Каждый день одно и то же. Антон отводит Олю в школу, встречается с Полиной, после первого идёт в столовую, где сидит, разговаривает с Настей. Потом досиживает оставшиеся уроки и идёт домой. Его бы всё устраивало, если бы не одно "но". При любом удобном и не очень удобном случае знакомая компания гопников как-то задевает Антона. То плечом толкнут, то бумажку кинут, то приклеют лист с надписью "Пни меня". Ну и конечно, не брезгуют тем, чтобы в очередной раз его прижать к стене и выпотрошить рюкзак, забрав у Антона что-нибудь. Один раз Семён побил. Повезло, что без видных синяков. Бил по ребрам, груди, ногам. Блондин старался защищаться, бить в ответ, но преимущество было явно на стороне противника. Мальчик смог бы победить только благодаря ловкости и эффекту неожиданности, но тогда он не мог использовать ни то, ни другое. Антону тогда было слишком больно даже банально шевелить конечностями, поэтому на следующий день он остался дома, сказав маме, что болит голова. Он не хотел говорить обо всем происходящем родителям. Это ничего бы не поменяло. Большинство учителей, по словам Насти, ничего не желают делать с издевательствами одних подростков над другими. И более того, не хотят, чтобы были разборки с полицией, говорят, что нужно решать все между собой. Когда мальчик узнал это, то понял, почему их компания особо не испугалась угроз Полины. Оценив всю ситуацию, Антон пришел к выводу, что мама будет только волноваться, ведь не сможет никак помочь. Антон не хотел, чтобы у мамы были лишние переживания. Она, как и он сам, не хотела переезжать в это захолустье, поэтому постоянно находилась в подвешенном состоянии. Конечно, можно было бы обратиться в полицию, но мальчик решил оставить этот вариант на всякий случай, если уже не будет выдерживать.
Антон устал от того, что каждый день идёт в школу, зная, что там над ним будут издеваться и не давать проходу. Антон не знал, что делать. Он пробовал говорить с хулиганами, но они только смеялись и игнорировали всё, что блондин пытался донести. Антон пробовал отвечать такой же агрессией, но получал в ответ только больше. Пробовал никак не реагировать, но они нарочно переходили все границы, лишь бы Антон ответил хоть как-то. Могли вставать на пути, тыкать в очки, кричать прямо в ухо. К слову, очки, которые "пропали" в тот день, ему так и не вернули. Антон ходил в старых с одним треснутым стеклом, из-за чего к концу дня его глаза ныли и слезились от постоянной помехи. Полина просила, уговаривала, а после угрожала компании Пятифана, но все бестолку. Антон был ей благодарен за помощь, но не мог скрыть разочарование от всего происходящего. Полина, кстати, понятия не имела о том, что хулиганы не отстали от Антона. И сам мальчик, и задиры делали всё так, чтобы девочка даже не подозревала. Хулиганы — потому что не хотели, чтобы Полина их доставала по этому поводу. А Антон знал, что ничего от знания всей ситуации не прекратится, поэтому нет смысла потраченных нервов Морозовой.
— Ну и что было потом? — заинтересовано спросил Антон, склоняясь над блокнотом.
— Потом суп с котом. — девочка коротко посмеялась, — Таня сказала, что во всем виновата я, потому что сидела и видела, как физрук шёл в нашу сторону, но промолчала. — Настя сидела, скрестив ноги, на кровати в комнате Антона и рассказывала историю о своей однокласснице.
— Почему? — начиная вести мягким карандашом странную загогулину, глухо поинтересовался Антон.
— Почему промолчала? — Тихонова, приподнимая темные брови, уставилась на Антошку. Ей казалось все очевидно, — То, что они делали ненормально. Тем более я ей ничего не обещала, это она почему-то решила, что ей все должны.
Блондин кивнул, соглашаясь с позицией девушки. Параллельно с разговором, старательно выводя линию за линией, Антон вырисовывал красивую трёхцветную кошку, которую видел позавчера, когда возвращался с сестрой со школы. Оля слёзно просила нарисовать животное. Она всегда питала к зверушкам слабость, как и многие дети ее возраста. Но родители были категорически против любой живности дома. И Антон их отчасти понимал. Котик или собачка — это, конечно, невероятно мило, но ответственность слишком большая. Антон не помнит, как перешёл со стадии «Мамуль, давай возьмём себе эту лягушку» до «Оль, животное — не игрушка, чтобы брать его просто потому что хочу».
В голове четко стоял образ кошки, но не получалось перенести его на бумагу. Очередной кривой штрих и Антон раздражённо вырывает испорченный листок и кидает в сторону мусорки. Не попал.
