На пути к лучшему миру

Чем дальше они шли, тем больше Фейри становилось вокруг. Гермиона с опаской косилась на этих созданий, которые обступили ее со всех сторон, разглядывая, словно какую-то диковинку. От их взглядов девушке становилось не по себе, и она лихорадочно вспоминала все сказки о Фейри, которые когда-либо слышала. В школе они почти не изучали их, как, впрочем, и драконов. Она встречала упоминания о них и их ссоре с домовыми эльфами, когда пыталась бороться за их права на четвертом курсе, но ничего, что могло бы помочь ей прямо сейчас, она не знала. Ей было известно то же, что и всем остальным – если Фейри захотели оставить тебя у себя, то вскоре твое имя навсегда будет стерто из человеческого мира. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Гермиона была готова к встрече с Пожирателями Смерти, к тому, Гарри Поттер сойдет с ума и попытается стать полноценным Темным Лордом, даже к встрече с Воландемортом… По крайней мере, она знала, что будет делать в таком случае – сражаться до конца. Но теперь, оказавшись в пограничном мире, не имея возможности пользоваться привычной магией, она чувствовала себя потерянным и беспомощным ребенком, не способным даже постоять за себя. Только теперь она пожалела о том, что когда-то давно побоялась связываться со странной магией Поттера и не готова была терпеть боль – в отличие от Невилла. Возможно, знай она хоть немного тайны истинной магии, ей бы удалось предпринять хоть что-то – хотя бы сопротивляться этому дурманящему туманному мороку, окутывающему ее сознание. Но все же Гермиона была гриффиндоркой до мозга костей – последнее, что пришло бы ей в голову, так это просто сдаться и смириться со своей судьбой. Прикинув сколько примерно времени она уже отсутствует в верхнем лесу, девушка решила, что Поттер наверняка уже заметил ее пропажу. Вероятность того, что он не захочет ее искать, была все еще очень высока, но Гермионе очень хотелось верить в то, что в слизеринце внезапно проснется совесть и благородство. Все же он не был полным эгоистом – его самоотверженная вера в непогрешимость Малфоя и абсолютное к нему доверие явно говорили о том, что Гарри Поттер еще не до конца потерял человеческий облик. «А если он не придет? Как я могу вообще рассчитывать на того, что вообще был против того, чтобы я вмешивалась? Боже… Ладно, надо… надо действовать самой! Я встряла в этот кошмар, я же из него и выберусь!» Тем временем тропа привела их к широкой поляне, над которой срастались искривленные ветви деревьев, образуя нечто вроде дворцовых сводов. Цветов и прочих фантастических растений стало еще больше, как и Фейри, вышедших из густых зарослей. Они были разные – некоторые полностью зеленые, как та, которая вела ее, некоторые полупрозрачные и очень светлые, некоторые, вероятно, бывшие когда-то людьми, имели рыжие и черные волосы, однако глаза их были так же голодны, как и у тех, кто явно принадлежал этому миру. Вокруг порхали феи и пикси, но в отличие от тех, которых они изучали в школе, эти вели себя практически чинно и благородно. Весь Высокий Двор собрался у подножия трона, сплетенного из ветвей и корней могучего дерева, на котором сидела величественная и неподвижная, словно статуя, Королева Фейри. Она была очень высокой, даже выше, чем остальные. Ее белая кожа сияла, словно звездная пыль, а золотые волосы струились волнами по трону и длинной лестнице, покрывая ее, словно шлейф. На голове Светлейшей покоилась корона из хрусталя, инкрустированная сапфирами и рубинами, в тон глаз – таких же золотых, как ее волосы. Ее