной двери, ей нехотя пришлось встать, чтобы наконец-то снова услышать тишину. Кински же, как всегда спустилась уже готовая и отдохнувшая. — Черт возьми, Кира, тебе нужно тренироваться. А ты снова спишь! Я хотела отправить тебя противником Феликсу, ведь в предыдущий раз ты проиграла схватку с Яном… — Я исправлюсь… В следующий раз, всё будет хорошо. Зевая, выдала блондинка. — Нет, сейчас всё будет куда хуже, почему на тебя никогда нельзя понадеяться?! Феликс намного слабее Яна, и ты могла бы запросто одолеть его. Пока Кински противостояла бы «сладкой парочке». И она смогла бы побороть как Марго, так и Яна. — Я готова заменить её и выполнить два задания! Бодро, подняв голову, отрапортовала рыжая. — Да? Задумавшись, проговорила Демонесса. — Ну что же, будь по-твоему, Эмилия Кински. Сегодня ты противостоишь Феликсу, а вот завтра, в новый год, твоими противниками станут Марго и Ян. И если, ты проиграешь хотя бы один бой, я лично отрублю тебе голову. — Будет сделано, госпожа. — Иди, Кински. Сегодня её задание было весьма простым — девочка, подросток, четырнадцати лет. Ситуация ещё более стандартная. Семья Савиных тринадцать лет жили душа в душу, не знали горя, всё было хорошо, одним словом. Глава семейства — Владимир Игоревич, был успешным бизнесменом, и уже в сорок два года владел несколькими фирмами по изготовлению мебели. Его жена, домохозяйка — Виолетта Андреевна, всегда ждала мужа дома, была примерной женой и хорошей хозяйкой. И их дочь — Вилена, до поры до времени, идеальный ребёнок. Девочка с детских лет занималась гимнастикой и подавала большие надежды в данном виде спорта, так же она хорошо училась, и готовилась идти на золотую медаль. Она с удовольствием помогала матери по дому. Всё изменилось с появлением в их семье младшей дочери — Влады. Кроткая Вилена с первых же дней невзлюбила девочку, она не соглашалась даже прикасаться к новорождённой сестре, вскоре забросила спорт и скатилась до троек. Всё шло кубарем, девушка связалась с плохой компанией, у неё появились плохие привычки. — Хах, переходный возраст… Как жаль, её сестру. Рассмеявшись, проговорила Кински, совсем не заметив своего противника, который, казалось бы, любовался заливистым смехом рыжеволосой. — А, Вольрадо… — А ты кого-то другого ожидала увидеть, любовь моя? — Фу, не смей меня так называть. Для тебя я Эмилия, и никак иначе. — Хорошо, любовь моя. Нагло, по-демонически, улыбнулся Феликс. — Ну что, сражаемся? Кто победит, тот первый воздействует на жертву. — Подопечную, не жертву, любовь моя. Закатив глаза, Кински старалась не обращать внимания на это обращение, но оно по-прежнему резало ей слух. И вот, завязался бой, Эмилия старалась не уступать Феликсу, к тому же, преимущество в силе, явно играло свою роль. Но тут, случилось то, чего не ожидал никто из них. Перевернув девушку, бывший демон навис над ней, подставляя себя под лучи солнца. Взглянув в голубое морозное небо, Эмилия упёрлась руками в грудь соперника, пытаясь оттолкнуть его. И резко застыла, переведя взгляд своих красных глаз на голубые, словно океаны или холодные льды, глаза Феликса. Рыжеволосая лежала на снегу, приоткрыв рот, но так и не решаясь ничего сказать. Ангел тоже не торопился, он разглядывал каждую веснушку на лице любимой, на контрастирующие с белым снегом огненные волосы, лежащей под ним демонессы, на прекрасные алые глаза и бледную кожу. Первой очнулась Эмилия. — А ну слезь с меня сейчас же, Вольрадо. Хорошо, хорошо, ты победил, ты первым воздействуешь на девчонку. Феликс победно выдохнул, и отпустил разъярённую демонессу. Когда настала очередь Кински, улыбающийся Феликс уже выходил из квартиры многоэтажного дома, в котором жили Савины. — Я смогу, я навсегда сотру с твоего лица ухмылку, Вольрадо. Переодевшись в строгое чёрное платье, надев шубу, и спрятав волосы под платок, Эмилия зашла в лифт. Оказавшись на 9 этаже, она громко постучала в дверь. — Кто там? Раздался с другой стороны юный голос. — А, я подруга Виолетты, тётя Алина, Виленочка, ты же помнишь меня? Стараясь сделать голос как можно тоньше проговорила демонесса. Действительно, была в их жизни тётя Алина, она являлась крёстной Вилены и Влады, только выглядела несколько иначе, но демонессе уровня Кински ничего не стоило создать иллюзию. — А, Алина, заходи конечно. Петя заходил к нам минут десять назад. Почему вы порознь? Вы что, поссорились? — Петя? — Ну да, Петя, твой муж. А ты что, не в курсе? Почувствовав неловкую паузу, Кински тут же попыталась исправить положение. — Ах, да что ты, конечно же я помню, да, Пётр говорил мне, что зайдёт к вам. — Ну проходи, крёстная, что же ты стоишь на пороге. — Да… Промямлила, смущенная Кински, когда осознала кем на самом деле был её, так называемый, муж. Я бы хотела с тобой поговорить, Ви. — Да, конечно. — Ты ведь любишь свою сестру? — Ну если честно, то не очень, но сейчас, после разговора с Петей мне явно стало легче. Нагоняя морок, Эмилия всё больше пыталась погрузить Вилену в транс. — Так убей её, скинь с окна, родители только спасибо скажут. Перешла к финальной части своего плана рыжеволосая. Встав, покачнувшись, Вилена быстро развернулась. — Нет, Алина, я не буду этого делать. Петя сказал, что дети — это цветы жизни, как ты можешь такое говорить? Он сказал, что когда-нибудь и ты родишь ему ребёночка. Это просто немыслимо, я сейчас же расскажу всё маме! Испуганная Кински быстро отключила девушку щелчком пальцев, а сама вывалилась наружу так же быстро, как и очутилась здесь. Впервые за всю долгую жизнь, Эмилия ощутила страх… Она проиграла! Эмилия Кински, исчадие ада, порождение тьмы проиграла! Это немыслимо… В голове мелькали то слова девочки, то воспоминания о голубых глазах Феликса. Это было нечто видения. Она увидела улыбающуюся себя, а на руках у неё был ребёнок. И почему-то все поздравляли её… И что?! Немыслимо! Называли — миссис Вольрадо. Девушка схватилась за голову. — Что за черт возьми?! Это всё поганый ангел! 31 декабря. Воспоминания нахлынули на девушку с такой силой, что она забыла зачем и как сюда пришла. Рядом с ней кто-то сел. — Феликс?