Яндере-герои

      Ты думала, что все должно было наладиться. Ты привыкла к жизни взаперти, привыкла к его характеру, привыкла к его правилам. Ты уже начала трепетать перед ним. И вроде все должно закончиться счастливым концом, который есть в каждой сказке. Но это точно не про вас.       Ночью ты просыпаешься и не видишь его. Чувствуешь холод на его стороне кровати, видишь свет, льющийся через дверь. — Ты любишь меня? — спросил внезапно он, поглаживая твой уже округлившийся живот. Ты кивнула и положила голову на его плечо. Стокгольмский синдром. Ещё какой.       Во время твоей беременности он стал терпеливым, заботливым. И ты была готова простить весь тот ужас, что тебе пришлось пережить. Готова была забыть все то, чего он тебя лишил, что он творил с тобой и твоим телом. Ты забыла. Забыла всю ту боль. Предательство, которое тебе аукнется. И ты внутри это понимаешь.       Ты уже представляла ваш счастливый конец, но разве он предназначен для вас? Нет. Ты внутри все знаешь. Но носить розовые очки приятнее, не так ли?       Но эта ночь разобьёт и очки, и твое сердце. Зря ты предалась иллюзиям, зря ты предала саму себя.       Ты тихонько встаёшь, позвав его по имени, но тебя встречает только тишина. Ну же, будь смелее. Встречай, свой «счастливый конец». Наслаждайся им, пируй, пей, ну же! Именно ты его создала! Именно ты в этом и виновата! Ты!       Ты идёшь по коридору, где свет почему-то включен. Дверь в детскую открыта, и тебя охватывает паника. Ты сглатываешь вязкую слюну, бегаешь глазами, ища мужа, но уже знаешь, где он. Почему-то страх и нежелание идти туда охватывает тебя. Ты глубоко вздыхаешь и трогаешь ручку, открывая       Ваша дочь была самой прелестной из всех детей, которых ты когда-либо видела. Ей всего-то было почти 2. Почти. Она уже начинала говорить. Ты каждый день проводила с ней уйму времени, так как вы не могли позволить себе ни садик, ни школу. Думаю, ты понимаешь, почему.       И ты видишь ту же комнату, ту же детскую, но залитую темнотой и освещаемую только ночником. Пусть он и не полностью освещает комнату, но этого достаточно, чтобы малышка не испугалась, если бы проснулась.       Ты видишь мужа, а на руках у него ваша малышка, которую он укачивает, напевая прекрасным голосом что-то. Ты облокотилась о порог и стала любоваться этим. Невольно ты закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на этой сладостной мелодии, но тут она резко обрывается. Ты открываешь глаза и…       Ты видишь мужа. Он все так же стоит около колыбельной, но только все стены были окрашены кроваво-красным. Пусть и ночник светил голубоватым цветом, но ты могла точно понять, что это кровь. Ее отвратительный запах снова проник в твое тело, снова начал осквернять квартирую. Ты мечтала забыть это удушающее воспоминание? Дорогая, это все плод твоих трудов.       Ты видишь мужа. В его руках не ваша малышка. Нет. Нож, по которому стекает кровь. Муж все также стоит спиной к тебе, его голова опущена, но тебе все равно. Ты любишь эту малышку больше жизни. И ты поплатишься всем за свое предательство, за то, что забыла. Ты подбегаешь к детской кроватке и смотришь внутрь, но тут же согибаешься в рвотном позыве. — Нет, нет, нет, — рыдаешь ты. Перед глазами лишь тело малышки, такое маленькое и такое хрупкое. Без кожи в районе грудной клетки. Ты видишь ее ребра, лёгкие. Тебе плохо, ты пытаешься отмахнуться от этого образа, крутишь головой, но ты должна помнить. Помни. Помни. Помни. Плати. Плати. Плати. — Дорогая, — слышится голос твоего мужа сверху. Ты поднимаешь голову, пытаясь очнуться от этого кошмара, но, милая, ты сама его создала. Видишь его перед собой, нож все ещё в его правой руке, он тоже весь в крови. В крови вашей малышки. Вашей дочери. — Ты рада? — безумие плескается в его глазах, ты сквозь слезы пытаешься разглядеть его черты лица, но тебе так плохо. Так больно. Ваша малышка. Доченька. Твоя малышка. Дочь. — Я сделал это ради нас! Теперь нам никто не помешает! Ты хочешь съесть плод нашей любви? — ты поняла. Он полностью безумен. Но он тоже это понял. И, силой открыв тебе рот, пихает тебе сердце твоей малышки. Плачь! Плачь! Плачь! Помни! Помни! Помни! Плати! Плати! Плати!       