Saudade

      С тихим ворчанием Сынмин вытянул свои руки к верхушке кровати, медленно отходя от своего сонного состояния, прохрустев своей спиной и убрав все напряжение, которое там имелось. Два прошлых утра он не мог сдерживать глупую улыбку, которая украшала его губы, когда он просыпался, все еще находясь в чудном восторге от своего свидания с Хёнджином. Было уже за полночь, когда он вернулся, но они с Хёнджином были рады увидеть, что Гюхун больше не ждал его возвращения в пустом холле, они оба разделили сонный поцелуй, прежде чем Хёнджин сказал ему, что скоро позвонит, и что ему понравилось провести целый день с ним, а Сынмин быстро откликнулся на его сентиментальность еще одной кучкой благодарностей.       Натянув одеяло до груди и покрутившись из стороны в сторону, Сынмин издал ребяческие смешки, когда задумался о том количестве дней, что ему удастся вот так провести с Вампиром, в будущем, но когда он увидел спящую фигуру рядом с собой, пускающую слюнку, формирующуюся в уголке ее рта, улыбка Сынмина прекратилась и исчезла, прежде чем ее заменили взволнованно нахмуренные брови.       Пока он говорил с Джисоном по пути в свою комнату, чтобы тот остался рядом, едва ли старший Сумеречный охотник был обыкновенно смехотворным, пока рассказывал Сынмину о временах, когда он и Чанбин поспорили, кто первым услышит, как матерится Гюхун. Конечно же, победил Джисон, который в конечном счете сжег одну из его книг в камине в его комнате, прежде чем позвал его на помощь. Когда пена от огнетушителя покрыла пол его спальни, Джисон триумфально улыбнулся Чанбину, когда Гюхун прокричал «что за хуйня тут произошла?!» В итоге Джисон уныло сказал, что двадцать долларов, которые он получил от Чанбина, не стоили ужасающих порицаний Гюхуном после того, как тот узнал об их маленькой интрижке.       Пока Сынмин хватался за бока, Джисон внезапно остановился с серьезным выражением беспокойства, скривившим его лицо, прежде чем промямлил «дерьмо» и взял Сынмина за руку железной хваткой, открывая дверь его спальни и говоря Сынмину оставаться тут, пока он не вернется. Но Джисону не удалось убежать, пока Сынмин держал его на месте, прося объяснение, поскольку мог видеть, насколько обезумевшим был его друг. — Папа Гюхуна только что зашел в дверь. Он здесь, чтобы увидеть тебя, Минни, но я не хочу, чтобы он это сделал, пока Гюхуна нет рядом с тобой, хорошо? Оставайся здесь, ради меня? Я приду и останусь с тобой после того, как найду Гю.       Доверившись инстинктам Джисона, Сынмин слабо кивнул, закрывая дверь до момента, когда поймет, что ее вновь можно безопасно открыть.       Прошло больше часа, когда Джисон вернулся, Боми благополучно лежала у него на груди, хоть и кошка казалась слегка нервной, ворочалась в его объятиях и заглядывала за плечо.       Как только Джисон расположил ее на кровати, она отпрыгнула обратно к двери и начала мяукать, как будто бы хотела, чтобы ее выпустили, но дверь в спальню Сынмина не откроется до самого утра, поскольку Джисон все еще волновался из-за того, что Юнсок отследит Сынмина, когда они это меньше всего ожидают.       Было очевидно, что оставленный Гюхун наедине с его отцом заставлял Джисона тревожиться, поскольку он идеально хорошо знал, на что был способен мужчина, но он также знал, что ему нужно делать свою работу и защищать Сынмина. Поэтому оба парня лежали на кровати, где к ним в итоге присоединилась Боми, разговаривая тихими голосами, пока они не заснули.       Выскользнув из своей кровати и шикнув на Боми, когда та подняла свою голову и замурчала, Сынмин натянул худи через голову и залез в свои тапочки, прежде чем аккуратно закрыть за собой дверь. Может, он не должен был гулять сам по себе, когда Джисону так очевидно было некомфортно от мысли, что Юнсок будет говорить с ним наедине, но он не собирался прятаться в своем собственном доме, не тогда, когда он у него хотя бы был. — Ты рано проснулся.       