Acceptatio

– Чего не спишь? – Шепчет Разумовский, выныривая из-под одеяла. В одной руке у него компьютерная энциклопедия, а в другой фонарик. В помещении, уставленном кроватями, темно. По ночам в детском доме непривычно тихо, в комнате раздаётся лишь сопение, ровное дыхание и негромкое похрапывание кого-то из пацанов. – Что, так заметно? – Мрачно интересуется Олег, переставая делать вид, что вообще-то видит уже десятый сон. Неужели так видно, что он уже битый час тратит на размышления? Вот уж Серёже о них знать точно не обязательно. Тот и так мог что-то понять в ту злополучную ночь. После короткого диалога они больше не говорили на эту тему. Да и нечего там было больше обсуждать. Они оба пытались общаться так, как раньше. Будто ничего этого не было. Будто Серёже не было больно. Будто Олегу не было стыдно. – Сопишь, как паровоз, а ворочаешься, будто у тебя там горошина под матрасом. – Вдруг вспоминает ту сказку Серый, а затем добавляет. – Спишь ты по-другому. Так и хочется поинтересоваться: «И часто ты наблюдаешь, как я сплю?», но вместо этого Олег хмыкает: – Это ты меня сейчас принцессой обозвал? В детском доме было не так уж и много книг, чтобы даже спустя лет восемь забыть ту сказку. Такой глупый сюжет. Он был готов хоть на мешке с горохом поспать, лишь бы в голову не лезли все эти неправильные мысли. Чтобы просто стать нормальным. Как все. – Заметь, не я это сказал, – комментирует Серёжа, не спеша углубляться обратно в книгу. В мыслях Разумовского мелькает, что лучше бы действительно читал, а не в чужое дыхание вслушивался. – Хочешь, залезай ко мне сюда? – Неожиданно предлагает Сергей на выдохе. Он и сам не знает, зачем это сказал. Но это представляется таким правильным. Волков пристально смотрит на Серёжу. В детстве они всегда перебирались друг к другу в постели, чтобы спастись от бессонницы, кошмаров или одиночества. Но сейчас уже не детство. «Хочу. Очень хочу» Олег хмурится. Будто специально предложил. Может, хочет проверить свои догадки? Наверняка его слова тогда звучали неубедительно. Не зря же тогда Серый это своё «будто не по девушкам» ляпнул, не поверил, значит. – Да ну, Серый, – пожимает плечами Волков. И вот как ему объяснить? В голове проносятся отмазки, начиная от «ещё разбудим тут всех шёпотом» до «мы что, пятилетки, что ли». – Если не хочешь, то так и скажи, – с нотками разочарования (нет, вряд ли, Олег думает, что ему наверняка показалось, скорее раздражения) отвечает Разумовский. Серёжа злится. Зачем вообще предложил? Хватит надеяться на что-то, Волков прямым текстом всё тогда сказал. И почему в это было так сложно поверить? – Я спать хочу. – Лаконично сообщает Олег, а потом всё же заботливо добавляет. – И ты тоже давай. А то будешь завтра на уроках носом клевать. Серёжа поджимает губы, фыркает и снова (будто назло Олегу) ныряет под одеяло с книгой и фонариком. И как Серый не понимает? Нет, хорошо, что не понимает. Олег очень надеется, что не понимает. А ведь могли бы сейчас лежать рядом. И лица были бы так близко. Настолько близко, что чужое горячее дыхание на своей коже бы чувствовалось. И можно было бы рассмотреть каждую деталь на лице. У Серого глаза очень красивые. Жаль, обычно нельзя смотреть в них слишком долго. И губы тоже такие красивые. Вот бы... Так. Стоп. Хватит. «Вот бы лежать вместе под одеялом и долго целоваться, – всё же успевает мелькнуть предательская мысль, а следом другая. – Не только целоваться» Олег рвано выдыхает. Чувствует, как его щёки пылают. А ещё чувствует собственный стояк. Хорошо, что отказался. Серый бы точно не понял. Выпихнул бы его из кровати с гримасой отвращения. Как и любой детдомовский пацан на его месте. И так уже хватило их пьяного поцелуя. «Не хватило, блять, не хватило» Нет, так он никогда не заснёт. Волков резко встаёт с кровати, стараясь действовать бесшумно. – Это ты спать пошёл, да? Сладких снов, – слышится язвительный шёпот со стороны Серёжиной кровати. Олег молча ретируется из общей спальни. Не хватало ещё стоять и в таком положении выяснять отношения. Он быстро проскальзывает в мужской туалет и закрывает за собой кабинку. Вслушивается ещё несколько секунд в тишину. Никого. Рывком приспускает с себя трусы, чтобы поскорее сделать то, ради чего он сюда и свалил. Стыдно. Но так приятно. Даже не нужно прикладывать особых усилий, воображение прекрасно справляется, пока он быстро двигает рукой. Вспоминаются податливые губы Серого, его смешанное с алкоголем дыхание в ту ночь, его покрытые веснушками плечи, его, может, и не идеальное, но такое родное тело, самодовольная улыбка, когда он в очередной раз оказывается прав, увлечённый взгляд, когда болтает о своих компах. В идеальном мире они бы сейчас стояли в этой кабинке вместе. Дальше мысли приобрели куда менее невинный характер, чем пару секунд назад. Если бы Серый только знал, наверняка и на метр бы не подошёл больше. Но он никогда не узнает. Олегу не требуется много времени, чтобы дойти до конца, еле сдерживая шумное дыхание и аж прикрывая глаза от удовольствия. Хорошо. Перед потемневшими глазами ещё стоит образ Серёги. Даже не отдышавшись, он резко выходит из кабинки и споласкивает руки. Плещет холодной водой себе на лицо. А потом прислоняется спиной к стене, упирается в неё затылком и медленно трёт глаза. Выдыхает. Сердце перестаёт стучать, как бешеное. Удовольствие постепенно начинает сменяться отвращением. Он загнанно смотрит в грязное зеркало над раковиной. Блять. Ну почему всё не как у людей? Сосался бы сейчас с какой-нибудь Светкой, так нет же. Придурок. Дрочащий на лучшего друга придурок. С этим надо что-то делать. Надо что-то делать. Надо. Волков сосредоточенно хмурится. А что, если...? Что, если и впрямь предложить какой-нибудь девчонке встречаться? Неважно, Насте, Светке или Маше. Это должно помочь. Точно поможет. И Серёжа сможет убедиться, что с ним можно продолжать дружить. Так, будто ничего не было. Решено. Завтра же предложит Насте встречаться. Ну и что, что во сне сегодня он увидит совсем не её? Не нужно быть гениальным предсказателем, чтобы знать, кого он там сегодня увидит.