***
Когтистая ладонь Крэйга горячо шарила под темно-зеленой рубашкой Твика с выдранными пуговицами, пальцы прошлись по выделяющимся ребрам, поднялись вверх и большой палец лег на торчащий бледный сосок. Вторая ладонь пошла вниз, проникнув под резинку трусов сзади, и властно обхватила сжавшуюся ягодицу. Мгновение и острые когти впились в бледную плоть. Светловолосый вампир зашипел своему партнеру в шею, инстинктивно выпустив клыки и сжав пальцы ему на плечах. Глаза сложного, зелено-голубого цвета открылись, он поднял голову и теперь смотрел своему возлюбленному прямо в его желтые лукавые глаза хищника. — Прости, когда я чую тебя, мне хочется тебя сожрать, детка, — прошептал желтоглазый. Он дернул головой, откинув с лица черные прямые волосы, затем издал низкий утробный рык и резко метнулся к шее светловолосого с обнаженными острыми голубоватыми клыками, в последнее мгновение остановился и не прокусил кожу, а только впился губами в бледную тонкую шею в долгом страстном поцелуе. — Как так выходит, что после стольких лет я не могу тобой насытиться, милый? Что ты со мной делаешь, Твик? — Уж точно ничего такого, чтобы ты меня сожрал, — с укором ответил светловолосый. Крэйг развернул его спиной к стене и, просунув свое колено между его ног, вжал его в стену всем своим сверхъестественным весом. Твик застонал, пытаясь вытащить руку желтоглазого из своих штанов. — Я опоздаю, — возмутился Твик, переходя на неприятный писк, который обычно всегда приводил Крэйга в чувства. — Если я не получу то, что только что представил в своей голове, сегодня к утру, я разъебу этот гребаный город по кирпичикам, чтобы добраться до тебя, малыш, — желтоглазый вздохнул, медленно проведя руками по стройному телу партнера напоследок. — И тогда не поздоровится никому, в том числе тебе. — Ты получишь все, что хочешь, и даже большее, если будешь себя хорошо вести, — серьезно сказал Твик, но в глазах его заплясали озорные искорки, когда Крэйг задохнулся от такой наглости. — Я серьезно. Пока мы тут обжимаемся, Рэд может и уйти. — Да кому она нужна, — фыркнул Крэйг. — Она и её жалкий клан слишком ничтожны, чтобы быть для нас с тобой угрозой. — Да? Но ты же когда-то был готов принести весь мир к ЕЕ ногам. — Так это сцена ревности? — Крэйг отпустил Твика и тот пытался скрыть свою частичную наготу. Бледное тело словно светилось в полумраке. — Так ты опоздал, она не значит для меня абсолютно ничего, — его взгляд стал таким холодным и… острым, что Твику захотелось поскорее уйти. Крэйг поймал партнера за подбородок и вынудил поднять лицо, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Пару секунд он молча смотрел в тонкие черты слегка дергающегося от нервозности лица, а затем все с тем же стоном, выражающим на этот раз поражение, впился в губы Твика. Языком он нашел один из его верхних клыков и насадил свой язык на него, теплая соленая кровь хлынула Твику в рот, и тот широко распахнул глаза в ужасе. Твик уперся ладонями в грудь Крэйга, оттолкнув от себя. — Зачем ты все время метишь меня? — истерично взвизгнул он. — Думаешь, что от меня недостаточно пахнет тобой? Темноволосый вампир засмеялся и показал обеими руками неприличный жест. А когда Твик вышел из комнаты, громко хлопнув тяжелой резной дверью, он повернулся к кровати с собранными к столбикам балдахинами. На ней лежал тщательно вычищенный и отутюженный черный костюм пастора.1.1
5 января 2022 г. в 16:28
В переулке за круглосуточным магазином, где продавцы носили но ночам с собой ружья, когда открывали кассу, и продавался такой дешевый алкоголь, что рискнуть выпить его могли только самые отчаянные или отчаявшиеся, воняло так, словно это было отхожее место у всей этой улицы, состоявшей сплошь из покосившихся хибар и обшарпанных кирпичных пяти-шестиэтажек с длинными открытыми балконами, заставленными поломанной мебелью и откровенным хламом. Мимо проехала полицейская машина с поднятыми окнами и выключенными мигалками, позорно жмущаяся к обочине, словно признавая, что здесь даже ей неспокойно. Кто-то громко завизжал вдалеке, а с балкона для курильщиков кто-то что-то невнятно прохрипел и неприятно засмеялся. Так смеется сама смерть.