можно было сравнить с солнцем – такой свет исходил от нее, и он затмевал собой всех остальных Фейри, с почтением глядевших на нее снизу вверх. Гермиона потеряла дар речи. Она чувствовала себя крайне чужеродно в этом пространстве – не очень высокая, с растрепанными каштановыми кудрями, торчащими во все стороны, в джинсах и джемпере с пятнами травы… Но тут Королева повернула к ней голову и улыбнулась. - Приветствую тебя, человеческое дитя. - Эм… здравствуйте… - нерешительно произнесла девушка, - извините, мне кажется, что это какая-то ошибка! Зачем я вам? - Зачем? – Королева засмеялась и ее смех разлился фонтаном золотых искр. – О, ты насмешила меня, дитя, неужели ты не хочешь остаться с нами? - Нет… - она мотнула головой, - у вас… у вас очень красиво, но я хотела бы вернуться обратно! У меня еще много неоконченных дел. - Но зачем тебе их заканчивать? Ты останешься с нами и станешь одной из нас. Ты забудешь все, что было с тобой в мире людей, и горе никогда больше не постигнет тебя. Ты будешь жить вечно, и проведешь эту вечность в счастье и покое. Тебе оказана величайшая честь, дитя. Разве может человек мечтать о чем-то еще? - Вообще-то да… Но позвольте задать вопрос… - Спрашивай, дитя, - милостиво кивнула Королева Фейри. - Я думала, что вы… что ваш народ уже давно… исчез? Простите, я вовсе не хотела вас обидеть, просто там, в мире людей, мы, волшебники, уже давно о вас ничего не слышали… Я до последнего думала, что это – сказки! - О, как коротка человеческая память… - та печально улыбнулась, - неужели люди совсем забыли о том, что случилось? - А… что случилось? – насторожилась Гермиона. - Что ж, я расскажу тебе эту историю, дитя. Королева махнула рукой и вдруг из ниоткуда подле нее появились другие Фейри с арфами и свирелями. Они начали играть музыку, такую прекрасную и завораживаю, что невозможно было сдержать слез. И Светлейшая, видя смущение Гермионы, снова улыбнулась, а затем негромко запела: - Когда-то давно был велик наш народ, И правили мы на земле. Мы жили веками, не зная забот, Не старясь, как человек. Мы древние тайны хранили, и так Мир наш держался и креп. Склонялись пред нами все короли, Чей прах позабыт сотню лет. Мы ведали жизнью в могучих лесах, Простершихся до небес. И правила нами Моргана сама – великая Фейри из тех, Кто помнил о Дану, о тех временах, Когда только мир был рожден. И так продолжалось из века в век, Пока память вашу не стер Смерти огонь, ведь так перед ней Слаб и труслив человек. И вы позабыли о том, что не вам Править дано на земле. Вам захотелось жить здесь одним, Властвовать магией звезд. И в нас не нуждался теперь человек - лишь тьму и погибель он нес. Пришли те из вас, кто мог еще сам Познать искру огня из времен, Когда мир был так мал, и когда на земле Царствовал вечный Закон. Но вы обратили тот свет против нас, Прогнали за горизонт. С тех пор не одну из тех сотен лет Мы провели под землей. И память угасла о битвах и тех, Кто их начинал и кончал. И вот позабыл гордец человек, О том, кто его обучал Всем тайнам, магическим, истинным тем Дарившим вам силу и мощь. И люди с тех пор перестали ценить Нас, самый Первый Народ. И так продолжалось, из года в год, Нам оставалось лишь петь. Чтоб память и нашу дух тот не стер, Что времени двигает бег. Пока не пришел однажды в наш дом Корыстный и злой человек. Обманом укравший Морганы стрелу – Его не забудем вовек. Он нас убедил Что не ведает зла, и тайны не тронет, Но нет! Веры вам нет, самый подлый народ Предавший тех, кто мудрей. В печали великой и горе мы здесь Весь проклинали ваш