***
На часах было девять тридцать. Это значит, что через полчаса начнётся прослушивание. В коридорах трёхэтажного здания уже слышались возбужденные перешептывания. Топот ног и редкий смех. Бан Шихёк уже ушёл давать инструкцию студентам. Тэхён сидел в своём кабинете и, как и обещал Шихёку, заполнял документы и вносил в базу данных анкеты всех тех, кто должен сегодня прийти на прослушивание. На прошлой неделе было заседание, на котором Тэхён, Юнги и Шихёк решили сократить набор до двадцати человек с каждого прослушивания. А значит, и на прослушивание должно быть не больше сорока человек. Ким устало вздохнул и потёр уставшие от яркого света экрана глаза. Впереди ещё море работы и ещё около десяти анкет, которые также надо внести в компьютер. Тэхён вздохнул и облокотившись на спинку своего стула, взял оставшуюся стопку с анкетами и стал пролистывать. И всё бы ничего, если бы Ким прерывисто не выдохнул, задержав взгляд на одной из анкет. — Вот это поворот… Шокировано произнёс он и выпрямился на стуле. Его взгляду пристала анкета, на которой была фотография парня, в которого он беспардонно влетел на улице в конце прошлой недели. Ким стал цепким взглядом изучать анкету. *** Имя: Чонгук Фамилия: Чон Возраст: 18 лет Дата рождения: 01.09.1997. Место рождения: Сеул; ул. Хондэ Семья: мама Чон Линай; папа Чон Чонхон; с.брат Чон Хосок Младшая школа: Государственная начальная школа «Бусан» Средьняя школа: Международная частная средняя школу «Чоншим», провинция Гапён Старшая школа: Старшая школа «Чунан» Школа (уч.з.) актёрского мастерства:***
Как и предыдущие прослушивания, это для Тэхёна длилось, казалось бы, целую вечность. Сколько директор не утверждал, что, посмотрев на человека, может сказать: выйдет из него актёр или нет, всё равно прослушивание было неотъемлемой частью поступления. И вот сейчас прослушивание длилось около трёх часов. Всё как обычно: сначала Бан Шихёк вызывает студента, он весь трясся и заходил в класс, Ким или кто-то из судей задавал базовые вопросы, ну а потом студент рассказывал прозу, которую готовил. По окончанию его отправляли в зал ожидания, а судьи делились мнением по поводу его выступления. И вот уже долбанные три часа Тэхён сидит за столом и весь изводится от ожидания встречи с одним человеком — Чон Чонгуком. Его анкету Ким специально не внес в базу данных, так как если бы остальные судьи увидели, что возле школы актёрского мастерства стоит прочерк, даже на прослушивание не впустили. Так что анкета Чона спокойно покоилась под пятой точкой Кима. По детски, зато эффективно. И вот он, долгожданный момент. Бан Шихёк берёт в руку анкету студента Чин Кюхёна. Но имен произнести не успевает. Ким выхватывает из-под попы анкету и закрыв большим пальцем прочерк, показывает Шихёку. — Хм, а эту анкету ты решил пропустить? — мужчина с остальными судьями удивлённо сморят на анкету. — Что-то я не припомню эту анкету… — задумчиво вставил Мин Юнги. — Конечно, не помнишь, потому что этой анкеты не было в стопке. Тэхён где ты её взял? — с прищуром спросил Бан. Ким усмехнулся. — То-есть из-за твоей слепоты ты в чём-то подозреваешь меня? — Шихёк поджал губы. — Но я несколько раз просмотрел все анкеты, и там не было… — Значит, плохо смотрел, — мужчина хотел было возразить, но Юнги его перебил. — Студент ждёт пока его вызовут, так, может, ссоры оставим на потом? — Мин улыбнулся одним уголком губ, как это он обычно делает и, посмотрев, на имя вместо Шихёка крикнул: — Чон Чонгук, пожалуйста, пройдите в зал прослушивания, — судьи сразу закопошились и начали искать нужные документы. Тэхён, закусив губу, смотрел на открытые двери. Где же этот парень? Может, не услышал? — Чон Чонгук, пожалуйста, пройдите в зал прослушивания! — ещё раз, но громче повторил Ким, и в этот момент дверь приоткрылась и класс вошёл парень. Уголок рта устремился вверх. Чонгук, опустив голову, прошёл к столу. Тэхён, опустил голову вниз, и стал имитировать прочтение документов. — Здравствуйте, — произнёс новоприбывший, кланяясь в пояс. Обсуждавшие что-то судьи вместе с Кимом подняли голову. Студен, поднявшись, стал изучать сидящих за столом и, когда взгляд тёмных шоколадных глаз, устремился в сторону директора, вздрогнул. Ким прищурил глаза и стал без