Я xoчy для тeбя быть eдинcтвeннoй, Яpким cвeтoм cиять в твoeй кoмнaтe. Я xoчy для тeбя быть тaинcтвeннoй И пapить c тoбoй в нeвecoмocти. Я xoчy быть тoбoю любимoй, Чтoбы нeжнo мнe глaдил вoлocы. Я xoчy быть c тoбoю cчacтливoй, Чтoбы cвeтлыми были пoлocы. Я xoчy для тeбя быть кpacивoй B яpкoм плaтьe и тoнкoм кpyжeвe. Инoгдa быть c тoбoю лeнивoй, Чтoб кopмил мeня вeчepoм yжинoм. Я xoчy для тeбя быть дoмaшняя B тeплoм cвитepe, чyть пpocтyжeннoй. И дocyг твoй вeчepний yкpaшy я, И coгpeю в xoлoднyю cтyжy. Ты люби мeня вepнo и бepeжнo, He тepяй мeня, нe oбмaнывaй. Для тeбя бyдy caмaя нeжнaя. Bceгдa paзнaя, мoжeт, cтpaннaя. Я xoчy быть твoeю eдинcтвeннoй, Cyмacшeдшaя, pядoм cпящaя. Я xoчy быть твoeю тaинcтвeннoй. Ты люби мeня нacтoящyю!
Утро. Тревожный и чуткий сон Эмили был прерван мимолётным шевелением Питера, который пытался максимально аккуратно подвигать затёкшей ногой. Девушка вздрогнула и распахнула глаза. — Чёрт, малыш, прости. — Он коснулся её плеча. — Я уже просто ногу не чувствую почти. — Паркер коротко хохотнул. — Ой, да… — Девушка сонно пыталась понять, в каком она измерении. Она переползла на подушку и внимательно посмотрела на Питера. — Фух, спасибо. — Он лёг рядом с ней. — Ты всю ночь сидел так со мной? Не спал? — Да. После такого спать сложно. — Согласна… — Льюис замолчала, перебирая пальцами свободный угол наволочки. — Как ты себя чувствуешь? — Спросил Питер после недолгого молчания. — Так себе, если честно. Голова раскалывается. И живот болит немного… — Последнее она добавила почти шепотом. — Что такое? — Паркер заметно напрягся. — Эми? — Наверное, малыш просто неудобно лежит… — Так, давай без вот этого твоего «наверное». Давай съездим к врачу. — Он уверенно поднялся с постели. — Это не критично, всё хорошо. Честно. — Девушка закивала. — Если почувствуешь, что хоть что-нибудь не так, прошу, не молчи. Договорились? — Договорились. — Ладно… — Питер тяжело вздохнул. — Я в душ пойду. — Не оставляй меня саму, прошу тебя. — Она взяла его руку. — Ты собралась со мной идти? — Льюис опустила глаза. — Малыш, я всё понимаю, но сейчас день, а не ночь. К тому же я не ухожу из дома, я за соседней дверью. И не забывай про моё чутьё, которое сейчас молчит. — Твоё чутьё… Это ты типа как люди с бесконечной тревожностью? — Боже… — Паркер засмеялся. — Ну ты даёшь. Если тебе удобнее это так понять, то да. Я тот самый человек, который уже больше 10 лет в депрессии. В общем, я пошёл. Как только Питер скрылся за дверью в ванную, Эмили встала и поплелась тоже приводить себя в порядок. Ничего не могло отвлечь девушку от навязчивых мыслей и страха за жизнь ребёнка. Как только она ощутила первое за всю беременность шевеление, переживания по поводу самой себя закончились. Началась бесконечная тревога за малыша. Девушка приняла душ и, замотавшись в полотенце, заметила, что теперь оно топорщится на животе. Льюис вышла из ванной и встретила Питера, который улыбнулся, заметив её. — Ты как чупачупсик. — Он подошёл к ней и погладил по щеке. — Ножки худенькие, а верх кругленький. — Ну, как есть. Что тут поделаешь. — Эмили пожала плечами. — Я же не говорю, что это плохо. — Я знаю. — Она чмокнула его в уголок губ. — Как родишь, дам тебе пару месяцев отдыха, а потом не выпущу из постели. — С придыханием произнёс Питер, а девушка замерла, громко сглотнув. — И всё равно не женишься на мне. — Льюис решила перевести всё в шутку, чтобы избавиться от неловкого молчания. Однако её тон всё равно получился каким-то жалким и далеко не выражал сарказм. — О, Эми… — Он закатил глаза. — Неужели нужно напоминать, что нас связывает только ребёнок. И, наверное, секс. — А мои чувства к тебе? — Она решила сделать очередную бесполезную попытку. — Я хочу, чтобы ты знала. — Паркер тяжело вздохнул и взял её за руки. — Хочу пояснить… Я… Ты… То есть… Так, сейчас. Нужно сформулировать мысль. — Можешь не торопиться. — Одними губами проговорила Льюис. — Короче. Ты очень хорошая девушка. Ты безумно красивая, добрая, нежная. Ты идеальная, понимаешь? — П-питер… — Она засмущалась. — А я… Я идиот. И я не умею любить. Я люблю деньги и женщин… Много женщин. — Добавил он с усмешкой. — Мне не нужна одна единственная. Мне не нужна верность до гроба. Мне нужен только секс. Я не могу любить. Не умею. — Умеешь. Я же знаю… — Даже если