Acceptatio

Вчера они целовались. «Блять, – первое, о чём думает Олег, когда просыпается в детдомовской кровати. Сразу же появляется вторая мысль. – Не стоило пить ту палёную водку». Или стоило? Мозг услужливо подкидывает воспоминания о прошлой ночи. Была суббота. Детдомовские устроили попойку, а потом все ушли курить. Остались только он и Серый. – Что ты так смотришь? – Хихикнул тогда Разумовский, почувствовав на себе пристальный взгляд Олега. Вместо ответа тот потянулся к его губам. Сначала просто коснулся. Неумело прижался своими губами к чужим. Этого было мало. И у Волкова окончательно отказали тормоза. Он целовал Серёжу жадно и всё ещё неумело. Но ему нравилось. Олег помнил, как настойчиво лез всё больше и больше. Будто это его единственный шанс за всю жизнь. Серёжа, кажется, отвечал. Олег резко оторвался, только когда услышал чужие шаги совсем рядом. Остальные вернулись. Там уже было не до поцелуев и не до разговоров. Они еле доползли до кроватей. *** – Мне нужно тебе кое-что сказать, – почти одновременно произносят оба, наконец оставшись наедине. Они избегали друг друга полдня. А теперь в лёгком замешательстве смотрят друг на друга. Сердце Олега пропускает удар. Наверняка Серый сейчас скажет, что всё, их дружбе конец. Кто вообще в детдоме согласился бы после такого общаться? Не хватало ещё Серёге, чтобы друг оказался вдруг. Единственный, блин, друг. Разумовский его же почти братом считает, а тут сюрприз. – Я первый, – быстро произносит Олег. Нельзя портить их взаимоотношения. Нельзя, чтобы Серёжа сейчас сказал, что всё кончено. И что никакой дружбы с ним он теперь не водит. Да и кто вообще согласится дружить с таким ненормальным? С тем, кто засасывает попьяне лучших друзей? Да ещё как, с чувством, не желая останавливаться. – Хорошо. – Кивает Сергей. Он пронзительно смотрит на Олега. Тот всегда был красивым, но, когда взрослеешь, начинаешь воспринимать это по-особенному. «Мне понравилось, что было вчера. Я хочу повторить», – Серёжа мысленно проговаривает эти слова, пока в висках стучит, а во рту непривычно сухо. Надо не налажать, когда он будет говорить это. Надо выглядеть непринуждённо, привлекательно, в конце концов. Может, даже подмигнуть? Но перед этим нужно послушать, что скажет Олег. Где-то внутри теплится надежда, что тот думает о том же. «Серый, ты бы знал, как ты мне нравишься. И губы твои, и волосы, и глаза. И вообще весь ты нравишься», – проносится в мыслях Волкова. Хватит. Он хмурится сильнее обычного, сглатывает и набирает воздуха в лёгкие, чтобы выпалить, не глядя Разумовскому в глаза: – Давай просто забудем о вчерашнем. Зря я это вообще сделал. Прости. – Он на секунду замолкает. «Трус, голубой и слабак», – услужливо шепчет внутренний голос. Слова звучат неубедительно. Надо ещё. Соврать что-то в своё оправдание. Волков заставляет себя продолжить. – Не хочу, чтобы ты думал не то. Скажу прямо, я не пидор, просто ты рядом был, а я набухался, ничего не соображал, ну, и... Забыли, окей? Олегу мерзко от самого себя. Но так нужно. Он не хочет потерять Серого. У Разумовского пропадает даже намёк на улыбку, а внутри что-то обрывается. На лице застывает непроницаемая маска. Серёжа рад, что научился контролировать свои эмоции. Только в носу пощипывает. Нет, не при Олеге, не хватало ещё расплакаться, будто им по семь лет. Да и как он это объяснит? По-дружески расстроился, обнадёжился, поверил, что у них что-то может быть? – А ты? – Будто чужим голосом произносит Волков. – Что ты хотел мне сказать? Сергей смотрит на Олега. Хорошо, что он не взял слово первым. На что вообще рассчитывал? – Я... – Обычно Разумовский всегда знает, что ответить, но сейчас привычное красноречие пропало вместе с надеждой на то будущее, где они с Олегом вместе. Не как друзья. Хочется спросить, уверен ли Волков в своих словах. Вдруг он хотя бы бисексуал, вдруг... Нет, спрашивать такое – признаваться в собственных чувствах. Пауза затягивалась. – Я согласен. Лучше просто забыть. – Выдавливает из себя улыбку Серёжа. – С кем не бывает, не стоило столько пить. Олег коротко кивает. Молчат. – А целовал так, будто не по девушкам. – Всё же предпринимает попытку Разумовский. Они минут пять целовались. Не похоже на пьяное безрассудство. Правда же, да? Серёжа и сам не знает, кого он пытается убедить: себя или Олега. Волков чувствует, как от стыда горит лицо, даже уши горячие-прегорячие. – Я Настю представлял. Доволен? Закрыли, блять, эту тему, Серый. – Жёстче, чем следовало, огрызается Олег. Взгляд Серёжи тоже становится жёстким и обиженным. Сдерживается, чтобы не послать Олега куда подальше. Они снова молчат. Волков смотрит в пол. Разумовский – куда-то в сторону. – Мы же всё ещё друзья? – Вдруг глухо интересуется Олег. Ему важно знать. Он ненавидит себя, но останавливает взгляд на губах Разумовского. Лучше было и не узнавать, каково это – целовать его, теперь так сильно хочется повторить. Нельзя. – Друзья. – Эхом отзывается Серёжа, так и не взглянув на Олега.