Acceptatio

У гаражей пусто. Олег стоит, подпирая спиной ржаво-серую стенку. Достаёт из кармана зажигалку и бездумно крутит в руке. Закурил бы, но сигарет и так мало, не хочется лишний раз дымить, по дороге сюда уже одну выкурил. Так всегда лучше думается. Подумать сейчас есть, о чём, потому и сбежал сюда, в тишину, пока никого нет. Пространство за гаражами надёжно скрыто от чужих глаз. Недаром тут вечно местная шпана околачивается после уроков. Даже захудалая скамейка имеется, вся изрисованная какой-то мазнёй. Вокруг неё мусор: окурки, шелуха семок, крышки пивные. Олег пинает одну из них носком кроссовка, смотрит, как та чуть пролетает вперёд. Обычно если и приходит сюда, то не один, с Серым, когда тот предлагает физру, например, прогулять. Олег уже выучил этот сценарий. Сначала пытается Серого убедить вместе на физру сходить. Вот физику прогулять или английский – другое дело, а физру… Спорят об этом минут пять точно, а потом Олег сидит тут с Серым на лавочке, вытянув ноги, и сам не знает, как так получилось, что физру они прогуливают, а на физику потом идут. Но, стоит на Серёжу взглянуть, знает. Знает, почему на физике потом за одной партой торчат и почему сейчас они тут вдвоём сидят. Когда ещё так можно будет? Чтобы только он и Серёжа. А физра – это ничего, всё равно потом тренировками нагонит. А сейчас один. Стоит и бездумно щёлкает зажигалкой. Щелчок, огонёк, тишина, щелчок, огонёк, тишина, щелчок… Надо бы в школу, первый звонок на уроки уже небось прозвенел. Малышня сейчас на первом этаже толкается, хотят скорее повесить куртку и сменку, вбежать по ступенькам на второй или какой там этаж. Ему тоже пора. Прогулять не проблема, да только потом так по мозгам поездят, себе дороже. Да и в школе Серый будет. Со вчерашнего дня не виделись. Как он там? О чём думает? Стоит о Сером вспомнить, как внутри что-то замирает будто, такого даже перед прививками в началке не было, когда все вокруг тряслись, а сейчас нате – получайте. И сам не знает, чего нервничает. – Ты в школу или на свиданку так расфуфыриваешься? – зевая, спрашивает утром Сеня. – Пошёл ты, – привычно отмахивается Олег, проводит расчёской ещё пару раз по волосам. Собственные вихры упорно не желают укладываться. Ладно. Тут хоть час стой, да причёсывайся, всё одно. Вздохнув, кладёт Серёжину расчёску на место. Своя если и была когда-то, то потерялась давно. Находит футболку чистую, осматривает, даже быстро к носу подносит, чтобы уж наверняка. Сойдёт, вроде, чистая. В умывальнике тщательно зубы чистит, смотрит на себя критически в зеркало. Блять. Реально будто на свиданку одевается. Когда он до этого вообще волосы расчёсывал в последний раз? В том году? Но отчего-то хочется выглядеть лучше, чем обычно. По-особенному. Будто Серый его ещё не с началки знал, будто не с ним как-то в детстве под Новый год украли банку варенья и так изгваздались, что у обоих потом на носу и щеках варенье было. Будто так и хочется показать: «Вот он я, такой, другой, лучше». Без стука приоткрывает дверь в кабинет к Василисе Ивановне, заглядывает. Вместо неё на стуле – местная грымза, сидит, смотрит раздражённо. – Чего тебе? – резко спрашивает воспиталка. И что она тут забыла? А где Василиса Ивановна? Олег хмурится. – Серо… Разумовского сегодня выписывают? – самое главное спрашивает. Специально рано встал, до уроков сюда пришёл. – Сегодня. Только нечего тут топтаться, в школу иди, передай, что Серёжа на первый урок немного опоздает, – отвечает так недовольно, будто от важных дел отвлекли. Подумаешь. А то он не заметил, что она тут ничегонеделанием занималась до его прихода. – Но… – ещё сильнее хмурится Олег, но его резко перебивают. – Никаких «но». Так и хочется упрямство врубить, сказать: «Без Серого никуда не уйду». – Иди давай, никуда не денется без тебя твой Серёжа. Пренебрежительное «твой Серёжа» режет по ушам. Твой. У такой грымзы небось друзей никогда не было, откуда ей понять? Друзей… Поэтому так вырядился? Ради друга? Ещё бы цветочков с клумбы нарвал. По-дружески. С чего вообще взял, что Серому нужно персональное сопровождение? Что вообще возможно у них что-то, как у… Ну, у девчонок с парнями? Только без девчонок. Ещё и перед зеркалом столько торчал, оглядывал себя, как придурок. Отчего-то так глупо вдруг себя чувствует, выходит молча из кабинета, не хочется даже уже под дверью торчать. – Ну и воспитание, – слышится в спину, Олег только закатывает глаза. Себя пусть вежливости поучит, нашлась тут. Уже по