В этой, нижней, части города воняло отчаянием и безнадежностью. А еще опасностью. И только полнейший идиот мог добровольно пойти на встречу, назначенную в таком месте. Или полнейший идиот, или тот, кому больше нечего терять.
Но были и те, кому теперь нечего было бояться опасностей смертного мира. Те, кого самих должны были бояться.
Толстая, но облезлая крыса по-хозяйски прошлепала по мокрому асфальту к перевернутому мусорному баку с выпотрошенными пакетами с чем-то ужасно пахнущем. Видимо ранее до этих пакетов уже добрались бродячие собаки, но крыса все равно знала, что ей найдется чем поживиться.
Широкоплечий молодой человек в светло-коричневой кожаной куртке с капюшоном и грязно-зеленых джинсах с прорехами на коленях осторожно вступил во мрак переулка, углубляясь все дальше с таким видом, словно вдохни он смрад этого места, как тут же вывернется наизнанку. У него было очень чуткое обоняние, как и у всех оборотней. И такой же чуткий слух.
Однако пригласившее его существо не пахло и не издавало излишнего шума.
Крыса отчаянно и истерично вереща отлетела в сторону, мгновенно подброшенная носком черного лакового сапожка.
Молодой человек оскалился и издал слабый рык. Достаточный, чтобы показать себя подготовленным к любой опасности, но в рамках дозволенного, чтобы самому не спровоцировать конфликт.
— Это ты, Рэд?
— Я думала, ты передумал, Кайл, — спокойный голос вампирши раздался из темноты, такой сладкий, такой манящий.
— Не надо играть со мной, — молодой человек откинул капюшон, открывая взгляду огненно рыжие волосы, остриженные, но вьющиеся мелким бесом.
Его пронзительно зеленые глаза смотрели прямо и твердо, излучая потусторонний свет открыто, с вызовом.
— Я и не играю, красавчик, — вздохнула вампирша, она плавно выплыла в мутное пятно света среди вони и грязи, красивая как богиня, белая как мраморная статуя, без единого изъяна, откинула голой рукой длинные прямые красные волосы назад. На улице было прохладно, но мертвецы не чувствуют холода, он у них внутри. — Я просто сказала, что ты опоздал.
Оборотень расслабился.
— О чем ты думала, когда назначала встречу в таком месте?
— А что? Слишком пахнет? — бесстрастные стеклянные глаза красноволосой вампирши поднялись на уровень его глаз. Кайл не был высоким, но Рэд была на добрых пол головы ниже его, и такой худой, что казалась почти прозрачной. — Так не забывай, что от тебя самого несет так, что перебить твою вонь может только местечко, подобное этому.
— Ты нарываешься? — зарычал оборотень.
— Нет, что ты! — Рэд мягко засмеялась. — Просто пытаюсь быть честной. Ведь честность — залог доверительных и продуктивных отношений. Мы должны быть максимально честны друг с другом, если собираемся предать каждый свой клан, — она подняла свою бледную руку, и Кайл смог разглядеть голубоватый узор наполненных кровеносных сосудов под тонкой холодной кожей, пока вампирша не положила ладонь ему на колючую щетинистую щеку. — Красавчик, — проворковала она. — Я всегда знала, что мы, огненные создания, должны держаться вместе.
