На пути к лучшему миру

— Министр, вы уверены, что хотите с ним… поговорить? — Минерва встревоженно посмотрела на Бруствера, который, в компании Диггори, двух авроров и мадам Коунс шагал по коридорам Хогвартца. — Безусловно, я уверен, — тот успокаивающе улыбнулся, — мне многажды приходилось иметь дело с призраками, еще когда я только начинал работать аврором. И вы говорили, что нам удастся встретиться с Альбусом. — Насчет него я не беспокоюсь, — ведьма поморщилась, — но вот Гриндевальд… Подумать только, призрак одного из самых ужасных темных волшебников в нашей школе! Даже не знаю, кто хуже, он, или Пивз! — Пивз? — на мгновение Седрик вклинился в разговор. — О, помню этого проказника! Ну и шуточки у него были! Как-то он кинул навозную бомбу мне под ноги… — Да, я тоже что-то припоминаю, — усмехнулся Кингсли, — наш старый добрый Пивз… Кстати, где он? — Понятия не имею, — МакГонагалл начала оглядываться, словно бы тот мог появиться у них над головами в любую секунду, — признаться, после того, как мисс Грейнджер, мисс Лавгуд и мистер Долгопупс восстановили Хогвартц, его почти не видно… — Вы говорили, что они использовали руническую магию из книги? — Да, Гриндевальд достал ее якобы из библиотеки Когтевран, но я уверена, что, скорее всего, это какой-нибудь старый тайник Альбуса. Он коллекционировал подобную литературу, и не исключено, что вместо того, чтобы отдать все в Архив Министерства, он просто припрятал это у себя. — Тайная комната оказалась правдой, — с сомнением протянул Министр, — не исключено, что и остальные легендарные места могут быть правдой. Библиотека Когтевран, Зал Гриффиндора… Быть может, даже Незримая Башня Пуффендуй? — Я работаю в этой школе вот уже сорок лет! — Минерва смерила его суровым взглядом. — Думаете, я бы не смогла найти, к примеру, зал Гриффиндора? Тем более, я так долго была деканом этого факультета, что наизусть помню каждый уголок его башни! Впрочем, в последние годы происходило столько странностей, что я уже ни в чем не уверена… Поттер неоднократно путешествовал в Выручай-комнату и рассказывал об этом месте удивительные вещи… Хотя я почти ни разу там не была за всю свою жизнь. — Но разве призраки могут переносить материальные объекты? — Электра моргнула в сторону директрисы. — Насколько я помню, это невозможно. — Гриндевальд очень странный призрак, — та просто пожала плечами, — впрочем, как и Альбус. Могу поклясться, что однажды видела, как он пил чай из моей чашки! — Вам показалось, — ответил Кингсли. — Ох, дорогой, вы имели честь близко знать Альбуса, и вас такие вещи удивлять не должны, — МакГонагалл снисходительно усмехнулась, — что ж, я попросила их ждать в моем новом кабинете. Прошу, не принимайте близко к сердцу то, что будет говорить Гриндевальд — он любит язвить. С этими словами Минерва встала перед статуей каменной Горгульи и произнесла: — Сцентиа э потентиа! Кингсли и Сердрик чуть заметно переглянулись — они еще помнили то время, когда для того, чтобы попасть в директорский кабинет, следовало произнести что-то вроде «лимонного щербета», или «карамельной тянучки». Тот изменился почти до неузнаваемости. Стол, который раньше загромождали различные приборы, весы, звенящие и жужжащие штуковины, теперь был пуст, за исключением аккуратной стопки пергаментов и маленьких песочных часов. Все то, что некогда завораживало любого, кто входил сюда, перекочевало в новенький застекленный шкаф из темного дерева. Даже сама атмосфера все еще теплой и уютной комнаты ощутимо изменилась — она стала строже и холоднее. Даже Министр, уже давно не бывший ребенком, подтянулся и сделал особенно серьезное лицо. — Прошу, присаживайтесь, — Минерва взмахнула палочкой и пять стульев, стоявших в самом углу кабинета, выскочили на середину и встали ровнехонько за спинами гостей, — они скоро