род. Но ты, о дитя человечьих кровей, не бойся! Не тронем тебя! Ты не украсть к нам пришла, ведь мы Сами тебя украдем! Под конец песни к ней присоединились все остальные Фейри, и хор их голосов заполнял пространство, не давая пробиться даже лишнему звуку. И когда смолкла последняя нота, Королева вдруг разразилась таким звонким и ледяным хохотом, что Гермиона поняла – ее не отпустят, как бы она не сопротивлялась. Это было не ее решение, а решение того древнего и ужасающе могущественного существа, что смотрело на нее золотыми глазами, потешаясь ее беспомощностью. Фейри вторили смеху своей Королевы и тоже смеялись, сужая круг. Девушка попятилась назад, но уткнулась в грудь высокой зеленой женщины, жутковато улыбнувшейся ей. - Не бойся нас, дитя, мы не прольем твоей крови! И тут Фейри, стоявшие ближе всего, подхватили ее и принялись кружить в странном, диком танце. Гермиона заплакала, пытаясь вырваться из их стальной хватки, но ее слезы лишь забавляли их. И тогда она разозлилась так, как еще не злилась никогда прежде. Это было крайней степенью безрассудства, но она очень не хотела проверять, насколько далеко это может зайти. В один момент она обернулась львицей и ее гневный рык эхом разлетелся вокруг, растворяясь лишь где-то в тишине. Фейри закричали и девушка, пользуясь этим моментом, в пару прыжков добралась до трона и, добравшись до Королевы, зарычала ей в лицо. Та даже не дрогнула, продолжая тихо посмеиваться ей в глаза. - Что за стрела Морганы?! Кто ее унес?! Где она?! – снова став человеком, Гермиона вцепилась в королевское платье. - Это был волшебник, такой же, как и ты! – золото глаз вспыхнуло диким, яростным огнем. – Он убедил нас впустить его, согласился пойти с нами, а затем украл ее! Сорок лет назад! Но что тебе за дело, человек?! И почему же ты не желаешь остаться?! Прочему не желаешь принять МОЮ ВОЛЮ?! - НЕ НУЖНО МНЕ ВАШЕ ГЛУПОЕ ЦАРСТВО! Я – ЧЕЛОВЕК, И ХОЧУ ИМ ОСТАТЬСЯ! И прежде, чем Королева сбросила ее с себя, Гермиона вновь приняла облик зверя и, громко рыча, спрыгнула с трона по ступеням. - Поймайте ее! – прокричала Светлейшая и поднялась. Она оказалась поистине огромного роста, золотая, величественная, и настолько могущественная, что от гнева ее сотрясались корни и стволы вековых деревьев. Фейри, до того веселые и прекрасные, вдруг обратились в таких жутких существ, словно бы вышедших из самой преисподней. Они погнались за ней с криками и визгами. Всем скопом, но она была настроена во что бы то ни стало вырваться из этого подземного мира. Львица мчалась в черноту леса, и тропа, которую она видела, смыкалась прямо перед тем, как ее лапы коснутся земли. Фейри вовсе не желали ее отпускать, и лес вставал непроходимой стеной, сквозь которую она продиралась, заживо обдирая золотую шкуру. Их было много. Слишком много для одной волшебницы. Они бежали и летели, с каждым вздохом настигая ее. Она не оглядывалась. Да и зачем, если жуткие крики разгневанных Фейри и без того шлейфом тянулись за ней по всему лесу? Если бы только у нее была магия, если бы только она могла пользоваться беспалочковой магией, как Поттер… Она бы безусловно дала им отпор, но теперь было слишком поздно об этом думать. Оставалось бежать, бежать, до тех пор, пока ее или не поймают, или она не доберется до пределов подземного царства. - Что-то случилось в лесу… - произнес один из Фейри и замер, прислушиваясь. - Дикая охота, - чуть помедлив, объяснила другая, - вероятно, Ее Светлейшая Воля ловят человека. - Человека? Люди не могут быть настолько быстры, если только она не умеет