и так. Я просто-напросто не-хо-чу. — Сказал Паркер по слогам и с жалостью взглянул в большие зелёные глаза. — Почему? Ты не хочешь дать мне шанс? Может, я сделаю тебя счастливым… — С надеждой прошептала девушка. — Дело не в тебе. — Так говорят всегда. А на самом деле оказывается наоборот. Что тебе не нравится во мне? Рост, цвет волос, может быть, мой характер? Я просто хочу знать. Тебе нравятся высокие блондинки? Или брюнетки? Вроде той девушки, с которой ты хотел тогда… — Эмили. — Он перебил её. — Мне нравится в тебе всё до последней веснушки на твоем очаровательном носике. Твои бездонные глаза, бровки домиком, — Питер придвинулся к её лицу и, услышав, как сбилось её дыхание, сбавил голос до томного шёпота, — пухлые губы, которые я готов целовать, пока кислород не закончится… А потом сделать вдох и продолжить терзать их, наслаждаясь твоими тихими стонами, которые ты так старательно сдерживаешь. А я не понимаю, зачем, чёрт возьми, ты это делаешь… Девушка уперлась спиной в стену, а его рука оказалась около её головы. Глаза в глаза. Он слишком близко. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. — Питер… — Льюис не верила своим ушам. — Эмили, ты — идеал. — Уверенно добавил Паркер. — Тогда почему ты не хочешь, чтобы я была твоей? Я рожу тебе сына. Я дам тебе всё. Любовь, заботу… — Она на секунду замолчала, а потом добавила, — секс. Сколько ты захочешь… — Я же говорил. Дело не в тебе. — Тогда в чём, Питер? В чём дело? — Её голос дрогнул. — Дело в том, Эмили, — он сделал шаг назад, — что я не смогу тебя полюбить. Я не смогу быть верным семьянином, хорошим отцом, не смогу дать тебе счастливую жизнь. К тому же мне этого не нужно. — Ты до сих пор любишь ЭмДжей? Да? — Нет. Я не люблю её уже давно. Я никого не люблю. — Понятно… — Девушка обречённо опустила голову. — Ладно, малыш. Давай закроем эту тему. — Паркер приобнял расстроенную Эмили. — Как хочешь… Льюис безучастно пролепетала последнюю фразу, и они направились на кухню. Завтрак прошёл в тишине. Питер порой пытался завести разговор, расспрашивал Эмили о планах на день, о её самочувствии, но было бесполезно. Девушка упорно молчала, находясь где-то далеко в своих мыслях. Когда она замирала, Паркер понимал, что Ричард снова активничал в животе у мамы и не давал ей спокойно поесть. Питер так хотел поскорее подержать на руках своего сына, заглянуть в большие карие глазки и прижаться губами к пушистой щечке. Дети любили его. Паркеру стоило только улыбнуться, и ребёнок тут же тянул ручки навстречу. Будто чувствовал израненную душу, которая так нуждалась в простых человеческих объятьях. Питер заметил за собой, что начал больше касаться Эмили. Взять её за руку, прижать к себе и зарыться носом в восхитительных кудряшках — это стало необходимым. А ещё ладонью ощутить шевеление ребёнка и почувствовать себя с Льюис одним целым. Но вот было одно «но», которое вполне устраивало Паркера. Он не любил её, и ему не хотелось. Не хотелось, потому что он боялся вновь потерять всё до последнего. Питер не желал признавать, что его окутал страх наступить на те же грабли. В голове билась мысль: если он полюбит, то будет больно. Но в Эмили Паркер даже не мог найти того, что можно не полюбить. Всё до последней капли. Он прикрывал глаза и в воспоминаниях тут же вспыхивал каждый изгиб тонкого тела, которое он исследовал губами под её восторженные вздохи. Питер уверял себя, что это просто влечение и не более. А потом он быстро отвлекался на работу и старался сосредоточиться на сухих цифрах. Выходило, правда, плохо. Учитывая, что Льюис в последнее время почти не отлипала от Паркера и постоянно оживлённо что-то рассказывала. Поэтому порой Питер мог всё же прикрикнуть на неё или раздражённо хлопнуть дверью, чтобы девушка не мозолила глаза. — Пит… — Она тихонько позвала его. — Да? — Он оторвался от телефона. — Я бы хотела встретиться с родителями сегодня. Они приехали вчера, ночевали в моей квартире. Мама написала, что соскучилась по мне, а с отцом я вообще не виделась полгода почти. — Эмили невинно захлопала ресницами, зная, что это увеличивает шансы на положительный ответ. Льюис постепенно разгадывала незаметные рычаги давления на Паркера, а он в итоге психовал и иногда даже закрывался на несколько дней в комнате, полностью игнорируя девушку. Характер