зазрения совести разглядывать паренька. А что, миленько для прослушивания. Чёрные джинсы обтягивали стройные, крепкие ноги, сверху молочного цвета рубашка с белыми пуговицами. Тэхён от реакции Чона, лишь усмехнулся. Интересно, что сейчас творится в головке этого парня? — Здравствуй, Чон Чонгук. Я — Ким Тэхён, актёр, режиссёр, учитель, директор этой академии или, как ты можешь уже знать… — Ким опустил голову вниз, кладя анкету к себе на колени, а когда обратно поднял взгляд, с ухмылкой продолжил: — «Король экрана». Было видно как челюсть парня напряглась, губы поджались, а в глазах промелькнуло раздражение. Неужели он и вправду так не любит Кима? — Я — Мин Юнги, актёр, учитель, саунд-продюсер и в какой-то мере композитор музыки, которую ты в ближайшем будущем услышишь, если тебе удастся поступить сюда. — Чонгук поднял взгляд и с Кима переключился на рядом сидящего судью. Тэ последовал его примеру. Юнги сидел расслабившись в кресле и с каким-то равнодушием наблюдал за происходящим. Чонгук тяжело глотнул. Дальше представился Бан Шихёк. Он сказал, что является продюсером и режиссёром. Последними представились Минджон и Да Уль. — Чонгук, пожалуйста расскажи немного о себе, — попросила Да Уль, убрав с лица светлые волосы и мило улыбнулась. Чонгук глубоко вздохнул и опустил взгляд. — Я — Чон Чонгук, мне восемнадцать лет. Родился первого сентября, — не громко начал он. — У меня есть старший брат и мама, отец ушёл из нашей семьи когда мне было четырнадцать, — парень замолчал, а после секундной паузы продолжил. — В шесть лет я поступил в Государственную начальную школу «Бусан». После меня перевели в Международную частную среднюю школу «Чоншим», в провинции Гапён. Закончив её, я поступил в старшую школу «Чунан», — Чонгук сделал паузу и Ким решив дальше не тянуть, кивнул Юнги, чтоб тот задавал следующие вопросы. — Скажи, — Чон устремил взгляд на говорившего. Юнги крутил в пальцах ручку, — какую школу актёрского мастерства ты окончил? — Тэхён хорошо увидел страх в глазах парня. «Посмотрим, что ты ответишь», — подумал Ким. Прищурив глаза, он наблюдал, как зрачки Чонгука бешено метались по залу. — Я… — начал парень спотыкаясь. — Я не… — Так, давайте уже переходить к самой программе. Лично меня уже утомили все эти рассказы, — перебил Чона Тэхён. И все тут же устремили свой взгляд на Кима. Тот лишь усмехнулся. Тянуть было незачем, и тем более бедный Чон сейчас от переживания в обморок упадёт. Так что директор, махнув рукой, стал якобы просматривать документы. — Но господин Ким, у нас ещё не закончились наводящие вопросы. Мы их задавали каждому вошедшему в этот зал студенту, — госпожа Минджон удивлённо подняла брови. Ким знал, что будут такие вопросы и поэтому заранее к ним подготовился. — Дорогая госпожа Минджон, разве я не понятно сказал? Мы идём дальше. Давай, Чонгук, продолжай. — Но Тэхён, тут и я с тобой не согласен, — встрял в разговор Бан Шихёк. — Мы так не делаем, — Ким раздраженно выдохнул и потёр переносицу. — Шихёк, а разве тут не делают то, что я сказал? — ответом последовала тишина. — Вот и отлично. Чонгук продолжай. Ким посмотрел в глаза Чона и ясно прочитал в них удивление, облегчение и…благодарность? Тэхён был уверен, что сейчас в голове идёт жестокая борьба между благодарность, непониманием и негативными чувствами к самому Киму. Чонгук уже более свободно вздохнул и, последний раз кинув на Ким Тэхёна взгляд, начал свою речь. Если сказать, что Тэхён был шокирован, то это ничего не даст. Он предполагал, что Чон готовился, хоть и не представлял каким образом, но то, что он услышал, привело его в небольшой шок. Парень читал свою прозу не хуже тех студентов, в анкетах которых значились школы актёрского мастерства, которые они закончили. Как же он тренировался, что его глаза, рот, руки и вообще всё тело настолько хорошо передали каждую эмоцию? Правда, были небольшие ошибки в дикции, но так Киму очень даже понравилось выступление парня. Теперь он не сомневался в своём решении, и, когда прозвучала последняя строка, он начал аплодировать, а остальные подхватили. На счастливое лицо Чонгука можно было смотреть часами. У самого Кима на лице выросла улыбка от того, насколько искренне радовался Чон. Неужели он и в правду так сильно хочет сюда поступить? И когда аплодисменты немного утихли, Ким, нисколечки не сомневаясь в своём решении, произнёс: — Ты принят. Добро пожаловать в академию актёрского мастерства «KARTS».***