принимать облик зверя. Гарри замер. Внутри него все перевернулось – он понял, о чем те говорили. До него тоже донеслись жуткие адские крики и вопли вдалеке, изредка лишь перемежающиеся отчаянным львиным ревом. Фейри не глядели на Кикимера, озабоченные тем, что происходило неподалеку, по всей видимости размышляя, присоединиться ли им, или нет. «Ну… если не сейчас – то когда еще?!» И он, вытащив часы, повернул колесико до упора. Стрелки задвигались с удвоенной скоростью, в то время как пространство вокруг него застыло, превратившись в густой туман. Время, и без того идущее здесь очень медленно, застыло в одном положении, а вместе с ним и вес обитатели этого места. Гарри, все еще скрытый под мантией, подхватил замершего, словно окаменевшего домовика и побежал вперед, туда, откуда еще минуту назад слышались ужасающие вопли. В этом плотном голубоватом тумане лес был похож на загробный мир. Огромные черные стволы возникали перед ним, и Гарри приходилось аккуратно их оббегать. Тропа исчезла, не оставив ни единой возможности не заблудиться. Он не знал, как они с Грейнджер будут выбираться, потеряв единственную верную дорогу, но другого выхода у него попросту не было. «Чертова девчонка! Ненавижу ее, ненавижу! Последний вариант смерти, который я предпочту – так это быть растерзанным Фейри!» «Да, это было бы крайне неприятно…» - раздался в его голове голос Зевса и юноша застыл, чуть не врезавшись в ствол очередного дерева. «Ты?! Как?! К-как?! Ты что… не застыл?! Только я могу двигаться в застывшем времени!» «Как видишь, не только ты… Вероятно это произошло потому, что я спрятался под манией Смерти вместе с тобой. Не смей снимать ее, когда снова запустишь время, иначе Фейри попросту разорвут тебя на клочки!» «Спасибо, утешил! Может, у тебя еще есть мысль, как мне вытащить нас отсюда так, чтобы никто не умер?!» «Пока нет, - обеспокоенно ответил Зевс, - может для начала посмотрим, с чем нам вообще придется иметь дело?» «Черт… Вот только понять бы еще, куда идти в этом сраном тумане! Откуда он взялся? И без него в темноте ни черта не видать! Так… куда я вообще направлялся? Вроде бы в эту сторону…» Он наощупь побрел вперед, надеясь, что не сбился с пути и не пройдет случайно мимо. Так он шел вперед, выставив одну руку, чувствуя, как та постепенно коченеет. Отчего-то становилось холоднее и вскоре Гарри почувствовал, что туман твердеет. «Зевс… что это?!» - испуганно подумал он. «Не знаю, волшебник… время на границе может вести себя очень и очень странно… Думаю, оно попросту застывает окончательно, пока ты держишь его в таком состоянии» «Ты на что намекаешь?! Хочешь сказать, что оно может застынуть… окончательно?!» «Не намекаю – говорю» Гарри охватил ужас. Навечно застрять здесь, в тумане остановившегося времени на границе мира людей и смерти – не самая приятная перспектива даже с учетом его поганой жизни. Сейчас ему казалось, что он обрадовался бы даже Воландеморту, если бы тот помог ему выбраться из этого кошмара. Но ни Воландеморта, ни кого бы то ни было еще рядом не было – лишь Зевс, часы и постепенно твердеющий туман. Он ускорил шаг и нервно сглотнул. Можно было бы вновь завести время, чтобы услышать звук, понять, откуда он доносится, но юноша не был уверен, что он вдруг не окажется на пути у разъяренных Фейри, которые мгновенно собьют его с ног и даже не заметят. И так он шел, и шел вперед, таща за собой замершего домовика – тот оказался не настолько легким, как Гарри показалось сначала, пока вдруг не споткнулся обо что-то твердое и кубарем не упал в траву. - ЧЕРТ ПОБЕРИ, ОБ КАКУЮ ДУРАЦКУЮ СРАНУЮ ТУПУЮ КОРЯГУ Я СПОТКНУЛСЯ?! – завопил Гарри, подскакивая и вновь накидывая капюшон мантии. Однако стоило ему приглядеться, как он увидел, что препятствием на его пути стала лапа огромной львицы, уже порядком истерзанной, которая застыла как раз в момент перед очередным прыжком. Вся ее спина была испещрена кровавыми полосами, золотая шерсть встала дыбом, а в глазах ясно читались такая паника и страх, что Гарри на мгновение подумал о том, что быть может, стоит оставить ее здесь и самому уносить ноги, пока не поздно. Но он отогнал эту мысль и прошел чуть дальше. Туман неохотно расступался перед ним, обнажая ужасающую картину. Это была поистине Дикая Охота – Фейри, кто в человеческом, кто в облике волков и рысей неслись вперед, скаля лица и морды. Сотни пикси и фей летели за ними, а в середине, возвышаясь, словно разгневанное хтоническое божество, сияла Королева Фейри. Она сжимала поводья колесницы, запряженной трехглазыми оленями, и ее золотые волосы, невероятно длинные, вдесятеро длиннее, чем ее рост, шлейфом ложились за ней. Но хуже всего были ее глаза – нечеловеческие, холодные и пустые, заглянув в которые Гарри отшатнулся – ему показалось, что даже теперь она следит за ним. - Гребаная… чертовщина… - пробормотал он, - к-к-какой к черту Воландеморт…. В-вот чего н-надо бояться! Он остановился, раздумывая. Юноша знал, что не сможет среагировать так быстро, чтобы придумать что-нибудь с помощью истинной магии, единственное преимущество, которое все еще было при нем – это мантия Смерти и время, которое застывало все стремительнее. - Думай, думай, думай, думай, думай, думай! – он начал бить себя кулаком по лбу в надежде, что это поможет ему побыстрее придумать идеальный план, но понял, что ничего на ум не идет. «Неужели ты всерьез собираешься с ними драться, волшебник? С Дикой Охотой Королевы Фейри?!» «Нет… Нет, конечно же… Черт, как холодно! Воздух становится таким острым… Конечно, я не справлюсь с ними здесь, где работает только истинная магия! Но… Но что-то же нужно сделать!» И тут его наконец озарило. Конечно, он бы и не смог выстоять в открытую против разогнавшейся своры взбешенного волшебного народа, но что, если бы они с Грейнджер попытались спрятаться? Что, если в момент, когда время будет запущено вновь, они будут уже далеко? Это был единственный план – другого, более приятного, у него не было. У Зевса, впрочем, тоже, поэтому Гарри тяжело вздохнул и, положив Кикимера на загривок львицы, потянул ее за лапу в сторону. Она оказалась чертовски тяжелой, и тащить ее сквозь туман по заросшему лесу было хуже, чем если бы ему пришлось нести ее на руках, но юный волшебник вдруг ощутил в себе внезапную, до того уже почти забытую тягу к жизни. Оказавшись на границе с реальным миром мертвых, он вдруг понял, что даже его отвратительная, полная боли и страданий жизнь была не так отвратительна, как этот сюрреалистический кошмар, словно сошедший со страниц забытых преданий. Гарри тянул за собой Гермиону и молил всех – бога, дьявола, Мерлина, своих родителей, даже Смерть – чтобы у них получилось выбраться на поверхность живыми и уйти от Фейри так далеко, как это только возможно. То ли кто-то из оных услышал его мольбы, то ли в нем попросту открылось второе дыхание, но вскоре ему стало чуточку легче и он, найдя в тумане нечто смутно похожее на заросли папоротника, оттащил туда львицу и присел на корточки, накрывая их всех мантией-невидимкой. «Черт… если я сейчас запущу время, она же кинется на меня! И Кикимер… она порвёт мантию, или меня, на