Голос заставил Сынмина заметно подпрыгнуть, и он признал, что, может, был на грани слегка больше, чем он бы хотел. К счастью, обладатель голоса не внушал никакого страха его сердцу. — Утра, Гю. — Думаю, мы договорились, что ты должен оставаться в своей комнате, пока я не приду за тобой, — причитал Гюхун, ведя Сынмина обратно к его казарме, но младший лишь фыркнул и выбрался из хватки Гюхуна. — Да. Ты и Джисон решили так. У меня, с другой стороны, нет никаких намерений съеживаться в страхе перед твоим отцом, — без единого сомнения заявил Сынмин, руки уперев в бока и посмотрев Гюхуну в глаза впервые за это утро. Однако, его взгляд вскоре упал ниже, когда его живот неприятно скрутился. — Гю, что случилось с твоей губой? — Оу, спасибо, что напомнил мне об этом, Минни. Бин бы раздражал меня весь день, если бы увидел это.       Приподняв свою рубашку, Гюхун покрутил своей стеле другой рукой, прежде чем нажать ею на руну слева от живота, руну Иратце, если Сынмин правильно помнил, которая залечила небольшую рану на теле Сумеречного охотника, когда была активирована. Кристалл на конце стеле загорелся белым, передавая цвет обычно тёмной руне и зажигая ее. Как будто бы в замедленной съемке, порез на губе Гюхуна, как и сиреневый синяк, окружающий его, медленно начал исчезать, прежде чем полностью пропасть. Старший похлопал пальцем по месту, где была рана, довольный тем, что там больше не было никаких доказательств того, что что-то пошло не так и принесло ему такую боль, но Сынмин не собирался вот так оставлять это, не задав вопросы. — Гю, это твой отец сделал? Он ударил тебя? — Минни, серьезно, тебе не нужно волноваться обо мне. — Но я уже волнуюсь о тебе, Гю. Конечно же волнуюсь. Ты мой друг и что-то подобное — ненормально. Почему ты позволил этому сойти ему с рук?       Это был вопрос, у которого определенно было слишком много ответов, но Гюхун выбрал лишь пожать плечами и отвести взгляд. Хоть он и хотел избежать того, почему он позволил своему отцу сделать что-то подобное с ним, он, по факту, дал Сынмину понять, что Юнсок разбил своему сыну губу. Этого было достаточно, чтобы подлить масла в огонь, который сидел у него в подложечной ямке и зажигал его злость. — Гю, ты не должен его бояться. Он всего лишь задира и я знаю, что ты слишком сильный, чтобы подчиняться ему. Не позволяй его позиции влиять на то, как ты позволяешь ему относиться к тебе, — убеждал Сынмин, притягивая Гюхуна в крепкие, но нежные объятия, чувствуя, как старший виснет на нем, будто он делал перерыв от груза всего мира на его плечах. — Спасибо, Минни, но, правда, я в порядке. Мне просто нужно смириться с ним, пока он снова не уедет в Аликанте.       Сынмин был готов сказать, что ему не нужно мириться с ним. Родители это люди, которые должны заботиться о тебе, которые должны видеть в тебе их целый мир, потому что именно они — те, кто принес тебя сюда, но было куда более очевидно, что Юнсок, кажется, пропустил этот кусочек информации, когда стал отцом. К счастью, у Гюхуна в его жизни была Арым, чтобы убедиться, что он знал, что то, что делал с ним Юнсок, ни в коем случае не то, как семья должна заботиться друг о друге.       Но заговори о дьяволе и он появится. — Д-доброе утро, Отец, — Гюхун заткнулся, немедленно освобождаясь от нежных объятий и, вместо этого, оборачивая руки вокруг себя самого. Сынмин это не оценил, совсем нет. Объятия, особенно исцеляющие, не должны быть прерваны. — Так ты можешь справиться с тем, чтобы выбраться из кровати в разумный час. Предполагаю, это единственная вещь, с которой ты можешь правильно справиться.       Сынмин повернул лицо к мужчине, который подкрался к ним обоим, несомненно наблюдая за беседой между двумя друзьями.       