у него, конечно… сложный. — Ну… — Он задумался. — Если вы встретитесь в твоей квартире, куда я лично тебя довезу, и ты мне пообещаешь не выходить оттуда, то почему бы и нет. — Хорошо, я обещаю. Спасибо. — Эмили прижалась губами к его щеке, а Питер в ответ скупо улыбнулся. — Тогда я к обеду тебя отвезу. — Да, было бы отлично… Постой. — Она вдруг задумалась. — А твоя работа? Сегодня же четверг… И время уже почти 9 утра. — После сегодняшней ночи я не хочу оставлять тебя одну. Если даже тебе ничего не угрожает, ты сама себя накрутишь, перепугаешься, да ещё и с ребёнком вдруг что случится. — То есть до конца беременности ты будешь сидеть со мной дома? — Вряд ли это возможно. Но в те дни, когда моё присутствие в офисе не так важно, я постараюсь быть дома. Буду работать удалённо. — Поняла. — Девушка кивнула, а Паркер увидел в ней наивную девочку, которая верит всему, что ей говорят. — Только я тебя попрошу. Не мешай мне. Не заходи в мою комнату без необходимости. Необходимостью я называю плохое самочувствие, а не желание притащить мне Ночку и показать, чему ты её научила. — Льюис легко засмеялась, а Питер, усмехнувшись, закатил глаза. — Так. Я пойду сейчас поработаю. И где-то в 12 мы с тобой поедем. — Хорошо…***
Pov Эмили
Я переживала. Не знала, как родители отреагируют на мой немаленький живот, на новость, что у меня родится мальчик. К тому же мои чувства к Питеру… Я боялась осуждения. Ведь он фактически меня просто использовал как инкубатор, да и только. Но я понимала, что рада любой возможности быть рядом с ним. Люблю. Теперь я могла уверенно сказать так. Порой всё же появлялась мысль, что это было из-за беременности, или, как его называют, Стокгольмского синдрома. Но мне как-то стало плевать на причину. Я знала следствие. Но Паркер… Непробиваемый. Он изменился, правда. Он стал более внимательный, нежный, трепетный, однако… мои чувства безответны. Наверное, звучит странно, но я была готова стать его личной шлюхой. Только бы Питер не отвернулся. Пусть бы он использовал меня, каждый день, без обязательств, трахая при этом других женщин и не ставя меня ни во что. Но лишь бы был рядом. Я была готова сделать всё для него. И если Паркеру нужно только моё тело, я отдам. Отдамся на растерзание в его руки, позволив творить со мной такие вещи, которые не снятся даже в самых грязных снах. И я знала. Питер способен сделать так. Чтобы, будучи на грани потери сознания, я просила ещё и ещё. Просила никогда не останавливаться, задыхаясь от его руки, сжимающей горло… Когда я стала такой? Я не понимала. Я теперь не была скромной невинной девочкой, которая ни за что не пойдёт против моральных принципов. Я прекратила думать об убийствах, которые совершает Паркер, бояться его прикосновений. Моей привычкой стало бесконечное оправдание поступков Питера, раннее ужасающих меня. Что ж… Поэтому я осознавала, что родители меня не поймут… Я стояла и стучалась в дверь своей же квартиры. Под мой шумный вздох раздался щелчок замка, и я увидела обеспокоенное лицо матери. — Доченька, родная… — Привет, мам. — Мы крепко обнялись. — Эми? — Услышала мужской голос. — Папа! — Я забежала в квартиру и повисла на шее у отца. — Эмили, дочка. Мы так скучали… — Я тоже скучала по вам. Сильно-сильно! Я расцеловала колючие от небритости щеки и вдруг почувствовала мамину руку у себя на животе. — Это… — Мальчик. — Улыбнулась во все 32, наблюдая за реакцией. Я была в тёмно-синем платье-футболке, которое Питер специально купил мне для удобства, и белых босоножках. — Какой срок? — Спросил Майкл, кусая губу. — 20 недель. — Ты сильно жалеешь? — Мама с сочувствием посмотрела на меня. — Совсем не жалею. Я счастлива. — Честно ответила я, а Рэйчл покачала головой. — А Паркер? — Строго поинтересовался отец. — Если он издевается над тобой, я его за решётку посажу. Тебе стоит только сказать, и я сделаю всё, чтобы наказать этого подонка. — И оставить моего ребёнка без отца? — Я нахмурилась. — Эмили. Родная, если он действительно угрожал тебе или насильно заставил тебя вынашивать его сына… — Нет, пап. Питер невероятный… — Неожиданно для самой себя я призналась родителям. — Эмили? — Мама была в недоумении. — Я… Я просто… — Милая… Они вдвоём прижали меня к себе. И я поняла, что никогда не останусь одна. Со мной всегда будут родители.