клочки!» «У тебя нет выхода, - заметил Зевс, - время и так скоро совсем застынет, туман уже очень густой…» «Да… да, ты прав, черт бы тебя побрал!» Гарри поморщился и, собравшись с духом, повернул колесико часов. Его тело тут же пронзила резкая, невыносимая боль, какая бывает, когда после обморожения вдруг погружаешься в горячую воду, но он стерпел ее, удерживая в сознании. Туман быстро рассеялся, и он упал сверху на львицу, как только почувствовал, что она шевельнулась. - Это я, Поттер! – заорал он ей в ухо, но она тут же перевернулась и с диким рычанием полоснула его по груди. - Хоз… - вздрогнул Кикимер. - Это я, Поттер! – снова заорал Гарри и скинул капюшон мантии-невидимки, глядя прямо в глаза огромной бешеной кошки. Прошло несколько секунд прежде, чем та осознала, что произошло. Через минуту под Гарри уже лежала Гермиона в человеческом облике – тоже израненная и исцарапанная, с бешено горящими глазами. - Хозяин! – испуганно пробормотал домовой эльф. - Заткнулись все! – прошипел Гарри. – Быстро ко мне, под мантию! Не дожидаясь, пока они среагируют, он притянул к себе девушку с эльфом и, накрыв их мантией, лег в заросли папоротника – и вовремя, потому что совсем рядом с ними послышался топот сотен ног и крики, сопровождаемые воем. Дикая Охота пронеслась совсем рядом, не заметив их лишь потому, что мантия Смерти могла укрыть даже от Фейри. Когда все стихло, Гарри позволили себе разжать руку, которой зажимал рот Гермионы, и отпустить их с Кикимером. Грудь пронзала адская боль – кровь растекалась по ней, попадая прямо на часы. Перепуганная львица взрезала мясо до ребер и ему было очень тяжело не попытаться убить ее в ответ. Однако страх за собственную жизнь перед Фейри все же пересилил первый порыв, и он лишь грязно выругался, призвав на ее голову все мыслимые и немыслимые проклятия. - Боже, Гарри, прости… - она заплакала и кинулась было ему на шею, но он оттолкнул ее. – Как?! Как?! Откуда… - Как хозяин смог это сделать? – с трепетом спросил домовой эльф. - Я… я не могу… не могу сказать… - он прохрипел, сплевывая кровь, - Кикимер… Кикимер, выведи нас отсюда… - Кикимер сделает… Только когда убьет поганую грязнокровку, ранившую хозяина! - Не смей! – зашипел Гарри, корчась от боли. – Н-не смей ее трогать, понял?! Если она сдохнет, то что, я зря чуть не помер?! Лучше вытащи нас отсюда, если сможешь… - Гарри, Гарри вставай! – она подхватила его, помогая подняться. – Пойдем! - Не выходи из-под мантии… - пробормотал он. – Под ней… под ней нас не найдут… - Кикимер выведет хозяина… Кикимер нашел тропу Фейри… - проскрипел домовой эльф, потянув его за руку. - Д-да… да, веди нас… И они двинулись сквозь заросли леса. Вокруг была тьма, развеивающаяся лишь мягким светом цветов. Голоса Фейри давно стихли и если все-таки раздавались, то где-то очень далеко. Гарри шел, поддерживаемый Гермионой, Кикимер вел их вперед какой-то странной узкой тропой, по всей видимости, одной из тех тайных троп, которой ходил сам волшебный народ. Это заняло целую вечность, и они уже почти выбились из сил, когда деревья наконец начали редеть. Выстраиваясь в колоннаду. Гарри с трудом удерживал себя в сознании, переставляя ноги под мантией. Когда что-то, принадлежавшее Смерти, было так близко, сложно было сопротивляться желанию тут же упокоиться, но он пока что справлялся. Жить все-таки хотелось чуточку больше, поэтому он не сбавлял шага, лишь скрипя зубами от злости и бессильной ярости. Наконец Кикимер остановился и произнес то, что Гарри сейчас больше всего желал услышать: - Закройте