Ты громко вздыхаешь, открывая глаза и вскакивая с кровати, берешься за голову, судорожно дыша. Сидишь, пытаясь отогнать кошмар. Или нет? Поворачиваешься. Мужа нет. Его сторона холодна как никогда. Ты быстро встаешь, путаешься в ногах, почти падаешь, но стремительно идёшь в детскую. Все как во сне. Ты уже начинаешь плакать. Сердце бьётся в суматохе. Тебе так больно. Ты очень хотела этого ребенка. Ты провела с ним намного больше времени, чем кто-либо. Ты была рядом во время первого слова, шагов, зубов, поворотов. Нет. Нет. Этого не может быть. Ты видишь приоткрытую дверь детской. Хватаешься за ручку и резко открываешь ее на всю.       Ты видишь мужа около колыбельной, что с упоением, невероятной гордостью смотрит на ваше дитя в кроватке. Ты быстро подходишь к нему, заглядываешь внутрь и видишь спящего ребенка. Ты аккуратно поднимаешь его и прижимаешь к своей груди, будто успокаиваясь. Рано. Все впереди. Ты понимаешь…       Она не дышит. Ее сердце не бьётся. Ты падаешь на колени, кладешь ее на пол, пытаясь оказать первую помощь, но разве ты можешь? Ты никогда не была на курсах оказания первой доврачебной помощи. Ты не была врачом. Да даже медсестрой. Рыдаешь, прижимая девочку к себе.       Муж смотрит, не говоря ни слова, упивается твоей истерикой, твоими слезами. Твоя плата за глупость, слепость и пустое доверие. Плата за любовь. — Ты помнишь ТОТ день? — внезапно спрашивает тебя он. И ты невольно предаешься воспоминаниям, которые предпочла забыть. ПЛАЧЬ! ПЛАЧЬ! ПЛАЧЬ! ПОМНИ! ПОМНИ! ПОМНИ! ПЛАТИ! ПЛАТИ! ПЛАТИ!       Ты помнишь темную комнату, своего коллегу, своего мужа за спиной. Его тихий шепот: — Давай, ну же, докажи мне свою преданность! — его голос словно приказывал, толкал. Ты стояла с ножом в руках, пока тот, кто был тебе дорог, умолял о пощаде. Тебе больно, но ты замахнулась. Лишила жизни одного человека. Твой нож снова и снова разрезал плоть человека. Оказывается, убить так легко. Ты крошила коллегу, пока твой муж не остановил тебя. И ты поняла, что ты сделала. Осознание убило тебя окончательно. Убийца. Ты начала трястись в страхе, но он ласково обнял тебя со спины и лишь прошептал: — Ты великолепна… — Я убил ее, — ты, оторвавшись от воспоминаний, поднимаешь голову. Твой муж опустил голову, признаваясь в содеянном. — Что? — тихо спрашиваешь ты. — Я убил нашу дочь, — в его голосе послышалась б… Он поднял голову, безумно улыбаясь. Ты в страхе начала отползать от него, но он схватил тебя за лодыжку, выкинул из твоих рук малышку. Он навис над тобой, пока ты безуспешно пыталась оттолкнуть его. — Больше никто не помешает нам, — он нежно провел по твоей щеке, а ты лишь отвернулась, зажмурившись. — Ты совершенно забыла про меня, — грустно добавил он. — Ты так прекрасна, моя милая.       Он тут же зажал твои запястья над твоей головой. Его губы впились в твою шею, рука притянула, прижала тебя к нему. Тебе было так противно, так больно, так плохо. Но он этого не понимал. И никогда не понял. Плати за свой грех.       Он мучал тебя около часа, но как бы тебе не было бы противно, муж прекрасно знал все твои слабости и умело ими пользовался. И тело откликалось, пока сознание билось в истерике. Твой счастливый конец.