будут. — Было бы неплохо поторопиться, — кашлянула Электра, — на три часа у нас назначено второе заседание Визенгамота по… вы сами знаете, какому делу. — Понимаю, — та кивнула и, трансфигурировав песочные часы в маленький серебряный колокольчик, позвонила. Портрет Дамблдора, висевший прямо над ее головой, встрепенулся и встал. Его не было долгое время, но когда он вернулся, очки его поблескивали как-то особенно хитро. — Я скоро буду, — бывший директор кивнул вновь прибывшим, — Кингсли, мальчик мой, прекрасно выглядишь. Поздравляю тебя с новой должностью. — Спасибо, Альбус, — тот кивнул, — нам бы хотелось закончить поскорее. — Ну уж не думаешь же ты, что Гарри и Драко действительно темные волшебники? — Ты прекрасно знаешь, что я слишком долго работал с Грозным Глазом, чтобы уметь закрывать глаза на такие вещи. От Поттера за милю несет безумием, он даже в некотором роде пытался меня убить… — О, мальчик просто вспыльчив, — портрет невинно улыбнулся, — но Драко… с ним ведь все в порядке? — Пока что да. Он находится в Министерстве под наблюдением аврората и невыразимцев до окончания второго заседания Визенгамота. — Какая глупость, Кингсли! — Дамблдор нахмурился. — Незачем арестовывать мальчика! Никогда бы не подумал, что у тебя столько общего с Фаджем! — Увы, Альбус, среди нас слишком мало таких, как ты, чтобы мы могли позволить себе излишнее милосердие! — Нет, вы слышали? — откуда-то из стены раздался хриплый, насмешливый голос. — Излишнее милосердие! Альбус, милый, что эти идиоты забыли в твоем кабинете? О, Минни, доброе утро! Неважно выглядишь, что, старина Пивз мешал тебе спать? Всего-то одно черномагическое заклятие и проблема была бы решена! Геллерт Гриндевальд, в длинном полосатом шарфе неопределенных цветов вальяжно выплыл из стены и уселся на один из шкафов, глядя на гостей из Министерства как на бескрылых мух. Его правый глаз светился, словно маленькая луна, и кости издавали жуткий хруст при каждом движении. — Простите его, — призрак Дамблдора вышел следом за ним и, поправив очки-половинки, встал рядом со столом МакГонагалл, — он опять проиграл мне в плюй-камни. Так о чем вы хотели с нами поговорить? — О мистере Поттере и мистере Малфое. И о их причастности к черной магии. — тут же пояснил Диггори. — О чем тут говорить? — Гриндевальд расплылся в улыбке. — Малфой вполне талантливый, подающий надежды т… волшебник. Поймав взгляд Альбуса, он помрачнел и, закатив глаза, скучающе произнес: — Я и ваш Воландеморт заставляли его заниматься темной магией. Он совершенно не имеет к этому отношения, сопротивлялся как истинный… как это у вас говорится… гриффиндорец? В общем, юноша чист душой и помыслами, а все поднятые им трупы — моя заслуга. Это все? — Это правда? — Чистая правда, — Дамблдор кивнул, поглаживая бороду, — Геллерт не стал бы вам врать, да, Геллерт? — Разумеется, — тот хрипло усмехнулся, — я на стороне закона, как и всегда. Не припомню, чтобы я хоть когда-нибудь даже мыслил о том, чтобы над ним насмехаться! — Дорогой, — Альбус кашлянул, — Седрик, мой мальчик, запиши это. Драко ни в чем не виновен. — И к тому же, — вновь начал Геллерт, — он с самого начала не был верен своему хозяину. О, знали бы вы, как Нагайна боялась его тени! Я многажды говорил Тому о том, что этот бледный нервный мальчишка рано или поздно его убьет — как видите, я был прав. Так искусно срывать планы своего начальства еще надо уметь, знаете ли. Будь он моим слугой, я бы давно сгноил его в земле, а не оставил разгуливать на свободе, но Том никогда не слушал по-настоящему дельных советов, только глупую льстивую чушь. За что, собственно, и поплатился. С меня достаточно? — Достаточно, — Электра Коунс серьезно кивнула, — а вы, Дамблдор? — Я скажу только, что всегда доверял Драко, как и Гарри, и Северусу. Он добрый мальчик, намного