— Чёрт! — он поднялся со стула и выкинул смятый лист в урну.
— Не получается? — между делом спросила Настя, рассматривая собственные ступни.
— А ты не видишь? — Антон раздражённо развел руками.
— Не язви, баранка, я же просто спросила, — совершенно спокойно, противоположно блондину, сказала Тихонова, обращаясь к Антону прозвищем непонятного происхождения.
Петров успокоился, понимая, что девушка и правда совершенно не при чем. Тем более она пришла к нему домой по его же приглашению.
Настя уже не первый раз у Антона, она часто бывает у него на выходных и иногда по надобности заходит на буднях, чтобы помочь друг другу с домашним заданием или подготовкой к экзаменам. Он звал Полину к ним присоединиться, хоть и знал, что она не любит Настю, но ради приличия все равно приглашал. Он правда хотел провести время и с ней тоже. Но Морозова аккуратно отказывала, всегда находя разумную причину. Антона это устраивало, но он считал, что должен позвать одноклассницу, единственную, среди прочих, кто относился к нему хорошо.
— Прости, — Антон запустил руку в мягкие белые волосы, разрушая красивую естественную укладку, — Просто меня выводит из себя, что у меня ничего не получается. Я не понимаю, что не так.
— Я видела твои рисунки. Очень красиво, — Антон смущённо улыбнулся, но Настя посмотрела на него абсолютно серьезно, без тени улыбки, — Как давно ты не рисуешь? И что тебе конкретно мешает?
— Да ничего мне не мешает! В том и дело, что у меня
просто не получается, — блондин опустился на место рядом с подругой, прогибая скрипучую кровать, — Я как будто...— он задумчиво оглядел свои руки, — Я будто рисовать разучился. С самого приезда ничего не выходит.
— Так вот в чем дело, — Настя откинулась на кровать, раскидывая руки в стороны, — Ты наверняка не хотел сюда переезжать, да?
Антон молчал, Настя продолжила:
— Возможно, реакция на стресс. Полностью жизнь изменилась, новая обстановка, новые люди. Так бывает. Рано или поздно это пройдет, — Настя приподнялась и уверенно опустила ладонь на плечо друга, — Просто дай себе время.
Антон устало провел руками по лицу, стараясь убрать наваждение. Он было хотел ответить, но в комнату без стука влетела Оля, с разбега прыгая на кровать, подбрасывая брата на несколько дюймов.
— Ой, простите, — Оля, вся такая лохматая и всколоченная, сидела на краю кровати, болтая ногами. Она явно хотела что-то сказать, но ждала чего-то.
— Что такое, Оль? — поправляя съехавшие очки, Антон поднялся и направился к столу, чтобы убрать блокнот и карандаш. Захотелось куда-нибудь поглубже их пихнуть, чтобы ближайшую вечность не видеть и думать об этом.
— Представляете, мы с классом поедем на экскурсию в музей, — Оленька быстро зашагала по комнате, выдавая полное восхищение от предстоящего события, — Сначала на маршрутке, потом на поезде! Все поедут! Думаю, будет круто.
У Антона на душе становилось невероятно тепло от настроя сестры. Её умение так радоваться мелочам восхищало блондина, ведь он давно растерял, как ему казалось, эту способность. Но несмотря на это, позитивное настроение сестры передалось и ему. Уже неважны были хулиганы, неудавшийся рисунок, ноющая тоска от нежелания находиться в этом месте. Все было не важно, когда Оля, радостно прыгая по комнате, рассказывает о планах на предстоящую экскурсию. Антон не может не расплыться в нежной улыбке, не может не радоваться за сестру.
— Круто, Оль, — Настя натянуто улыбнулась, — Когда поедете?
— На следующих выходных.
Тихонова удовлетворённо кивнула и похлопала рядом с собой. Оля сразу опустилась рядом. Антон продолжил убираться на столе, а как закончил присел на пол напротив девочек.
— Мы, кстати, тоже поедем в начале ноября.
— Куда? — в ответ Антону Настя неопределенно пожала плечами, — Ясно, а мы — это кто конкретно?
— Ну, девятые классы. Нас не так уж и много, поэтому решили объединить, чтобы много денег не тратить на две отдельные поездки.
— Интересно, — Антон на самом деле не особо хотел куда-либо ехать. Раньше он бы с удовольствием поехал куда угодно, ведь это был очередной повод провести время с друзьями. Но сейчас... ничего не хочется. Даже несмотря на то, что там скорее всего будет и Полина, и Настя. Антону придется выбирать с кем из них проводить большую часть времени. Желания ставить себя перед этим выбором у Антона нет. Возможно даже ехать откажется. Но посмотрит по ситуации, до ноября ещё далеко, передумать может.