Ким Юнсок выглядел как типичный мужчина и ничего, кроме лишь кончиков рун, выглядывающих из-под рукавов его рубашки, не было в нем особенного. Приближаясь ко второй половине пятого десятка лет, если Сынмин мог угадать, волосы с проседью на его голове были откинуты в сторону и заставляли его выглядеть старше, чем он был. Его тёмные глаза, казалось, не содержали ничего, кроме злобы, пока он смотрел на него и его сына, резко контрастируя с теплыми глазами Гюхуна, которые немедленно успокаивали Сынмина с самого первого раза, как он посмотрел в них. Его голубой костюм в тонкую белую полоску был идеально чистым и без единой складки, что, по мнению Сынмина, было слегка перебором, надевать такое в Академию, поскольку все, даже Арым, расхаживали в обычной одежде. Затем Сынмин вновь подумал, что Юнсок крайне отличался от большинства Сумеречных охотников, которых он знал. — То есть это он, так ведь?       Неприятный тон Юнсока заставил Сынмина поднять свой взгляд, чтобы встретиться с взглядом старшего мужчины, прежде чем он начал сканировать его тело, из-за чего Сынмин, по какой-то причине, почувствовал себя по-странному оскверненным. — Да, Отец. Это Сынмин. Он вернулся после твоего возвращения прошлым вечером, поэтому ты не смог встретиться с ним, — соврал Гюхун, не упуская испепеляющий взгляд его отца на нем. — Я думал, что дал ясно понять в наш первый разговор после того, как вы нашли его, что он не покидает Академию. Ты не можешь следовать одному простому приказу, Гюхун? — карал Юнсок, лишь заставляя Гюхуна опустить голову и сжать челюсть так сильно, что Сынмин мог видеть вены, напрягшиеся в его шее.       Если это было приказом, то Гюхун определенно не следовал ему. Сынмин провел хорошую порцию времени вне Академии и он был благодарен Гюхуну за эту маленькую услугу, потому что он был уверен, что сошел бы с ума, если бы его заперли в здании, особенно против его воли. — Приятно видеть, что ты выглядишь так хорошо, Сынмин. Я отец Гюхуна, Ким Юнсок. — Да, я отлично это знаю, — проворчал Сынмин, не отводя глаз от Гюхуна. — Ты совсем не так должен приветствовать старших, парень, — выпалил Юнсок и Сынмин уже был по горло сыт взаимодействиями с мужчиной, но он долго учился держать язык за зубами, когда что-то раздражало его. Для отца Гюхуна было слишком плохо, что он вышел за какие-либо рамки того, что раздражало Сынмина ранее, и он чувствовал, что его язык становится более развязным. — Нет, думаю, что не должен, но вы ни в коем случае не мой старший. Так что…       Услышав резкий вдох позади себя, Сынмин понял, что перешагнул свои границы, судя по реакции Гюхуна, но он больше не мог найти в себе силы нести это еще дольше. — Минни… — прошептал Гюхун, хватая младшего за запястье, чтобы почти что попытаться оттянуть его от этой ситуации, которую тот начал создавать. — У тебя нет никакого уважения к старшим, мальчик? — По моему скромному мнению, несмотря на старшинство, уважение нужно заслужить и, так как я совсем вас не помню, я боюсь, что вы пока что не сказали и не сделали ничего, чтобы заслужить мое уважение, Сэр, — подстрекнул Сынмин самой преувеличенной и показушной улыбкой, которую он только мог собрать.       Рациональный. Этим словом Сынмин всегда себя описывал. И поэтому, когда три его друга пришли к нему, чтобы сказать, что он был частью магического мира, где ему предназначалось бороться с демонами, которые шныряли в тени, у него были небольшие проблемы с принятием этого. Но когда это коснулось дела отца Гюхуна, он грубо выкинул нахуй всю рациональность в окно.       