***
Прошло немало времени с того дня, когда Пеонур отказался от моей помощи и пошел собственным путём. Это до сих пор оставалось немыслимо как для меня, так и для Пионера. Обсуждая это дело, мы никак не могли найти объяснения этой точке бифуркации. Безусловно, история каждого Семёна в бесчисленных циклах «Совёнка» была запутанной, но была определенная последовательность, преемственность и предначертанность выбранного каждым из нас пути. С одной стороны, я был в полном замешательстве. С другой - я был обижен на Пеонура. Даже не столько на то, что он в экспрессивной словесной форме отправил меня в далёкий путь, а на то, что он поступил не так, как я. Я думал, я был им. Я думал, мы понимаем друг друга... Или понимали когда-то... Получается, и я мог бы выбрать другой путь? Мог бы, без сомнений, только куда б меня это привело? Без Ботанера, который в своё время помог мне встать на ноги, я бы, наверное, попросту сгинул. Сейчас же меня волновал другой вопрос: как всё это отразится на нашем общем сюжете? Привычный порядок вещей нарушен. Значит ли это, что мне следует искать другую, более раннюю версию Пеонура? Надо ведь направить его на верный путь и тем самым подготовить себе достойную замену, когда придёт время отправляться к новой точке невозврата? Но ведь я уже убедился в том, что прошлое исправить нельзя? Ботанер: Всё это слишком комплифицировано даже для моего разума. Что посоветуешь делать? Пионер: Что будет с тем Пеонуром дальше, мне неведомо, как и тебе. Точно так же я ничего не могу сказать про Микуфила, который не прыгнул в воду за своей возлюбленной. Ботанер: С этого ведь всё и начиналось... То, что он увидел, послужило одной из причин, почему он спился и стал Алконером. Пионер: Верно. Как и в твоём случае ваше с Пеонуром соглашение должно было направить его на твой путь. Ботанер: Получается, естественный ход вещей нарушается повсеместно. Думаю, мы имеем дело с самой крупной аномалией, которая нам только встречалась. Пионер: У всего этого должны быть последствия, в первую очередь, для нас с тобой. Ботанер: Раз они еще не дали о себе знать, то... Пионер: Если задуматься, есть последствия. Пеонур... Он сходит с ума, уже не различает своих фантазий и реальности. Рассказывал мне про какую-то Пионерку из своих снов. Пионер: Хотя что есть реальность в нашем нелёгком случае? Я промолчал. Пионер уже рассказывал о своих последних встречах с нашим горе-наркоманом. И да, я был в курсе, чем закончились посиделки на складе, в которых я решил не принимать участия. Моё прошлое воплощение всегда было достаточно вспыльчивым, но, учитывая всё, что я сейчас знал, я мог согласиться, что Пеонур и правда окончательно слетает с катушек. Ботанер: Последствия... Возможно, ты прав. Может, виной всему вмешательство Юлия? Он и раньше любил нас испытывать. Пионер: Не исключено. Стоит быть настороже. И хорошо бы иметь против него какое-нибудь оружие. Пионер задумчиво посмотрел на меня. Пионер: Изучение Кошконера не дало никаких результатов? И что там с Ульянофагом? Наверное, он уже и так знал ответ, ведь когда-то вместо меня проводил опыты на этом существе и одновременно с этим привёл его ко мне... Всё-таки, что касалось истории Пионера, она была самой длинной и запутанной из всех наших. Ботанер: Что касается Юлия, нет. Но мы теперь знаем, как прекратить действие вируса... Ну а Ульянофаг... Думаю, что не стоит паренька трогать, учитывая все последние события. Время сейчас неспокойное, я бы его поберег. Пионер: Согласен. Я бросил на него вопросительный взгляд. Не просто так ведь Пионер спросил про мальчугана, рассказавшего нам про расщепление Первого Семёна на множество альтернативных версий, из которых уже и произошли все мы. Уже давно мы не поднимали вопрос о задуманном эксперименте, который мог бы обратить последствия этого события. Пионер: И эксперимент подождёт. Мне кажется, близится что-то грандиозное. И, может, Пеонур и спятил, в чем-то он был прав. Нам нужно объединиться. И я знаю, кто нам в этом поможет. Ботанер: Избранный? Ты ведь за ним долго наблюдал. Не слишком ли опасно подвергать его такому риску? Особенно если ты прав, и он - то, что осталось от Первого Семёна... Пионер: Вот и проверим. Соберись, Ботанер. Нельзя так беречь и лелеять каждого встречного. Малого, понятное дело, лучше держать в стороне. Кошконер тоже пусть остаётся нашим с тобой и Алконером маленьким секретиком. Ну а Избранный, если он и правда Первый Семён, станет ключом к нашему освобождению. И помни, нас всех еще ждет борьба.***
Перечить Пионеру я не смел. Мне было поручено приглядеться поближе к Избранному. Именно так я и сделал, переместившись в цикл, в котором Пионер и оставил этого ничего не подозревающего Семёна наедине с самим собой. В своей гипотезе мы с Пионером по-прежнему были не до конца уверены, но одно можно было сказать наверняка: парень не открыл в себе никаких особых талантов, не обладал никакими дополнительными знаниями о «Совёнке» и никогда не встречал себе подобных... Помимо самого Пионера и, как выяснилось потом, Микуфила. Долго оставаться незамеченным мне не удалось: я выдал себя из-за пары неосторожных движений, спровоцировавших настоящий погром в здании кибернетиков. К тому же, больно ушиб палец молотком. В результате Семён с обгоревшей на солнце физиономией незамедлительно потрудился узнать причину шума и зашел внутрь. Ботанер: Мать честная, еще один я. Выдавил я, стараясь максимально отвести от себя подозрения. Пусть парень думает, что наша встреча максимально случайна. Ботанер: Не приближайся! А то наши поля фиасковости вызовут коллапс. Семён (Избранный): Какой еще коллапс? Ботанер: Выражаясь простым языком, мы преумножим неудачливость друг друга, и быть беде. На примере множества случаев я пришел к такому умозаключению: когда нас несколько, вероятность фиаско увеличивается. Ему потребовалось время, чтобы всё это осмыслить. Наверное, из-за обилия непривычных слов этот процесс проходил медленнее, чем должен был. Наконец, парень задал мне вопрос. Семён (Избранный): Ты кто такой вообще? Ботанер: Тебе знаком феномен перемещения по циклам? Я - другая версия тебя. Будущая, прошлая, альтернативная - выяснять долго. Семён (Избранный): Ты уже мой третий двойник. Я про другое... Ну, Леночкин Семён, Алисин Семён... ~ Хотел бы я сказать, что я Люсин Семён, но это будет бесчестное враньё, ибо мои спутники жизни - наука и знания. ~ Ботанер: Обычно другие Я зовут меня Ботанер. Семён (Избранный): Ботанер? А тебе не обидно? Ботанер: На правду не обижаются. Семён (Избранный): Ладно... То есть, ты у нас типа дофига умный? Ботанер: Поумнее некоторых. Не надо глазом дёргать, я не про тебя. Бывали в нашей истории периоды деградации, о которых я предпочитаю не вспоминать. Надеюсь, ты таблетками не балуешься? Они - мощный двигатель нашего регресса. Я вновь вспомнил Пеонура. До чего же всё-таки довели его эти треклятые препараты! Свихнулся настолько, что свернул с давно уготованного ему пути. Ботанер: Хотя, как то ни парадоксально, они же стали двигателями прогресса: я решил научиться синтезировать их самостоятельно, стал изучать химию, а затем и всё остальное. Я потратил немало циклов за прочтением всех книг в библиотеке. А тут я занимался конструированием, опытами и прочими вещами. У Шурика и Электроника находилось почти всё необходимое, только вот компания их мне очень докучала. А в этом цикле абсолютно никого не было, по крайней мере, до твоего прихода. Так что моя гипотеза о том, что мне никто не воспрепятствует, не оправдалась. Семён (Избранный): Ты на что намекаешь, Гейзенберг таблеточный? Это мой цикл вообще-то. И я в него никого не звал! Ботанер: Браниться вот только не надо. У меня не было интенции тебя оскорбить. Просто констатирую факт. Очередной провал в моих исследованиях... Семён (Избранный): Да ты сам тут матом орал только что. Ботанер: Так то от боли. Коли молотком по ногтю попал, сквернословие позволительно. Я показал ему отбитый молотком большой палец. Семён (Избранный): И что же ты тут исследовал? Ботанер: Корреляцию циклов. У меня есть гипотеза касательно истинной природы этого лагеря и организации временных петель в нём. Я проводил научный эксперимент, но он увенчался неудачей. Семён (Избранный): С помощью молотка? Ботанер: У меня свои методы, вряд ли ты сейчас в состоянии вникнуть в суть моей исследовательской деятельности. Семён (Избранный): Ладно. Мне просто нужна смазка, велик барахлит. Я просто возьму ее и уйду, а ты занимайся тут чем угодно. Ботанер: Позволишь мне тут работать? Это же «твой цикл, и ты в него никого не звал». Семён (Избранный): Да делай что хочешь, мне по барабану это место. Я улыбнулся. У меня только что появилась возможность находиться здесь сколько угодно и наблюдать за Избранным без всяких подозрений с его стороны. Это сэкономит кучу времени и сил. Плюс, надо признаться, с маскировкой у меня беда. Вряд ли слежка за Избранным оказалась бы успешной, что уже наглядно показал случай, благодаря которому он меня обнаружил. Ботанер: Великолепно. Благодарствую! Хочешь, я тебе новый велик соберу? Можно даже с двигателем. Будет работать на аджике Хариса. Но одно из величайших моих изобретений ничуть не впечатлило этого Семёна. Семён (Избранный): Заманчиво, но лучше не надо. Ты тут, наверное, каждую гайку знаешь. Подскажи, где смазку взять. Тем не менее, своим отношением Избранный мне понравился. Без лишнего выпендрежа он обратился ко мне за советом. Пеонуру явно следовало у него многому поучиться. Ботанер: Вон, на верхней полке. Дотянешься? Можно было догадаться, что ничем хорошим это не кончится. Вместо того, чтобы взять табуретку, встать на нее и взять искомый предмет, Семён решил встать на носочки и потянуться, схватившись за полку и подтянувшись на ней. Прямо на моих глазах шкаф накренился, и на лице Избранного отразились испуг и удивление. В следующий миг вся конструкция обвалилась, погребая под собой несчастного Семёна. Оставалось надеяться, что под весом тяжелой советской мебели и кучи разных приборов он себе ничего не сломал. Я успел отпрянуть, и меня не зацепило. Но теперь, когда наш драгоценный Избранный, который, возможно, был ключом к всеобщему спасению, был в западне, надо было срочно ему помочь." Это я и попытался сделать. Натуженное пыхтение и надрывание слабых мышц ничего не дало. Моих сил было недостаточно. Для поднятия этой махины нужен был рычаг. Или же помощь кого-либо еще... Как удачно, что именно в этот момент появился Алконер. Алконер: Братишка, какими судьбами? А я тут Семенов ищу, вербую для нашего дела. Ботанер: Алконер? Что ж, у меня тут есть еще один, но он погребен под упавшим на него шкафом. Поможешь поднять? Взамен можешь водку отсюда забирать. Ну и Семена тоже. Алконер: Ладно, подсобим. Но ты тоже со своего угла возьмись. Совместными усилиями мы подняли шкаф. Я начал приводить Семёна в себя. По странному взгляду Алконера я догадался, что тот что-то знает. Тем не менее, Алконер промолчал, лишь вызвал себе в руку бутылку пива и продолжил наблюдать за моими действиями. Ботанер: Очнулся. Я уж подумывал, что можно будет тебя вскрыть и органы твои изучить. Давно у меня не было анатомических экспериментов. Алконер: Не эксп... ик! Не экспериментировал ты, Б-б-ботанер. Лягушки... ик... не считаются! Конечно, Алконеру надо было вставить свои пять копеек. Это испортило мою и без того ужасную шутку. Ботанер: Это Алконер. Стоит поблагодарить его за помощь. Без него поднятие шкафа и спасение тебя из-под завала было бы невыполнимой задачей. Семён (Избранный): Спасибо... Алконер: Не бл... благодари. Сам не раз по.. попадал в т-т-такую ситуэ... ситуацию. И Ботанер п-пузырь мне об-бещал. Ик! ~ Ничего я тебе не обещал, животное! Нечего за меня додумывать! ~ Но Алконер был уже на своей волне. Он мечтательно улыбнулся. Алконер: «Столичная». Род... родненькая. Ик! На всё ради нее гот... готов. Я очень удачно вспомнил, что плату за героизм алкоголика можно найти прямо в этом месте. Если, конечно, бутылка еще цела. Ботанер: Он про бутыль, которую кибернетики хранят здесь. Я предложил ее Алконеру за его помощь. Небольшая цена за спасение. Алконер допил пиво и поставил бутылку. Алконер: Т-тебе ж она не нужна? Мне ск... сказали, это твой цикл. Ик! Семён (Избранный): Бери, конечно. По правде говоря, я уже не уверен, что это мой цикл... Вас тут стало так много... Ботанер: Если б не мы, никто б не вытащил тебя из-под этого шкафа. Напомнил ему я. Алконер засмеялся." Алконер: Твоя правда... Ик! Редко мы соб... собираемся в т-таком кол... колличестве. Д-для этого нужен особый по... повод. Ик! С этим я, конечно, мог бы поспорить. Даже я довольно часто контактировал с другими Семёнами: в основном, Славяфагом, Пионером и Медиком. Ну а в том, что у алкаша найдется компания единомышленников, я не сомневался. Достаточно было вспомнить недавнее торжество, на котором меня не было, где Пеонур и Ленофил чуть не убили друг друга. Алконер: И он есть. Ик! П-пионер тебе ничего не г... говорил? Семён (Избранный): Что? Ты тоже его видел? Алконер: И не раз. Ик! П-по... подбухиваем с ним иногда. Когда былое вс... вспомнить хочет. Семён (Избранный): А что конкретно он должен был мне сказать? Алконер: Нас в-всех... ик... кое-что ждёт... Ботанер: Нас всех еще ждет борьба. Закончил я за него, вспомнив, что Пионер произнес эту фразу в нашу последнюю встречу, но так и не пояснил, что это значит. С другой стороны, он довольно непрозрачно намекнул, что Избранный может стать нашим главным оружием против тюрьмы, которую представлял из себя этот лагерь. Ботанер: Да, я тоже его видел. Но разобраться, про какую борьбу идет речь, мне не удалось, вследствие чего интенции Пионера остались мне непонятны. Алконер: Ик. Значит, и ты тут несл... неслучайно. С-судьба свела нас в... воедино. Ик! Я с подозрением посмотрел на Алконера. Если б я не вызвал его, то задумался бы, не поручил ли ему Пионер ту же миссию, что и мне. Алконер: Ты изб... избранный, Семён. Н-настоящий одиночка, отвергший всех и всё, что тебе навязывал лагерь. Ик! Все мы к чему-то пр... привязаны. Кто-то к девочкам. Я вот к бухлу. Ик! Ботанер - к науке. А ты... ни к чему. В этом заключается твоя уникальность. Семён (Избранный): Я никого не отвергал. Это меня все отвергли. От его слов у меня больно кольнуло в сердце. Я бросил на Избранного сочувствующий взгляд. Ботанер: Знакомо... Когда-то у меня была аддикция к Люсе. Но закончилось всё печально, я тоже был отвергнут. И пытался найти утешение во многих вещах, но вакуум заполнила лишь наука. Семён (Избранный): Сочувствую... А что еще за Люся такая? Алконер: Ну д... даешь! Люсю даже не з-знаешь. Ик! Насколько тебе на всё по*бать! Пожалуй, тут я был солидарен с Алконером. Напоминание об объекте моих чувств вскрыло давние раны, и я был несколько опечален. Поэтому нужно было срочно сменить тему разговора. Ботанер: Значит, гипотеза нашла подтверждение: он и правда избранный. Алконер: Пионер давно искал такого, как ты. Он увидел... ик! Увидел в тебе п-пот... потенциал. Ик! Поэтому он и очистил твой цикл от всего лишнего. Он сказал мне, что я тебя встречу. И Ботанер без каких-либо четких инструкций сам тебя нашел. Ты притягиваешь других нас... Ик! Как магнит. ~ Ну как без чётких инструкций... Не вполне правда, но всё же я и правда чувствую какую-то странную энергию в этом парне. Вернее, ее практически полное отсутствие. ~ Ботанер: Тогда понятно, почему его поле фиасковости такое мощное... Даже шкаф не устоял. Феноменально. Впрочем, насчет шкафа я был не уверен. Тут виной скорее был нерациональный способ взаимодействия с ним со стороны Семёна. Но мы с Алконером уже сошлись во мнении, что Семён именно тот, кого мы искали. Ботанер: Это полностью переворачивает мое представление о корреляции циклов. Но ты, Семён, - разгадка. Кажется, это было слишком для Семёна. Даже несмотря на свою обгоревшую на солнце кожу, он как-то побледнел. Избранный попятился к двери. Семён (Избранный): Вы меня извините, ребят. Но всё это как-то слишком... Мне надо перекурить.***