Они сидят в какой-то неуютной тишине, которую прерывает Оля, поднявшись с кровати и собираясь покинуть комнату. Но уже открывая дверь, впуская в комнату грохот и смех с кухни, девочка останавливается.
— Я могу с вами посидеть? — она неловко переминается с ноги на ногу, — Там к маме и папе гости пришли. Они шумят, — Оля с долей раздражения смотрит на дверь.
Антон на это непонимающе хмурит брови. Пришли гости? Он не помнит, когда последний раз родители звали к себе кого-то, чтобы просто вместе посидеть и отдохнуть. Их совместные друзья точно бы не приехали за такое большое расстояние без повода. Видимо, они с кем-то познакомились. Хоть Антона и раздражал посторонний шум чужих людей, но тот факт, что Карина и Олег проведут этот вечер вместе и скорее всего не поссорятся, не при гостях же, заметно поднял Антону настроение.
— Да, конечно, иди сюда, — маленькая копия Антона радостно захлопнула дверь и села обратно на то же место. И зачем уходила? Антон никогда бы её не выгнал, и она знает об этом.
Остаток дня Оля, Антон и Настя провели за играми, разговорами. Сначала решили поиграть с мячом в игру, полностью придуманную Олей, которая корректировала правила прямо по ходу игры. Но быстро закончили из-за того, что никто в правила не вник, даже сама Оля. После этого Настя решила, что научить сестру Антона играть в карты, — её обязанность. Карты Тихонова взяла непонятно откуда, волшебным образом появились в ее руке. Или Антон просто невнимательный. Девочки сели рядом, играя вдвоем против несчастного Антона, который набрал себе уже целый веер и не знал, как его побыстрее сплавить. Он постарался выкинуть максимальное количество карт, но в конце концов все равно проиграл. Оля саркастично утешала брата, заставляя звучно хохотать Настю, которая невероятно была довольна всей этой ситуацией. Антон принял свое поражение достойно, но играть дальше в карты он расхотел.
Дальше они валялись, дурачились и говорили, говорили, говорили. Но под конец вечера вся социальная батарейка Антона села, он хотел остаться один и оказаться в неком вакууме. Он сам не заметил, как стал раздражаться со всяких мелочей. То Оля скажет что-то наивное, то Настя глупо, по мнению Антона, пошутит. Мелкие шорохи, которые, казалось, слышал только Антон, так сильно бесили, что он не выдержал. Ненавязчиво, как ему показалось, он намекнул, что всем пора расходится. Оля насупилась, сложила ручки на груди, но ничего не сказала по этому поводу. Девочка лишь попрощалась с Настей и ушла в свою комнату пересматривать мультики.
— У тебя крутая сестра, — немного вымученно Настя поднялась, начиная собирать свои вещи.
— Я знаю, — то раздражение на время ушло, Антон устало протер очки краем домашней футболки.
Тихонова быстро, даже слишком, собралась и направилась к выходу из комнаты. Антон последовал за ней. Спускаясь по лестнице, мальчик все отчётливее слышал громкие разговоры, стук вилок о тарелки. Гости ещё не ушли, Антон надеется, что после проводов Насти его не заставят сидеть с компанией пьяных взрослых. Если выпивший отец был ему безразличен, то мама просто до дрожи в кончиках пальцев бесила его в таком состоянии. Почему так, Антон не знал, но давно ещё заметил за собой это.
Антон и Настя постарались тихо войти в коридор, но человек, находившийся около открытой входной двери, испортил все их планы. Высокий, крепкий на первый взгляд мужчина с темными короткими волосами стоял с сигаретой в руках, одаривая подростков не особо искренней улыбкой. Антон поежился, но неуверенно изогнул губы в ответ. Неуютно. В воздухе плавало напряжённое молчание, которое будто давило Антону на голову. Хотелось уйти, закрыться, не слышать ни единого звука. Мальчика пугало это состояние, дыхание потяжелело, а глаза забегали по коридору в поисках того, что спасет его от этих чувств.
Коридор заполнился жёлтым светом, когда мама выходила из кухни. Антон слабо поморщился от резкого перепада яркости.
— Уходишь, Насть? — мама, улыбаясь совершенно ласково, так как не улыбалась очень давно, обращается к девочке, уже натягивающей куртку.
— Да, пора уже, — она смотрит в окно на густую тьму и Антона как прошибает.
— Давай я тебя провожу, — блондин, не дожидаясь согласия, тянется за курткой, но Тихонова останавливает его одним движением руки.