— Ну что же, выпьем за твоё поступление! — крикнул чёрноволосый парень с ямочками на щеках и поднял бокал с вином. — Поздравляю тебя, братишка. За тебя! И бордовая жидкость отправилась в рот. Чонгук усмехнулся и выпил остатки своего вина. — Спасибо тебе Хо, — а после паузы добавил: — Ты просто не представляешь, мне, наверное, так ещё никогда в жизни нервы не трепало. Честно, я не знаю как выжил. Когда на тебя в упор смотрят знаменитые актёры и режиссёры, ты на их фоне кажешься беспомощным молюском, — выдохнул парень. Хосок тихо рассмеялся. — Но зато ты прошёл, — беззаботно выдохнул старший, обратившись на спинку. — Да, прошёл, — тихо согласился Чонгук, поставив бокал на столешню стола. А ведь это он благодаря Тэхёну прошёл. Когда Гук услышал о том, что принят в академию, подумал, что ему показалось. В тот момент аплодисменты стихли и все посмотрели на Кима. А директор, на удивление Чона, сидел расслабленно на своём месте и ухмылялся. Правда, остальные судьи, в виде Бан Шихёка, госпожи Минджон и Да Уль, были против принятия. Мин Юнги, так же как и Тэхён, сидел на своём стуле, легко улыбался, крутя ручку в руках. Все тогда стали наезжать на Кима, говорить, что он безответственно относится к прослушиванию, что никто так не поступает и сначала надо всем судьям обсудить этот вопрос. Не зря же существуют пять судей, не только один Ким Тэхён. Директор тогда очень взбесился и кричал на всех, указывая на их места. Только Юнги оставался спокойным. У Чонгука было такое чувство, что этого актёра ничем нельзя вывести. Но в конечном итоге всем пришлось прикрыть свои рты, потому что Тэхён в бешенстве, даже ни в чём не винного Чона напугал. У парня появилась мысль тихонечко смыться, пока на него никто не смотрит. Но эта идея быстро отпала, когда Мин подмигнул Гуку, приведя его в состояние провинившегося в чём-то ребёнка. Когда всё более менее успокоилось, Да Уль выдавила из себя улыбку и протянула Чонгуку листок с инструкцией дальнейшего плана действия. Обычно его рассылали на указанные в анкетах студентами емейлы. Это происходило по проходу недели после прослушивания. За эту неделю проходили совещания, обсуждение прослушивания и всех приходящих на него парней и девушек. Но в случае с Чонгуком, эту бумагу пришлось выдать сразу после прослушивания, так как его приняли прям на месте. Парню не пришлось идти в зал ожидания, в котором ждали окончания прослушивания те студенты, которые уже были на прослушивании. Его сразу отправили домой. Чонгук был очень рад этому и даже, не сдержавшись, улыбнулся Киму, когда на прощание, как и всем судьям, пожимал руки. Тэхён очень удивился, но улыбнулся в ответ. Правда Чонгук сразу покраснел и выбежал из зала восвояси. Прибежав домой, он сразу позвонил Хосоку и с радостными воплями сообщил о своём поступлении. Но вопли были настолько не разборчивыми, что старший брат сказал, что по приходу Чон всё ему в подробностях расскажет. Матери Чонгук не обнаружил и сделал вывод, что та снова ушла, и сколько будет длиться её уход он не знал. Ведь парень её и утром не видел, когда собирался на прослушивание. Ну и пусть, хоть немного от неё Чонгук отдохнёт. Но зато когда пришёл Хосок началась веселушка. Старший принёс вино и закуски, и когда охреневший Чонгук спросил, откуда он взял на это всё деньги, Хо лишь таинственно поиграл бровями. В обычный бы день младший стал бы ругать старшего, ведь в семье и так денег не много, но сегодня не обычной день. Сегодня хотелось просто забыться, сбросить всю ответственность, которую он нёс из года в год. И вот уже около трёх часов они с Хоби сидели за столом в гостинной и праздновали. Сначала смотрели фильм, закусывая принесёнными Хосоком вкусняшки, потом играли в старые потёртые карты, а потом старший предложил наконец открыть вино. Правда, заставить Чонгука выпить хотя-бы полный бокал оказалось ещё тем испытанием. Он помнил как случайно перепутал картонную коробку сока с вином и напился так, что весь последующий день не отходил от унитаза. Но Хосок всё-таки уговорил младшего, сказав, что