Так и произошло мое знакомство с Избранным. Позже к нам подтянулись и остальные члены компании. Некоторых я был очень рад видеть, к примеру, Микуфила. Разве что я опасался последствий пересечения всех наших полей фиасковости... А вот появлению Пеонура я не очень обрадовался. Помимо того, что мне пришлось отнимать у него таблетки, дабы тот не натворил дел, в памяти еще была свежа обида за нашу последнюю встречу. В общем, как только появился Пионер, мы все отправились в новый цикл, где нам предстояло собрать всех Семёнов, заинтересованных в борьбе с Юлием. С собой мы прихватили и гроб, который было очень непросто затащить в библиотеку. Да и сама идея была для меня оскорбительной. В том цикле уже было собрано много наших единомышленников, и в последующие дни наше войско только росло. Возможно, Пионер был прав, и всё это благодаря Избранному. Он стал неким символом, вокруг которого сплотилась наша армия. Как и в любой армии, в нашем сообществе была установлена железная дисциплина. Каждый день посвящался тренировкам, строевой подготовке, а в дальнейшем и миссиям по поиску новых потенциальных членов нашего войска. Хотя я прекрасно понимал, что для него подходят не все.***
Славяфаг: Прости, Кошконер. Долг зовёт, мне трудно будет за тобой приглядывать, поэтому теперь мы будем видеться реже. Но Ботанер нашел тебе нового друга. Славяфагу сложно было скрыть свою грусть, и я его прекрасно понимал. Посовещавшись с Пионером, мы решили, что Кошконеру среди нас места нет. Как сосуществовать рядом с подобием того, что мы так яро стремились уничтожить? Наверняка многие отнеслись бы к Кошконеру с пониманием. В конце концов, кого только не было в нашем лагере... Был ведь даже настоящий вампир. Но всегда найдутся такие, как Пеонур, настрадавшиеся от кошкобомжа настолько, что никогда не примут подобного ему Кошконера в свою общину. Это мы все прекрасно понимали. Что касается Ульянофага, которого мне вновь посчастливилось найти, - задействовать его в нашем деле не позволяли моральные принципы. Хотелось уберечь его хотя бы от той дедовщины, которая воцарилась в не столь идеальном сообществе наших самых разных воплощений. А о возможных последствиях в случае неудачи нашей миссии и говорить не стоит. Славяфаг: Знакомься, это Ульянофаг. Думаю, вместе вам будет намного веселее. Ну а я обещаю вас навещать по возможности. Ульянофаг: Киса-а-а! Воскликнул пацан, сразу испытав желание подёргать его за уши. У Кошконера от такого распушился хвост. Он зашипел, осторожно отодвигаясь. Кошконер: Пощ-щ-щади мяуня! Нам ведь было так хорошо вместе. Почему я не могу пойти с тобой, хозяин? Славяфаг: Слишком опасно. Есть там некоторые, которые таких, как ты, никогда не примут. Ботанер: К тому же, твоё присутствие будет неблаготворно соотноситься с промывкой мозгов, которой занимается Пионер. Выражаясь проще, сложно будет настроить всех на убийство Юлия, когда ты будешь постоянно маячить перед глазами. Кошконер: Помяумаю... Значит, выбора нет. Ульянофаг: Ну а мне-то с вами почему нельзя? Это же так весело! Как настоящая войнушка! Ботанер: Тебе я уже всё объяснял. К тому же, видишь, какая важная на тебя возложена миссия? Славяфаг: Позаботься о Кошконере. Корми его, играй с ним. И не мурыжь, пожалуйста. Он этого не любит. Ульянофаг: Ладно, можете на меня положиться. Славяфаг решил почесать Кошконера за ушком напоследок. Видно было, как нелегко дается ему это расставание. Мы с Ульянофагом решили им не мешать и отошли в сторону. Ульянофаг: Ну что, ты нашел Первого, я прав? Ботанер: Мы с Пионером предполагаем, что это он. Но он ничего не помнит. Ульянофаг: Неудивительно. Ульянофаг поднял с земли камешек, достал рогатку и, прежде чем я успел что-то сказать, выстрелил в окно ближайшего домика. Ботанер: Эй, ты что творишь? Совсем с ума сошел? Тут же Славяфаг, он вандализм на дух не переносит. Ульянофаг: Расслабься, он даже не заметил. Хватит ворчать. Посмотри на отражение, и всё поймешь. Я посмотрел на то, что осталось от стекла. По окну во все стороны ползли трещины, несколько фрагментов стекла выпало. Увидеть свое отражение в таком окне было попросту невозможно - слишком сильным был выстрел. Разве что пытаться рассмотреть себя в маленьких кусочках... Но с моим-то зрением это был явно не вариант. Я повернулся к Ульянофагу, который улыбался, довольный представлением. Ульянофаг: Ну что, понял? Он - как это стекло. Я был несколько удивлён. Можно было долго объяснять, почему Избранный, если он и правда Первый Семён, ничего не помнит. Но Ульянофаг выбрал метод простой и наглядной демонстрации. Воистину удивителен ум ребенка! Ботанер: Но если собрать осколки вместе, добавить недостающие части, распрямить эту вмятину, то что-то удастся рассмотреть? Задумался я, спрашивая скорее не Ульянофага, а самого себя. Ведь по сути цикл, в котором находится Избранный со всеми, кто присоединился к нашей борьбе, - это довольно точное отражение этой модели. Ульянофаг: Тут уж тебе виднее. Ульянофаг засмеялся. Я ограничился благодарным кивком. Даже ребёнок мог меня чему-то научить. Ботанер: Только пообещай мне не стрелять по Кошконеру из этой штуки! Поспешил добавить я. Ульянофаг: Обижаешь. Я ж не изверг какой-то. И животных никогда не мучил. Можете на меня положиться. Я Кошконера защищу и не дам ему заскучать. Ботанер: Вот и славно.***
Так и состоялось прощание, и мы с Славяфагом вернулись в общину. Я продолжил преподавать, уча Семёнов конструированию и попутно продолжая наблюдать за Избранным. Славяфаг же встречал новобранцев. Я продолжил сотрудничество с уже знакомым мне Медиком. Будучи опытным и образованным человеком, из всех присутствующих в лагере Семёнов он был моим самым интересным собеседником. Медик: Я изучил кровь Вампонера. Занятное зрелище. Не хочешь посмотреть? Ботанер: Не хочу. Это мне кое-что напоминает. Когда-то мы точно так же изучали кровь Кошконера, пытаясь приблизиться хоть на шаг ближе к созданию лекарства. Теперь же всё было несколько иначе. Кошконера рядом нет, нет свободы для моего научного творчества. Общее поле фиасковости нашего цикла зашкаливает, и удивительно, как эта версия «Совёнка» еще не треснула по швам. Медик: Тебе бы расслабиться не помешало. Какой-то ты напряженный. Ботанер: Да как тут расслабишься? Куда ни пойдешь, везде своё лицо видишь. Сделай то, сделай это - Пионеру перечить нельзя. А сама затея сомнительная. Это ведь Пеонур изначально придумал. А, как ты знаешь, Пеонуру всегда во всём не везло. Ботанер: Порой меня не покидают мысли, что мы все следуем по ошибочному пути, и всё это закончится коллапсом. Медик: Нам всем не везло. Пеонур тут не исключение. Ты говоришь о нем из-за неудач на его тренировках? Я поправил очки и посмотрел на своего собеседника. Ботанер: Сударь, вы и в психологи заделались? Медик: Прости, просто когда осматриваю пациентов, невольно слушаю их жалобы... Ботанер: А поскольку все мы один человек, причино-следственная логика прослеживается одна." Закончил я за него, поняв, куда Медик клонит. Медик: Кстати, на Пеонура жалоб больше всего. Ну и у меня к нему претензии имеются. Всё не перестанет пытаться таблетки стащить. Как-то я заснул за работой, так этот умник внутрь прокрался. Спасибо Вампонеру - поймал его с поличным. И такое повторялось не раз. А теперь понял, что стратегия не работает. Приходит ко мне и на боль жалуется, надеясь, что я ему их пропишу. Я улыбнулся. Всё-таки моё прошлое воплощение тоже было изобретательным. По-своему. Он и у меня выпрашивал разными способами нахимичить ему препаратов. Медик: Кстати, вы всё-таки помирились Ботанер: Да давно уже, только это не мешает Пеонуру продолжать издеваться надо мной и другими физически не одаренными личностями...***