— Не нужно, мне не далеко, — она кидает полный уверенности взгляд блондину. А он и не знает, как поступить: настоять или позволить уйти одной.
Пока Антон собирается с духом, за входной дверью скрывается образ девочки, которая попрощавшись со всеми, ускользает в темноту.
— Лучше бы проводил её, Антон, — мягким тоном наставляет мама.
Мальчик ничего не отвечает. Она не хотела, чтобы ее провожали, зачем настаивать, если человеку это не нужно? Может быть просто Антон чего-то не понимает. Он уходит в свою комнату, оставляя в коридоре мать с ее знакомым. Антона он очень напрягал, поэтому лучшим решением было смыться как можно быстрее.
Он опрокинул свое тело на кровать, которая в ответ жалобно звякнула. Поморщившись от впившейся в спину пружины, Антон отодвинулся на сторону ближе к стене. Спать было рано, но так клонило в сон, что мальчик не имел сил сопротивляться. По позвоночнику прошла странная дрожь, захотелось укрыться одеялом. Заваливаясь на бок и прикрывая тело тонким одеялом, Антон уже практически заснул, находясь в пространстве между бодрствованием и сном.
Дом был неспокойный, ныл, скрипел, словно просил о помощи. Представляя это в голове, Антону становилось жутко, несмотря на то, что дело все в его фантазии и страхе непонятных звуков. И сейчас старое деревянное здание закряхтело, но так неестественно и пугающе, что Антон мгновенно поднял корпус. Участившийся пульс стоял гулом в ушах. Оглядывая комнату, Антон уверен был, что ничего не увидит. Лишь темнота плавала в помещении, пожирая любую крупицу света.
Блондин не боялся темноты лет так с десяти. Ночь со временем ему стала нравиться намного больше дня. В темное время суток он мог быть кем угодно. Мог сидеть в тишине, слышать только свои мысли, а не приглушенный шепот ругани родителей.
Но сейчас он не чувствовал себя в безопасности, яркое ощущение надвигающейся угрозы наполняло все внутри, страх сильной концентрацией тек по венам, распространяясь по всему телу. Звук тяжёлого дыхания мальчика наполнял пространство комнаты, в ушах начало странно звенеть. Лунный свет с окна практически не освещал ничего вокруг. Антону стало неуютно от открытых штор, казалось, будто именно из-за этого его руки мелко дрожали, а сердце билось часто-часто от всплеска адреналина.
Мальчик скинул покрывало, поднимаясь с кровати. Уверенными шагами дошел до окна, схватился за шторы, не глядя в окно, боясь, что увидит там что-то. Быстрое движение рук и Антон может спокойно дышать. Пятясь мелкими шагами задом наперед, блондин не отрывал взгляда от окна. Сейчас, когда оно закрыто, Антон не видел в нем опасности. Там мелькал свет, видимо, от соседних домов или проезжающих машин. Это совершенно логично, если не брать в расчет, то что эта сторона дома смотрит прямиком в густой лес. Как только до Антона дошло, за стеклом возник черный, смутный силуэт. Мальчик испуганно дернулся, споткнулся о собственные ноги и завалился прямиком на спину.
Нечто, точнее,
некто царапало по стеклу. Противный, режущий по барабанным перепонкам скрежет был неестественно громким. Отползая назад, Антон молился на то, что это сон, что всё не по-настоящему. Но образ никуда не исчезал, продолжал каким-то образом находиться на уровне второго этажа и разносить мерзкий звук по всему дому. Все тело Антона било крупной дрожью, хотелось кричать во все горло, но что-то мешало издать хоть какой-то звук. Некто черный увеличивался в размерах, заполняя собой все пространство окна. Оно поглотило весь лунный свет, оставляя Петрова в непроглядной темноте.
Не желая видеть происходящее, мальчик до синих звёздочек под веками сжал глаза. Закрыл руками лицо, в неверии истерично качая головой. Но все звуки в мгновение затихли, а дом, казалось, покачнулся.
Раздвигая пальцы, чтобы оценить ситуацию, Антон медленно двигал головой, проверяя всю комнату. Глаза с увеличенными, почти полностью закрывающими радужку зрачками остановились на входе в комнату. В голове сразу нарисовалась картина открывающейся двери, откуда медленно-медленно выползает эта огромная тень.
Стоило Антону воссоздать этот образ в мыслях, дверь, слегка поскрипывая, стала открываться. Мальчик подскочил с пола, подорвался к столу, где на краю в аккуратной стопочке лежали учебники. Он схватил наугад один из них, не нарочно скидывая остальные. Встал в оборонительную позу, выглядящую особенно нелепо, готовясь защищаться. Из коридора проходил лучик света, который отчасти заслоняла высокая тень. Антон до побеления костяшек сжимал несчастный учебник.