добрее, чем вы все думаете. То, что они занимались черной магией… можно сказать, что это было сделано ради общего блага. В конце концов, я ведь тоже когда-то ошибался, и не единожды. Забавно, благодаря Рите все теперь в курсе похождений моей молодости! — И это все? — Кингсли поднял бровь. — Откуда Поттеру и Малфою были известны эти знания? В конце концов, Министерство столетиями занималось изъятием опасной литературы из частных библиотек, и я, как бывший аврор, не представляю, откуда бы они могли все это узнать! Если, конечно, их кто-то этому не научил. — Ты стал мало спать, мой друг, — Дамблдор загадочно улыбнулся, — поменьше думай о таких незначительных вещах. Уверен, теперь вам нечего бояться. Гарри, при всем своем могуществе, никогда не стремился к власти, а Драко, несмотря на отчаянное желание быть первым во всем, исключительно добр, как не был добр я в свое время. То, что им пришлось, скажем так, немного нарушить правила, было исключительно моей инициативой и действовали они по моим распоряжениям. Поэтому на вашем месте я бы просто оставил все, как есть. Но, если вам все же требуется совет, спросите Невилла. — Долгопупса? — Диггори поднял бровь. — Почему? — Потому что мудрость никогда не дается нам просто так. Это бремя, которое все-таки должно приносить пользу. — Это загадка? — Это ответ, — скривился Гриндевальд, презрительно оглядывая авроров и Министра, — что здесь можно было не понять? — Вы ничего больше не желаете нам рассказать? — на всякий случай переспросил Кингсли. — Только то, что я очень рад был видеть вас всех в этой школе. Надеюсь, что мы будем видеться чаще. — Суд Визенгамота рассмотрел показания покойных Альбуса Дамблдора и Геллерта Гриндевальда! Таким образом, решение об освобождении, либо окончательном заключении Драко Малфоя, как некроманта и бывшего Пожирателя Смерти, будет вынесено на всеобщее голосование! Кто за то, чтобы приговорить мистера Малфоя к лишению волшебной палочки и пожизненному заключению в Азкабан? Несколько десятков рук взметнулись в воздух. Электра тотчас же принялась подсчитывать голоса. Марчбэнкс кивнула и, прокашлявшись, вновь огласила зал: — Кто за то, чтобы снять с мистера Малфоя все обвинения? Оставшиеся члены Визенгамота в количестве пятидесяти волшебников взметнули в воздух руки. После рекомендации Альбуса Дамблдора, все еще остававшегося значительным авторитетом в глазах многих, отношение к наследнику Малфоев вновь смягчилось. Видя его спокойствие и искреннее раскаяние, Лорды и Леди почти единогласно проголосовали за то, чтобы даровать ему свободу. Четверо авроров, державших палочки у шеи Драко, опустили их. Раздался скрип и грохот падающих на пол наручников, но тот даже не подумал шевелиться. Побледневший и вымотанный, он поклонился судье, Министру, а затем и всем остальным членам Визенгамота. — Мистер Малфой, — голос Кингсли раздался в повисшей тишине, — теперь, когда суд вас оправдал, мы смеем надеяться на взаимовыгодное сотрудничество. — Разумеется, — юноша кивнул. — Гарри Поттер, Мальчик, который выжил, тот, кто непосредственно участвовал в уничтожении возродившегося Того, кого нельзя называть, сейчас проходит лечение в больнице Святого Мунго. Однако рано или поздно ему придется покинуть ее, и Министерство желало бы иметь гарантии того, что он не попытается совершить каких-либо противоправных деяний в сторону волшебников, или маглов. Вы меня понимаете, мистер Малфой? — Прекрасно понимаю, — он моргнул, — однако я вынужден вам сказать, что, боюсь, повлиять на Гарри практически невозможно… Разве что только через меня. Поэтому я, — тут Драко повысил голос, так, чтобы его слышали абсолютно все, — хочу дать Непреложный Обет, в котором обязуюсь отвечать за любой серьезный проступок Гарри Поттера, при условии снятия с него всех обвинений и