Дело было на одной из первых тренировок... Пеонур только входил во вкус в качестве наставника, и было видно, как ему нравится устроенный на стадионе хаос. На нашем своеобразном полигоне творился полный беспредел. Семёны сцепились друг с другом в ожесточенной битве. Поединки, в которых я не видел особого смысла, были направлены на оттачивание боевого мастерства. Но тем, в ком навыки боя были атрофированы, оставалось лишь быть грушами для битья и предметами насмешек. Мы с Избранным были примерно в одной категории. Сначала свалили его, а потом и меня. Какой-то Семён прижал меня лицом к земле, больно завалив руку. Все попытки вырваться были безуспешны. Физическую боль приносило то, как меня скрутили, а моральную - то, как надо мной насмехались более успешные в поединках зрители. В ситуацию вмешался Пеонур, хотя и он не упустил шанса немного надо мной поглумиться. Пеонур: Так че там по таблеткам? Нахимичишь мне парочку? Или дашь урок химии для чайников? Предложил он, сменив моего противника и самолично придавив меня к земле, не давая встать. Даже в этой ситуации я попытался сохранить хоть какое-то достоинство и не сдаваться так просто. Ботанер: Я тебе уже всё сказал. Всё нужное ты найдешь в библиотеке. Пеонур оценил мою выдержку, но вот насмешку в свой адрес - нет. Пеонур: Я ж слепой нах*й. Даже если б нашел, как я это прочту?! Я даже СМСки читать не могу. И тут в моей голове созрел гениальный план. Ботанер: Хочешь, я установлю тебе говорилку, которая будет читать вслух весь текст на телефоне? Пеонур: О, а вот это было бы за*бись. И что ты за это хочешь? Ботанер: Избавь меня от необходимости участвовать в этом беспределе. Хотя бы на сегодня. Пеонур согласился, за что я был ему очень благодарен. Своё обещание я выполнил. А как-то через несколько дней он даже извинился за тот случай, когда послал меня на три весёлых буквы." Пеонур: В общем, это... На нервах был, вся х*йня. Сорян за ту ситуёвину. Ботанер: Ладно, так и быть. Пеонур: И всё-таки я прав оказался. Сдаваться так просто нельзя. Нужно бороться до последнего, бл*ть, вздоха. Видишь, к чему всё это привело? Да и ты руки не опускай, когда-нибудь хотя бы Избранного уложишь. Только не жди никаких послаблений с моей стороны. Я строг, но п*здецки справедлив. В последнем они с Пионером были похожи. Пеонур: Кстати про Избранного, что это все с ним так нянчатся? Полное отсутствие таланта. Ты хотя бы умный, а этот вообще них*я не умеет. Ботанер: Не в том его задача. Ответил я загадочным тоном. Пеонур: Вот оно как? Есть что-то, о чём я не знаю? Мне-то можешь сказать. С учетом наших более теплых, чем ранее, отношений, можно было бы посвятить Пеонура в нашу с Пионером теорию о Первом Семёне. Но стоило ли? Я решил не обременять его этими знаниями. Ботанер: Да нет, он, как-никак, символ нашего бравого движения. Дело не в его талантах, а в чем-то другом. То притяжение, которое свело нас вместе. Ты ведь тоже это почувствовал, когда он тебя нашёл? Пеонур: Ага... Ну ладно, пускай. Хоть какая-то от него польза. Кстати о говорилке. Может, ты голос на женский сменишь? А то мужицкой х*йни и так хватает. Более того, только один голос кругом." ~ Странно, значит, и ему это доставляет дискомфорт? Никогда бы не подумал. ~ Ботанер: Не верю своим ушам. Но слух наверняка меня не подвёл... Ты же у нас был противником всего женского. Или моё суждение неверно? Пеонур: Мне казалось, слепой из нас я. Глянь на футболку мою, там мой новый лозунг. Да, с бабами я много какой х*йни натерпелся, но бомжару ушастого ненавижу больше. Теперь он - моё главное табу. Так что хорош над мной подтрунивать, очкарик. Поставь мне тяночку электронную, чтоб хоть из трубки она звучала. Гайдзин: Может, тебе в домик пионерку какую-нибудь завезти? Встрял в наш разговор Гайдзин, пренеприятнейший тип, к слову. Будь у него глаза, Пеонур бы бросил на него испепеляющий взгляд. Но сейчас всё было понятно по его скрипнувшим зубам. Пеонур: И ты сгодишься, *блан. Нечего в не свой базар лезть. П*здуй отсюда с такими шутками. Ботанер: Могу я выяснить причину твоего раздражения? Пеонур: Про Пионерок мне лучше не надо говорить. К тому же, этот скользкий тип подбешивает. Всюду *бало своё суёт. Попротивнее тебя будет. Так что, перенастроишь мне говорилку или как?"***
Армия армией, а моим главным делом оставались наука и конструирование. Чего стоит только сигнализация, которую я с самого начала собрал для Пионера. Да и все те штуки, что я мастерил вместе со своими студентами на занятиях... Впрочем, на всякого великого изобретателя найдется и великий критик. Как-то раз один умник поинтересовался, почему бы нам не наведаться в один из аномальных современных циклов и не раздобыть там огнестрельного оружия. Против Юлия оно было бы наверняка куда эффективнее. Пионер оценил эту идею, и кончилось всё неудачно. Стоит сказать, поля фиасковости в переполненном нами цикле зашкаливали, и с оружием посерьезнее мы подвергали угрозе в первую очередь самих себя. Так, один из Семёнов подорвался гранатой, другой забыл поставить оружие на предохранитель и подстрелил товарища. Можно было выдвигать гипотезы о том, что во всём этом сыграл роль фактор рукожопия, либо размышлять о непригодности объектов из другого цикла и в некоторых случаях времени для «Совёнка». Наши телефоны тоже постоянно ломались, и мне приходилось их чинить. Я даже начал задумываться, а не было ли совпадением то, что моя глазная операция в цикле будущего тоже была не вполне успешной. Число несчастных случаев росло, и поэтому идея вооружиться огнестрелом до зубов или идти на Юлия с армадой танков была отброшена. Пионер: Имейте при себе оружие - так сказал я вам, и хорошо, что вы меня услышали. Но не забывайте, что главное оружие - это мы сами. Наша несгибаемая воля, товарищеский дух, наши умения и знания. Этим мы сразим Юлия. И не так важно, что у нас в руках. Важно то, что в наших сердцах. Вы со мной согласны? Все: Так точно, товарищ Пионер! Наш главнокомандующий был доволен громким синхронным ответом. И дело было не в том, что мы уже научились не только отвечать, но и думать в унисон, но и в том, что Пионер был мастером речей. Мне определенно многому стоило у него поучиться.***
Ботанер: Уверен, эффективность нашей армии возрастет на 146 процентов после столь вдохновляющей речи. Но всё же, лишнее оружие против Юлия не помешало бы... Пионер: Только как быть, если оно неизменно вредит и нам самим? Ботанер: Неудачники вроде нас вечно будут наступать на собственные грабли, это неизменная истина. Пионер: К слову о граблях. Не мог бы ты наведаться к Повару и передать ему весточку? У меня есть одно неотложное дельце. Ботанер: О чем мне его проинформировать? Пионер: Что я не доволен вчерашним меню. Ностальгия ностальгией, но возвращать в меню аджику нельзя. Это как биологическое оружие. И, как ты сказал, «неудачники вроде нас» не застрахованы от его пагубного действия. Ботанер: А я всё гадал, почему половины бойцов не было на построении... Пионер: Да, уверен, именно аджика - корень зла. Рад, что некоторым хватило ума ее не есть. Ну и надеюсь, Медик быстро поднимет остальных на ноги. А не поднимет - я заставлю их в подгузниках маршировать. Ботанер: Не слишком ли жестоко? Дисциплина дисциплиной, но мы с тобой сами знаем, каким губительным бывает ее эффект. Впрочем, мы тогда легко отделались. Пионер: Это когда Виола провожала нас грустным взглядом из окна? Помню-помню. В общем, ты меня понял, с Поваром переговори, а то подыщу ему замену. Незаменимых нет, разве что старшие и Избранный. Ему, кстати, тоже от аджики заплохело. Навести паренька, узнай, как он себя чувствует.***
