Концы в воду

      — Получается, — прошептал Гарри, — моя мама — пробирка?       — Нет, любимый, — вцепилась в юношу Гермиона. — У тебя есть мама и папа. Пойдем со мной.       — Ну ты же слышала, — тихо проговорил Гарри. — Они меня не знают…       — А я тебе и не о них говорю, — ласково улыбнулась ему девушка. — Идем, кое с кем познакомлю.       Она взяла за руку ничего не понимающего мужа и повела вниз, где мистер и миссис Грейнджер играли с Лили, позволяя молодым людям поговорить. Подойдя к ним, Гермиона остановилась и обняла Гарри, посмотрев ему в глаза. От взгляда, наполненного любовью и теплом, юноша отвлекся от своих мыслей, обняв Гермиону.       — Вот, любимый, твои родители, мама и папа, — произнесла улыбающаяся девушка.       Гарри перевел взгляд на мистера и миссис Грейнджер и встретил их взгляд. Что-то менялось в нем самом. Эмма все поняла, потому встала и обняла детей. Ощутив теплоту, с которой его обняли, юноша не почувствовал отторжения.       — Да, сынок, — сказала Эмма. — Ты наш сын, этого не изменить. Неважно, кто и как тебя родил, ты наш сын. Мы тебя любим, и ты нам нужен.       — Но почему? За что? — не понял Гарри.       — За то, что ты есть, — ответил ему мистер Грейнджер, положив юноше руку на плечо.       И от ощущения этой самой руки, поддерживающей, дарующей уверенность и поддержку, Гарри почувствовал, как по его щекам потекли слезы. У него есть родители, неважно, что он пробирочный, здесь и сейчас он среди родных. И эти родные люди его поддерживают, любят и самое главное — он им нужен. Нужен. Он больше не один на свете. Именно это понимание и послужило переходной точкой. Юноша отбросил то, что узнал, отбросил в прошлое, потому что у него есть семья.       Он вспоминал счастливую Гермиону в снежно-белом платье, стоявшую у алтаря рядом с ним, утирающих слезы родителей, радость в глазах дочери. Он помнил ощущение бесконечного счастья, когда викарий объявил их мужем и женой. Именно это было настоящей жизнью, а не то, что в него вбивали, о чем ему лгали всю жизнь. И Гарри широко улыбнулся.

***

      Уложив уставшую, но счастливую Лили, Гермиона удобно расположилась на кровати. Ей было очень любопытно, как оценивает Гарри их первый опыт. Поэтому она удобно расположилась в объятиях мужа и принялась его расспрашивать, правда, при этом не ожидая, что тоже станет объектом расспросов.       — А что ты чувствовала в этот самый момент? — хитро улыбаясь, поинтересовался Гарри.       — Распирание и наполненность, — смущенно ответила девушка.       — Неприятно не было? — более серьезно спросил юноша.       — Ну ты же о зелье позаботился, — улыбнулась она. — Это надо повторить.       — Надо — повторим, — хихикнул Гарри. — Сейчас?       — Нет, наверное, надо подождать денек, — задумчиво произнесла Гермиона. — Так в книге написано.       — Тогда подождем, — кивнул юноша. — А там насчет всего написано или?       — Только насчет… Ну… Проникновения, — почти шепотом сообщила совершенно смущенная девушка.       — Ага… — задумчиво протянул Гарри.       Через некоторое время Гермиона осознала смысл этого «ага», но было уже поздно — ее захлестнули теплые волны, и голова отключилась. В этот раз она чувствовала совершенно иначе, попытка сосредоточиться на своих ощущениях провалилась, как и попытка ласкать мужа в ответ, руки и ноги ее совершенно не слушались. Возможно, девушке стало бы страшно, если бы не было так приятно.       На следующий день Гермиона решила обсудить именно эти ощущения, особенно финальное, из-за которого она до сих ощущала некоторую вибрацию внутри себя, а вчера вообще не могла двигаться. Но на этот раз девушка решила обсудить это с мамой, потому что подозревала, что вопрос не настолько прост.       — Понимаешь, доченька, — ответила ей улыбающаяся мама. — Девственницы крайне редко испытывают оргазм, то есть удовольствие, приближение к нему, но и только, а у вас уже был контакт, потому ощущения и изменились.       — То есть как только Гарри меня дефлорировал, я начала чувствовать иначе? — азартно поинтересовалась Гермиона.       — Учитывая, что вы любите друг друга, не эгоистичны в постели, то, пожалуй, да, — осторожно проговорила женщина. — Это непростая тема, доча, и часто очень индивидуальна, понимаешь?       — То есть зависит от нас? — девушка кивнула, принимая мамины слова.       — Да, моя хорошая, все зависит от вас, — серьезно сказала мама, удовлетворяя информационный голод дочери.