— Антон? — мама аккуратно выходит из-за двери.
Мальчик не мог успокоить прерывистое дыхание, которое так рвало горло. Антон зашелся в глухом кашле, прикрывая рот рукой, почувствовал, как слезятся глаза. Непонятно от надрывного кашля или от поражающего страха. Карина подошла к сыну, нежно кладя руку на сгорбившуюся спину мальчика. От нее слабо пахло каким-то алкоголем, из-за чего Антону захотелось закашляться только сильнее.
— Ты чего, Антош? — он наконец прекратил кашлять, — Простыл? Как себя чувствуешь? — ее рука потянулась ко лбу Антона, который несколько нервно дернулся из-за потенциального касания, за что в него впился непонимающий взгляд матери.
— Все нормально, я подавился просто, — мальчик сглотнул выступившую слюну, постукивая себя по груди от боли в горле.
— Точно? — Петров уверенно кивнул, — Ладно, если что ты мне говори, — Карина замолчала и поплыла глазами по комнате. — А что это было?
— Что? — Антон осел на стул у стола, зарываясь пальцами в волосы. Он сам не знал, что с ним происходило. Он понятия не имел, что
вообще происходит.
— Дурака не включай, — мама на мгновение приобрела строгий вид, но быстро его растеряла, будто ей самой он давался с трудом.
— Я испугался просто, все нормально, мам.
Есть такая закономерность. Антон как бы уже привык к холодности и отстранённости своей матери. Это было в порядке вещей, которые блондин, хоть и без удовольствия, но принимал. Было ощущение, что так было, есть и будет. Он не помнит вовсе
ту маму. В голове прочно засела мысль, что она всегда была строгой, задумчивой, молчаливой. Но сейчас, видимо, под действием алкоголя, Карина такая привычная. Она мягко улыбается, водит рукой по волосам сына, приводя их в порядок. Будто мама всегда такая, словно его утром не будит пустой голос матери с такими же потухшими глазами. Антон не знает, какая она настоящая. Антона это беспокоит. Но вслух он никогда этого не скажет.
— Как скажешь, Тош. Ложись спать, ты рано встал сегодня, — родительница покидает комнату подростка, напоследок даря ему уставшую улыбку.
Мальчик вновь остаётся один. Он даже не знает хочет ли быть в данный момент наедине с собой. Выбора у него в любом случае нет, поэтому он снова ложится на кровать и укрывается одеялом с головой. Уснуть получается далеко не сразу, сначала его пугали даже мелкие шорохи, потом от постоянного подскакивания с кровати он перехотел спать. Но через время сонливость вернулась к Антону и он наконец заснул.
***
Утро прошло как в тумане, он не помнил, как встал, как завтракал и завтракал ли вообще. Не помнит дорогу до школы и слава богу, что по пути ничего не случилось, ведь с ним определенно шла и Оля тоже. После урока надо будет мельком глянуть все ли с ней в порядке.
— Привет, — с небольшой отдышкой проговорила Полина, опускаясь на соседний стул, — Как ты?
— Да как обычно, — Антон натянуто улыбнулся и по хмурому взгляду Морозовой он понял, что не очень-то убедительно.
— Что за привычка вечно врать по поводу своего состояния? Я же вижу, что-то не так, — темноволосая проговорила от части обиженно, но на деле была лишь обеспокоена за друга.
— Не выспался просто, — увильнул Петров, на деле даже не солгав, — Ты-то как?
— Хорошо. — Полина выложила все необходимое на парту и со сдерживаемой улыбкой повернулась корпусом к Антону, — Вчера сказали, что выступать надо будет на день учителя.
— Круто, наверное — блондин вновь растянул губы в улыбке усталой, но искренней, — Ты же хочешь?
— Конечно, — Полина мечтательно подняла светлые глаза к потолку, — Мне нравится выступать на публике, хоть и волнуюсь всегда сильно.
Антон оставил эту реплику без комментария из-за оглушающего звонка на урок. Когда мальчик поднялся со стула, голова резко закружилась, заставляя руку метнуться ко лбу, накрывая его. В висках невероятно пульсировало, голова не болела, но присутствовало дикое
непонятное ощущение. Мысли будто смешались в кашу, не удавалось выловить что-то определенное. Только какие-то рандомные фразы повторялись в голове громко на фоне остального. Это не совсем не больно, это хуже чем больно. Собственный голос в голове ощущался буквально физически. Антон не испытывал такого, ему до дрожи в коленях страшно, причем не из-за этого состояния, а просто очень-очень страшно... будто сейчас что-то произойдёт. Петров понятия не имел, сколько продлилось
это, но вроде относительно недолго, так как Полина потянула его за рукав, утягивая на место, когда в классе все также садились за парты.