возвращения мне моей палочки. После этого зал загудел голосами, превратившись в огромный улей. Юноша ловил на себе удивленные взгляды, слышал обрывки шепота и взволнованных разговоров, от которых ему становилось не по себе. Чтобы прийти к этой сложной и неприятной мысли, ему пришлось просидеть трое суток в особой комнате, охраняемой волшебниками изнутри и снаружи, и до сих пор он не был уверен в том, что все делает правильно. Однако другого выхода действительно не было. Ничто в этом мире не смогло бы удержать Гарри, кроме, пожалуй, мысли о смерти или наказании его единственного друга. Наконец, Министр призвал всех к тишине и обратился к нему, старательно подбирая слова: — Визенгамот примет к рассмотрению ваше предложение. На то, чтобы составить идеальную формулировку, нам потребуется время. Третье заседание будет назначено на завтра. До этого времени вы можете быть свободны. Стук молотка ознаменовали окончание заседания. Драко облегченно выдохнул. Оглядевшись на авроров, он медленно направился к выходу из зала. В общем шуме он не сначала не различил голоса Гермионы и Невилла, и заметил их лишь когда они оказались прямо перед его лицом. — Поздравляю, мистер Малфой, — Лезье, проходя мимо, протянул ему руку, которую тот коротко пожал, — вы держались молодцом. — Поздравляю! — кивнул кто-то еще. — Это было блестяще! — раздалось из-за его плеча и Малфой вымученно улыбнулся. — Да, благодарю вас, — он моргнул и отошел в сторону, в надежде, что никому больше не захочется лично поздравить его с освобождением. — К тебе, я гляжу, уже прониклись, — хмыкнула Гермиона, — ты наша новая знаменитость. — Рекорд Гарри мне не побить, — он слабо улыбнулся, потирая лицо холодной ладонью. — Как это было? — тихо спросил Долгопупс, намекая на его заключение. — Лучше, чем в Азкабане, — только и ответил тот, — намного лучше, я думаю. И лучше, чем в Мунго. Просто три дня в пустой комнате, зачарованной отражать любую магию. — Я читала о таком колдовстве, — кивнула Грейнджер, — авроры часто накладывают его на свои плащи, чтобы в них было сложнее попасть. — Однако они не выдерживают рунической магии, — тут же вставил Невилл. — Пожалуйста, давайте поговорим об этом… где-нибудь не здесь. — Ладно, хорошо, — тот кивнул, — куда ты теперь? — Я? — лицо Малфоя вдруг приняло совершенно растерянное выражение. — Понятия не имею. В… в Хогвартц? — В Хогвартц нельзя, — вздохнула Гермиона, — даже нам с Невиллом и Полумной, хотя мы помогали его восстанавливать. — Но… Мэнор… Мэнор почти разрушен… — Драко поморщился, понимая, что, кроме прочего, ему еще придется думать и об этом. — Ну… Ты можешь пожить у… у… — У Рона! Я тоже теперь живу с ними, если хочешь, я поговорю с миссис Уизли. Думаю, она не будет возражать. — Что? — он нервно усмехнулся. — Грейнджер, неужели ты думаешь, что… что хоть кто-нибудь из Уизли пустит меня на порог после всего, что произошло? После всего, что сделал мой отец, и Пожиратели Смерти? Я даже не надеюсь на это. — Прошло уже много времени… — она неуверенно пожала плечами, — но, я думаю, Молли не будет тебя выгонять, с учетом того, что ты теперь вроде как тоже герой войны. Драко ничего больше не оставалось, кроме как согласиться. Медленно кивнув, он пошел следом за гриффиндорцами, размышляя, как будет объяснять свое появление жене того, над кем его отец никогда не упускал случая посмеяться. Камин дома Уизли до сих так и не подключили к общей сети, поэтому им пришлось сначала подняться наверх, и уже с магловской улицы, мокрой после весеннего дождя, отправиться в «Нору». Трансгрессия Гермионы была безупречной — Драко просто не мог этого не отметить — поэтому через пару неприятных мгновений они уже стояли на пороге большого несуразного дома, больше походившего на уродливый гибрид башни и сарая. Малфой не смог удержаться от