Кайл прикрыл глаза, стараясь хорошенько принюхаться и различить среди окружающего смрада запах самой Рэд, точнее ее последнего вечера, последней трапезы, с кем она целовалась, с кем занималась любовью, чью горячую кровь приняла в свои вены. Из горла рыжего оборотня вырвался стон-рык, полный ревности.
— Почему здесь? — повторил он. — Почему не в нашем обычном месте? — он положил свою широкую немного шершавую ладонь на ее пальцы, такие хрупкие, и они начали согреваться от первобытного жара, исходящего от него.
— Потому что мы перешли черту. Сегодня. Я позвала еще кое-кого, они нам помогут, я уверяю…
— Кто это?! — вновь насторожился оборотень, глаза его вспыхнули желтым.
Рэд положила и вторую руку на лицо оборотню, теперь она смотрела ему в глаза, а он смотрел ей. В ее темно-красных, почти вишневых глазах плескалось уверенное море спокойствия и силы.
— Я хочу, чтобы ты запомнил, — она говорила так нежно, что мужчина перед ней обмяк, поддавших ее очарованию и уверенности. — Чтобы не случилось, я всегда буду с тобой, мы всегда будем заодно. Очень скоро мы сможем вырваться из этого отвратительного мира, что нас ограничивает, и быть вместе навсегда.
— Кто это, Рэд… — язык оборотня его двигался.
— Это наши новые друзья…
— Ах ты, рыжая еврейская задница! — резкий голос давнего пусть и не врага, но явно не приятеля, заставил Кайла вскинуться и резко развернуться в противоположную сторону, моментально приняв угрожающую нижнюю стойку готового обратиться оборотня. — Да ладно тебе, засранец, прекращай свои фокусы, пока мы не начали показывать свои.
— Рэд! Так вот зачем нужна эта помойка! Чтобы я не учуял вонь этого жирдяя Картмана?!
— Полегче, собачка! — человек, появившийся со стороны переулка был чуть ниже Кайла, но шире в два раза, каштановые волосы и теплые ореховые глаза; одет очень хорошо, дорогая куртка, отутюженные брюки и лаковые туфли; в руках на первый взгляд трость, но тот, кто знал, что Эрик Картман теперь верховный маг этого потерявшего надежду на лучшее города, знал, что на самом деле это посох Рух, своеобразный символ власти и источник темной силы.
Из-за спины Картмана вышел светловолосый улыбчивый паренек с выцветшими голубыми, почти белыми глазами. Баттерс. Леопольд Стотч. Одет он был попроще, поверх серого худи с радужным принтом накинута легкая куртка, такие же рваные джинсы неопределенного цвета, как и у Кайла, на ногах самые обычные белые кроссовки. На шее у него был черный ошейник с овальным кулоном из старого темного серебра. Кайл старался не смотреть на него, но взгляд сам искал это единственное темное пятно в образе Баттерса. Это был признак подчинения, признак проигравшего и теперь вынужденного служить победившему.
— Помни, что я сказала тебе, а также то, что я всегда была с тобой максимально откровенна и честна, милый. У нас с ними общая цель. А у нас с тобой общее будущее, — Рэд встала между оборотнем, волосы на котором уже встали дыбом, и двумя людьми.
Кайлу ничего не оставалось как опустить руки и выпрямиться, готовясь выслушать того, с кем был готов разговаривать в последнюю очередь.
Пожалуй никто из собравшихся не осознавал, что кое-кто еще посторонний вообще может присутствовать при их договоренности, тем более, что этого кого-то все считали давно погибшим. Но невидимый шпион, лишенный и тени, и запаха живого или мертвого, однако обладающий чутким слухом и обостренным чувством справедливости, застыл на крыше жалкого магазинчика, где час назад купил бутылку дешевого спиртного, в надежде, что когда его маленькое неприятное дельце завершится на сегодня, он сможет расслабиться в бесчувственном забытье в обшарпанном номере грошового мотеля при выезде из города.