Причины улыбаться

***

— Такемитчи… — пробормотал Майки, пребывая в сладких грёзах Морфея. Лёжа на Ханагаки, он тихо поссапывал, иногда что-то бормоча. Их тела дарили друг другу тепло, ощущение жизни и благоверную любовь. Такемичи Ханагаки был по-настоящему счастлив. Раньше, когда он пытался спасти своё самое главное счастье, его дни были наполнены едва заметной тоской по беззаботному будущему. Сейчас же, когда все его друзья, бывшие враги живы, всё наконец наладилось, как появившаяся радуга после дождя. Временами было тяжело, но те страдания стояли этого. Майки… смысл его существования жив, спасён, вытащен из цепких лап сумасшествия… «Он рядом…» — именно эта мысль давала Ханагаки спокойно выдохнуть, вырваваться из очередного посетившего его кошмара. Манджиро Сано стал его личным сортом героина. Такемитчи не мог существовать без него, как огонь без кислорода, как день без солнца, как дождь без воды. Майки стал его самой настоящей потребностью. Ханагаки было необходимо слышать беззаботные, радостные нотки в его голосе, видеть весёлые искренние глаза. Он не мог и дня прожить без него… Сано это льстило, он также, как и Ханагаки, был тем ещё собственником. Манджиро ненавидел, когда внимание синеглазого было на чём-то помимо его. Сано хотел выжечь эти чувства, чтобы они не поглотили его полностью, но это было невыполнимой задачей. Друзья Такемитчи, все до единого, опасались. Они понимали, что ради Манджиро, их друг сделает всё, что угодно, всё, что скажет ему лидер Томана: будь то испечь тайяки или перерезать вены. Их пугала подобная зависимость. Их пугали лихорадочно блестящие глаза Ханагаки при виде Майки и блеклые, равнодушные при его отсутствии. Но вскоре они начали замечать подобную зависимость и у Манджиро. Их друзья начали понимать, что Глава Свастонов скорее сам бросится под поезд, чем сделает больно Такемитчи. Теперь они не могут представить их поотдельности. Всегда, на каждом собрании, на каждой вечеринке, они были вместе: Майки беззаботно веселился и выполнял свои обязанности, а Такемитчи становился его тенью, готовой оттолкнуть от опасности, заслонив своим телом. Они стали единым… — Проснулся? — шёпотом спросил черноволосый, почувствовав, как Майки начал ворочаться. — Да… — сонно пробормотал светловолосый. Наконец выпрямившись и вытянув затёкшие руки, он зевнул и протёр свои глаза, чтобы полностью освободиться из оков сна, свой ладонью. — Уверен? — спросил Такемитчи, медленно поднимайся и сталкиваясь с Майки лицом к лицу. — Нас ждут великие дела, Такемитчи, — рассмеялся чёрноглазый. — Они подождут, — пробормотал Ханагаки, пристально смотря на его губы. Майки, поняв, на что он так пристально смотрит, замер в ожидании. — Такемитчи… — прохныкал светловолосый, так и не получив заветного поцелуя в течении нескольких минут. — Манджиро. — будоражующе прошептал Ханаги, растягивая гласные. От подобной интонации внутри Майки всё перевернулось, бабочки в животе затрепетали, а глаза заблестели. Такемичи нежно подцепил его подбородок пальцами и приподнял вверх. Обвёл большим пальцем его нижнюю губу, несильно нажимая на неё. Сердце Сано забилось в бешенном ритме, будто отыгрывая мелодию, на щеках проступил румянец, а губы немного приоткрылись. — Я люблю тебя больше своей жизни…