С поручениями Пионера я уже научился не медлить, тем более, близился час обеда. К счастью, на этот раз злополучной аджики в качестве добавки к горячему не предлагалось. Я переговорил с поваром. Недовольство Пионера он принял к сведению, хоть и огорчился. Повар: Ладно, признаю, моя вина. Дел было невпроворот. Хотелось чем-нибудь дополнить блюда, и тут я нашел её в холодильниках. Видать, осталась после Хариса, когда мы переселились в этот цикл. Я сочувствующе посмотрел на Повара. Как и многие в лагере, он был ограничен в свободе самовыражения. В первый день, когда мы вместе с Избранным и остальными знакомыми действующими лицами присоединились к армии Пионера, был устроен праздничный обед с множеством изысканных блюд. И их автором был именно Повар. В дальнейшем Пионер сменил свою лидерскую тактику, став жестким главнокомандующим. Баловать солдат нашей армии он больше не собирался, и по его велению блюда стали куда приземленнее. По грустному лицу Повара, когда он раздавал порции, в первые дни отчетливо читалось: «Я способен на большее.» Затем он как-то смирился со своей участью, либо же проникся нашим общим делом и стал послушно делать то, что от него требовалось. Но по особым случаям Повар всё-таки пытался добавить в наш рацион какую-то изюминку, и за это все были ему благодарны. Только вот в этот раз это сработало не так, как планировалось изначально. Ботанер: Не расстраивайся, у всех когда-нибудь случаются провалы. Пионер и все остальные очень тебя ценят. Попытался успокоить его я, решив забыть про тезис «незаменимых нет». Как и любой творческий человек, Повар был ранимой натурой. Художники, поэты и музыканты за исключением разве что Алисофага были примерно такого же психотипа, и я уже знал, что в нынешних условиях им приходится особенно нелегко. Можно сказать, в чём-то мы были похожи. Наука ведь тоже по-своему творчество. И мало кто ценил и хвалил мою работу, даже учитывая моё относительно привилегированное положение. Поэтому я отчасти разделял обиду Повара и хотел его как-то утешить. Повар: От души, Ботанер. Спасибо тебе за поддержку. Ботанер: Ты ведь учился у Хариса? Повар: Харис... Маэстро кухни. Да, я выучил и улучшил все его рецепты. А началось всё с каких-то пельменей... Ботанер: Неужели? Может, поведаешь свою историю? Повар мечтательно вздохнул, погружаясь в воспоминания. Повар: Всё началось в далёком-далеком цикле. Как и все вы, я мало что понимал в кулинарии, да и готовка не доставляла мне никакого удовольствия. Но всё изменилось, когда мне захотелось впечатлить даму своего сердца. Ботанер: Кого же? Повар: Подсказочка - она очень любит ножи. Я кивнул. Поклонников Лены помимо Ленофила в нашем цикле было несколько. Один вот вдохновился ею и стал художником. А Повара, оказывается, она тоже на что-то сподвигла. Повар: Как-то мы опоздали в столовую, и всё слопали без нас. Харис занимался уборкой и разрешил мне самостоятельно что-то приготовить. Тогда мы с Леной и сварили самые вкусные пельмени в моей жизни... Мы приготовили их вместе, и ей это напомнило о былых временах, когда ее родители делали то же самое. В общем, мне удалось вернуть ей счастливые воспоминания. И в то же время это дало мне стимул как-то развивать свои кулинарные навыки. Мне очень хотелось снова приятно удивить Лену. Я попросил у Ольги Дмитриевны устроиться ассистентом Хариса вместо участия в кружках. Она была только за. И ему помощь, и я чем-то полезным занят. Тогда я и начал открывать для себя мир самых изысканных блюд. Цикл за циклом я снова становился помощником повара и учился у Хариса всем кулинарным премудростям. Ботанер: И как, тебе удалось завоевать Лену своим мастерством? Повар перестал улыбаться. Повар: Удалось... Лене очень нравились мои блюда. Даже слишком. В итоге она ела и не могла остановиться. И так растолстела, что моё влечение к ней пропало... Ботанер: А как же душа? Внутренняя красота? Повар: Душа это, конечно, прекрасно. Но не когда красота внешняя умирает на твоих глазах. А мне не раз довелось это повидать. За Леной то же случилось и с другими. Я представил себе «Совёнок», населенный резко располневшими пионерками. Пожалуй, такое и правда сложно воспринимать спокойно. Повар: Кстати, аджика Хариса пользовалась тогда популярностью. У нее ведь диетический эффект. Но ладно, воспоминания воспоминаниями, а больше я ее подавать не буду, а то Пионер сортиры вилкой драить заставит. Заговорившись с Поваром о том - о сём, я не сразу вспомнил, что надо бы навестить нашего самого драгоценного участника. К медпункту я прибыл только к вечеру.***
Ботанер: Ну что, как поживает наш Избранный? Медик, я правильно понимаю, что его отравление проявилось в наихудшей степени? Медик: Всё верно. Поэтому он и здесь, а не дома. За ним нужен более пристальный присмотр. Но наш Избранный уже идет на поправку и скоро вернется в строй! Врач сел за стол и стал вносить какие-то данные в картотеку пациентов. Я же взял стул и присел рядом с пациентом. Семён (Избранный): Вновь я отличился... Нужно было послушать других и не есть эту дрянь... Вид у него был невеселый. Семён (Избранный): А теперь еще и занятия пропускаю. В принципе, я был бы и рад, у меня ж всё равно ничего не получается. Только вот живот болит жутко... Как будто Чужой из меня лезет. Я сочувственно вздохнул. Ботанер: Наговаривание на себя негативно сказывается на себяощущении и дальнейших результатах. Бросай это дело и поскорее вставай на ноги. Когда-нибудь у тебя что-нибудь да получится. Когда-нибудь... Что-нибудь... Да, я явно был не самой лучшей группой поддержки, отчего Семён взгрустнул еще сильнее. Семён (Избранный): Мне до сих пор не удалось сделать ни одного перемещения. На боевой подготовке меня каждый может уложить. На занятиях по маскировке и диверсиям меня находят первым. А на конструировании всё из рук валится. Я совсем бесполезен. Микуфил, Алконер, да и ты говорите, что когда-то что-то из меня и выйдет. Но сейчас я понимаю, что это будут лишь остатки дурацкой аджики... Хотя вряд ли там что-то осталось после стольких мучений. Даже Палконер в люди выбился, а я... Я просто жалок. Его моральные самоистязания были мне знакомы и понятны, но вместе с тем отвратительны. Ботанер: Тебе уже говорили, что ты уникален. Других таких нет. Избранный промолчал. Я решил задать ему вопросы, которые уже не раз задавал. Как мне и велел Пионер с первых дней нашего нового порядка, я пытался разобраться в том, что произошло с Избранным, если он и правда тот самый Первый Семён. Я частенько спрашивал, что он помнит о попадании в этот лагерь, что с ним приключалось, не было ли у него каких-либо видений (мало ли, вдруг в нём проснулись утерянные воспоминания). Но делал я это в максимально ненавязчивой форме, чтобы у самого Семёна не возникало никаких подозрений. Ведь излишняя настойчивость могла погубить все разгадки, которые мог скрывать разум этого парня. В общем, я поинтересовался, не снилось ли ему что-то необычное в последнее время. Семён (Избранный): Вообще-то, снилось. Я был в своём домике. Лежал на кровати и спал. Потом повернул голову и увидел какого-то незнакомца. Ботанер: Незнакомца? Как он выглядел? Семён (Избранный): Кажется, это был какой-то пионер. Нет, не один из наших. И не кто-то из обитателей Совёнка. Хотя я уже говорил, я всех не помню. Я ведь прожил с ними не так долго, как вы, а всего лишь несколько дней. А потом появился Пионер и убрал всех из моего цикла... Но всё равно... Я думаю, я его прежде не видел. Я уже смутно его помню. Какой-то растрёпанный весь, волосы темно-пепельного цвета, глаза... нет, не помню. Помню только, что он был в пионерской форме. Я задумался. Могло ли это быть каким-то из потерянных воспоминаний? Следовало узнать у Избранного побольше. Сны имеют свойство быстро забываться. Скорее всего скоро Семён вообще не вспомнит, что ему снился такой сон. Ботанер: И что он делал? Семён (Избранный): Сидел напротив меня. На кровати Толика. И что-то спрашивал. Удивлялся, что я его не помню или не узнаю... Ботанер: А потом? Семён (Избранный): Проснулся я. В туалет захотелось. ~ Мда, убил интригу на корню. ~ Ботанер: Ну, сон как сон. Ничего особенного. Ты и сегодня постарайся выспаться, а завтра возвращайся в наши ряды. А на насмешки и упрёки внимания не обращай. С нашими полями фиасковости каждый местный индивид неудачам подвержен. Просто так вышло, что ты особенный, ты - сплетение этих полей, поэтому и отличаешься особыми... неудачами. Хм, ладно, не буду тебя утомлять своими разглагольствованиями. Суть моего суждения ты, вероятно, вынес. Избранный немного приободрился. Семён (Избранный): Настроиться на хорошее. Да, я понял. Спасибо, Ботанер. Как встану на ноги, продолжу пытаться. Когда-нибудь я всё-таки смогу сделать хоть одно перемещение! Ботанер: Вот, это другой разговор. Я в тебя верю. Ну, доброго вечера. Сказал я, попрощался с Избранным и Медиком и вышел из медпункта. Веры в успех Избранного у меня, разумеется, не было. Всё-таки, с точки зрения теории вероятности после стольких неудачных попыток во всём, чем только можно, любая его инициатива была практически стопроцентно обречена на провал. Но Пеонур уже как-то раз доказал мне, что даже самые невозможные вещи, бывает, случаются. Поэтому я все-таки допускал вероятность того, что Избранный однажды нас чем-нибудь удивит. И он удивил.***