Не нужно быть гением, чтобы понимать, что Сынмин должен хорошо себя вести перед Юнсоком. Он занимал место в Клэйве, буквально распространяя авторитет на всех Сумеречных охотников, и он технически был его старшим в этом отношении, но слова Джисона, когда ему впервые рассказали о мужчине, продолжали звенеть в его ушах. «Если он будет говорить с тобой на какую-то тему, будь с ним настолько груб, насколько это возможно.» И после того, как он услышал о том, как он относился к Гюхуну, и увидел разбитую губу его друга этим утром, у не было никаких чёртовых проблем с тем, чтобы именно это и сделать. — Острый язык, прямо как у твоего отца, — мрачно отметил Юнсок. — Рад знать, что унаследовал от него что-то кроме дьявольски хорошего внешнего вида.       Сынмин зарывал себя в глубокую яму, но единственная вещь, которая пробегала у него в голове, это что, может, он мог бы снять фокус с Гюхуна на некоторое время и позволить Юнсоку злиться вместо этого на него. Это, кажется, сработало, когда мужчина начал слегка отступать, горечь на его лице чутка ослабла. — Точно. Ты знаешь, Сынмин, ты — единственная причина, по которой я вернулся аж из Аликанте. Сделаю вывод, что Гюхун рассказал тебе всё об этом. — Да, сэр. Я ознакомился со многим в Сумеречном мире заново и Гюхун был замечательным помощником в каждом возможном смысле. — Понятно, — промямлил Юнсок, быстро глянув краем глаза на Гюхуна, который выглядел так, будто сейчас словит аневризму от того, как Сынмин разговаривал с его отцом. — Ну, не вижу лучшего времени, чем прямо сейчас, чтобы поговорить с тобой о прошедших десяти годах твоей жизни.       Сынмин почти что чрезмерно рассмеялся на комментарий, когда посмотрел на себя. Взлохмаченные после сна грязные волосы, скрытые под худи, клетчатая пижама, низ которой падал на его ноги в тапках. Очки слегка криво сидели на его лице, и он даже еще не чистил свои зубы. Да, это казалось абсолютно подходящим временем. — Идем со мной в мой кабинет. Я хочу поговорить с тобой наедине. Сейчас.       Это была не просьба. Это было довольно ясно. И правда, у Сынмина не было никаких проблем с соглашением на это. В нем еще осталось немного борьбы и если Юнсок захочет попытаться допросить его, чтобы увидеть, лжет ли он о чем-нибудь, он более чем хотел бы доказать, что он правда забыл бóльшую часть своего детства. — Ух, Отец, я думаю, что, может, я тоже должен там быть, — вставил Гюхун, положив руки на плечи Сынмина в настоящем стиле «защищающего старшего брата». — Мне будет намного комфортнее, если— — Я не особо забочусь о том, от чего тебе будет более комфортно, Гюхун. Я говорю с ним наедине и это конец, — Юнсок презрительно усмехнулся и Сынмину реально, реально, реально пришлось сдержать себя, чтобы не уложить мужчину прям там и чтобы его зубы не были в итоге в задней стенке его глотки. — Но— — Гю, хэй, все хорошо. Я буду в порядке. Не волнуйся. Я… попытаюсь вести себя хорошо. Подчеркиваю слово «попытаюсь», — пошутил Сынмин, когда увидел неподдельную панику в глазах старшего. — Ты уверен, Минни? — На сто процентов. А сейчас иди и разбуди Сони. Если ты не сделаешь это вскоре, я боюсь, что он потонет в своей собственной слюне.       Это не поселило лёгкость в сердце старшего Сумеречного охотника, что было понятно по тому, как Гюхун продолжал оглядываться на них через плечо, пока они уходили, но в сердце Сынмина не было ни грамма страха, лишь безусловная любовь к своему другу и несравнимая ненависть к его отцу. — Сюда.       Получив разрешение войти первым в кабинет Юнсока, Сынмин немедленно сконцентрировался на всех вещах, схожих с кабинетом Гюхуна, и множестве их различий. Назовите это стечением обстоятельств, если можно, но Сынмин тут же заметил, что в его кабинете было чертовски намного темнее, несмотря на максимально горящий огонь. Атмосфера отражала настроение и состояние души Юнсока по какой-то причине. Он также был больше и Сынмин заинтересовался, почему Гюхун не переехал в эту комнату, поскольку сейчас он был главой этой Академии и несомненно ему должны были сделать маленькую любезность. Но затем проблема Юнсока, не имеющего ни единой любезной косточки в теле, остановила этот поток мыслей.       