дороге в школу, понимает, что надо было остаться и Серого подождать. Чего сдрейфил? А вдруг Серый за день решил, что… Что это глупо, неправильно всё. Что с Сашей интереснее всяких хрен когда живших талантов обсуждать. Какая вероятность, что они оба такие… Такие. Не бывает так. Но ведь целовались же. Пиздец как долго. Пиздец как охуенно. И как теперь сидеть с ним в классе, словно ничего не было? Вот Серый войдёт посередине урока, сядет рядом и… Ведь так захочется что-то сделать. Но будет нельзя. А после уроков? Сказать: «Эй, Серый, есть разговор», и вот они уже оба целовались бы на лестничном пролёте в каком-то доме у школы, рука Серого была бы в… Блять. Нет, разговор. Сначала надо поговорить. Даже сейчас, стоя за гаражами, это понимает. А что скажет? Протараторит, смущаясь: «Серыйтымнетакдавнонравишьсяипоходувзаимноили…» Или. Или что? Нет, так не пойдёт. Да и будто он себя не знает. Не скажет он такое. Ещё и вот так, просто. Нужны Серому такие, блин, признания. Может, он совсем не этого ждёт. А что тогда? Мысли снова к этому недопризнанию возвращаются. Вот даже если вдруг скажет, то скажет ведь не так, как следует. Пробубнит, покраснеет, выпалит всё сухо. Так, как и наполовину не чувствуется. Да и разве можно словами выразить это всё? Но вести себя, словно ничего не было вчера, это так… Неправильно? Глупо? Как вообще можно притвориться, что всего того не было? Будто не он полночи ворочался, воссоздавал в памяти каждый момент, то смущённо зарываясь носом в подушку, то улыбаясь куда-то в темноту потолка. Дурак. Как это вообще обычно происходит? Что люди друг другу говорят? Особенно пацаны. Надо было лучше россказни Костяна про его бесконечные мутки слушать. Может, стоял бы тогда сейчас и курил на расслабоне. А толку? Тот только про девчонок всяких рассказывал, где они и где Серый. «Мне понравилось, как ты в плечо целовал», – слова вспоминаются, и отчего-то так тепло становится. И то, как они потом… Что они потом… Олег и сам не замечает, как смущённо руки в карманы запихивает, вспоминая. Они с Серым. И тот сам целовал его. Так хочется ещё-ещё-ещё… Олег прикрывает глаза. Обычно говорят, чем больше денег получаешь, тем больше ещё хочется. Видимо, так не только с деньгами. Иначе почему это никак из головы не выкинешь. – Олег, вот ты где! – слышится вдруг радостный голос, и около лавочки Серёжа возникает, одет в свою любимую фиолетовую кофту, волосы по плечам разметались. При виде Серого хмурое выражение с лица само куда-то пропадает. – Всё, выписался? – Да! – в подтверждение его мыслей радостно отвечает Серёжа и вдруг, секунду помедлив, подлетает, обнимая. Сжимает в объятиях так крепко. Непривычно. Они давно не обнимались. Олег уже и не помнит, когда перестали. В какой-то момент оба решили, что взрослым парням это как-то не положено. Если только не… Дальше думать себе Олег запрещает. А сейчас Серый обнимает и не спешит отпускать. Слышно, как стучит сердце. Его, своё, обоих? Олег за спиной Серого сцепляет руки в замок. Вдыхает носом. Волосы Серёжи пахнут дешёвым шампунем. Щекочут нос. Приятно. – Чего не подождал, вместе бы до школы шли? – с нотками лёгкого недовольства спрашивает Серый. Отстраняется, но продолжают стоять близко-близко, Олег за спиной руки Серёжи чувствует. Так близко, так тепло, непривычно. Вот бы снова носом в его волосы уткнуться. Блин. – Не знаю, я хотел, но как-то, ну, грымза сказала, чтоб я предупредил типа ты на уроки опоздаешь. Чё за оправдания. От этого смущение ещё больше накрывает. – Не я, а мы опоздаем, – хитро сообщает Серёжа, и вокруг глаз такие лукавые морщинки возникают, озорные. Стоит ещё так близко-близко. Олег тоже не спешит руки расцеплять. Чувствует, как у Серёжи дыхание чуть подрагивает. – Я тебя везде искал вообще-то: и в школьную курилку заглянул, и в класс, и… – Серёжа будто только сейчас замечает, как они стоят, запинается, смотрит прямо в глаза, замолкает. – И как нашёл? – наконец спрашивает тише, чем Серый. – Догадался, – тоже стихшим голосом отвечает Серёжа, не поясняет. Олег и сам понимает. Это одно из «их» мест, всегда здесь вместе торчат, когда прогуливают. «Я так рад тебя видеть, знаешь, у тебя цвет глаз, как в мультике, яркий, красивый, такой любимый цвет», – в мыслях проносится. Может, сказать вслух? Как же не по-пацански звучит. – Бля, Серый, у тебя глаза такие… – Выдыхает Олег почти в губы, и когда только Серёжа ещё приблизиться успел. Тот вдруг оглядывается быстро-быстро, Олег и сам рефлекторно