если он и напьётся, то брат будет рядом. Из раздумий Чонгука вывел старший. — Слушай, я, конечно, не хочу влазить в твою жизнь, но, Гук, у тебя должна быть твоя личная жизнь. Не весю же жизнь тебе в фартуке метаться по дому, заниматься уборкой и ходить за продуктами. Ты ещё и деньги зарабатываешь, — Хосок поставил локти на стол и в упор посмотрел на брата. Тот скривил губы. — Ты же знаешь какая это болезненная тема для меня. — Я всё знаю, но рано или позно нужно поднять этот вопрос, — Чонгук молчал, опустив голову вниз. — Гук… — Знаешь, ты прав, — грустно перебил брата Чон. — Но пока другого выхода из этой ситуации я не вижу. Если бы не моя работа, в семье денег вообще не было. А по поводу личной жизнии… А когда она у меня была? Я уже привык, хоть с каждым новым днём просыпаюсь и думаю, а где же моя мама? Пила ли она сегодня? Остались ли деньги в кошельке? — Гук, я… — Не надо! — махнул рукой Чонгук и устремил взгляд в стену. У него не было сил спорить, кому-то что-то доказывать. Хосок часто ему говорит про отношения, но о каких отношениях может бить речь, если он даже погулять спокойно не может, как делают это обычные парни и девушки? А разговоры про прекрасного принца, что прискочит и вытащит его из узла жизни домработника — пустая трата времени. — Ладно, чего мы о грустном? — вдруг немного веселе спросил Чонгук. — У меня, вроде, как праздник, а? — Гу, с тобой точно всё ок? — осторожно задал свой вопрос Хоби. — Да, со мной всё в полном порядке! — а через секунду добавил. — А ну, налей мне ещё вина. Если отдыхать и веселиться, то только по полной! — прикрикнул парень и протянул руку с бокалом к старшему. Хосок внимательно с подозрением посмотрел на брата и, поджав губы, налил пол бокала бордового напитка. Ему казалось, что Чонгук свою грусть и тоску хочет спрятать где-то в глубине себя, но сколько он так продержится? Ведь так и с ума можно сойти. Но продолжать этот крайне неприятный разговор Хо не собирался, ведь у младшего на самом деле праздник. Если честно, он не ожидал, что Чонгук пройдёт. Когда он понёс анкету в академию, так как Чонгук приболел и попросил его это сделать, то Хосок хотел спрятать где-то анкету у себя и сказать Гуку, что её не приняли. Ему не хотелось, чтобы братишка опозорился. Но потом передумал так поступать, так как у него в голове случайно пролетела мысль: «А вдруг пройдёт? А если всё не напрасно?» Тут раздался звук открывающийся двери. Весело болтавшие и уже забывшие про разговор Чонгук и Хосок тут-же перестали смеяться и, замерев, уставились на угол коридора, за которым скрывалась входная дверь. Кто-то зашёл внутрь квартиры и стал раздеваться, при этом очень сильно ругаясь. Чонгук облизал в миг пересохшие губы. — Не ужели мама? — подтвердил его мысли Хо. И тут, как по зову, в гостиную зашла Чон Линай, немного шатаясь, но пьяной она точно не была. — Мама? — как-бы для себя задал вопрос Чонгук. Женщина уставшим взглядом осмотрела помещение и остановила свой взгляд на братьях. — Да, Чонгук, мама, — негромко передразнила его Линай. — Хм, ты помнишь имя своего ребёнка? А я думал, ты и это забыла, — грубо съязвил Хосок и гневно глянул на мать. Чонгук бросил косой взгляд в сторону брата. Лишь бы он не начанал. — Не груби мне, Хосок, — не строго, а скорее устало произнесла женщина, подойдя к столу, уселась на диван, рядом с младшим. Оглядев недоеденные закуски и бокал с недопитым вином, задала вопрос: — Что празднуете? — Мы празднуем поступление твоего сына в академию актёрского мастерства. А ты как мать, вроде как, должна быть в курсе! — вновь зло бросил Хосок. Чон Линай не нашла что ответить и лишь поджала губы. Обстановка накалялась. — Мам, где ты сегодня была? — пытаясь перевести тему, спросил Гук. — Хм, скорее всего, как обычно, пошла за… — Хо, перестань! — строго посмотрел на старшего Чонгук, а потом вновь на мать. — Ну так что? Женщина поживав нижнюю губу, ответила: — Я… я работу хотела найти… и… — но договорить она так и не смогла. — Ха, ты смотри. Ты вновь пытаешься найти работу. И что, а если и найдёшь и тебя от туда выгонят, ты снова пить начнёшь? Впрочем, ты и не заканчивала, — хмыкнул старший и, сложив руки на груди, отвернулся. — Хосок, я тебя прошу, помолчи, — умоляюще, но