— Ты чего? — Антону показалось, что в Полининых глазах увидел отражение собственного состояния. Он мало соображал, но отчётливо видел в глазах подруги расстерянность, — Антон, чёрт, что с тобой происходит?
Уже пропали громкие звуки, какие-то непонятные вспышки, остался только животный страх. Хотелось убежать, закрыться где-нибудь. Сейчас
точно что-то произойдёт. Он не знает, понятия не имеет что, но что-то точно произойдет.
— Я-я, Полин, я не знаю, — слабый голос дрожал, резкие выдохи непроизвольно вылетали изо рта.
— Так, вставай, — Полина поднялась с места и потянула за собой Антона. Она что-то сказала учительнице и вывела мальчика из класса.
Она крепко держала его за руку, пока шла в непонятном Петрову направлении. Он сконцентрировал все внимание на сжимающей его руку ладошке, аккуратной такой. Его запястье так приятно грело чужим теплом, Антон постарался сконцентрироваться на этом, хоть и не приобретая ясность рассудка. Пока Антон, как дурачок, улыбался и глядел на сцепление рук, Полина завела его в мужской туалет.
— Пошли нахуй отсюда! — знакомый высокий голос донёсся откуда-то спереди.
— Бяша, ты не попутал? — самую малость невменяемый Антон широко раскрыл глаза от такого говора Морозовой, но тактично промолчал.
— А, это ты. Приношу свои извинения, мадам, — бурят мигом расслабился и развалился на подоконнике. Он курил сигарету, заполняя пространство едким, мерзким дымом. Напротив него сидел Пятифанов, подобрав под себя одну ногу.
Антон привалился к стене, стараясь собрать остатки здравого разума буквально по кусочкам. Но все вокруг ощущалось таким ненастоящим и неправильным, особенно он сам.
— Че с ним? — Рома в открытую разглядывал Петрова, пока глубоко затягивался взятой у Бяши сигаретой. Смотрел абсолютно безразлично, как делал последние недели две. Лучше бы смотрел на него со злостью, отвращением, чем угодно, но не безразличием. Антон ненавидел безразличие. Потому что сам старался выключать эмоции, когда происходило что-то неприятное. Потому что родители смотрели на друг друга абсолютно пусто, безразлично. Потому что ему постоянно нужно было изображать безразличие по отношению к тому, что его семья давно рушится.
— Я не знаю! — Полина в растерянности развела руками.
Все взгляды были устремлены на Антона, который больше всего на свете сейчас хотел оказаться в полном одиночестве. Его пугало все происходящее. Трясущиеся руки, непонятно откуда взявшийся страх, который медленной патокой растекался по всему телу. И глаза знакомых, которые пронзали его тело буквально насквозь. Блондин чересчур ярко мог ощутить неприятное физическое воздействие на него.
Петров в принципе всегда предпочитал побыть один, чем с кем-либо ещё. Даже близким. Нет, он не был социофобом или кем-то таким. Он с радостью провел бы время со своими друзьями, сестрой. Находиться в обществе самого себя ему намного больше нравилось. Однако сейчас ему было некомфортно просто от присутствия рядом людей. Такое ощущение, будто его нарочно зажали в угол, давя со всей силой и возможной мощью.
— Антон, — Морозова подошла к блондину, мягко касаясь запястья, но последний сразу отвёл дрожащую руку.
Мальчик закрыл лицо и судорожно замотал головой из стороны в сторону. Он понимал, что выглядит до чёртиков странно, но ничего сделать с собой не мог.
— Да у него крышак поехал, на! — Бяша сказал это несколько весело, за что сразу получил слабый, но ощутимый подзатыльник от Пятифана.
Полина давно не чувствовала себя беспомощной,
настолько беспомощной. Она отчаянно хотела помочь, вывела друга из класса, сказав какой-то бред учительнице. Вытащила из душного помещения без какого-либо плана. Думала, что решение придет само, но подходя к уборной, поняла, что у нее нет вообще ни одно варианта, как можно помочь. Антон даже на своё имя через раз откликался, не говоря уже про ответы на вопросы по поводу его состояния, он по большей части просто с
дичайшим страхом смотрел вокруг и лишь по наитию шел вслед за одноклассницей, возможно слишком сильно сжимая руку.