глаза, хозяин. - Закрой… дура… - шепнул он Грейнджер и покрепче ухватил ее и домовика за руки. Затем была еще одна вечность. Только теперь они шли вверх, ведомые эльфом, шли до тех пор, пока в легких не кончился воздух, а ноги не начали подкашиваться от усталости. Но стоило лишь им почуять холодный, свежий, чуть влажный воздух – живой и настоящий, воздух мира людей, как они, не сговариваясь, прибавили шагу. Наконец двое волшебников и домовик выбрались из-под земли и, открыв глаза, с ужасом обнаружили, что наверху наступила… осень. Лучи холодного рассветного солнца, кроваво-красного, пробивались сквозь пелену тумана, заполонившего золотой лес. Вся земля была устлана оранжевыми листьями, от которых вверх поднимался сладковатый, приторно-гнилостный запах. Гарри чуть не упал на колени, но вовремя удержался, схватившись за руку Гермионы. - Боже… - пробормотала она, - что… как… Мы же… Господи, почему осень?! Сколько времени мы там повели?! И тут вдруг откуда-то сверху послышалось громкое карканье и перед ними возник… Невилл, бледный и встревоженный. Гермиона вышла из-под мантии, осторожно придерживая Поттера, и тяжело выдохнула. - Где вы были?! – спросил Невилл. – Я… я вернулся через две с половиной недели, вас не было! Я… я не знал, что и думать, думал, с вами что-то случилось! Если бы не деиллюминатор, я бы и не знал, что вы еще… здесь… - Когда… - прохрипел Гарри, - сколько времени… прошло? Какой сейчас месяц?! - Сентябрь… Конец сентября, - тот вздохнул и, только теперь разглядев рану на груди Поттера, нервно вздрогнул, - господи… Что с вами?! - Потом… Сматываемся из леса, - глаза Гарри зло сверкнули, - Фейри… они могут пойти за нами в любую минуту… Кикимер, ты… ты можешь нас… спрятать? Перенести куда-нибудь? - Хозяин хочет, чтобы Кикимер спасал предателя крови и грязнокровку… - Кикимер! – рявкнул Гарри. И эльф, коротко кивнув, щелкнул пальцами. Они трансгрессировали на каменный склон, покрытый редким лесом. Упав на мох, Невилл быстро поднялся и отряхнулся, затем помог встать Гарри и Гермионе. Кикимер со злостью смотрел на них, а на своего хозяина – с большим почтением и трепетом. Вокруг, казалось, не было ничего, кроме деревьев, травы и широкой реки, разлившейся в низовьях склона. Оглядевшись, они вдруг заметили небольшую хижину, спрятавшуюся в расселине скал, рыжих от мха. - Снова лес? – криво усмехнулся Поттер. - Здесь безопасно, - ответил эльф, - это место никто не найдет, хозяин. Кикимер позаботился об этом. - Круто… - Что произошло? – Невилл помог ему подняться и повернулся к Гермионе. - Меня похитили Фейри… - она тяжело выдохнула, - те самые… красивые… и до ужаса злобные Фейри. Увели под землю. - А я потащился эту дуру уродскую спасать… - прохрипел Гарри, - мне… мне пришлось прибегнуть к очень… непростой магии, чтобы сбежать. Если бы… если бы не мантия Смерти и Кикимер, то нас бы просто разорвала на части Дикая Охота… - А кто… Кикимер, это же домовой эльф? - Я служу хозяину Поттеру, - проскрипел тот, - мерзкий предатель крови! Вырожденец! - Не обращайте внимания… Он… он добрый, просто ворчит… - Хозяин великодушен, хозяин рискует собой ради магловской девчонки… Хозяин приказал Кикимеру найти ее, когда та пропала! - Правда? Гарри, ты… я не думала, что ты… - Лучше б оставил тебя гнить там, под землей, бешеная грязнокровка! – он поморщился от боли. – Мы чуть не сдохли… - Невилл, а как ты понял, откуда нас ждать? - Мне помог деиллюминатор. Его свет привел меня к тому месту, и я ждал вас. Все время. Целыми днями и ночами караулил это дурацкие ступеньки. Я… я сразу