Хоть тут и было больше книжных шкафов, полных файлов, и меньше посадочных мест для гостей, наиболее заметным различием между этими помещениями был недостаток фотографий, рассыпанных по стенам. От потолка до пола, кабинет Гюхуна держал воспоминания великой важности в форме картин его прошлого. День, когда он получил первую руну, когда он наконец-то выиграл бой против инструктора, день рождения или два его, уже скорее их, друзей, выходы к морю и пикники. Все они показывали, что Гюхун дорожил своей семьей, но больше всего фотографией своей матери, одетой в мягкое белое платье до того, как она умерла, которая стояла у него на рабочем столе с такой гордостью.       Здесь? Стены были пустыми. Холодными и лишенными какой-либо сентиментальности. Никаких доказательств того, что он заботился о ком-либо, даже о его собственном сыне, потому что ни следа Гюхуна в этой комнате не было. — Присаживайся, Сынмин, и мы можем начать. — Мой допрос? — Сынмин вздохнул с раздражением. — Конечно же нет. Я здесь не чтобы допросить тебя. Просто чтобы поболтать.       «Пиздёж,» подумал Сынмин, но он в каком-то роде пообещал Гюхуну, что будет вести себя хорошо, поэтому он сдержал этот вскрик в себе. Сдержит он свое слово или нет, зависело полностью от его отца. Когда ему сказали, что Юнсок возвращается, все его друзья дали ему понять, что, скорее всего, он допросит Сынмина, чтобы убедиться, что тот не пытается их всех обмануть. Как будто бы он собирался проникнуть в Академию от имени демонов и типа того. — Так, как ты обустраиваешься? — задабривал Юнсок, вытягивая сигару из выдвижного ящика стола и поджигая ее, выдыхая вонючий дым в воздух и заставляя Сынмина скорчиться. — Сэр, давайте не будем ходить вокруг да около. Это реально вопрос, который вы хотели мне задать?       Это было вопросом, ответ на который уже был на поверхности, но Сынмин хотел дать Юнсоку понять, что он не собирался строить из себя хорошего и быть идеальной маленькой сошкой, как те, с которыми тот привык иметь дело. — Нет, предполагаю, что не тот, — Юнсок усмехнулся, определенно находя забавным то, что Сынмин был дерзок, поскольку никто из Академии не посмел бы пойти против него. — Хорошо. Ты говоришь правду о том, что не способен вспомнить что-либо о последних десяти годах? — Не хочу звучать грубым, сэр, но если бы я правда помнил свое прошлое и говорил людям обратное, не думаете ли вы, что я автоматически сказал бы вам, что врал, просто потому что вы на такой вышине цепочки командования? — невозмутимым тоном сказал Сынмин, считая кольца дыма, исходящие от кончика сигары мужчины и замечая, что их количество увеличилось от его вопроса.       Сынмин понятия не имел, что это было, но на задворках его сознания что-то не позволяло ему ни в коем случае быть хоть немного уважительным к Юнсоку, и это было не только из-за того, что его друзья сказали ему. Опять же, не было сомнений, что Юнсок всегда был настолько возмутительным, и он обдумал идею, что, может, его подсознание помнило это и вело себя так на этом основании, хоть и Сынмин не осознавал это полностью. — В последнее время ко мне возвращаются кусочки и осколки, в основном связанные с людьми, которых я встретил с момента возвращения. Кроме этого? Ничего.       Сынмин не собирался говорить мужчине о блоке, который Минхо нашел на его воспоминаниях, пока его друзья-то об этом еще не знали. Маг должен будет связаться с ним насчет того, почему его наставник отгородил его от прошлого, и это постоянно проигрывалось в голове Сынмина, но ему приходилось напоминать себе, что он доверил Минхо добраться до дна всего этого и сказать ему, когда он будет готов. — И Гюхун сказал мне, что ты жил в Сеуле всё это время? — спросил мужчина, качаясь взад и вперед в своем стуле. — Как это так, что ты был прямо у нас под носом и ни у кого из нас не было ни малейшего подозрения, что ты был так близок? Не находишь это ужасно странным, что за десять лет ни один Сумеречный охотник никогда не видел тебя? Шагающего по улице или в магазине? Особо логичным не кажется.       