внутреннего недовольства — после роскоши Мэнора ему даже заходить в это сооружение не хотелось. Но выхода у него не было, поэтому, когда им открыла дверь улыбающаяся рыжая женщина, он лишь очаровательно улыбнулся. — Миссис Уизли, — Грейнджер кашлянула, — Драко некуда было пойти после заседания, поэтому я пригласила его сюда. Вы… вы не против? — О… — ее лицо на мгновение дрогнуло, но она тотчас же взяла себя в руки, — ну разумеется нет! Проходите-проходите, ужин уже почти готов! Вы сильно устали, я уверена! Невилл, твоя бабушка прислала тебе письмо, оно наверху, в вашей с Роном комнате! — Спасибо, миссис Уизли! — тот кивнул. — Эм… — Малфой осторожно шагнул внутрь, — куда я могу повесить свою верхнюю мантию? — А… — Гермиона на мгновение задумалась, — сюда, на вешалку. Драко кивнул и, сняв ее с себя, прошел к длинной вешалке, которая большей частью пустовала. Невилл проследил за ним взглядом, после чего спросил: — Разве ты не используешь беспалочковую магию? — Не всегда, — тот замялся, — я не настолько хорош в ней, как Гарри. Мне это удается только… в очень напряженные моменты. — Оу… Тогда как ты смог остановить его? — Гермиона с интересом на него покосилась. — Ну… Это долгая история, — он прокашлялся, — очень долгая. Просто знайте, что я это умею. — О, кто вернулся! — голос Фреда раздался откуда-то со второго этажа. — Эй, Джордж, дракон меня раздери, неужели это Слизеринский принц собственной персоной?! — Черт бы меня побрал… — его близнец тут же перегнулся через перила. — Какие люди и без охраны! Фред, ущипни меня, это самый дурацкий сон в моей жизни! — Уж не ну более дурацкий, чем тот, где ты сожрал блевательный батончик и тебя стошнило на мою кровать! — Это был вовсе не сон! И тут же они оба разразились диким, заразительным смехом. Драко поежился, испытывая острое желание провалиться сквозь землю. — Ну! Что вы устроили! — Молли высунула голову из кухни и сурово посмотрела на сыновей. — Лучше помогите Рону спуститься! И не забудьте позвать Перси! — Да-да, мам, сейчас, только запечатлеем покрепче в памяти этот прекрасный момент… Какие времена, Джордж! — Сам не верю, Фред! — Не обращай внимания, — Невилл ободряюще улыбнулся Малфою, — они со всеми так. Меня вообще считают почти инвалидом, хотя я прекрасно вижу даже сквозь ткань, — тут он указал на свою повязку. — Что ж… Буду иметь ввиду. Этот вечер был одним из самых странных в его жизни. Драко в основном молчал и лишь изредка отвечал на вопросы миссис Уизли, которая из всех сил старалась быть вежливой, и совершенно беспардонные шутки близнецов, которые, казалось, понятия не имели о словах этикет и уместность. Он с трудом мог представить себе, что сказали бы его родители, узнай они, что их сын ужинал за одним столом с грязнокровкой в доме Уизли, и при этом даже ни разу не высмеял их «очаровательную обстановку». Дом вовсе не показался ему уютным, наоборот, такое хаотичное расположение вещей скорее напрягало его. Впрочем, Гермиона, казалось, чувствовала то же самое, и изредка посылала Драко понимающие взгляды. Невилл выгораживал его перед Роном, который, сидя на стуле, то и дело отпускал на его счет едкие комментарии. Один только Перси был с ним искренне вежлив, и то лишь по той причине, что принимал его за Люциуса. — Не обижайся на Перси, — Молли виновато улыбнулась, — он… У него некоторые трудности после того, как он почти две недели провел в Азкабане. — А Мунго? — осторожно спросил он. — Там, я уверен, с таким могут справиться. Миссис Уизли смущенно потупила глаза, и он тут же понял, какую бестактность сказал. Ойкнув, Драко поспешил извиниться. — Прошу прощения, я вовсе не имел ввиду состояние вашей семьи… — Ох, да что уж тут говорить! После смерти Артура в наших карманах стало совсем пусто, нечего тут вздыхать! Но ничего, живем, как-нибудь справимся! Зато