увидел, что там на самом деле нет входа. Я пытался войти, но спустился только на два фута – дальше была лишь толща земли, и все. - Чего?! Но как… как же мы тогда… прошли? Если там была земля?! - Поэтому я сказал хозяину закрыть глаза, - проскрипел эльф, - человек не может войти в царство Фейри, как и в мир Смерти. Даже очень могущественный волшебник. Только Фейри, или фея, или эльф может провести его по путям Мертвых – через стены могилы. - Черт побери… - пробормотал Гарри, - то есть все это время… мы провели… в могиле?! - Похоже на то… - Невилл внимательно на него посмотрел, - вы… вы пахнете очень странно. Как… как призраки… - Призраки не пахнут, Невилл, - Гермиона нахмурилась, открывая скрипучую дверь в хижину. - Ну… призраки Хогвартца – нет. Но вот те, кто вернулся из подземного царства – очень даже. Я… я понял это сразу же, как только вы проявились. И это было самое жуткое из всех зрелищ в моей жизни. Вы просто прошли сквозь глухую толщу земли, словно приведения через стену! По спине девушки пробежал холодок – она, безусловно, подозревала, что мир Фейри опасное место, но слова Невилла встревожили ее очень сильно. Одно дело - просто спуститься по коридору под землю, но другое - попасть в пограничный мир через могилу. - Ложитесь сюда, хозяин, - произнес Кикимер, подводя Гарри к длинной деревянной скамье у маленького окошка. - Да… с-спасибо тебе… - коротко кивнул Поттер, падая на нее и постанывая от боли. – Черт… Интересно, распространяется ли бессмертие на… на физические… увечья? - Тихо! – пробормотал Гермиона и, подойдя к нему, разорвала его рубашку. Золотые часы сверкнули в полумраке, и она вздрогнула. - Боже! Как… как они снова у тебя оказались, Поттер?! - Долгая история… - он оскалился, - что, убьешь? - Нет! Глупый… слизеринец! – она нахмурилась. – С часами я еще разберусь… Лежи! Тут она направила палочку на его раны и прошептала заклинание. Кровь остановилась, и они чуть-чуть запеклись. Затем она открыла бисерную сумочку и вытащила оттуда какую-то склянку, после чего капнула из нее чем-то дурно пахнущим на грудь Гарри. Он завопил от адской боли и задергался всем телом. Раны задымились, медленно затягиваясь, и Невиллу пришлось держать его, чтобы он случайно не откусил Гермионе руку. Зевс выполз из-под его воротника и зашипел на них, но девушка не обращала ни на него, ни на гневно ругающегося Кикимера внимания – ей было стыдно за то, что она чуть не задрала их единственного избранного до смерти и хотела исправить это во что бы то ни стало. - Мерзкая поганая грязнокровка! Жалкое магловское отребье, не смей причинять боль моему хозяину! - Если твой хозяин не потерпит боль двадцать минут, то будет еще месяц сращивать мышцы и кожу самостоятельно! – огрызнулась Гермиона. - Черт… - простонал Гарри, - пустите… Пустите… - Терпи! – девушка тяжело вздохнула. – Все… Невилл, можешь… можешь его больше не держать… Она устало опустилась на деревянный пол и прикрыла глаза. У нее хватало собственных царапин и шрамов, но ей так мучительно хотелось спать, что сил побороть это уже не было. Самая длинная ночь в ее жизни, даже длиннее, чем ночь смерти Дамблдора, добила ее окончательно. Неясный страх все еще будоражил что-то внутри, но она убеждала себя, что они уже в мире людей и что Фейри не доберутся до них, как бы сильно этого не желали. - Стрела… Стрела Морганы… - пробормотала она перед тем, как ее веки окончательно сомкнулись. - Что? – Долгопупс нагнулся к ней и потряс за плечо. – Гермиона… о чем ты… неужели это та самая стрела Морганы, о которой… я прочитал у Дамблдора…