Великие в звездной пропасти

"Жалкий оборванец! Проваливай отсюда!" - Кричал вслед худощавому мальчишке хозяин таверны Рикс. "Подумаешь, взял сухую корку, сам вон какой жирный, как бочка с медом", - думал про себя нищий мальчик, оглядываясь. Рикс уже ушел, а мальчишка сжимал за пазухой победный кусочек ржаного хлеба, будто это были алмирильские драгоценности.       Он побрел по улице, больше не оборачиваясь, вздрагивал от холода, ведь на нем, кроме тряпья ничего не было, даже обмоток хватило на одну ступню, и каждый день он менял обмоток с ноги на другую. В конце деревни, почти у леса, было спокойнее. Никаких повозок и прохожих. Только птицы поют, но сейчас лес погрузился в безмолвие, потому что на небе рассердился Наблюдающий. "Надо съесть до начала дождя", - думал мальчик.       В А'ласселире жизнь была не слишком праздной. Отовсюду гнали, найти работу было невозможно, - а ведь ему уже девять лет! - и друзей тоже. Не было совсем. Чаще, более старшие бродяги грабили беззащитного мальчика, и он неделями питался случайно найденными хлебными крошками, у него постоянно болел живот. Да чего врать, болело все. Те мальчишки не оставляли его в покое, а любили украшать его тело все новыми и новыми тумаками. Пусть он и отбивался, как мог, это еще больше раззадоривало их, что они спорили, когда он сдастся, ставя на кон его же медяки. Конечно же, против нескольких противников он никогда не выбирался победителем, и все его монеты, объедки, даже лохмотья, доставались неприятелям.       Мальчик, находя себе какой-нибудь сеновал на ночь, ложился, закинув руку за голову, смотрел на звезды и думал, что сейчас, вот-вот, через мгновение сгинет. А утром он просыпался, гонимый косильщиком или дояркой. И снова брел, никому не известный, никому не нужный, не известно куда. Он догадывался, почему не умирал - он просто обязан разыскать своих родителей, сколько бы ему не пришлось брести по империям. Ни один страж, ни один трактирщик, повивальная бабка, и даже глашатай не знали, кто его родители. Слава Наблюдающему, что хотя бы имя ему дали - Талиесин.       В Аласселире он уже начал прославляться среди низших слоев общества, именно тем, что ищет мать и отца, из-за чего ему дали прозвище - Пропавший. Как же странно, думал он, пропали родители, а Пропавшим зовут меня. Кому-то он нравился - чумазый, с большими синими глазами, а кого-то он раздражал - надоедливый попрошайка, ищущий жалости и чем бы набить свой живот.       Спрятавшись за дерево, Талиесин вынул корочку засохшего хлеба и принялся грызть. Зубы у него были ровные и крепкие, чем он гордился. Стоило ему улыбнуться ими, когда он попрошайничал, любому взору открывалась открытая наивная улыбка и ямочки на щеках, что делали его еще более очаровательным. Эта улыбка могла быть действеннее любой магии, только если бы к ней прилагался дорого вышитый костюм, вымытое лицо и опрятный вид. Но Талиесин был слишком беден, чтобы позволить себе питаться каждый день, не говоря даже о недорогих одеяниях, о которых он и мечтать не смел.       Талиесин мог грызть все, что мог найти съестным, начиная от засушенной корочки хлеба, заканчивая орехами. "Сейчас бы орехи в меду, какие они вкусные были у тетки Розанны", - вспоминал мальчик. Были, потому что на прошлой неделе тетку Розанну (она была отменным медоваром во всей деревне и варила не менее отменный мед) ограбили и убили по пути из городской лавки домой. Теперь за дело взялся ее сын Ханс, но он так себе, думал о нем Талиесин. Он никогда не пробовал такого тягучего, цвета закатного солнца, волшебно-сладкого меда, и вряд ли уже попробует. Это премного расстроило мальчика. Тетка Розанна была сварливой и неразговорчивой, но стоило Талиесину предложить помощь в переноске бочек и других мелких, но не менее важных делах, все это приправить своей чарующей улыбкой, так ее сердце тут же оттаивало, и мальчишка с видом довольного кота смаковал тягучую янтарную жидкость. Но это было не все. Тетка Розанна изредка, но могла поведать некоторые истории, пришедшие из Алмириля. О великих рыцарях, магах, ведьмах, что жили там. И старейшинах, что ведали обо всем, о чем ни спросишь. "И даже о моих родителях?" - спрашивал мальчик, раскрыв рот от удивления, во все глаза глядя на немолодую медоварку. Она ненадолго задумывалась, ее гладкое лоснящееся лицо тут же трескалось от морщинок, губы подергивались в подобии улыбки, и весь ее вид выражал снисходительность. "Думаю, что они могут знать. Это ведь старейшины. Тебе стоит узнать у них, если совсем некуда будет идти". Но сложность была в том, что редко какому путнику удавалось с ними встретиться, однако ходили слухи, что правитель Алмириля знаком с ними лично...       Послышался конский топот, рваные команды голосов, и по извилистой тропе зашагала целая процессия рыцарей. На щитах был изображен герб их империи - голубой фон, а на нем золотая змея, извивающая хвост в виде кольца. Рыцари и кони смотрели перед собой, казались чем-то неделимым, и гордо несли свою сбрую в том же золотисто-голубом цвете. Направлялись они к императору Аласселира Ральфу, что ожидал их визита с минуты на минуту.       Мальчик сунул недоеденный хлеб обратно за пазуху, смахнул крошки с лица и помчался за процессией. Нечасто увидишь, как к правителю наведываются такие важные гости, это не то, что прыгающий шут на городской площади, это действительно настоящее представление. Рыцари шествовали до замка, где их встретил один из императорских советников. Весь путь до замка их сопровождали бегущие и ликующие мальчишки, народ шептался, приветствовал гостей низкими поклонами, ведь то, что они видели, было чем-то похожим на великолепие.       Главный рыцарь спешился у входа, когда навстречу ему подошел советник. Талиесин следил за действом из-за спин и ног, но ничего не слышал. Советник вежливо, как ему и подобает, поклонился, главный рыцарь чуть кивнул головой, и они последовали во дворец. Люди через несколько мгновений разошлись, не найдя небольшое представление интересным, мальчишки забегали по кругу, рассматривая коней, которых уводили за стены дворца в конюшни, а Талиесин так и стоял на месте, ведь в голову ему пришла одна мысль, которая ни разу не долетала до него.