Избранный переместился в неведомый нам цикл и узнал такое, отчего представление каждого из нас о «Совёнке» несколько раз перевернулось. При моём содействии Микуфил смог вызволить его. И весьма вовремя, так как Семёна раскрыли. Но, наверное, лучше обо всём по порядку. Ботанер: Вот и нашелся наш Семен. Как хорошо, что я додумался, как отследить сигнал его телефона до цикла, в который его занесло. Мне бы премию за это! Пионер: Помолчи, Ботанер. Микуфил, где ты его нашел? Что случилось? За вами гнались? Я заметил, что Избранный и Микуфил тяжело дышат. Плюс наш отличившийся был одет в какую-то странную куртку, от которой разило помоями за версту. Ботанер: Семен, и что на тебе одето? От тебя «благоухает» на весь лагерь! Микуфил: Еще бы секунда, и все было бы кончено... Да, Семена преследовали, и я успел в последний момент. Повезло, что Ботанер смог вычислить твое местоположение. Ну и чутье у меня хорошее. Сразу понял, что ты от кого-то бежишь, и вовремя среагировал. Семён (Избранный): Кха... Нет вр... времени... объяснять... Юлий тоже... не один... Пионер: Я правильно тебя услышал? Юлий не один? Повтори! Микуфил: Дайте ему прийти в себя. Ботанер, плесни ему водички. Пока наш Избранный пил, Микуфил решил поделиться тем, что сам смог увидеть и узнать." Микуфил: Это правда. С Юлием был еще один кошкобомж. Они гнались за Семеном, я успел забрать его в самый последний момент. Ботанер: Еще один кошкобомж? Получается, их двое? Семён (Избранный): Трое... Кха... Есть еще третий... Цезарь... Я его не видел... А второго зовут Гай. Пионер: Гай, Юлий и Цезарь? Это что, какая-то шутка? Я тоже был в полном недоумении. И недоумение это быстро начало перерастать в панику. Я почувствовал сковывающий меня изнутри ужас. Даже пальцы рук задрожали. Ботанер: Немыслимо! Целых три кошкобомжа... Мы и с одним справиться не могли, а тут такое... Принимая во внимание всю ситуацию, с наибольшей вероятностью, нам п*зда! Пионер: Спокойно, не паникуй, Ботанер. Мы еще не выступали против них единым фронтом. Я более чем уверен, что у нас есть все шансы на победу. Но стратегически важна каждая деталь, которую мы о них знаем. Семен, что еще тебе удалось узнать? Любая мелочь об этих троих. Семён (Избранный): Ну... Гай ходит, опираясь на костыль и палку. Кажется беспомощным инвалидом. Но когда они за мной гнались, оказалось, что он был поразительно быстр. Не стоит его недооценивать. И еще... Из его рассказа я понял, что аномальные циклы - это его рук дело, а не Юлия. Так что все псевдореальные миры - его рук дело. Микуфил: И тот, откуда я тебя вытащил? Семён (Избранный): Не знаю... Вряд ли. Он жаловался на холод. И сказал Юлию, что они тут такие же пленники, как и я. Я не понял, что это значило. Точно! Самое главное! Я смог узнать... Зачем мы все здесь... Мы все открыли рты и слушали, а Избранный излагал всё, что ему довелось выяснить. Оказалось, мы были нужны кошкобомжу... нет... правильнее сказать, кошкобомжам, в качестве батарейки. Как нам сказал Семён, они затягивали в «Совёнок» людей из реального мира и гоняли их по циклам, таким образом высасывая из них непрожитое время, силы, эмоции, нереализованные возможности. О том, что лагерь представляет из себя такой механизм, я даже и подумать не мог. И, самое страшное, мы были не первыми. Пионер: Погоди, помедленнее. Получается, мы и все, кто сюда попадает - источник энергии, необходимый им для жизни? Семён (Избранный): Не совсем. Гай пытался убедить меня, что это нужно не для них, а для кого-то другого. Я не знаю, можно ли ему верить. Может, он просто пытался меня обмануть. Ботанер: Может быть, третьего из них? Семён (Избранный): Вряд ли. Юлий упоминал Цезаря, говорил, он что-то придумает, чтобы осуществить их план. Нас и всех, кто тут был до нас, оказалось недостаточно для чего-то... Пионер: Понятно. Это очень ценные сведения. Что-то еще? Подумав, Микуфил решил тоже поделиться своими наблюдениями. Микуфил: Их цикл. Когда я переместился туда перед тем, как нашел Семена, я успел заметить, что он пуст, как и наш. Семён (Избранный): Точно. Я тоже обратил на это внимание. Микуфил: И еще там была автобусная остановка. С номером автобуса 410... А вот это было странно. Номер 410. Прямо как на стоянке возле входа в лагерь. Мог ли автобус ходить из того цикла в наш или обратно, попутно заезжая в реальность и задавливая ни о чем не подозревающих неосторожных пешеходов вроде нас? А если этот автобус проходит через цикл кошкобомжей и оттуда следует в реальный мир, то с его помощью мы чисто теоретически могли бы вернуться. Я решил озвучить свое предположение. В ответ Избранный лишь покачал головой. Семён (Избранный): Я спрашивал Гая, есть ли какой-то выход. Он говорил, в том мире для нас ничего не осталось. Юлий ведь нас от смерти спас. Если я все правильно понял, все, кто сюда попал, пострадали в каких-то катастрофах. И в реальной жизни умерли." Микуфил: Хочешь сказать, мы все реально мертвы?" Пионер: Отставить. Мы не будем строить демотивирующих теорий. Цикл, в котором вы с Семеном побывали, и правда особенный. Нам с Ботанером надо его тщательнее изучить. Микуфил, Семен, сходите поешьте и восстановите силы. А мы подумаем, что делать дальше. И постарайтесь, чтобы об этом не узнал весь лагерь. Нельзя сеять панику. Но посвятить во все это Пеонура и Алконера все-таки стоит. Ботанер: И, Семен, сними эту куртку. От нее несет как из помойного ведра. И давай-ка я ее изучу. Может, это даст почву для новых полезных открытий. Когда они нас покинули, мы остались с Пионером наедине с благоухающей одеждой одного из кошкобомжей. Ботанер: Почему ты улыбаешься? Если их и правда трое, мы в дерьме. И они могли отследить... Пионер: Без паники, Ботанер. По крайней мере, мы сдвинулись с мертвой точки. У нас есть самое сильное оружие - информация. Изучи эту дрянь, а потом обо всём доложишь мне. Этим я и занялся. Первой идеей было обшарить карманы, но кроме всякого мусора я в них ничего не нашел. Затем я решил сравнить волоски с куртки с шерстью Кошконера, образцы которой у меня остались еще с стародавних времен. В общем, мои исследования заняли какое-то время. Ничего существенного выяснить не удалось, и я отправился на собрание, где мы с Пионером и прочими видными участниками нашего бравого союза приняли решение, что делать дальше. Вампонер и Микуфил отправились на разведку в другой цикл, и оставалось надеяться, что вернутся они с добрыми вестями. Но, учитывая наше тотальное невезение, можно было заранее понять, что всё пойдет не по плану... Хотя к такому повороту событий не был готов никто.***