мы все еще вместе… — Эй, Малфой, — Фред оценивающе его оглядел, — тебе нужны спекулянты? — Да, очень хорошие спекулянты по спекулятивной цене? — усмехнулся Джордж. — У нас есть парочка кандидатур, а у тебя — деньги, которым уже тесно в Гринготтсе. Я тут от одного гоблина слышал… — Мальчики! — Молли сурово на них посмотрела. — Невежливо задавать такие вопросы! — Все в порядке, миссис Уизли, — Драко попытался улыбнуться, — я, признаться, еще не вступил в наследство и не проверял свои банковские ячейки… — Их что, несколько? — глаза Рона округлились. — Три, если быть точным. Не считая семейного хранилища в подземельях Мэнора. — О… — близнецы азартно переглянулись, — а не хочет ли Слизеринский принц вложиться, скажем, в небольшое, но очень перспективное дело? — Фред! — тут уже Гермиона сверкнула на них глазами, точь-в-точь как миссис Уизли. — Прекратите вымогать у Драко деньги! Ему еще нужно отстроить целый особняк! Знаете, как это дорого? — Вообще-то я не собираюсь его отстраивать. За столом повисла гробовая тишина, которую прерывало лишь отстраненное бормотание Перси. — Почему? — медленно спросила Гермиона. — Я не хочу возвращаться туда, где… где были убиты мои родители, — тихо пробормотал он. Оставшееся время ужина прошло в молчании. Даже близнецы больше не пытались шутить и лишь перекидывались сосредоточенными взглядами. Рон тоже ничего не говорил и даже не смотрел на него, словно бы Драко вообще не существовало. После, когда окном уже совсем стемнело, ему показали его комнату, а точнее кровать, когда-то принадлежавшую Биллу Уизли. Перед тем, как пожелать доброй ночи, Молли ободряюще ему улыбнулась: — Все будет в порядке, дорогой. — Спасибо… миссис Уизли, — пробормотал он, — за то, что не выгнали меня. — Какие пустяки! Лучше отдыхай, завтра тяжелый день. С этими словами она закрыла дверь и Драко услышал, как тихо скрипят половицы в такт ее шагов. Всю ночь он не сомкнул глаз. То ли дело было в том, что он не привык к новому месту, то ли в том, что он чувствовал себя совершенно чужим в этом бедном и каком-то очень приземленном мире. Юноша думал о том, что будет делать дальше после того, как даст непреложный обет и что делать, когда не хочется ничего… абсолютно ничего. Он понял, что скучает по Гарри. Несмотря на то, что они прожили порознь полгода, теперь, когда война закончилась, он чувствовал какую-то особую потребность в своем друге. Быть может, это его успокаивало. Быть может, он просто чувствовал себя обязанным его защищать и это придавало сил больше, чем что-либо еще. Но, чем бы это ни было, он чувствовал, что в его мире чего-то не хватает. Чего-то очень и очень важного. И хотя юноша знал, что то, что происходит, необходимо не только для них обоих, но и для всех остальных волшебников, ему было невыносимо больно знать, что Гарри снова заперт где-то один… Потерянный в своем безумии, уставший и загнанный, он так же лежит на кровати и думает о кошмаре неизвестности, воплотившемся в жизнь. Драко закрыл глаза и вздохнул. Необходимо было хотя бы попытаться заснуть, чтобы на следующий день суметь совершить то, что собирался. Заседание было назначено на вечер. Он долго готовился к нему, укладывая волосы и поправляя мантию. Обычно его всегда стриг Гарри — удивительно ровно и аккуратно для человека, который причесывается только по большим праздникам. На фоне «Норы» даже в своем не самом презентабельном образе Малфой смотрелся дико и чужеродно, что то и дело отмечали близнецы, отпускавшие великолепные по их собственному мнению шутки. — Ты отлично выглядишь, — подбодрила его Гермиона, — очень… очень подходяще для такого ритуала. — Спасибо, — только и выдохнул он, — вы… пойдете со мной? — Конечно, — Невилл кивнул, — мы должны это видеть. В конце концов, ты же наш друг. От этих слов Драко вздрогнул и