— Ром, — девочка всем видом просила помощи у одноклассника. Глаза непроизвольно слезились, хоть Полина и старалась убрать наваждение, дабы не показать Антону, что ей также чертовски страшно от его состояния.
— А я что сделаю? — Пятифан уставился в окно и полностью заполнил лёгкие ядовитым дымом, делая последнюю возможную затяжку.
—Я не знаю! — страх и расстерянность переросли в злость, которую Полина знала, как и куда направить, — Пожалуйста!
— Блять, — Рома поднялся с нагретого места и пошел в сторону Антона, но останавливаясь ближе к Полине, — Как я помогу хоть чем-то, если не ебу, что с ним происходит от слова совсем?
— Я же говорю, я сама ничего не понимаю! — повторила в очередной раз девочка, — Он просто в какой-то момент завис и смотрел в никуда. Потом попятился назад и
таким взглядом все окинул, — она погладила собственную руку с выступившими мурашками, — Я вытащила его из класса, пыталась разговорить, но он почти не реагировал даже!
— Принял может чето? — вкинул Бяша довольно громко, привлекая внимание всех присутствующих.
— Бяша, ебальник закрыл, — Рома обернулся к другу, окидывая многообещающим взглядом, от чего бурят сразу сжался чутка и лениво поднял руки вверх.
Антон в это время пытался насытиться желанным кислородом, отчасти смешанный с дымом от сигарет, которые мальчик на дух не переносил. Хотелось зайтись в истеричном кашле, но желание очистить дыхательные пути быстро ушло. Антон, закрыв рукой рот и нос и тяжело выдыхая горячий поток углекислого газа, перевел взгляд. В углу, прямо под раковиной на желтеющей плитке возник какой-то темный сгусток, абсолютно бесформенный и размытый. Глаза расширились от ужаса, а Петров вмиг вжался в обшарпанную стену.
Все проследили за направлением глаз блондина, но ничего, конечно, не увидели. У мальчика задрожала нижняя губа, прикрываемая ладошкой. Рома вновь вернул свое внимание блондину и подошёл близко, возможно даже слишком, нарушая личное пространство.
— Петря...Петров, на меня смотри, — Рома потряс его за плечи, но не получил никакой реакции, — Блять, Антон! Смотри на меня!
Блондин скинул тяжелые руки с плеч, не отводя взгляда от существа, созданного собственной головой. Антон не мог оценить происходящее.
"У тебя поехала крыша, Антошка" — как мантра повторял ехидный голос в голове.
В правом ухе оглушительно зазвенело, а через мгновение щеку ощутимо зажгло, заставляя глаза слабо, незаметно заслезиться. Антон наполнился необъятной, нерациональной яростью, он был уверен, секунда и кто-нибудь из них пострадает.
— Рома! — Полина подскочила к Роме, опуская руку на широкое плечо. Она попыталась оттянуть его, но встретив сильное сопротивление быстро сдалась.
— Слушай меня сюда, — медленно разжевывая, начал Рома, не отвечая никакими эмоциями на злой взгляд Антона. Шатен лишь прижал сжатые в кулаки руки к телу обладателя, — У тебя таблетки есть?
— Какие ещё... — процедил Антон сквозь плотно сжатые зубы, стараясь скинуть чужие руки с тела.
— Хорошо, я тебя понял, — перебил хулиган, говоря тихо и плавно, словно с каким-то психом.
Страх давно перерос в полноценную агрессию и блондину стоило огромных усилий стоять на месте ровно. Он понимал, что нельзя позволить себе что-то выкинуть. Просто нельзя. Хоть и очень хочется.
— Тогда повторяй за мной, — Пятифанов вновь поймал взгляд Петрова, убеждаясь, что он его сейчас послушается.
Увидев своеобразное понимание, он медленно набрал в лёгкие воздуха. Когда Антон, старательно показывая недоверие, повторил то же действие, то шатен в голове начал считать. Через три счета он осторожно выдохнул в лицо блондину, опаляя того горячим воздухом и слабым запахом сигарет. Петров повторил за ним.
Они проделали дыхательные упражнения и вскоре Рома отошёл на два шага, оценивая состояние одноклассника. Полина практически полностью успокоилась, но заламывать пальцы на руках не перестала. Антон поправил взмокшую челку небрежным движением и глянул на себя в зеркало. Пиздец.
— Все, — Пятифан немного показательно отвернулся и кивнул Бяше, указывая на выход, — Пусть воды попьет и умоется. Это тоже немного помочь должно.
Морозова кивнула и поблагодарила Рому, когда он с Бяшей выходил из помещения.