Лагерь заполонили неизвестно откуда взявшиеся Толики, и цикл, где благодаря строгому режиму Пионера царил порядок, погрузился в хаос... Это напоминало часто показываемый в фильмах и сериалах зомби-апокалипсис, только вместо ходячих мертвецов был наш сосед по домику, помноженный во много раз. Ко мне переместились Пеонур и Алисофаг. Видно было, что они уже успели поучаствовать в сражении, пока я пытался укрепиться в здании кружков. Алисофаг: Тревогу включай! Эти твари повсюду! Резко крикнул Алисофаг, тем самым выводя меня из состояния полнейшего ступора. Я метнулся туда, где была заветная кнопка, и на весь лагерь заорала сирена. Ботанер: Поля фиасковости зашкаливают. Наши плюс Толика. Это немыслимо... Откуда их столько? Будто из каждого цикла Толик пришел в наш. Пеонур: Но как нах*й? Координаты наших циклов всегда держались в п*здейшем секрете. Ботанер: Избранный... Он оставил там телефон. Наверное, кошкобомжи додумались отследить сигнал. Либо Вампонер нас выдал. Не знаю... Теряюсь в догадках... Пеонур: Вот кровосос *бучий. Не, это нереально. Этот принципиальный у*бан верен Пионеру настолько, что если б его на солнце жарили, он бы всё равно ничего не сп*зданул. Погодь, это значит, он еще не вернулся? Микуфил в курсе? Ботанер: От Микуфила тоже никаких вестей... Учитывая все нынешние обстоятельства, с наибольшей вероятностью им обоим п*зда... Алисофаг: Как это п*зда? Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? Пеонур: Объяснения - это по твоей части, Ботанер. Так, нужно со штабом связаться. Но «штаб» нас опередил, и несколько наших товарищей переместилось к нам. Среди них были Славяфаг, Медик, Ленофил и Пионер собственной персоной. Пионер: Они заполонили весь лагерь, и у них численное преимущество. В этом лагере оставаться нельзя. Я пробовал стереть их с помощью моей силы, но не сработало... Это всё очень странно. Пеонур: Предлагаешь съ*бывать? Если это дело кошкобомжей, надо дать им бой прямо здесь и сейчас! Пионер: Это план А. А отступление - план Б. Алконер избавляется от всех наших архивов. Что у нас по медпункту? Медик: В лапы врага не попадёт. Я об этом позаботился. Пионер: Замечательно. Так... Я слышу, они уже и сюда ломятся. Дело плохо. Славяфаг: Но у нас же преимущество, да? Можно укрепить двери. Пионер: С одной стороны, идея хорошая. С другой - в замкнутых пространствах мы сами в ловушке, да и наши силы слишком рассредоточены. Нужно собрать всю армию. Ленофил: Площадь. Там этих гадов издалека видно будет. Пионер: А это наоборот слишком открытая местность. С другой стороны, вариантов сейчас немного. Все наши будут подтягиваться именно туда, этому мы их и учили. Так, всем, у кого нет оружия, срочно вооружиться.***
Я успел взять первое, что попалось под руку - электрошокер и собранную своими руками боевую рогатку. После этого мы переместились на площадь, где уже вовсю кипела ожесточенная битва. Наши товарищи схлестнулись с армией Толиковых клонов в бою не на жизнь, а на смерть. Рассредоточившись, мы бросились нашим на подмогу. Я принял решение не отходить от Пеонура, поскольку в его боевых навыках был уверен на все сто процентов. Вероятность выжить, сражаясь бок о бок со своим прошлым воплощением, казалась мне более высокой. По крайней мере, пока тот не стал размахивать своей катаной, рубя врагов направо и налево и рискуя задеть меня. Но потом я сообразил, что обостренные чувства Пеонура обеспечивают максимальную слаженность и точность его движений, и рядом с ним я в безопасности. По крайней мере, если и сам буду начеку. У меня бешено колотилось сердце. Сжав рукоятку электрошокера до побеления костяшек, я разил им выпрыгивающих на меня Толиков. Вот еще один взмах катаны Пеонура, и кровь, прыснувшая во все стороны, обрызгала мне лицо, заляпав очки. От этого я временно потерял своего союзника из виду, и меня охватил ужас. Шокер, кажется, разрядился и выпал из моих рук. Теперь в ход пошла рогатка. К счастью, она все еще торчала из моего кармана. Стереть кровь, когда со всех сторон наступали враги, было невозможно, поэтому я начал стрелять на поражение. Если обычно натяжение этого орудия мне давалось с заметным трудом, то сейчас, когда эта штука была моим единственным спасением, адреналин прибавлял мне сил. Пеонур: Сдохните, твари! О геолокации Пеонура мне подсказал его очередной крик. Повернувшись на голос, я понял, что мой боевой товарищ находится в самой гуще сражения и вообще затерялся среди лезущих со всех сторон Толиков. Один как раз подбирался к нему. Ботанер: Пеонур, пригнись! Крикнул я, надеясь, что он меня услышит, и выпустил очередное ядро по цели. Ботанер: *банат натрия, боеприпасы кончились. Вырвалось у меня, когда я пошарился по карманам и обнаружил, что ядер для рогатки не осталось. Можно было, конечно, бить ею врагов по голове, но перспектива так себе, тем более, с моими хилыми руками. Мне на выручку подоспел Пеонур, сваливший беспощадным рубящим ударом бегущего ко мне Толика. Пеонур: Плохи дела. Так, не отходи от меня ни на один *бучий шаг. И поищи среди тел что-нибудь, чем можно вооружиться. Ботанер: Очки запотели и заляпаны кровью. Я почти ничего не вижу. Пеонур: Мне бы, бл*ть, твои проблемы. Где вообще Пионер? Действительно, глядя на Пеонура, который был в этой битве как рыба в воде, я совершенно забыл о его слепоте. Воспользовавшись тем, что Пеонур меня защищает, я всё-таки смог решить проблему с плохой видимостью, плюнув на линзы, размазав это дело пальцами и вытерев очки о рубашку. Ботанер: Ушел. Видать, за подмогой. Пеонур: В духе «жди меня с первым лучом солнца, я приду на 5-ый день, с востока»? Ох*енно. Кинул нас со всей этой х*йней. Где остальные? Что с Избранным? Вот очень не кстати сейчас были его вопросы. Но я умудрился заметить в гуще сражения знакомые силуэты и ткнул Пеонура локтем. Ботанер: Эй, вижу Избранного. Он с Алконером. Пытаются пробиться к нам. Мы смогли воссоединиться с товарищами. Оставшись безоружным, я был в самом невыгодном положении. Алконер был вооружен розочкой от бутылки, а Избранный - заточенным древком от швабры. Пеонур не упустил шанс вновь отпустить в мой адрес едкую насмешку. Пеонур: Я слепой, но беспомощный тут ты. Гляди, даже Избранный нашел себе зубочистку. Избранный был озабочен более насущным вопросом. Семён (Избранный): Почему Пионер не уничтожил их щелчком пальцев? Он же столько раз делал это в прошлых циклах со всеми пионерами... Ботанер: Он пробовал. Но в этот раз что-то не так. На Толиков это не подействовало. Думаю, во всем виноват Юлий. Вероятно, он узнал что-то от Микуфила и Вампонера и подготовился для атаки. Алконер: Исключено. Микуфил не мог нас сдать, как бы его ни пытали. Пеонур: Нех*й языком чесать! Они снова наступают! Но в самый критический момент на поле боя появился Пионер. Используя свои на порядок более мощные способности, он быстро разделался с новой угрозой. Это было максимально эффектное появление. Пионер повернулся к нам. Семён (Избранный): Где ты был? Я думал, ты тут всеми командуешь... Пионер: Так и было. Мне пришлось ненадолго отлучиться. Но я вернулся. И не один. Стоило ему это сказать, за спиной Пионера появились другие Семёны: он привёл подкрепление. Алконер: Привел подмогу? Умно. И сколько кандидатов было у тебя в запасе? Ботанер: Невероятно... Пополнение в нашем войске. Силы сравнялись. Нет, с учетом того, сколько мы уже одолели, мы даже с наибольшей вероятностью победим. Пеонур: Я не вижу, но чувствую, что эти ребята ох*енны. Я ощущал, как вера и надежда возвращаются ко мне. Думаю, то же происходило и с другими участниками сражения, понявшими, что помощь пришла, и теперь нас больше, чем захватчиков. Пионер: Пришло время общего сбора. Довольно болтовни! Время положить этому конец. А потом мы нанесем удар прямо по кошкобомжам! Пионеры! К бою! Преисполненные возросшим боевым духом, все бросились в атаку. Мы тоже не медлили и ринулись в бой, чувствуя, как открылось второе дыхание. Даже орда Толиков уже не вселяла в меня такой ужас. Ненадолго отделившись от основной группы, я вооружился поднятым на поле боя разводным ключом и отправился на помощь к зажатым у памятника сослуживцам. Ботанер: Получайте, тугодумы вы эдакие! Неожиданно для себя я увидел, что на подмогу отбивающимся из последних сил Семёнам спешат еще двое. Но это были не ребята в разноцветных рубашках. Это были неведомо как оказавшиеся здесь Ульянофаг и Кошконер. Первый оседлал второго и несся на нем верхом, швыряясь камнями. Проявляя чудеса ловкости, Ульянофаг в один момент встал на спину Кошконера и прыгнул на одного из Толиков. Тот, взбешенный таким поворотом событий, выдержал удары маленьких кулачков и сбросил Ульянофага с себя. Но тут на подмогу пришел