Это… был вопрос, который Сынмин совсем не рассматривал, и это поселило хмурое выражение на его лице, когда он задумался об этом. Всё же, он не собирался давать Юнсоку удовлетворение от понимания, что он загнал его в тупик темой, с которой он боролся с самого возвращения в Академию. — Почти десять миллионов людей живет в одном только Сеуле, сэр. Не знаю насчет вас, но я не склонен фокусироваться на других людях, когда иду по улице, — начал Сынмин, но затем подумал о мысли, которой наполнил его Джисон, когда они впервые встретились, и решил выбесить мужчину своими знаниями. — Кроме того, не то чтобы кто-нибудь активно меня искал, верно? Вы сказали им этого не делать, что я не заслуживал этого. Или так я слышал.       Быстрый резкий вздох от мужчины, сидящего напротив него, заставил Сынмина слегка хихикнуть, когда он начал давиться дымом, который он только что вдохнул слишком быстро из-за его колкого комментария. Сынмин был достаточно горд собой, когда вот так заставил Юнсока потерять свое спокойствие, что определенно происходило не слишком часто. — Ну и ну. Ты точно хорошо ознакомлен с тем, что происходило с твоим делом с момента, как ты покинул нас. Кто сказал тебе это? — Хмм, в данный момент времени, кажется, вспомнить не могу, — Сынмин соврал, зная, что если скажет, что это был Джисон, его друг определенно пострадает. — Прямо как и твой отец, — пробубнил Юнсок достаточно громко, чтобы Сынмин уловил это.       Так продолжалось в течение долгого времени, вопросы становились ужасно повторяющимися и ответы выходили всегда одинаковые, что Сынмин ничего не помнил, что он не мог вспомнить ночь атаки, что он не знал, почему его внезапно нашел демон и атаковал, хотя последние десять лет он ходил в безопасности. Он был совершенно и полностью без понятия, и, по какой-то причине, это, видимо, удовлетворяло Юнсока достаточно, чтобы на его лице проскользнула небольшая улыбка. — Тогда, очень хорошо. Думаю, у меня больше нет с тобой дел. Свободен. — Правда? Это всё? — разъяснял Сынмин.       Юнсок слабо кивнул головой и повернулся на своем сидении после того, как взял сегодняшнюю новостную газету и встряхнул ее, прежде чем начать читать.       Почувствовав себя так, будто его отпускали из кабинета директора, Сынмин поднял одну бровь и осторожно выскользнул из кресла, прокладывая путь до двери. Это казалось слишком простым, что его вот так отпускали, когда ему говорил почти что каждый, что единственной причиной, почему Юнсок отправился аж сюда из самого Аликанте, был он. Однако, как только его рука обернулась вокруг дверной ручки, мужчина, расположенный позади него, позвал его, но не сделал ни единого движения в своем кресле. — О и Сынмин, если ты вспомнишь что-нибудь еще важное, пожалуйста, дай мне знать. Я побуду тут еще некоторое время и прослежу за кое-чем.       Это звучало как угроза, хоть и ничего, намекающего на это, в словах мужчины не было. Это дало Сынмину понять, что Юнсок останется в Академии, будет следить за ним как ястреб и, если он просчитается в чем-либо и даст ему понять, что он что-то скрывает, он узнает. Сынмин, технически, скрывал, зная о блоке на воспоминаниях и не говоря ничего, но он никогда не разрушит обещание Минхо. Это жутко держало его на грани, понимание, что за ним собираются следить, и он ненавидел то, что его новый дом не ощущался безопасным местом, пока Юнсок собирался в нем находиться.       Скрипнув открывающейся дверью и шагнув в коридор, Сынмин почувствовал, как холодный пот начал течь по его шее и может, может быть, он чувствовал небольшой страх в сердце к мужчине, которого он только что оставил в кабинете.       