так посмотрел на него, что Невилл смутился. — Что… Я? Друг? — прошептал он, пытаясь понять, правда это, или неудачная шутка. — Нет… я ведь… — Что нам оставалось делать? — Грейнджер пожала плечами. — Это было бы глупо, не быть друзьями после всего, что произошло, верно? — Д-да, пожалуй… — пробормотал он, завязывая галстук. Визенгамот вновь заседал полным собранием. На этот раз в центре зала вместо зачарованных стульев был установлен квадратный гранитный помост с высеченными по его краям рунами. Чем-то он напоминал Кубок Огня, словно был сделан одним и тем же мастером из одинакового материала. Драко, как и положено, ждал на скамье в самом первом ряду, изредка переглядываясь со своими новоиспеченными «друзьями». Министр трижды ударил молотком, обозначая начало нового слушания. — Сегодня при свидетельстве членов Визенгамота, а также Верховного судьи и Министра Магии будет дан Непреложный Обет Драко Малфоем Духу Магии. Огласите формулировку! — Непреложный Обет, — начал Седрик, — в котором Драко Малфой, сын Люциуса Малфоя, прямой наследник рода Малфоев, обязуется отвечать за явные противоправные, нарушающие волю закона Магической Британии действия, совершенные Гарри Поттером, не получившие одобрения Министерства в роли инструмента, требующегося для спасения и защиты Магической Британии от внешних и внутренних угроз. В ответ Министерство Магии навсегда снимает все обвинения с Драко Малфоя и Гарри Поттера, а также возвращает им в их пожизненное пользование волшебные палочки и любые иные артефакты, принадлежащие им. Драко Малфой! Согласны ли вы с данной формулировкой? — Согласен, — после долгого молчания произнес юноша, — в этом случае, как может быть выражено одобрение Министерства? — В форме документа, подписанной магической печатью, — пояснил Министр. — Отлично… Я готов. После этих слов к нему подошли двое невыразимцев. Один поставил его в центр каменной плиты и встал рядом с палочкой наготове, другой принялся произносить длинное, запутанное заклинание. Зал затих, напряженно вглядываясь в самый центр. Вдруг воздух вокруг Драко начал сгущаться и превращаться в странный мерцающий туман, из которого медленно сформировались очертания чего-то, смутно напоминавшего статую. — Коснитесь руки, — произнес один из невыразимцев, — и повторяйте слова. В тумане, напротив лица юноши, начали проявляться золотые буквы, складывающиеся в слова клятвы. У Драко остановилось сердце. Не дыша, он принялся приговаривать каждое слово, понимая, что отступать уже поздно. Его голос эхом разносился по залу, в котором слышался только шорох мантий и скрип самопишущих перьев. — Я, Драко Малфой, клянусь отвечать за явные противоправные, нарушающие волю закона Магической Британии действия, совершенные Гарри Поттером, не получившие одобрения Министерства в роли инструмента, требующегося для спасения и защиты Магической Британии от внешних и внутренних угроз. В ответ Министерство Магии навсегда снимает все обвинения с меня и Гарри Поттера, а также возвращает нам в пожизненное пользование волшебные палочки и любые иные артефакты, принадлежащие нам. После каждого предложения из палочки невыразимца вырывалась струя огня и связывала руки Драко и туманной статуи. Это было очень неприятно, практически больно, так, что когда клятва была завершена, он почувствовал, как у него кружится голова от тошноты и усталости. Юноша даже не заметил, как рассеялся туман и как его усадили обратно на скамью. Тотчас же по судейскому ряду зашелестели пергаменты и защелками вспышки фотокамер — новый заголовок для вечернего «Пророка» был готов, однако сам Малфой совершенно не чувствовал облегчения. Он натянуто улыбался в камеру и махал рукой в ответ на приветствия и вопросы, размышляя, как бы так незаметно исчезнуть, чтобы ни одному репортеру не удалось его найти.