с нотками строгости вновь попросил он. — Да как я могу молчать, Гук? Ты похаешь как ненормальный, приносишь деньги, а она, — он кивнул в сторону покрасневшей от злости мамы, — она берёт эти деньги и тратит их на алкоголь. Как мне на это смотреть, а? Смотреть на безалаберность своей матери. — Замолчи! — вдруг крикнула Линай и вскочила на ноги. — Нет, это ты послушай! — в тон ей крикнул Хосок и тоже подскочил с кресла. — Ты взвалила на плечи своего сына ношу, из-за которой он не может жить как обычный подросток. Не может нормально учиться, не может нормально работать, не может нормально отдыхать и не может строить свою личную жизнь. И всё это из-за твоего эгоизма! — зло выплюнул Хосок, смотря колючей яростью на мать. — Да ты нечего не понимаешь, маленький гадёнышь! — взвизгнула женщина. — Ты никогда не испытывал того, что пережила я! — Я не испытывал? — рыкнул Хосок. — Между прочим, я тоже потерял отца, потерял два раза из-за твоей влюблённости, и знаешь что? Ко всему прочему, я потерял ещё и мать. Потому что мать, вместо того, чтобы утешать детей и приводить себя в порядок, решила стать алкашкой! — Замолчите! — вдруг гаркнул до этого молчавший Чонгук. Сразу злые взгляды Линай и Хосока устремились на покрасневшего парня. — Вы вдвоём стоите друг друга! И, выбежав из гостиной, заскочил в свою комнату. По щекам потекли слёзы, которые он так давно не выпускал. Всё держал в себе, говоря, что надо быть сильным. Но как же он устал. Забравшись на кровать, Гук накинул на себя плед и, открыв окно высунул голову на ружу. По мокрым щекам сразу ударил тёплый летний ветерок. Парень закрыл глаза. Как же хочется забыться, провалиться в сон и больше не просыпаться. Где-то в далеке слышался звук мотора, смех детей, которые ещё не ушли по домам, да просто топот мимо проходящих людей. Всё так спокойно, как будто и не было никаких измен, сор, как будто вот там в гостиной сидят мама, папа, Хосок весело смеясь рассказывает очерёдную шутку… Но нет, реальность вновь заполняется красками и из гостинно слышаться очерёдные крики, ругать. Чонгук упирается лбом в подоконник. Чем он это заслужил? В чём он провинился там, в прошлоё жизни? Закрыв окно, Чон залез в кровать и укрылся одеялом, подтянув его к носу. Слёз больше не было, но осталась неутолимая тоска. Он не понимал смысл в своём существовании. Не знал, сможет ли он закончить академию или прийдётся её бросать, так как всей нагрузки он вытянуть не сможет. Завтра ему идти на работу. Благо, кафе, в котором он работал официантом, находилось не далеко от сюда, значит можно немного дольше поспать. Взгляд карих глаз упал на портреты и эскизы лежавшие по всей комнате. «Ну, если не выйдет с академией, я смогу рисовать портреты на заказ, да?», — пронеслось в голове у Чонгука и с этой не очень весёлой мыслью Чон погрузился в глубокий, без сновидений, сон.***
Последние дли лета пролетали один за другим. Жизнь для Чонгука текла в обычном русле. Ранний подъём, работа с десяти до четерёх часов, поход в магазин, уборка в доме, готовка. Хосок после последней соры с матерью вновь уехал жить к своему лучшему другу. На удивление парня, Чон Линай взялась за свою жизнь. Утром она рано уходила, и вечером уставшая и разбитая возвращалась домой. По выходным, когда Чонгук отдыхал и делал это виде рисование эскизов, как на зло женщина начинала пить. Не в таких мерках как раньше, но парню всё равно прибавлялось работы. В инструкции, которую Да Уль выдала Чонгуку на прослушивании, было сказано, что учебный год начинается как обычно — первого сентября, а это значит, в день рождения самого Чонгука. Первая неделя, больше введение в курс учёбы, по-этому можно было сильно не волноваться. Так же на бумаге были написаны имена всех учителей и номер, по которому с ними можно было связаться. Чонгук совсем не удивился когда имя Ким Тэхён оказалось в этом столбике на первом месте. Как-никак, директор. Из предметов у Чонгука были: 1. Пластика Тела; — чему парень совершенно не удивился. 