Чувство не долго оккупировало его голову, когда он ощутил руку на своем плече, ожидая, что это будет Гюхун, который мог прийти, чтобы забрать его, но, вместо этого, он встретился с Фэйри с созвездиями на щеках. — Доброе утро, Сынмин! — Хэй, Феликс. Как твои дела? — спросил Сынмин, лицо Фэйри немедленно засветилось под тихий смех. Около пяти или шести книг прижимались к его груди, очевидно, которые ему выписал Чанбин, чтобы тот мог читать дома. От такого быстрого их возвращения Сынмин начал удивляться тому, насколько действительно толковым был Фэйри. — У меня все хорошо! А ты как?       Сынмин засомневался на мгновение, не полностью уверенный в том, как он себя чувствовал после своей встречи с отцом Гюхуна, но он не собирался сгружать свои проблемы на парня, с которым он провел лишь ограниченное количество времени. Более того, это было потому, что он не хотел остужать позитивное настроение, в котором сейчас находился Феликс. — Всё хорошо, Феликс. Спасибо, что спросил.       Феликс помахал своей рукой, как будто бы говоря Сынмину, что с этим не было никаких проблем. Он казался сомневающимся в продолжении их разговора, но прежде, чем Фейри смог произнести еще одно слово, дверь, из-за которой Сынмин только что выплыл, открылась и Юнсок вышел в коридор. И пока Сынмин продолжать смотреть прямо не в его сторону, Феликс, кажется, совершенно не заметил изменения в его настроении. — Доброе утро, сэр, — Феликс сверкнул улыбкой, определенно не зная, кем был этот мужчина, но просто будучи вежливым со всеми, с кем он пересекался в Академии. Просто вот таким он был.       Как будто он был кем-то максимально мерзким и неуважительным, Юнсок вскинул носом от приветствия Феликса с тихим ворчанием, проходя мимо них обоих без единого слова по направлению к комнате с камерами наблюдения. — Ох, я сказал что-то не то? — прошептал Феликс, чуть крепче прижимая книги к своей груди, будто они обеспечивали какую-либо защиту или спокойствие. — Нет, Феликс. Это был отец Гюхуна. Он просто максимальная ханжа. — Ханжа? — Поищи в одной из своих книг. Будет уместно использовать это для этого парня в будущем, — Сынмин улыбнулся, заставив Феликса склонить голову в сторону от смущения, но, очевидно, делая мысленную заметку о чужом предложении. — Это был отец Гюхуна? Это так странно. — Почему, Феликс? — задал вопрос Сынмин, интересуясь тем, почему это так сильно забеспокоило Фэйри. — Ну, просто Гюхун такой добрый и я подумал, что многие люди похожи на своих родителей, поскольку они у них учатся. Знаешь, как Бинни и его мама. Они оба чудесные. И это странно, что его отец кажется таким грубым, когда Гюхун такой прелестный. Ох! Как глупо с моей стороны, конечно он научился быть добрым у своей матери.       Сердце Сынмина лишь совсем слегка разбилось от слов Фэйри, зная, что Феликс не знал об обстоятельствах с родителями Гюхуна, но он был также достаточно рад, что он сказал это ему, а не самому Гюхуну. — Нет, Феликс. Мама Гюхуна умерла, когда он родился. Он никогда не видел ее.       Голова Феликса резко поднялась от новостей, глаза стали стеклянными, когда одна из книг выскользнула из его рук. Извинившись перед Сынмином, когда красноголовый подобрал ее и вручил ему, Феликс явно выглядел обезумевшим от того, что услышал о матери Гюхуна. — У него никогда не было матери? Это ужасно грустно. У всех должна быть мать, которая их любит. — У него зато есть Арым и я знаю, что мои родители любили его. Родители Джисона тоже. У него также есть все мы тоже, верно? — Верно! — Феликс кивнул с очень серьезной решительностью на лице, что он смог увидеть, почему Чанбин был так покорён Феликсом и его милыми, внушающими любовь качествами. Это напомнило Сынмину, что он хотел спросить у Феликса до того, как тема разговора сменилась. — Феликс, тебе нужно, чтобы я позвонил Чанбину для тебя? Ты здесь, чтобы увидеться с ним?       