Кошконер. КошкоСемён бросился на неприятеля, начав драть его когтями. Толик отчаянно отбивался, но последней точкой в из борьбе стал укус в шею. Видимо, Кошконер решил закончить дело быстро и прокусил жертве сонную артерию. Ульянофаг: Молодец, так его! Кошконер: Не отходи мяулеко, их тут еще много. Ульянофаг поднялся на ноги, а Кошконер подскочил к нему и быстро обнюхал, будто проверяя, цел ли его юный всадник. Тут уж и я подоспел, да только и мог, что удивляться. Ботанер: Ульянофаг? Кошконер? Вы-то тут что забыли? Кошконер: Ботмяунер! Кошконер был определенно рад меня видеть. Он не упустил возможности потереться щекой о мою руку. В ответ я потрепал его по голове. Ульянофаг: Дядя? Ты весь в крови. Ты цел? Ботанер: Всё со мной в норме. Ну... Относительно. Пара ушибов, царапины, а кровь не моя. Что вы здесь забыли? Мы же велели вам сидеть и не высовываться. Ульянофаг: Вот еще! Как можно остаться в стороне, когда тут такое происходит? Я может и выгляжу, как ребенок, но тоже имею право бороться, когда речь идет о нашей общей судьбе. Кошконер: И я того же мяунения! Я кивнул. Спорить уже не было смысла. Эти двое уже решили подвергнуть себя опасности ради благого дела и своего мнения явно не изменят. Ботанер: Молодцы. Вы пришли вместе с подкреплением? Ульянофаг: Услышали зов Пионера. И поспешили на помощь. Думаю, всем уже плевать на уши и хвост Кошконера, когда тут такое творится. Кошконер: И я мяугу быть полезен. Пускай отведают моих когтей! Я хотел было сказать, как горжусь этими двумя, но помешала новая толпа Толиков, оттесненная атаками союзников в нашу сторону. Во мне проснулась небывалая уверенность, и я понял, что готов вести своих друзей в бой. Ботанер: Всё, не время для разговоров. Нанесем по ним удар с двух сторон! В атаку!***
И вновь продолжался бой, и сердце билось в груди, уже не так тревожно, но оттого не менее яростно. Каждый из нас сделал свой вклад в эту битву, и в итоге победа была нашей. Правда, какой ценой... Площадь была усеяна как телами врагов, так и наших товарищей. Повар: Ни души... Пробормотал Повар, переворачивая лопаткой очередное тело Толика, под которым валялся труп какого-то Семёна с застывшей на лице гримасой ужаса. Выживших в этом секторе не было. Кошконер: Столько запахов... Хозьмяуина не чувствую... Никто его не видел? Ульянофаг: Не переживай, Кош, если он... ушел... мы ведь непременно найдем его в другом цикле. В чем-то Ульянофаг был прав. С другой стороны, если так, была надежда и на возвращение Микуфила и Вампонера. Но те пока никак не дали о себе знать. Ботанер: Лучше бы вам уйти, негоже тебе, Ульянофаг, на такое смотреть. Отправляйтесь на поиски Славяфага. Кошконер, тебе будет проще учуять его в другом месте. А если он где-то в этом цикле и выжил, я сразу дам знать. Ульянофаг хотел было запротестовать, но в итоге согласился. Кошконер, на которого обратил внимание Повар и несколько других Семёнов, тоже решил не перечить. Повар: Шо это за чудо дивное с ушами и хвостом? Он случаем не агент Юлия? Я решил, что сейчас время не подходящее, и предложил ему и остальным выжившим подтянуться к нашим, которые тоже искали выживших и переводили дух. Пеонур вытирал лезвие своего грозного меча об одно из неприятельских тел. Алконер наколдовал себе бутылочку пива и собирался почтить память погибших, предложил сделать то же другим, но Пионер счел это неподобающим местом и моментом. Я же думал о том, поможет ли вскрытие какого-нибудь из тел найти ответы на наши вопросы. Казалось, всё уже позади, но вдруг Пеонур заставил нас вздрогнуть. По его словам, что-то приближалось, и оно было уже здесь. Словно умалишенный, он вскочил, повернулся и указал пальцем куда-то. Все замерли, переводя взгляд по направлению его вытянутой дрожащей руки. Когда я увидел три зловещих фигуры, у меня аж сердце в пятки ушло. Это были они... Кошкобомжи. Юлий и его товарищи. Причем, один из них показался мне смутно знакомым. Я как будто уже видел его когда-то... Во сне в прошлой жизни... Судя по костылю и палке, это был Гай. Именно так его описал Избранный, когда они с Микуфилом сбежали из цикла кошкобомжей. Между тем бомжи осмотрели результаты битвы и пришли в бешенство. Их главный, самый хладнокровный из всей троицы, щелкнул пальцами, и все тела исчезли, словно по волшебству. Наши были в шоке. Ведь так умел только Пионер... Когда-то с другими куклами. Я сразу попытался придумать этому объяснение, но в мыслях было пусто. Я будто предчувствовал, что сейчас случится что-то нехорошее. И как хорошо, что Ульянофага и Кошконера здесь уже нет... Юлий: Не прощу. П*дорасы, у меня для вас тоже подарочек есть! Юлий продемонстрировал нам оторванную голову Микуфила, тем самым подтверждая все мои опасения. Юлий: Что, нравится, неблагодарные у*бки? Тогда ловите! Он швырнул голову, и она прикатилась прямо к нашим ногам. Опускать взгляд не хотелось, но я автоматически это сделал и пришел в ужас, увидев лицо Микуфила, лицо каждого из нас, с застывшей гримасой ужаса. Ботанер: Получается, и Вампонера тоже нет... Выдавил я, понимая, что нашего товарища-вампира скорее всего тоже постигла печальная участь. Алконер: Теперь понятно. Их ждали. Этот третий. Готов поклясться, это всё его рук дело. Пеонур: Но кто тогда послал Толиков? Слух меня вроде не подводит, но я правильно расслышал, что эти трое ни при чем? Наверное, эту часть диалога я, поглощенный своими переживаниями, прослушал. Сейчас на моих глазах рушилось всё, чего нам только что удалось достичь: победа утекла из рук, словно песок, просочившийся между пальцев. И новая угроза в лице этой троицы заставляла мое и без того тревожное сердце колотиться все чаще и чаще. Цезарь: Величайший враг прячется там, где вы будете меньше всего его искать. Произнес их главарь. Эти слова заставили меня вздрогнуть. Что они значили? Что в наших рядах с самого начала был предатель? Гай: Цезарь, эти тупые мазафакеры никак не допрут. Юлий: Да, мозгов у п*здюков мало. Даже все вместе не в силах понять все твои афоризмы. Цезарь: Ну хорошо. Тогда для тугодумов выражусь более простым языком... За всем стоит... Алконер: Да плевать мне, кто за всем стоит, паршивые твари! Не выдержал Алконер. И неудивительно, ведь Микуфил был ему ближе всего. Можно сравнить его с ближайшим родственником. Ведь наш павший товарищ был его прошлым воплощением. Пионер: Алконер, не делай глупостей. Я тоже зол, но не прерывай его! Нам критически важна любая информация. Алконер: Микуфил погиб из-за твоей критически важной информации. И Вампонер тоже. Ты что, бл*ть, совсем на ошибках не учишься? Меня всё за*бало. Спалю всех их к х*ям кошачьим! За Микуфила, за Вампонера. И за всё, что из-за них случилось. В руке алкаша возникла горючая смесь, которую он собирался бросить в трио кошкобомжей. Но сделать ему это так и не удалось. Цезарь щелкнул пальцами, как Алконера и след простыл. Семён (Избранный): Не-е-е-ет! Происходящее не укладывалось в моей голове. Преимущество было полностью на стороне врага. Более того, у него не просто была сила Пионера, которой тот раньше вычищал для нас циклы. У него была власть над всем, что происходило с нами раньше и произойдет дальше... Ведь это они создали «Совёнок» и привели нас сюда? Цезарь: Нельзя обижать гостя. Гай: Ха-ха-ха! Вот и эндгейм. Кто следующий? Юлий: П*здюки слишком много о себе возомнили. Цезарь, научи этих п*дорасов хорошим манерам! Всё происходило как в тумане. Мы встали перед проблемой, у которой не было решения... Наше дело было обречено на провал, как и мы сами... Пионер: Пионеры! В атаку! Тут уж не выдержал и сам Пионер. Он скомандовал нам идти в бой, хоть уже и сам понимал, что это бесполезно. Но новый щелчок пальцев Цезаря, и наших союзников нет. Остались лишь мы: Пионер, Избранный, Пеонур и я. Ботанер: Как такое возможно? Это противоречит всем... Договаривать не было смысла, да и я бы всё равно не успел. По взгляду Цезаря, направленному прямо на меня, я понял: я буду следующим. Игра была сыграна, но не в нашу пользу. Шах и мат.