2. Техника речи или Дикция; 3. Этюдная практика; 4. История актёрского мастерства; 5. Практика; Что такое практика, Чонгук не очень понял, так что решил дождаться начала учёбы, чтобы задать свой вопрос. А всё остальное, вроде, понятно. Дальше шёл список того, что необходимо брать с собой в академию 1. Спортивная одежда или ласины с чешками — Чонгук сразу отбросил последнее, потому-что даже представить себя в ласинах не мог. Так что чёрные спортивные штаны, футболка и кроссовки были очень хорошим применением в этом случае. 2. Тетрадь в клетку с листами А4, канцелярия — ну, это понятно. Кто же идёт на учёбу без тетради и ручки? Потом было сказано, что по приходу в академию, всем студентам выдадут недельный пропуск в библиотеку. И будут это делать в начале каждой недели. Тот кто потеряет свой пропуск — второго не получит, так как каждый пропуск подсчитан. Вот и всё, что нужно учащемуся. Учебный день начинался в девять часов и просили быть без опозданий. Так же говорилось о санкциях, если студент будет прогуливать пары. Всё как в обычных универах. Что и волновало Чонгука, так это уроки с господином Кимом. Он ему, а точнее его потоку, должен был преподавать Историю актёрского мастерства, Этюдную практику и практику. Чону было совершенно не понятно, почему тот принял его в свою академию. Почему пошёл против всех судей и сначала спас его во время прослушивания с школой актёрского мастерства, а потом без переговоров принял в академию. Чонгук чуть ли не каждый день мучал себя этим вопросом и к концу недели всех роздуми бросил эту идею и пообещал себе, что лично задаст Киму этот вопрос.***
Сегодня Чонгук проснулся очень рано, если не смотреть на то, что он практически всю ночь не спал. Мысли о том, что сегодня первый день его учёбы не давали ему покоя. И вот, семь часов утра, а парень бегает по дому в поисках одежды, которую каким-то образом забыл приготовить вчера. Чон Линай, которую разбудили чересчур громкие сборы сына, теперь стояла облокотившись на косяк дверного проёма своей двери со сложными на груди руками и исподлобья наблюдала за мечущимся чудом в одних джинсах. Чонгук наоборот появление матери не заметил и, чуть не снеся вазу с цветами, помчался в сторону кухни, скрывшись за углом. Линай, закатив глаза, развернулась и хотела зайти обратно в комнату — какой ей смысл здесь стоять — в туже секунду с кухни раздался звук разбитой посуды и женщина, цыкнув, устало выдохнула и побрела через гостиную на место преступления. На кухне она увидела ругающегося сына, который сидел на четвереньках на полу и собирал осколки бывшей тарелки. Чон Линай вздохнула и, присев к сыну, стала помогать с уборкой. Чонгук от удивления вздрогнул. — Мама? — шокировано спросил парень. Он так переволновался, что и не заметил как сжал кулак, в котором лежал осколок. — Ай! — вскрикнул парень и рефлекторно разжал кулак. Осколок неглубоко, но впился в ладонь. Линай увидев это, схватила руку сына и поднесла к лицу. — Всё такой же неуклюжий, — пробубнила женщина и осторожно, двумя пальцами вытащила острый осколок из мелко дрожащей тёплой ладони. Из ранки потекла кровь, пачкая чистые джинсы и паркет. Чонгук сжал губы и, подскочив, схватил полотенце, висевшее на крючке возле раковины. Обмотав плотную ткань вокруг ладони, парень наконец повернулся к матери и непонимающе посмотрел на неё. До Чонгука всё никак не могло прейти понимание того, что родная мать за последние четыре года позаботилась о своём сыне. Сделала так, как поступила бы любая женщина на месте Линай, если бы её сын поранился. Этот поступок хоть и шокировал, но тёплый след оставил на давно одиноком, израненном сердце. За столько последних лет Линай впервые посмотрела на сына с беспокойством и… тревогой? Женщина, убрав чёрный спутанные после сна волосы в хвост, вздохнула, осматривая с ног до головы сына. — Ты так не пойдёшь! — строго заявила она, кивком головы указывая на неаккуратно перемотаную рану. У Чонгука от такого заявления даже дыхание спёрло, но всё равно было до чёртиков приятно беспокойство мамы. Еле сдержав себя в руках, парень произнёс, изогнув бровь: — Как так? — У тебя открытая рана и это несчастное полотенце ей не лучшая защита, — а потом после ещё одного цепкого взгляда, добавила: — Тем более у тебя все джинсы в крови. Парень нахмурил брови и мотнув головой, посмотрел вниз. Штанины джинс и вправду были в кровавых разводах. Чонгук обрело, с надрывов выдохнул и облокотившись ягодицами на мраморную столешню, зарылся