***

      Международный Трибунал собирался крайне редко, а уж в таком составе и подавно. Но и повод для этого был более, чем серьезным. Впервые за полвека поднимались материалы Нюрнбергского Трибунала, а именно, проект «Вальгалла». Дело в том, что информация, полученная из США, позволяла предположить реактивацию этого проекта, на этот раз в Великобритании. Обезличенные воспоминания, исчезновения детей, дети, взявшиеся неизвестно откуда, шантажом добытый биологический материал.       Следственные бригады тщательно исследовали все полученные материалы, специальные поисковые команды отправились в Великобританию. Русские опять послали своих… Именно они обнаружили лабораторный комплекс и десятки могил. Тщательно документируя находки, опытные следователи поражались цинизму «исследователей», которых удалось захватить живыми в лабораторном комплексе.       «Детский сад», более всего похожий на детский концентрационный лагерь, «трудовые бараки» и «блок утилизации» даже не нуждались в объяснении… Перед глазами следователей вставали, казалось бы, надежно похороненные в памяти нацистские преступления против человечности. Все это увидели в Трибунале. Каждое воспоминание. Глаза детей, глаза взрослых, кости в могильнике… Документы, документы, документы, по которым выходило, что судить нужно половину магов Великобритании.       Трибунал разбирал документы живых и мертвых. Детей распределяли по госпиталям, как и взрослых. Если у кого-то по документам были родители или родственники, они извещались, так, например, нашлась дочь Певереллов-Блэк. Сын Гринграссов. Сын Фаджа. Дочь Ноттов… И многих, многих других, как в Великобритании, так и в Европе. Зачем их держали в этом комплексе, установлено пока еще не было. Работы было очень много.       — Не думал, что когда-нибудь мы опять будем возиться с этим дерьмом.       — Видимо, не всех нацистов передавили в сорок пятом.       — Видимо… Но сейчас должны передавить этих, как тараканов.       — Передавим, не беспокойтесь.       — Хогвартс придется закрыть, судя по воспоминаниям, это не школа.       — Полностью согласен.

***

      По общему молчаливому согласию, тему прошлого в семье Дод больше не поднимали. У Гарри и Гермионы была дочь, которая требовала все большего внимания. Будучи инвалидом, Лили не могла вести такую же жизнь, как другие дети, значит, нужно было гораздо больше родительского тепла. Ну и школа, конечно. Полковнику удалось оформить домашнее обучение ребенка, поэтому с Лили часто сидели Гарри и Гермиона, все втроем они нагоняли школьную программу, чтобы продолжить образование и найти свое место в жизни.       Лили радовалась этому, она радовалась каждой минуте, проведенной с мамой и папой. А мама и папа радовались доченьке, полностью приняв ее.       — Сегодня мы едем в «Диснейленд», — объявил полковник Грейнджер.       — А что это такое? — спросила Лили.       — Это такое веселое место, — улыбнулась ей Гермиона. — Папа, а пандусы там есть?       — Все там есть, — ответила вместо мужа Эмма Грейнджер. — Собирайтесь.