это движение повторяет. Никого нет? Никого. Будто не раньше нужно было об этом переживать. Серый подаётся вперед первый. Целуются быстро, жадно. Не как вчера. Словно не постепенно в воду зашёл, а сразу – с обрыва вниз. Неужели Серый тоже… Так ждал? Представлял? Олег поверить не может, чувствует, как тот рукой в волосы на затылке зарывается, лохматит. Кладёт тоже руку на шею Серёже, проводит большим пальцем по ней пару раз. Сердце бьётся, как бешеное. Серый. Его. «А вдруг запалят?» – мелькает неожиданно в голове мысль, отравляет всё. Олег резко отстраняется, смотрит по сторонам. Пусто. Серёжа хмурится вопросительно, но лишь на пару секунд, и вот уже спрашивает лукаво: – Так какие у меня глаза? Запомнил, блин. – Охуенные. – Ошалело выдыхает Олег, ловит улыбку Серого. Взгляд сам на его губах останавливается. Нет, слишком рисково. Нельзя у этих гаражей долго целоваться. Им двоим – нельзя. – Неделю торчать там – такое уныние, представляешь! – окончательно придя в себя, сбивчиво начинает Серёжа, губы у него красные такие, тонкие, зимой часто обветренные, сейчас нет. – Из собеседников – Василиса Иванна, и то! – продолжает Серёжа. – Она, конечно, ничего, но всё равно, сам понимаешь, не комильфо. И заходит она пару раз всего на пять минут, письма там всякие передать, от тебя, от Саши, домашку от учителей. Наверное, вот так себя Робинзон Крузо чувствовал, вдали от цивилизации. Я бы без твоих передачек… – Тебе Шура писала? – вскидывает взгляд Олег, мрачнеет, от приподнятого настроения ни следа. Писала ему, значит. Обсуждали небось всяких этих своих, кого они там любят оба. – Она у меня про тебя как-то спрашивала. – Добавляет, сам не знает, зачем. Серёжа вглядывается в ответ пристально. Ну и пусть себе смотрит. Ничё он такого не сказал, в конце концов, нормальный такой вопрос. Но почему-то всё равно паршиво становится. – Умеешь же ты испортить момент. – Бросает Серый обиженно. – Это вообще неважно. Я не об этом тебе рассказать хотел. По-хорошему надо: «А о чём?» спросить, но Олег тоже замолкает, только носом кроссовка землю всё усерднее ковыряет. Вопрос тоже важный был, между прочим. И ответ знать нужно. Серёжа вдруг так губы по-особенному поджимает, так только он умеет, когда слегка раздражается. Понял, наверное, что так просто от него не отстанут. А сейчас всем своим видом показывает, насколько очевидные вещи собирается объяснять. – Да, пару раз писала. А что? Она интересная. – Интересная, – повторяет Олег, будто желая прочувствовать это слово. Интересная. Отчего-то так обидно становится. Зло. Нахуй Серый только делал это всё, если есть Саши всякие. Сосался бы с ней за гаражами. Долго-долго. Им можно, даже если спалят, пацаны местные только обзавидуются. Зачем только надеялся на что-то? – Между вами там типа это…? – Типа что? Ревнуешь? – живо интересуется Серый, а у самого такой вид, будто и так ответ на этот вопрос уже знает. – Нет. – Тут же из чувства противоречия само вылетает. Как же по-дурацки всё получается. Встрял зачем-то с вопросом о Саше этой сейчас. Выебоны ещё какие-то, не ревнует он. Ну да. Ловит на себе насмешливый взгляд Серого, тушуется ещё больше, и вот уже кроссы свои старые рассматривает. И словно окончательно сдаваясь, сам не знает – чего вдруг, бросает тихо: – Может быть. – Зря. – Серый вмиг снова становится серьёзным-серьёзным. Подходит ближе, проводит по скуле рукой, заставляет в глаза посмотреть. – Между нами с ней ничего нет. И не было. И не будет. Понял? Олег кивает. – Хорошо. – Он ему верит. Если Серый сказал, значит, правда. Проговаривает мысленно эти слова в голове. – Это очень хорошо. – Повторяет задумчиво, а внутри что-то отпускает словно, на губах несмелая улыбка проступает. – А то что, полез бы с ней драться? – Серёжа весело спрашивает. Обычный вопрос, вроде, а какое-то такое тепло по телу разливается, губы сами ещё шире в улыбке растягиваются. Кажется, что и в Москву обязательно поступят, и Серый всего добьётся, и квартиру вместе снимать будут, и… – Хочешь, чтобы я за тебя дрался, я правильно понял? – само на каком-то кураже вылетает, и Серёжа в ответ смеётся. – А что, если да? – пристально смотрит, а в глазах что-то будто бы хищное мелькает. – Буду. – Серьёзно произносит Олег, и Серый, улыбнувшись, быстро касается его щеки. Уже отстранился, а след от прикосновения до сих пор ощущается так живо. Олег смотрит на Серого, и сваливается вдруг понимание: стоит тому попросить, правда ведь всё для него сделает. Всегда.