Обстановка вокруг сразу стала менее враждебной, что ли. Антон почувствовал это каждой клеточкой тела. Сейчас все пространство в черепной коробке заполняло абсолютное ничего. Блондин находился в полной апатии, ни мыслей, ни желания разбираться в собственном состоянии, ни эмоций.
— Иди сюда, — Полина, не давя, обхватила его предплечье и потянула к раковине.
***
Размеренный стук капель по козырьку крыши успокаивал. Вслушиваясь в гул грибного дождя, Рома докуривал последнюю сигарету из взятой у отца пачки. Дым привычно обжигал больное горло. Раздались аккуратные шаги, не услышанные Пятифаном из-за собственного кашля, появившегося от скопившейся мокроты в бронхах.
— Привет?
Тихий, неуверенный голос принадлежал однокласснику Ромы, который на деле совершенно не горел желанием общаться с хулиганом, но все равно посчитал необходимым поблагодарить, ведь за весь день так и не подвернулся удобный момент.
— Чего тебе? — неохотно спросил Пятифан, туша носком кроссовка истлевший до фильтра окурок.
— Я... — Петров в нерешительности поправил съехавшие очки и опустил голову к полу, собираясь с мыслями, — спасибо хотел сказать.
— Ну, говори.
Антон в непонятках поднял глаза, сверкая бликами от осеннего солнца на старых очках. Он большим пальцем нажал на первую фалангу указательного пальца и отвел понурый взгляд на длинную тропу, уходящую за деревья заднего двора школы. В довесок он шмыгнул носом и переступил с ноги на ногу, едва слышно хлюпая грязью под собой.
Рома беззвучно усмехнулся, запуская руки в карманы растянутых спортивок. В этом был весь Антон. В суетливости, в дёрганье ногой, в резких, скованных движениях, в неуверенных взглядах и сжатых губах. Как Рома вообще мог подумать, что он что-то из себя представляет? Что случилось с ним, когда он дал отпор Семёну? Тогда Пятифан подумал, что мальчику просто раскрыться надо и образ загнанного паренька был лишь оболочкой, за которой определенно есть что-то интересное. Перебирая в голове первую встречу, он даже зацепиться ни за что не может, не может объяснить, откуда взялась мысль, что он что-то вообще представляет из себя. Натуральный ботаник, цель для издевок и не более. Так ещё и с отклонениями.
— Спасибо, — наконец подал голос блондин, избегая прямого взгляда хулигана.
— Не за что. — Рома огляделся по сторонам. Где вообще Бяша? — Это все?
— А откуда ты знал, что нужно делать? И почему решил помочь? — вопросы крутились на языке с того самого момента, как Антон полностью пришел в себя. И он не сдержался и задал их, хотя понимал, что откровенничать Рома с ним точно не будет.
— Не твое, блять, дело.
Это уже начинало бесить. Его благодарность Пятифанову вообще никуда не уперлась. Он просто
не мог поступить по другому.
— Я просто спросил.
— А теперь просто иди нахуй.
— Можно было просто сказать, что не хочешь отвечать! — Антон развел руками, нахмурив светлые практически незаметные брови.
— Можно было просто не задавать тупых вопросов и молча съебать в закат, — шатен потянулся к пачке, которая оказалась ожидаемо пустой, а после в ненужности выкинутой прямо на землю.
— Я не знал, что ты такой ранимый!
— Съеби, пока не поздно. — Рома пошел на Петрова, заставляя прижаться того спиной к стене, — Не лезь, куда не просят.
— Дело в Полине? Из-за нее ты помог?
— Блять, да при чем тут... — если он ещё что-то подобное спизданет, то от Ромы ему точно прилетит, — Ты вообще ничего не знаешь, так что закрой ебальник и свали уже наконец!
Шатен схватил одноклассника за ветровку и отшвырнул его подальше от себя. Антон покачнулся, отлетая, но на ногах все же устоял.
— Ромыч! — Бяша выпрыгнул из-за угла, держа в руках яркую шуршащую упаковку, — Смари, че есть! А этот че тут делает? — бурят указал на блондина, поправляющего перекошенную куртку.
— Ниче, пошли.
Рома схватил друга за локоть и повел вперёд в противоположную сторону от Петрова.
— Так нам же в другую...
— Закрой рот.
Антону оставалось только смотреть на спины одноклассников и душить обиду, поселившуюся внутри. Вроде как и сам виноват, а вроде ничего плохого не хотел, но получил. Зато из этого урока мальчик вынес, что бесполезно стараться наладить контакт с Ромой. Его помощь — разовая акция, которая вовсе ничего не значила. И не очень-то хотелось.