здоровой рукой в копну ещё не до конца высохших волос, которые были таковыми после быстрого душа. Единственные чистые джинсы были испачканы. Хотелось взвыть и хорошенько, от души, побить какую-нибудь грушу. Парень зажмурил глаза и, резко выдохнув, стал-туда сюда ходить по кухне. Мама сразу отошла на второй план, так как он не понимал что делать и в каких джинсах, и вообще в каком виде, теперь идти на первое знакомство с учителями и одногруппниками. Какое сложится у всех первое мнение о Чонгуке, когда увидят его в спортивних штанах. Все же, наверняка, постараются над своим внешним видом. А что Чонгук? Парень от таких мыслей ударил кулаком по столу так, что ни в чём не повинная чашка с недопитым, уже холодным кофе, из-за неприятного инцидента подскочила. Тут Линай не выдержала метания сына и, осторожно подойдя к сыну, стоявшему к ней спиной, тронула за плечо. Парень вздрогнул и с хмурым лицом повернулся к матери. — Чонгук я… — она замялась, кусая губу. — Я… вернее, мне… очень жаль, что так получилась… — она кинула быстрый взгляд в сторону заляпанного кровью пола, а потом вновь на сына. Чонгук сложил руки на груди. Мама хотела что-то сказать, но не решалась произнести этого вслух. — Мг… — пробурчал Чонгук. И вопросительно посмотрел на женщину перед собой. Та робко опустила взгляд, кусая губу. Чон резко выдохнул. — Ладно, я пошёл. Мне ещё где-то джинсы надо искать, — и, сказав это, он обошёл мать и хотел было скрыться в дверном проёме, но женщина успела схватить его за руку. Чон удивленно поднял брови и развернувшись, посмотрел на своё зажатое запястье. — Я… я хотела сказать… вернее… — женщина быстро дышала и её нерешимость сказать задуманное немного утомила её сына и он сказал: — Ты либо говори, либо не трать моё время, — Чонгуку сначала показалось своё заявление чересчур строгим, но извиняться или менять его он не собирался. И так его настроение желало лучшего. Ли глубоко вздохнула и, отпустив руку сына, тихо, очень неуверенно произнесла: — Да, да. Прости… Я просто подумала и решила… В общем у меня есть кое-что для тебя. — она кинула быстрый взгляд на Чонгука, который от удивления приоткрыл рот. «Неужели мама решила что-то мне подарить? Она помнит что у меня сегодня день рождения? Или это просто совпадение…» Нельзя было однозначно передать словами эмоции, которые каждую секунду менялись на лице студента. И среди них было и сомнение. До парня всё никак не могло дойти то, что родня мать за столько лет решила всё-таки что-то подарить сыну? Ничего больше не говоря, Линай поманила Чонгука за собой из кухни. Парень молча повинуясь последовал за ней. Женщина вышла из кухни, направилась свою комнату. Чонгук за ней. Перед входом мать остановилась и резко развернулась. — Стой тут, — как-то неловко сказала она и зашла в комнату, оставив Чона наедине со своими мыслями. Чонгук был в растерянности. Он вообще не как не мог привыкнуть к тому, что его родня мать перестала пить и стала работать. Конечно, работа школьной уборщицы не самая приятная работа, особенно когда вредные подростки специально мусорят, но это какая-никакая, но работа. За последние три недели Чонгук начал чувствовать себя намного лучше, чем раньше. Теперь уборкой в квартире или готовкой пыталась заниматься и Чон Линай. Правда, у неё это не очень хорошо получалось. Четыре года за пыпивкой оставили очень сильный след. Но когда Чонгук смотрел на старания мамы, на душе всегда становилось теплее и непроизвольная улыбка появлялась сама собой. Линай не заставила себя ждать и через минуты три вновь оказалась на пороге. Чонгук заметил, что она была смущенна, бледные щёки немного порозовели, а сам парень всё никак не мог поймать взгляд матери. В руках женщина держала небольшой свёрток серого цвета. — Что это? — удивленно поинтересовался Чонгук. Чон Линай глубоко вздохнула и, взяв себя в руки, наконец посмотрела прямо в глаза к сыну. — Значит так. Это тебе, — серьёзно сказала она протянув сверток. — Правда? — на лице паренька появилась лёгкая и на столько счастливая улыбка, что женщина вновь смутилась и пустила взгляд. Чонгук нерешительно, с каким-то трепетом забрал свёрток из рук матери. Невозможно было передать словами на сколько сейчас был счастлив Чонгук. Всё тело как будто