Сынмин уже знал, что Чанбина прямо сейчас в Академии не было. Он был на ночной миссии в Чхонджу с Арым, поскольку там было нападение вчерашним днем и Гюхун попросил его съездить. Он вернется как-нибудь позже этим утром, но он заинтересовался, знал ли это Феликс. Однако, казалось, что это не имело значения, когда Фэйри замотал своей головой, тусклый оттенок алого расцвел на его лице. — В-вообще-то, я искал тебя. — Меня? — удивился Сынмин с недоумевающим выражением лица, понятия не имеющий, почему Феликсу понадобился он. — Да. Я поразмышлял о том, о чем мы говорили в последний день, когда виделись. Знаешь, в библиотеке, и ты рассказал мне всё о том, как ты находишь обучение слегка сложным?       Сказав ему, что он точно помнил их разговор, Сынмин начал вести Феликса подальше от кабинета Юнсока, желая уйти от него как можно дальше. — Я подумал, что, может, мы могли бы немного помочь друг другу? Мы можем учиться вместе, если это будет хоть немного интересно для тебя. Возможно нет, но это просто мысль, которая появилась в моей голове при дальнейшем размышлении.       Хотя Джисон и Чанбин обычно приходили помочь ему учиться, Сынмин знал, что у них есть более важные дела, чтобы ими заниматься, и он не мог сдержать чувство, что он всегда отвлекал их от таких заданий, когда просил опросить его на разные темы. Феликс, с другой стороны, был в той же позиции, что и он, зная, что Чанбин не сможет всегда быть рядом, чтобы помочь, что было более чем очевидно в это конкретное мгновение. Это было не такой уж и плохой идеей, когда Сынмин об этом задумался. — Это звучит весело. Я согласен, если согласен ты, — хихикнул Сынмин, которому пришлось физически сдержать Феликса, когда Фэйри начал прыгать на месте, а книги снова начали выскальзывать из его хватки. — Да! Я так рад. Бинни всегда говорит мне, что ты и правда прелестный. Я надеялся узнать тебя получше.       Сердце Сынмина почти что растаяло от слов Феликса, находя это очаровательным, что у Фэйри не было проблем с высказыванием ему того, почему именно он хотел провести с ним время. Он был уверен, что Феликс все еще пытался знакомиться с людьми и стараться слиться с ними, и Сынмин на личном опыте знал, насколько это могло быть сложным. Если он мог немного помочь Феликсу, он с радостью это сделает. — Тогда хорошо. Я отведу тебя до библиотеки, а затем мне нужно будет переодеться, — проворчал Сынмин, сопротивляясь желанию потрепать Феликса по голове, когда тот сказал, что он выглядит мило в своей пижаме. — Если ты не против, я задержусь здесь, пока Бинни не вернется домой. — Оу, ты уже знаешь, что он не тут? — спросил Сынмин, останавливаясь перед дверью библиотеки и открывая ее, чтобы Феликс зашел внутрь. — Ага. Когда я покинул измерение Фей этим утром, я позвонил ему и сказал, что иду сюда, чтобы увидеться с тобой, и он дал мне знать, что он на миссии. Всё хорошо. Он не единственный друг, который у меня тут есть, верно?       Сынмин понимал, что ему теперь стоит прекратить дразнить Чанбина из-за его небольшой влюбленности в Фэйри, потому что он безусловно мог видеть, почему тот так сильно влюбился в него. Надежда и маленький страх в глазах Феликса, когда он задал Сынмину вопрос, заставили Сумеречного охотника захотеть сложить его в кармашек и защищать от всех опасностей мира. — Совершенно верно, Феликс.       Когда Фэйри исчез за дверьми, Сынмин про себя подумал, что если Феликс сможет улучшиться в отношении своих знаний о людях, то он определенно сможет сделать это относительно Сумеречного мира. Он сделает всё, что в его силах, чтобы показать Юнсоку, что он не был обузой, что он проявит себя как Сумеречный охотник, равный по силе с его родителями, что он не даст ему причин называть его разочарованием.       Сынмин собирался проявить себя и собирался отчаянно сопротивляться, чтобы показать Юнсоку, что его не так легко запугать.