окатила волна радости и необъяснимого восторга. Для парня в этот момент существовал только он сам и его мама, которая стояла в проёме дверей и, закусив губу, наблюдала за своим чадом. Когда Чонгук наконец пришёл в себя после нахлынувших на него давно забытых эмоций, он спросил: — И… и что это? — тихо, с трепетом. В этот момент Чонгук не мог по-другому. — Как ты знаешь… — осторожно начала Линай. — С момента моей новой работы прошёл уже месяц, и… — она запнулась. Её пальцы нервно теребили край голубой ночнушки. Чонгук выжидающе смотрел на мать. Догадки уже заполняли его голову и мысли, но он всячески их отгонял, так как хотел, чтобы мама сама сказала и подтвердила его домыслы. — И… — ожидающе помог Чонгук. Женщина глянула на него, но тут же отвела взгляд. — И… и три дня назад мне выдали зарплату. Ну… — она вновь замолчала. От ожидания у Чонгука стало покалывать кончики пальцев. Он понимал, что мама смущена и если её торопить, она так ничего и не скажет. — Ну… — вновь вставил парень. Тут Линай встряхнула головой и, сделав как можно безразличное выражение лица, заговорила и, на удивление Чонгука, сделала она это чётко, и в голосе даже слышались безразличные нотки. Но парень видел, что она волнуется, ведь взгляд иногда говорит о многом. — Вобщем так. Мне выдали зарплату, ну и вот, — она мотнула головой в сторону свёртка. — Я подумала, что тебе может понадобиться. И не надо на меня так смотреть, — добавила она, увидев с каким выражением лица на неё смотрел её сын. Чонгуку от радости хотелось прыгать и бегать как маленькому ребёнку. Ещё месяц назад он и подумать не мог, что через каких-то три с половиной недели, они будут жить как обычная семья. Мама будет ходить на работу, убирать дом и готовить еду. А он, Чонгук, как обычный парень будет заниматься своими любимыми делами, учиться, гулять. И он никак не мог подумать, что спустя четыре года и вообще когда-нибудь, мама, своими собственными руками, подарит ему подарок. От неодолимой радости, Чонгук, несдержав своих эмоций, сделал шаг впрёд и заключил мать в самые жаркие объятия, через которые хотел донести всю свою благодарность. И не только за врученный подарок, но и за то, что мама взяла себя в руки, вычеркнула алкоголь из жизни, нашла работу и начала дарить сыну теплоту и уют семьи, на что Чонгук уже не надеялся. От такого поступка женщина растерялась и встала в ступор. Чонгук сжал её с такой силой, что у той перехватило дыхание. Линай осторожно похлопала сына по спине и тоже осторожно приобняла. — Ну всё, всё. Давай отпускай, а то задушишь, — но Чон и думать не думал поступать так, как велела мать. На глазах были слёзы. Слёзы радости. Он мучался столько лет, испытывал депрессию, боль, разочарование и тому подобное, и всё это ради самого счастливого момента в его жизни? Теперь парень не сомневался. Он закончит академию, станет профессионалом и совершит то, ради чего начал путь актёрства. Чонгук отпустил мать лишь тогда, когда почувствовал, что Линай сама стала выкручиваться. Женщина была красная, как варёный рак. Она смущённо тёрла локоть, а когда Чонгук хотел что-то сказать, быстро перебила. — Так, а ну марш одеваться. Ещё не хватало, чтобы ты в первый учебный день и твоё день рождения, опозорился и опоздал, — и, сказав это, она быстро заскочила в комнату и закрыла дверь. Чонгук стоял с открытым ртом. Он был уверен, что если бы мама не заскочила в комнату, то последовали не только жаркие объятия, но поцелуи в щёки. Онемевший от счастья Чон, как вкопанный стоял возле двери и то и дело смотрел то на свёрток в руках, то на дверь. Трудно сказать, что он чувствовал, так как столько эмоций за каких-то жалких тридцать минут, просто нереальные для человека. Но кое-что Чонгук чувствовал однозначно. Ему было стыдно. Стыдно за то, что осуждал мать. Стыдно за то, что он сам поставил Линай низкую планку и считал, что выше неё она не поднимется. Стыдно за Хосока и за то, что подумал, что мать забыла про день рождения сына. За дверью парень не слышал и шороха, как будто мама притаилась и чего-то ждала. Чонгук облизал пересохшие губы. Хосок точно не поверит, когда услышит то, что сегодня произошло. Парень как-то неосознанно усмехнулся. Ну и пусть. Зато Чонгук знает, что это правда.